Здание Адмиралтейства

 

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады

И ясны темные громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла.

 

А.С. Пушкин. Медный всадник

Здание Адмиралтейства с одной стороны выходит на набережную Невы, с востока – на Зимний дворец, с запада – на площадь Декабристов, а со стороны главного фасада разбит Александровский сад. С набережной, которая, естественно, называется Адмиралтейской, открывается прекрасный вид на Васильевский остров, на правый берег Невы. Отсюда мы можем видеть расположенные там здания Южного пакгауза Биржи (ныне – Зоологический музей) и бывшее здание Академии наук. Левее находятся здание Кунсткамеры и здание Двенадцати коллегий, в котором сейчас находится Санкт-Петербургский университет. Сразу за Дворцовым мостом видны Ростральные колонны на стрелке Васильевского острова. Правее них возвышается шпиль колокольни Петропавловского собора в одноименной крепости.

История возникновения и строительства здания Адмиралтейства

Адмиралтейство является одним из первых сооружений Санкт-Петербурга. Большие морские корабли на Олонецкой верфи, что на реке Свирь, решили не строить. Слишком далеко эта верфь была от моря, а перегонка оттуда судов являлась сложной и небезопасной – по дороге приходилось преодолевать непредсказуемое своими бурями Ладожское озеро и коварные Ивановские пороги на Неве. Было решено строить новую верфь, расположенную как можно ближе к морю.

Петровский период (1704-1725 гг.) – «первое Адмиралтейство»

Строительство началось 5 ноября 1704 г. на месте небольшой деревни Гавгуево. В поденном дневнике Петр I об этом событии сделал следующую запись: «Заложили Адмиралтейский дом и были в остерии и веселились, длина 200 сажен, ширина 100 сажен».

Деревня существовала здесь еще в XVI в. Она стояла у дороги от Новгорода к Финскому заливу, а числилось в ней два двора и две души тягловых людей мужского пола. Нева в этом месте была достаточно широка для спуска построенных кораблей. А если бы враг захватил верфь, то она оказывалась в пределах досягаемости пушек крепости, строящейся на Заячьем острове (Петропавловской крепости).

К концу 1705 г. основной объем работ по сооружению верфи, получившей название Адмиралтейский двор, завершили. Для укрепления болотистого грунта под фундамент забили 2436 свай. Тогда здание Адмиралтейства (так называемое «первое Адмиралтейство») представляло собой длинное (около 425 м) одноэтажное мазанковое сооружение в виде приплюснутой буквы «П», раскрытой в сторону Невы. Стены его расписали под кирпич. Сторону, параллельную Неве, занимали адмиралтейские мастерские, а в боковых крыльях, кроме мастерских, располагались склады. Все окна и двери здания выходили во двор, точнее, на открытую галерею, идущую вдоль внутренней стороны здания.

Наружу выходила глухая стена. Над въездными воротами построили башню со шпилем.

А.Д. Меншиков

Общее руководство строительством царь возложил на А.Д. Меншикова и обер-коменданта города Р.В. Брюса, но непосредственно руководил работами уже имевший опыт строительства верфей олонецкий комендант дьяк И .Я. Яковлев (в 1706 г. он умер, и руководство перешло к адмиралтейств-советнику А.В. Кикину). В его подчинении находились братья князья Р.Д. Мещерский и А.Д. Мещерский. Они занимались заготовкой материалов для строительства кораблей, строительством адмиралтейских зданий и крепостных укреплений.

Строительство Адмиралтейского двора еще велось, как последовало распоряжение превратить его в крепость. К молодому городу в очередной раз подошли шведские войска. А к середине ноября 1705 г. И.Я. Яковлев уже доносил, что «при С.-Петербурге на Адмиралтейском дворе милостию Божией всё хранимо и кроме двора крепость строением совсем свершилась, и ворота подъемные построены, и шпиц, и по бастионам по всем пушки поставлены, и рогатками обнесено». Вокруг Адмиралтейства выкопали ров, наполненный водой, обнесли его земляным валом и устроили пять земляных бастионов, на которых установили 108 корабельных пушек. Лес и кусты вокруг Адмиралтейства вырубили, в результате чего получился гласис – просматриваемая и простреливаемая территория. Строительство домов ближе 150 саженей было запрещено. Эта пустынная площадь получила название Адмиралтейский луг.

Ряд помещений занял Адмиралтейский приказ, который позже преобразовали сначала в Адмиралтейскую коллегию, а затем (в XIX в.) – в Морское министерство. Во дворе устроили 10 эллингов. Весной 1706 г. на этих эллингах началось строительство небольших военных судов. Одними из первых на воду в июле 1708 г. спустили шняву «Надежда», а также 18-пушечное бомбардирское судно «Прам». Уже тогда на адмиралтейских верфях и вспомогательных производствах работало более 500 человек, к 1709 г. численность работников достигла 900, ак 1715 г. – 10 тысяч человек. К 1725 г. здесь построили более 40 кораблей.

Для обеспечения Адмиралтейства квалифицированными плотниками, кузнецами, ткачами и прочими мастерами к нему приписали города Олонец, Каргополь, Белоозеро, Устюжна. В принудительном порядке переселялись в Санкт-Петербург работники из Казани и Архангельска, Ярославля и Великого Устюга, Новгорода и Ростова, из Киевской и Рижской губернии.

Условия труда были крайне тяжелыми. В весенне-летний период, с 25 марта по 15 сентября, продолжительность рабочего дня была не менее 14 часов с перерывом на обед, а в осенне-зимний период – 12 часов. Мобилизованные получали до 3 коп. в день плюс хлеб и соль. Наемным работникам платили 3,5 руб. в месяц. Хорошо платили только мастерам корабельного дела. Федосей Скляев, например, получал 200 руб. в год, а Гаврила Меньшиков – 180 руб.

Нередки были случаи бегства работных людей, в том числе и массового. В 1712 г. бежало, например, сразу 250 плотников, присланных из города Таврова. В связи с этим в 1707 г. издали указ, которым предписывалось «взамен бежавших… брать отцов их и матерей, и жен, и детей или кто в доме их живет и держать в тюрьме, покамест те беглецы сысканы и в Петербург высланы будут» (описание дел Архива Морского министерства, т. I).

Поскольку на верфях в больших количествах находился разнообразный горючий материал, то приняли особые меры по предотвращению на них пожара. В феврале 1709 г. Петр I издал даже специальный указ, который под страхом сурового наказания повелевал «около кораблей и прочих судов, також у галер в гавани, при Санкт-Петербурге, никакого огня не держать, также и табаку не курить».

Корабельная роща. Худ. И.И. Шишкин. 1898 г.

С организацией верфей связан также и ряд запретов на рубку деревьев в городе и его окрестностях. Дело в том, что корабельного леса катастрофически не хватало. Дубы везли аж из-под Казани. За порубку обычного дерева полагался штраф в 5-10 рублей, а за срубленный дуб – штраф и плети. Стоит напомнить, что наказание плетьми часто означало смерть для провинившегося человека. Все годные для корабельного строительства деревья в городе переписали. На Городском острове, в частности, в 1718 г., числилось 88 деревьев, а на Васильевском – 302 дерева. Строевой лес сажали под городом специально. Только в 1723 г. жителям разрешили рубить деревья на их собственных участках.

С тех времен рядом с поселком Рощино, что под Петербургом, сохранилась заповедная Линдуловская роща, известная по картине Шишкина «Корабельная роща». Свое название она получила по реке Линтуловка (ныне – Рощинка), в долине которой расположена. По преданию, это место выбрал еще Петр I. На самом деле его выбрал формейстер Ф.Г. Фокель, которому, согласно петровскому указу, поручили найти в выборгском уезде место, удобное для разведения лиственницы.

В 1738 г. Ф.Г. Фокелем вместе с учениками И. Киприяновым, М. Алшанским, Ф. Старостиным и П. Павловым первые два участка засеяли семенами архангельской лиственницы. В дальнейшем посадки и посевы совершались неоднократно. Роща значительно пострадала от ураганных ветров в 1824 и 1924-1925 гг. и во время военных действий в период 1939-1944 гг. Ныне роща (355 га) объявлена государственным заказником. Тут можно встретить даурскую и сибирскую лиственницу, сибирский кедр, сосну, ель, пихту, ясень, дуб и другие породы деревьев. Старые посадки сохранились на площади 23,5 га – это более 4 тысяч деревьев высотой 40 м и диаметром ствола 0,5 м.

Вокруг верфи возникли здания многочисленных вспомогательных производств – прядильного, кузнечного, смолокуренного, канатного, парусного, мачтового и прочих. Мастеровые, обслуживавшие эти производства и сами верфи, также разместились неподалеку. Их поселения образовали рядом с Адмиралтейством три Шневных, Канатную, Морскую и другие слободы. Память о них до сих пор сохраняется в названиях близлежащих петербургских улиц – Большая и Малая Морская.

В связи с такой кораблестроительной специализацией этого района остров, на котором находилось Адмиралтейство, стал именоваться Адмиралтейским. Позднее, указом от 14 февраля 1724 г., служащим адмиралтейской команды и вовсе было строго запрещено продавать свои дворы не работающим на верфях или связанных с ними производствам. Тем, кто уже имел здесь дома, приказали съехать. Этим указом фактически закреплялось право Морского ведомства на часть территории города.

В декабре 1709 г. в честь Полтавской победы на Адмиралтейской верфи был заложен первый линейный 54-пушечный корабль «Полтава» и спущен на воду спустя 2,5 года. К этому моменту на стапелях строились уже следующие шесть линейных многопушечных кораблей. Петр лично следил за ходом работ. Он ежедневно рано утром появлялся на верфи и нередко задерживался тут на целый день.

В том же 1709 г. началась первая перестройка верфи. Теперь она состояла уже из двух зданий в виде букв «П», вложенных одна в другую. В корпусах внутреннего здания располагались мастерские, а во внешнем размещались административные учреждения для управления флотом. В ходе перестройки были сооружены новые эллинги, предназначенные для строительства больших линейных кораблей.

54-пушечный линейный корабль «Полтава». Гравюра П. Пикарта. 1712–1713 гг.

План 1-го Адмиралтейского двора (после перестройки 1709 г.). Н. Челноков. Нач. XVIII в.

Во внутренний двор вели ворота, над которыми возвели на каменном основании высокую башню со шпилем и с часами. Устройством шпиля занимался «шпицных и столярных дел мастер» фон Болес (Ван Болес, Фонболес). В 1711 г. нижнюю, воротную часть башни по распоряжению Петра перестроили в камне, но ее верх по-прежнему еще оставался фахверковым. Впрочем, шпиль показался царю низковатым, и в 1716 г. он распорядился переделать его, сделав выше. Именно в 1711 г. на сделанном фон Болесом шпиле впервые появился кораблик, ставший ныне одним из символов Петербурга.

Кто сделал кораблик, точно не известно. Предполагается, что это был сам фон Болес, который приехал в Россию в 1711 г. из Амстердама по контракту. Как и многие иностранцы, первоначально приехавшие в нашу страну ненадолго, он остался здесь до самой смерти. Голландец строил шпили, мосты, мельницы, водоотливные машины и пр. Большинство его конструкций являлось технически довольно сложными для того времени сооружениями.

Адмиралтейский двор (1-е Адмиралтейство). Гравюра А. Зубова.1716-1717 гг. Шпиль башни увенчан корабликом

С 1712 г. верфь стала специализироваться на строительстве крупных линейных кораблей. В связи с этим строительство галер и полугалер перенесли ниже по течению Невы, на специально созданный Галерный двор. Позднее, в 1740 г., Галерную верфь перенесли и вовсе на Васильевский остров, к Галерной гавани. Лес для кораблей доставляли к адмиралтейским верфям со складов на острове Новая Голландия по специально прорытым каналам. Ныне на месте этих каналов – Конногвардейский бульвар и улица Якубовича.

Ф.М. Апраксин

К.И. Крюйс

В построенной над воротами башне находились различные помещения. В их числе был двухсветный зал, в котором с 1718 г. собиралась Адмиралтейств-коллегия, учрежденная несколькими указами Петра I – от 11 и 15 декабря 1717 г., от 12 декабря 1718 г. и от 28 февраля 1720 г. Здесь же для царя установили тронное кресло под балдахином. Заседания в 11 часов дня прерывались, поскольку в это время Петр привык выпивать несколько рюмок анисовой водки. С тех пор 11 часов дня стали считаться «Адмиралтейским часом», и появилась присказка «Адмиралтейский час пробил, пора водку пить».

Первым президентом Адмиралтейств-коллегии назначили генерал-адмирала Ф.М. Апраксина, а вице президентом коллегии – вице-адмирала К.И. Крюйса. Дом Апраксина стоял рядом с Адмиралтейством, на набережной Невы, на месте нынешнего Зимнего дворца. А дом Крюйса находился чуть дальше на берегу Невы, неподалеку от Зимней канавки и третьего Зимнего дворца.

По регламенту 1722 г. в ведении заседавшей «под шпицем» Адмиралтейств-коллегии находились флот и верфи. Она надзирала также за лесным хозяйством страны, гидрографическими работами, каналами и маяками, пограничными портами, рядом заводов, работавших на флот. При Александре I коллегия, будучи подчинена министру морских сил вице-адмиралу Н.С. Мордвинову (первому военно-морскому министру России), потеряла свое былое значение. Указом от 24 августа 1827 г. ее преобразовали в Адмиралтейский совет при Морском министерстве.

Крепостной ров к 1719 г. углубили, эскарп сделали кирпичным, контрэскарп облицевали дерном, а земляной вал нарастили в высоту до четырех метров. Чуть позже, в 1720 г., по внутреннему периметру Адмиралтейства выкопали глубокий канал, соединявшийся с Невой, достаточный для прохода судов и подвоза к верфи строительных материалов. Правда, нарастить шпиль, согласно пожеланию Петра, к 1719 г. не успели, но в мае Адмиралтейств-коллегия доносила царю, что «спицного дела мастер Германн Ван Болес обещал шпиц достроить всякою столярною и плотничью работою своими мастеровыми людьми, а именно укрепить спиц, поставить на нём яблоко, корабль, отделать внутри и с лица того спица окошки, двери, кзымсы [карнизы], балясы, лестницы со всем как надлежит, кроме того спиц железом обить, на кровле того спица сделать два фонаря столярною и прочею работою как надлежит».

За свою работу мастер запросил 350 руб. Над башней к 1738 г. был сооружен новый железный шпиль высотой более 50 м. Его вновь украсили золоченым яблоком и корабликом-флюгером. Диаметр яблока составлял 1 м, а высота кораблика – 2 м. Эти размеры яблока и кораблика в дальнейшем точно соблюдались в ходе всех последующих перестроек адмиралтейской башни.

Многие деревянные и мазанковые строения в 1721 г. начали заменять на каменные. Тогда же перестроить в камне решили и верхнюю часть надвратной башни, но это решение еще долгое время так и оставалось нереализованным. Выполнили перестройку только в 1730-х гг. А в угловом помещении одного из адмиралтейских бастионов приказом Петра устроили застенок.

Кораблик на шпиле, кстати, не похож ни на один корабль, построенный в петровское время. Это позволило ряду историков предположить, что он копирует силуэт судна «Орел», построенного при царе Алексее Михайловиче, в 1668 г. Строили судно в селе Дединово Коломенского уезда для охраны русских купеческих судов на Каспийском море и в низовьях Волги. Из Голландии специально пригласили корабельного мастера Л. Гельта, а с русской стороны ему помогали понимающие в корабельном деле дворянин Я. Полуектов и подьячий мытной избы С. Петров.

Башня над главными воротами Адмиралтейства, перестроенная И.К. Коробовымв 1720-х гг. в камне (реконструкция)

Построенное судно представляло собой разновидность голландского 3-мачтового пинаса длиной около 20 м и шириной 6,5 м. Оно было вооружено 22 корабельными пищалями и 40 мушкетами. На вооружении команды помимо холодного оружия имелось 40 пар пистолетов и гранаты. На корабельные флаги нашили изображение золотого двуглавого орла – государственного герба России.

Предполагается также, что на «Орле» впервые был поднят и красно-сине-белый флаг – триколор. По приходно-расходным книгам известно, что для изготовления корабельных флагов выписывались ткани именно этих трех цветов – червчатого (красного), белого и лазоревого (синего). Всего на строительство потратили сумму в 2221 руб.

Кстати, это не первое судно европейского типа, построенное в России. Еще в 1636 г. построили судно «Фредерик», но оно ходило под флагом герцогства Шлезвиг-Гольштейн.

Капитаном «Орла» назначили голландца Д. Бутлера. Иностранцами были и матросы. Их служба регламентировалась специально написанным и утвержденным царем морским уставом. Весной 1669 г. судно спустилось по Волге от Дединова к Астрахани. В 1670 г. его захватили мятежные казаки Степана Разина, и оно несколько лет без всякого ухода простояло в протоке Кутум. После подавления восстания обветшавшее судно осмотрели и признали пришедшим в негодность.

Кораблик фон Болеса простоял на шпиле до 1815 г., после чего его заменили во время ремонта. Оригинал, к сожалению, не сохранился, поскольку был утерян. Второй кораблик простоял до 1886 г., после чего его также заменили при очередном ремонте. Этот кораблик передали в Военно-морской музей, благодаря чему он дошел до наших дней. Его вес равен 65 кг, длина составляет 1,92 м, а высота – 1,58 м.

Корабль «Орел» на астраханском рейде

Кораблик на шпиле Адмиралтейства

Со временем появился слух, что флаги на мачтах кораблика сделаны из чистого золота. Появились рассказы и про шар, расположенный на шпиле немного ниже кораблика. Одни говорили, что в нем шкатулка с образцами золотых монет, отчеканенных в Петербурге. Чтобы их достать, надо повернуть верхнюю часть шара особым образом, но секрет поворота давно утерян. Другие говорили, что в этой шкатулке спрятаны личные бумаги Петра I, среди которых находится и его настоящее завещание. На самом же деле шар действительно полый, и в нем находится шкатулка. Только в ней хранятся не монеты и бумаги императора, а сведения обо всех ремонтах шпиля с именами принимавших в них участие мастеров, несколько петербургских и ленинградских газет, а также «Послание потомкам», оставленное во время капитального ремонта 1999 г.

К началу 1720-х гг. Адмиралтейство выглядело для своего времени вполне солидно. Оно представляло собой не только крепость, но и серьезное производство. Вот как его описывает иностранец-современник: «Нас пригласили в адмиралтейство, где ожидал царь. Пройдя мост на канаве и ворота, мы вошли через сени в громадное помещение, где строятся корабли; здесь мы осматривали нововыстроенный большой, красивый корабль, затем отправились в кузницу, где было 15 горнов и при каждом 15 кузнецов с мастером. Оттуда мы прошли через другой канал к большому трехэтажному дому, выстроенному в виде треугольника на прусский манер. Царь ходил с нами по разным магазинам, находящимся в этом здании; мы осматривали все корабельные принадлежности: были там канаты, навосченные, насмоленные, намазанные разным жиром; некоторые были толщиной в половину человека, гвозди для прибивки досок лежали большими кучами и т. д. Несколько палат завалены были большим количеством тяжелого, как олово, дерева, привезенного из Ост-Индии; царь говорил, что если бы у бояр его было столько дерева, то ему хватило бы его на два года. Это дерево употреблялось для выделки колес, вращающих канаты; далее царь им показывал несколько других вещей; затем в двух комнатах они увидели множество меди, взятой у шведов, и царь при этом сказал послу, „что это шведы ему пожаловали". Гости после отправились в галерею, находящуюся в среднем этаже, где адмирал Апраксин угощал их одними корабельными блюдами, т. е. копченой говядиной, языком, морскими рыбами и т. д.; давали и полпиво очень холодное. В это время в башне играла музыка. Посидев немного, мы отправились в коллегии, где было много молодежи. Там столы накрыты были зеленым сукном, на стенах развешаны зеркала, чертежи, гравюры. Преподаватель здесь объяснял военное искусство. Отсюда мы сошли к каналу, в котором стояло несколько судов с насосами. Потом пошли в комнату, где была библиотека, в которой были большие запасы разного рода бумаги белой, серой, черной. Несколько комнат было занято готовым платьем разного цвета, на 24 000 человек. Затем пошли мы через канал, где живут разного рода ремесленники, видели, где цирюльники приготовляют мази и пластыри для ран, было здесь около восьмисот портных, работающих над парусами. Было там тоже здание большое и широкое на сваях, в два этажа; здесь приготовляли модели кораблей. Вечером, когда стал идти дождь, мы отправились в комнаты, где было много пива и вина и где начальник кораблей Головин нас угощал. Он носит постоянно золотой циркуль, украшенный драгоценными камнями, в знак своего достоинства» (Петербург в 1720 году // Русская старина. 1879).

90-пушечный линейный корабль «Лесное».На заднем плане справа виден форт Кроншлот

А вот что записал во время визита герцога Голштинского Карла-Фридриха в Санкт-Петербург, состоявшегося в 1721 г., сопровождавший его камер-юнкер Ф.В. Берхгольц: «Осмотрели… и самое Адмиралтейство. Оно имеет внутри большое, почти совсем четырехугольное место, которое с трёх сторон застроено, а с четвёртой открыто на Неву, где корабли строятся, а потом спускаются в воду. Против открытой стороны находится большой въезд, или главные ворота, над ними устроены комнаты для заседания Адмиралтейств-коллегии… в одном из флигелей устроена обширная зала, где рисуют и, если нужно, перерисовывают мелом вид и устройство всех кораблей, назначенных к постройке… Потом прошли в флаговый зал, где приготовлена была закуска. В этом зале развешаны под потолком все флаги, знамёна и штандарты, отнятые в продолжение последней войны у шведов» (Дневник камер-юнкера Берхгольца. 1721-1725 гг.).

Адмиралтейские верфи со стороны Васильевского острова (2-е Адмиралтейство). Рис. X. Марселиуса. 1725 г.

Заложенная в 1704 г. Адмиралтейская верфь уже к середине 1720-х гг. стала одним из самых крупных судостроительных предприятий Европы. На ней работало более 10 тысяч человек. К этому времени здесь уже построили 23 линейных судна, в том числе 90-пушечный корабль «Лесное» и 92-пушечный «Гангут». Английское правительство, обеспокоенное усилением русского флота, в 1719 г. даже предписало всем своим подданным покинуть Россию. А всего флот к концу царствования Петра I насчитывал 48 линейных кораблей и 305 галер. Намеченная Петром программа строительства кораблей Балтийского флота (5 – 80-пушечных, 12 – 70-пушечных и 12 – 50-пушечных линейных кораблей, а также 6 – 32-пушечных фрегатов и 6 – 18-пушечных шняв) была с лихвой перевыполнена.

При спуске кораблей на площади торжественно выстраивались войска, производился артиллерийский салют. Мастерам, строившим корабль, царь лично вручал серебряное блюдо, на котором лежало по три рубля за каждую пушку, стоящую на спускаемом судне. А.С. Пушкин в связи с этим писал: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль – при стуке топора и громе пушек».

К концу царствования Петра I в открытом в сторону Невы адмиралтейском дворе находилось 9 эллингов для строительства судов и сухой док. По периметру двор был обведен внутренним каналом, соединенным с Невой, сооружения верфей окружены земляными валами с пятью пушечными бастионами, глубоким рвом и широкой (более 300 сажен, или около 650 м) эспланадой. На бастионах установили 108 корабельных пушек. По сути дела, адмиралтейские верфи представляли собой настоящую крепость. Как и бастионы Петропавловской крепости, Адмиралтейство являлось еще одним узлом обороны города.

Период царствования Елизаветы Петровны, Екатерины II и Павла I (1725-1801 гг.) – «второе Адмиралтейство»

К концу первой трети XVIII в. старое здание адмиралтейских верфей уже перестало отвечать их статусу и роли центра окружающей застройки. В связи с этим в 1732-1738 гг. (при Анне Иоанновне) по проекту архитектора И.К. Коробова возвели новое, каменное здание Адмиралтейства – «второе Адмиралтейство».

К началу работ по перестройке здания Адмиралтейства 32-летний Коробов успел пройти обучение в Голландии и Бельгии, причем не только как архитектор, но и как инженер-механик. Назад в Россию он вернулся в 1727 г., уже после смерти Петра I. После устроенного ему экзамена Коробова назначили архитектором Адмиралтейств-коллегии, сменив Г. Киавери. На этом месте ему очень пригодились не только знания архитектора, но и инженерные навыки. Ведь адмиралтейскому архитектору часто приходилось проектировать и реконструировать различного рода инженерные сооружения (гавани, верфи, необходимые для производства корабельного снаряжения мануфактуры). Но, безусловно, вершиной творческой деятельности Коробова стало строительство каменного здания Адмиралтейства.

Умер архитектор в возрасте 47 лет, в августе 1747 г. Поскольку большинство его построек выполнено из дерева, то до наших дней мало что дошло. Помимо башни Адмиралтейства, это гидротехнические сооружения Галерной гавани на Васильевском острове, церковь Святого Пантелеймона (на территории бывшей Партикулярной верфи), канал вдоль острова Новая Голландия (Новоадмиралтейский канал). До 1930-х гг. в Кронштадте простояла Богословская церковь. Его учениками были архитекторы С.И. Чевакинский и Д.В. Ухтомский.

Обветшавшие деревянные и фахверковые корпуса к 1732 г. окончательно заменили каменными. При этом И.К. Коробов сохранил старый «П»-образный план сооружения. После этого последовал указ императрицы Анны Иоанновны: «…Адмиралтейскую башню, на которой шпиц (понеже оная со второго апартамента мазанковая и весьма пошатилась), за ветхостью ныне немедленно разобрать и для прочности сделать вновь всю каменную и шпиц поставить».

Во исполнение указа императрицы над главными воротами в 1732-1738 гг. соорудили каменную башню с 72-метровым шпилем. Купол и шпиль обили позолоченными огневым способом медными листами. На позолоту истратили 17,8 кг золота. Архитектор подготовил два варианта перестройки надвратной башни – со шпилем и с яйцеобразным куполом. Анна Иоанновна утвердила вариант со шпилем. Для обеспечения устойчивости шпиля его нижнюю часть опустили на 12 м внутрь верхней части каменной башни. Время подтвердило правильность этого конструктивного решения.

По своей архитектуре возведенная Коробовым башня незатейлива. Над воротами возвышались два четверика, а под шпилем – восьмигранный фонарь. Восьмигранным был и сам шпиль. Четверики имели по два ряда окон, фонарь – один. Верхний четверик и фонарь разделял позолоченный купол с часами. Часовые циферблаты должны были выходить на все четыре стороны.

Адмиралтейство со стороны Невского проспекта. Картина по рис. М. Махаева. Сер. XVIII в.

Однако со стороны двора циферблат решили не устанавливать, оставив здесь световое окно. Стены башни украшали не бросающиеся в глаза пилястры разных ордеров. Эта скромность хорошо гармонировала с лишенными декора стенами адмиралтейских корпусов.

Обновленная башня стала одной из главных высотных доминант города. Согласно плану его застройки, утвержденному в 1738 г. Комиссией о Санкт-Петербургском строении, ее определили в качестве ориентира для целого ряда городских улиц – Миллионной, Невского и Вознесенского проспектов, Средней першпективы (Гороховой улицы) и Галерной улицы.

После коробовских перестроек здание Адмиралтейства, как и раньше, продолжал окружать земляной вал с пятью бастионами и глубокий, заполненный водой ров. Для того чтобы попасть в ворота под башней, через ров перекинули деревянный мост. Он был подъемным, но уже долгие годы не поднимался, поскольку функции крепости Адмиралтейству так никогда исполнять и не пришлось. По этой же причине ранее глухие наружные стены обзавелись тремя рядами окон. Когда Анна Иоанновна со всем Двором торжественно въезжала в Петербург, вновь вернув ему столичный статус, по инициативе И.К. Коробова на стенах Адмиралтейства зажгли 6 тысяч фонарей.

Святые Захария и Елизавета

В 1736 г. с одного из адмиралтейских бастионов в полдень стал производиться пушечный выстрел. А с 1873 г. этот полуденный выстрел стал звучать с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости.

На верхнем ярусе башни императрица Елизавета Петровна повелела устроить церковь. Под нее архитектором С.И. Чевакинским в 1747 г. переделан двухсветный зал заседаний Адмиралтейств-коллегии. Проект внутреннего убранства храма, включая картоны резного иконостаса, подготовил его ученик М.А. Башмаков. Иконостас был покрашен в лазоревый цвет, а его резные детали позолочены. Иконы для церкви написал художник М.Л. Колокольников. Появился на башне и колокол, украшенный надписью «Вылит сей колокол при Санкт-Петербурге в Главной Артиллерии 1731 году апреля 5 дня. В нем 59 пудов 35 фунтов».

В начале 1755 г. закончили работы, и в мае церковь освятили в честь Святого пророка Захарии и Святой праведной Елизаветы – родителей Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.

Кстати, в этой церкви в 1844 г. отпевали И.А. Крылова. После печального обряда похоронная процессия по Невскому проспекту двинулась к Александро-Невской лавре. Там баснописца похоронили рядом с его другом поэтом и переводчиком Н.И. Гнедичем.

При Екатерине II, после наводнения 1777 г., на углах среднего яруса башни при подъеме воды стали выставлять флаги, а ночью – зажигать огни для оповещения населения об опасности.

По этому поводу ею издан указ вице-президенту Адмиралтейств-коллегии и командиру галерного флота графу И.Г. Чернышеву, в котором предписывалось разработать особые знаки и сигналы о бедствии. В обнародованных правилах говорилось следующее: «Когда в Коломнах и в Галерной гавани вода начинает выходить на берег, то дан будет сигнал: тремя выстрелами из пушек, и будет поднято на шпице со всех четырех сторон по красному флагу, а ночью три фонаря; также пойдет барабанщик бить в барабан; в случае же сильной опасности, для всех жителей из Адмиралтейства крепости будет сделан сигнал пятью выстрелами из пушек и выставлены будут на адмиралтейском шпице со всех сторон белые флаги, а ночью по два фонаря».

В мае 1783 г. в Адмиралтействе произошел сильный пожар, который угрожал перекинуться и на Зимний дворец.

Напуганная им Екатерина II решила даже перевести верфи в Кронштадт, а на этом месте построить здание для Сената. К этому времени в Кронштадте уже существовала крупнейшая в Европе верфь. Ее интенсивное развитие началось после постройки и открытия в 1752 г. морского канала, получившего имя Петра Великого. В доках кронштадтской верфи одновременно могло чиниться более десяти кораблей, а после упомянутого адмиралтейского пожара в 1783 г. здесь началось строительство еще шести доков.

Однако решение вопроса затянулось. Чиновникам явно не хотелось покидать Петербург. Чтобы этого избежать, они представили императрице огромную смету на переезд – 9 млн руб., которую она сочла неподъемной для государственного бюджета. В результате с территории Адмиралтейства при Екатерине убрали только подсобные предприятия. В Кронштадт, например, перевели Канатный двор. Основное же производство продолжало действовать и после смерти императрицы. А во избежание новых пожаров выделили дополнительные средства на противопожарные мероприятия.

…Во времена царствования Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны флоту внимания почти не уделялось, и верфи Адмиралтейства преимущественно простаивали. Построенные Петром суда оставались у причалов и гнили. Процесс этот был довольно скорым, поскольку строились они в спешке, из недостаточно выдержанного, сырого леса. Ситуация изменилась только с восшествием в 1762 г. на российский престол Екатерины II.

Проспект вниз по Неве между Зимним дворцом и Академией наук.

Гравюра Г.А. Качалова по рис.М.И. Махаева. 1753 г.

Во второй половине XVIII в. на оживших Адмиралтейских верфях строились как небольшие суда, так и 100-130-пушечные корабли. В 1764-1771 гг. вместо одиннадцати старых эллингов построили шесть модернизированных новых и устроили четыре подъемных крана. Из них два крана были передвижными.

Это позволяло одновременно строить здесь до 10 крупных судов, но фактически строилось только по 3-4 многопушечных корабля в год. Всего в период с 1762 по 1800 г. на Адмиралтейских верфях построили более 120 кораблей, из которых многопушечными являлись лишь 32 корабля. Для проводки столь крупных кораблей от Адмиралтейства до Кронштадта в 1768 г. в Чекушах на Васильевском острове организовали особую верфь по строительству специальных плоскодонных судов – камелей.

Для ремонта судов на верфях имелось четыре сухих дока и один мокрый док. Но занимались в Адмиралтействе не только кораблестроением. Ежедневно в полдень около башни при Екатерине II для горожан стал играть оркестр. Его выступления прекратились только в начале XIX в. – началась очередная перестройка здания Адмиралтейства.

Вид на Адмиралтейство со стороны Васильевского острова.

Худ. И.-Г. Майер. Между 1796 и 1803 гг.Справа виден храм Исаакия Далматского

Во время царствования Павла I валы вокруг Адмиралтейства сделали более высокими, а ров прочистили и углубили. По гребню валов устроили палисад, а на угловых бастионах были поставлены новые срубы и флагштоки для подъема флагов. Руководил этими работами военный инженер И.К. Герард. Впрочем, эти валы и рвы просуществовали недолго, о чем мы еще расскажем. Во дворе Адмиралтейства построили здания новых мастерских.

Часть помещений передали учрежденному в 1798 г. Училищу корабельной архитектуры. Его задачей являлась подготовка специалистов-кораблестроителей для нужд Балтийского и Черноморского флотов. Первый выпуск Училища составил 7 корабельных инженеров. Спустя сто лет, в 1898 г., его переименовали в Морское инженерное училище императора Николая I. А в 1927 г. оно стало называться Высшим военно-морским инженерным училищем имени Ф.Э. Дзержинского (с 1998 г. – инженерный институт).

С 1800 г. строительство судов из Адмиралтейства постепенно стало переводиться на верфи Нового адмиралтейства. Оно было выстроено ниже по течению Невы, на месте бывшего Галерного двора. Ныне это широко известный Адмиралтейский кораблестроительный завод. И хотя в 1800 г. на Адмиралтейских верфях установили паровую машину, это уже не могло остановить начавшийся упадок. Земляные валы потихоньку оплывали, а рвы захламлялись различным мусором. В бумагах поэта К.Н. Батюшкова сохранилась следующая запись: «Помню эту безобразную длинную фабрику, окруженную подъемными мостами, рвами, глубокими, но нечистыми, заваленными досками и бревнами…».

Адмиралтейство при Александре I (1802-1825 гг.) – «третье Адмиралтейство»

К началу XIX в. облик центральной части города кардинально изменился. Она приобрела торжественно-монументальный характер. Рядом с Адмиралтейством уже стоял величественный 5-й Зимний дворец, построенный Ф.-Б. Растрелли. На Сенатской площади воздвигли памятник Петру I – «Медный всадник». Строилось новое здание Биржи на Стрелке Васильевского острова. Вид центральной улицы города приобрел Невский проспект. Все это потребовало очередной перестройки довольно скромного здания второго Адмиралтейства, с созданием на этом месте приличествующего центру столицы ансамбля. В 1805 г. разработать проект перестройки здания Адмиралтейства поручили архитектору А.Д. Захарову.

Захаров родился в 1761 г., в семье служащего Адмиралтейств-коллегии, и в возрасте 6 лет отдан отцом в художественное училище при Академии художеств, где он проучился до 1782 г., после чего направлен пенсионером в Париж. Во Франции он еще 4 года учился у Ж.Ф. Шальгрена, придворного архитектора Наполеона I. На родину Захаров вернулся в 1786 г. и стал работать преподавателем в Академии художеств.

В 1799 г. Павел I назначил его главным архитектором Гатчины, где Захаров завершил строительство лютеранской церкви Святого Петра, построил Львиный и Горбатый мосты, здания Птичника и Фермы. В период 1803-1804 гг. архитектор разработал так и не осуществленный проект перестройки Васильевского острова и позднее реализованный план Нижегородской ярмарки. В своем проекте перестройки Васильевского острова Захаров, кстати, предлагал с восточной стороны Кунсткамеры построить еще одно здание, аналогичное кваренговской Академии наук. Он считал, что здание Академии слишком мало для парадной набережной столичного Петербурга.

Строительство «третьего Адмиралтейства»

В 1805 г. А.Д. Захарова назначили вместо Ч. Камерона главным архитектором Морского ведомства. В этой должности он осуществил перестройку Морских провиантских магазинов на Провиантском острове, разработал проект застройки Галерного порта, занимался перестройкой Морского госпиталя на Выборгской стороне, выполнял ремонтные работы в Новой Голландии и в Никольском Морском соборе, в Адмиралтейской типографии на Васильевском острове и в Инвалидном доме на Каменном острове, разработал проект Андреевского собора в Кронштадте. Но важнейшей работой А.Д. Захарова в должности главного архитектора Морского ведомства явилась, безусловно, перестройка здания Адмиралтейства. Он приступил к ней сразу же после вступления в должность, но завершить эту работу лично не успел. Летом 1811 г. архитектор заболел и в сентябре, в возрасте 50 лет, умер.

Поручая Захарову подготовить проект перестройки здания Адмиралтейства, первоначально предусматривали только изменение его внешнего вида. В мае 1806 г. такой проект, рассчитанный на три года работ, был представлен. Одновременно архитектор предложил и другой проект, согласно которому предлагалось выполнить коренную реконструкцию здания.

По второму проекту центральная башня оставалась, но значительно увеличивалась в объеме. Пропорционально увеличивалась и въездная арка ворот. Восточное крыло отводилось под Адмиралтейский департамент с библиотекой и музеем, а западное крыло – под Адмиралтейств-коллегию. С двух сторон от центральной башни главный фасад украшали ризалиты. Со стороны Невы корпуса административных зданий и корабельных сараев объединялись арками, оформленными в виде павильонов. По центру боковых фасадов предусматривалось устройство портиков с арками, похожими на арки в павильонах со стороны Невы.

Захаров предусматривал разбить проведение работ на несколько этапов: строительство восточного крыла напротив Зимнего дворца, затем западного крыла, а потом главного фасада и башни. Новый проект оказался существенно дороже первого, да и времени на его реализацию требовалось гораздо больше. Но при этом здание приобретало выразительность, архитектурное единство и законченность. Этот проект утвердили 23 мая 1806 г., в том же году начались работы, продолжавшиеся 17 лет.

А.Д. Захаров

К 1808 г. восточное, ближнее к Зимнему дворцу, крыло Адмиралтейства было уже почти готово. Однако неожиданно от Александра I поступило распоряжение разобрать часть здания, которая, подходя к самому урезу воды, закрывала вид из окна кабинета императора на нижнее течение реки. Крыло сделали на 18 м короче, но это потребовало внесения изменений в ранее рассчитанные пропорции Адмиралтейства. От арок Захаров отказался, оставив посредине боковых фасадов только портики с уменьшенным количеством колонн. Правда, позднее благодаря такому сокращению, стало возможным проложить по берегу Невы вдоль Адмиралтейства улицу и устроить гранитную набережную.

В том же 1808 г. приступили к ломке старого здания главного корпуса Адмиралтейства. Для временного размещения Адмиралтейств-коллегии арендовали за 15 тыс. руб. дворец графа И.Г. Чернышева, стоявший на месте нынешнего Мариинского дворца на Исаакиевской площади. При подготовке к реконструкции центральной башни разобрали иконостас находившегося в ней храма Святых Захарии и Елизаветы. Его, как мы уже знаем, передали в строящуюся в Колпине церковь на кладбище Ижор-ского завода. На время строительства также разобрали эллинги во внутреннем дворе, и строительство судов прекратили.

Летом 1810 г. в основном завершили отделку помещений восточного крыла и приступили к их росписи. Сначала предусматривалось расписать 21 помещение, но из экономии средств ограничились только четырьмя. 25 августа сюда въехали службы Адмиралтейств-коллегии, и в ноябре приступили к строительству западного крыла.

1811 г. – последний, когда работы велись еще под руководством Захарова. В этот год завершалось сооружение парадной лестницы и отделка библиотеки и конференц-зала в восточном крыле, а западное крыло возвели до середины второго этажа. Под выходящий к Неве павильон начали бить сваи. В завершенном виде умерший в этом году архитектор здание Адмиралтейства так и не увидел. Далее работу продолжили его помощники – архитекторы А.Г. Бежанов (в 1811-1813 гг.), Д.М. Калашников (в 1813-1816 гг.) и И.М. Гомзин (с 1816 г.).

Все они были довольно известными в свое время мастерами. И.М. Гомзин родился в 1784 г., в семье новгородского священника. В 1807 г. окончил петербургскую Академию художеств с большой золотой медалью. После этого поступил на службу при Адмиралтействе архитектором. К 1811 г. он уже успел получить звание академика Академии художеств, а в 1814 г. получил должность адъюнкт-профессора. В Петербурге на Большой Конюшенной улице сохранился дом № 7, принадлежавший купцам Жадимировским. Этот первоначально 2-этажный дом в 1823 г. надстроил Гомзин, и он стал 3-этажным, а в Кронштадте сохранилось построенное по его проекту здание Морского артиллерийского арсенала. В 1831 г. архитектор умер.

Д.М. Калашников родился в 1780 г. и в 1804 г. также закончил Академию художеств. Оставленный при Академии, он был назначен в помощники к А.Д. Захарову. Затем он несколько лет пробыл в качестве пенсионера Академии в Италии, где в 1811 г. получил звание академика Сентлукской академии. После возвращения в Россию в 1812 г. его направили архитектором на строительство здания Адмиралтейства, а спустя год он получил звание академика Академии художеств. Судьба Калашникова после 1816 г. неизвестна.

Вид на Адмиралтейство от Дворцовой площади.Гуашь И.-В.-Г. Барта. 1810-е гг.

Архитектор А.Г. Бежанов, родившийся в 1777 г., являлся учеником самого А.Д. Захарова. Им построен дом № 1 на нынешней набережной Лейтенанта Шмидта, известный как «Дом академиков». Бежанов являлся членом Строительного комитета при Министерстве внутренних дел, а также входил в возглавляемый президентом Академии А.Н. Олениным «Комитет для рассмотрения замечаний архитектора Модюи на строительные работы Исаакиевского собора».

В 1816 г. начали штукатурку фасадов. Одновременно развернулись работы по изготовлению скульптурных украшений здания. Тогда же решился вопрос с окружающим Адмиралтейство каналом-рвом. По проекту Захарова он должен был быть облицован гранитом, а центральным воротам и двум парадным входам предусматривалось перебросить три моста. Вдоль канала Адмиралтейство думали оградить чугунной решеткой на каменном фундаменте и устроить тротуар для пешеходов. Стоимость этих работ могла составить более 3 млн руб. В конечном итоге каналы решили попросту засыпать, что обходилось в два раза дешевле.

К концу 1818 г. ров со стороны Зимнего дворца и вдоль главного фасада Адмиралтейства засыпали, одновременно засыпали и внутренние каналы. Также срыли окружавшие Адмиралтейство валы и бастионы. На их месте вдоль главного и восточного фасадов по проекту Л. Руски был устроен бульвар в три аллеи. Он являлся в те времена излюбленным местом прогулок горожан.

На повороте, со стороны Дворцовой площади, в 1833 г. установили мраморные скульптуры Геркулеса и Флоры. Эти скульптуры, созданные в конце XVIII в., стоят на том же самом месте, где их тогда поставили, и по сей день.

После устройства бульвара три площади – Дворцовая, Адмиралтейская и Сенатская – фактически слились в одну огромную площадь. Тогдашние острословы прозвали ее «Адмиралтейской степью».

Надо сказать, что это было довольно пустынное место, на котором по ночам озоровали лихие людишки. Нередки здесь случались грабежи, а иной раз и убийства.

Долгое время предполагали, что именно на Адмиралтейской площади была отнята грабителями шинель у героя гоголевской повести А.А. Башмачкина. Но судя по описанной топографии, Башмачкин, видимо, возвращался домой по Садовой улице и вышел на Покровскую площадь (ныне – площадь Тургенева). А в те времена для припозднившихся прохожих это действительно было опасное место.

В 1819 г. в основном закончили внешнюю отделку здания Адмиралтейства. Фактически это последний год работ, выполнявшихся согласно планам Захарова. Далее велись уже отделка и перепланировка внутренних помещений, выполнявшиеся О. Монферраном, И.М. Гомзиным и другими архитекторами. Переделке подверглась и часть уже готовых помещений.

Так, например, еще при Захарове были отделаны многие помещения восточного крыла. Но в 1822-1823 гг., по распоряжению морского министра адмирала Ж.Б. де Траверсе, архитектор И.М. Гомзин выполнил перепланировку части помещений под размещение коллекций Морского музея. А в 1823 г. художник В. Вдовичев заново выполнил роспись в виде воинских атрибутов многих комнат и залов. Отделка помещений западной половины Адмиралтейства (к западу от центральной башни) началась только в 1825 г.

Упомянутый маркиз де Траверсе был эмигрантом, бежавшим в Россию во времена Французской революции. Возглавив в 1811-1828 гг. в качестве морского министра русский флот, он ограничил район учений Балтийской эскадры островом Котлин (Кронштадтом), запретив ему выходить в открытое море. Эта небольшая часть Финского залива получила у моряков ироническое название «Маркизова лужа». Впрочем, учения, регулярно проводившиеся в заливе по инициативе маркиза, оказались весьма полезными для российского флота. Хорошая выучка экипажей показала себя в знаменитом Наваринском сражении, окончившемся победой русских и разгромом турецкой эскадры.

Маркиз Ж.Б. де Траверсе

Справедливости ради надо также сказать, что данное ограничение во многом было продиктовано нехваткой выделяемых флоту денег. При Екатерине II, как известно, огромные суммы попросту разворовывались, на что императрица отвечала: «Меня обкрадывают, это хороший знак, значит, есть что красть». При Павле I флот начал возрождаться, но его правление было недолгим. Сменивший его на престоле Александр I откровенно признавал, что разбирается в морских делах, как слепой в красках. Заниматься проблемами флота он назначил графа М.С. Воронцова, который искренне считал, что Россия – держава сухопутная, и флот ей не нужен.

Несмотря на это, при Траверсе значительно улучшилось маячное обслуживание судовождения, осуществлялись полярные экспедиции, проводились многочисленные картографические исследования. Именно Траверсе организовал целый ряд кругосветных плаваний— О.Е. Коцебу (на «Рюрике» в 1815-1818 гг. и на шлюпе «Пересвет» в 1825-1826 гг.), В.М. Головнина (на «Камчатке» в 1817-1819 гг.), Ф.Ф. Беллинсгаузена и М.П. Лазарева (на шлюпах «Восток» и «Мирный» в 1819-1821 гг.), Ф.П. Литке (на бриге «Новая Земля» в 1821-1824 гг. и шлюпе «Сенявин» в 1826-1829 гг.). Начиная с 1817 г. по инициативе маркиза со стапелей начали сходить суда новой постройки, а в 1816 г. начато строительство новейшей канонерки с паровым двигателем.

В конечном итоге, в 1806-1823 гг. вместо старого здания «второго Адмиралтейства» по проекту А.Д. Захарова возвели новое, величественное здание «третьего Адмиралтейства», которое получило высокую оценку у современников. В 1826 г., например, появилась статья будущего конференц-секретаря Академии художеств В.И. Григоровича «О состоянии художеств в России», в которой говорилось следующее: «Главное Адмиралтейство в С.-Петербурге – здание огромнейшее и, можно сказать, единственное по чистоте архитектуры, согласию частей, соразмерности во всем и изящному стилю… Захаров утвердил вкус чистый, нынешним художникам остается идти прямым путем».

При его постройке максимально полно сохранили и использовали старые здания Адмиралтейства. Новое здание, как и предыдущее, состоит из двух, как бы вложенных друг в друга «П»-образных корпусов. Между ними проходил канал, засыпанный во второй половине XIX в. Во внешнем, парадном корпусе размещались административные учреждения флота. Длина его главного фасада составляет 407 м, а боковых крыльев – по 163 м. Во внутреннем корпусе были производственные мастерские. Во дворе находилось пять доков.

В центре главного фасада основного корпуса, на месте старой («коробовской») башни, по проекту А.Д. Захарова была сооружена новая высокая башня с часами. Точнее говоря, новую башню возвели вокруг старой, которая оказалась как бы в футляре. Расстояние между старой башней и стенами новой башни составляет 1-2 м.

Установленные в 1815 г. часы имели три циферблата, обращенные на запад, на восток и на юг. Они были белого цвета, и на этом фоне хорошо выделялись синие цифры и стрелки. Четвертый циферблат (со стороны Невы) опять не установили, оставив вместо него окно, хотя его тоже изготовили. Захаров планировал их украсить воинской гарнитурой – изображениями шлемов, кольчуг и лат. Некоему титулярному советнику Стоцкому даже выплатили 100 руб. за изготовление шаблонов, но на этом все и закончилось.

Адмиралтейство со стороны Невы. Фрагмент панорамы Петербурга с башни Кунсткамеры. Худ. А. Тозелли. 1817-1820 гг.

Нижнюю часть башни прорезает арка ворот, а среднюю часть окружает строгая колоннада. Как и раньше, башню завершает высокий шпиль с флюгером-корабликом. На позолоту 65-кило-граммового кораблика ушло 2 кг золота. Высота башни со шпилем осталась прежней – 72 м (высота самого шпиля – 23 м). Фонарь под шпилем использовался в качестве наблюдательного поста для дежурного пожарного.

Оформление фасадов корпусов и надвратной башни

Все здание Адмиралтейства, а особенно его центральная башня, было богато украшено работами выдающихся русских скульпторов – Ф.Ф. Щедрина, С.С. Пименова, В.И. Демут-Мали-новского, И.И. Теребенева, А.А. Анисимова и др. Всего установили 56 выполненных ими скульптур.

На фасаде нижнего яруса главной башни, над въездной аркой, видны летящие гении Славы со скрещенными знаменами. Выше, на аттике, расположен горельеф (скульптор И.И. Теребенев). Он изображает Нептуна, вручающего Петру I символ власти над морем – трезубец. Рядом с царем стоит богиня мудрости Минерва, которая смотрит на строящих корабли нимф и тритонов.

а) Скульптурное украшение лицевого фасада нижнего яруса главной башни Адмиралтейства в наше время

б) Скульптурные фигуры среднего яруса главной башни Адмиралтейства в наше время

Этот горельеф является аллегорическим изображением на тему «Заведение флота в России».

По углам парапета нижнего яруса башни установили высеченные из пудожского камня фигуры античных героев – Ахиллеса, Александра Македонского, Пирра и Аякса (скульптор Ф.Ф. Щедрин).

Главный (южный) фасад здания Адмиралтейства в наше время

Средний ярус части башни окружен колоннадой ионического ордера. По верху средний ярус также украсили скульптурами, изготовленными из пудостского камня. Их 28 – по числу колонн. Эти скульптуры изображают четыре стихии (огонь, землю, воду и ветер), четыре времени года, четыре направления ветра (четыре стороны света) и двух богинь – Изиду (покровительницу кораблестроения) и Уранию (покровительницу астрономии). Каждая фигура повторена дважды (скульпторы С.С. Пименов, B. И. Демут-Малиновский и А.А. Анисимов).

Перед центральной башней, по обеим сторонам въездной арки, на кубических постаментах установили скульптурные группы нимф, поддерживающих земную и небесную сферы (скульптор Ф.Ф. Щедрин). Эти группы символизируют древнюю богиню Гекату, которая имела три облика – воды, земли и неба.

Перед боковыми портиками главного фасада на гранитных постаментах поставили скульптуры, аллегорически изображавшие великие русские реки – Неву и Днепр (скульптор

C. С. Пименов) и Волгу и Дон (скульптор А.А. Анисимов). А фронтоны этих портиков украшены горельефами работы

Общий вид Адмиралтейства от здания Вольного экономического общества. Гравюра по рис. И. Иванова. 1814 г.

Восточный портик здания Адмиралтейства со стороны в наше время

И.И. Теребенева. Фронтон западного портика украшает горельеф «Фемида, награждающая за военные и морские подвиги», а восточного – горельеф «Фемида, увенчивающая труды художника».

С обеих сторон центральной башни главный фасад украшал скульптурный фриз. Этот фриз располагался над окнами второго этажа, поскольку третий этаж окон тогда не имел. Он имел высоту 1,5 м, состоял из военных и морских атрибутов и являлся одним из самых больших в мире скульптурных фризов.

Перед портиком западного фасада, выходящего на Сенатскую площадь, установили скульптуры, символизирующие реки Енисей и Лену (скульптор В.И. Демут-Малиновский). Его фронтон украшает горельеф «Гений Славы, венчающий военные подвиги» (скульптор И.И. Теребенев). Еще один горельеф Теребенева украшает фронтон портика западного фасада, со стороны Зимнего дворца, – «Гений Славы, венчающий науки».

У портиков со стороны Невы на высоких кубических гранитных постаментах (там, где сейчас находятся якоря) установили аллегорические скульптуры, изображавшие Европу и Азию (скульптор В.И. Демут-Малиновский), Африку (скульптор А.А. Анисимов) и Америку (скульптор С.С. Пименов).

Фронтоны боковых портиков Адмиралтейства украсили скульптурами, представляющими 12 месяцев. Каждый из четырех портиков украсили по три фигуры. Сами портики были увенчаны флагштоками с металлическими дельфинами у их основания, а фасады над аркой ворот украшены парой трубящих ангелов Славы.

Многие скульптуры, украсившие здание Адмиралтейства, выполнены нагими. Это вызывало постоянное недовольство священнослужителей, которые требовали их «одеть». Новый проект скульптурного убранства поручили разработать архитектору Гомзину. В марте 1823 г. он предложил вместо трех фигур месяцев поместить на фронтоне портика такого же размера фигуры, изображающие Веру, Надежду и Любовь. А на постаментах у входа вместо аллегорических изображений рек Гомзин предложил поставить фигуры святого Иова и Марии Магдалины, но тогда его проект так и не реализовали.

Борьба церкви за «чистоту нравов» продолжалась еще около 40 лет и закончилась ее частичной победой.

Интерьеры Адмиралтейства и церковь Святого Спиридона Тримифунтского

Поскольку перестройка здания Адмиралтейства велась поэтапно, то, соответственно, осуществлялось и обустройство внутренних помещений. Первым построили восточное, ближнее к Зимнему дворцу крыло. В этом крыле были предусмотрены квартиры для высших чинов Морского министерства, в том числе и для самого министра. Его квартира располагалась на втором этаже. Туда вела парадная лестница, украшенная внизу скульптурами Афины Паллады и Геркулеса. Считается, что их создатель – скульптор Ф.Ф. Щедрин. Такую же лестницу запроектировали и для западного крыла здания.

Парадная часть квартиры морского министра сохранилась. Причем сохранилась не только ее отделка, но и часть мебели: старинное зеркало в двойной прихожей и резная стенка-вешалка из дуба. Из прихожей посетитель попадает в Синюю гостиную – приемную министра с мебелью из красного дерева, украшенной накладками из бронзы. Тут же стоят бронзовые часы и настольная лампа. Далее следует двухсветный Парадный кабинет, окна которого выходят на Зимний дворец и Александровский сад.

Поговаривали, что по утрам якобы император выходил на балкон Зимнего дворца. При этом к окнам своих кабинетов одновременно подходили морской министр в здании Адмиралтейства и военный министр в здании Главного штаба и по очереди сообщали самодержцу, что в России все спокойно. Это, конечно, сказка, но она иллюстрирует факт сосредоточения важнейших учреждений империи в одном месте.

В Парадном кабинете сохранились два встроенных шкафа из красного дерева и две большие напольные вазы. Далее располагались помещения Библиотеки, жилых покоев и комнат для прислуги. Небольшая комната за Библиотекой, в которой сохранились два камина и резная деревянная люстра, служила в качестве Столовой.

Интерьеры других помещений в первоначальном виде, к сожалению, утрачены. На первом этаже восточного крыла, в той его части, что ближе к Неве, в 2000-е гг., например, открылся довольно дорогой ресторан «Адмиралтейство».

Парадная лестница в восточном крыле здания Адмиралтейства

Спуск на воду 5 сентября 1819 г. корабля «Твердый». Акв. Ф.Ф. Шенрока. 1819 г.

С.И. Мордвинов

П.В. Чичагов

Большую часть главного фасада занимали различные управления Морского ведомства. Интерьеры их помещений до наших дней не дошли, впрочем, особого интереса они и не представляли. Организованное в 1802 г. Морское министерство, после значительного сокращения объемов кораблестроения на адмиралтейских верфях, вообще стало основным хозяином здания. А первым морским министром Александр I назначил графа Н.С. Мордвинова.

Граф – сын адмирала С.И. Мордвинова и еще мальчиком был определен отцом на службу во флот. Три года он совершенствовался в искусстве кораблевождения в Англии. Первым кораблем, поступившим под его начало в 1781 г., стал линейный корабль «Георгий Победоносец». Во время Русско-турецкой войны 1787-1791 гг. в чине контр-адмирала Мордвинов командовал Лиманской флотилией, осаждавшей с моря крепость Очаков.

Назначенный Александром I военно-морским министром, он пробыл на этом посту всего три месяца. Затем, в разное время, Мордвинов являлся предводителем Московского ополчения, членом Государственного совета, председателем департамента государственной экономии, председателем департамента гражданских и духовных дел Госсовета, членом Финансового комитета и Комитета министров. Будучи членом Верховного уголовного суда, он стал единственным, кто отказался подписать декабристам смертный приговор. В 1823 г. Мордвинова избрали председателем Вольного экономического общества, которое он возглавлял до самой своей смерти в 1840 г.

С.И. Мордвинова на посту военно-морского министра сменил адмирал П.В. Чичагов. Он приходился сыном адмиралу В.Я. Чичагову, известному мореплавателю. В 1779 г., в возрасте 22 лет, юноша поступил на военную службу в чине сержанта. Спустя три года, уже в чине поручика, он в качестве адъютанта собственного отца, возглавившего Средиземноморскую эскадру, ушел в плавание. В 1788 г. он уже капитан 2-го ранга и командир корабля «Ростислав». Участвовал в Ревельском и Выборгском морских сражениях и в сражении при Эланде.

Будучи назначен Александром I военно-морским министром, Чичагов не нашел общего языка с большинством командного состава флота и подал прошение об отставке. Это прошение в 1811 г. удовлетворено. В 1812 г., во время войны с Наполеоном, император назначил бывшего министра командующим Дунайской армией. Его задачей было воспрепятствовать переправе отступавших французов через Березину. Однако эту задачу не выполнили, и французская армия смогла уйти от преследования российских войск.

Данное обстоятельство было поставлено П.В. Чичагову в вину. Он стал предметом насмешек и даже обвинений в измене. В Петербурге появилось множество язвительных шуток и эпиграмм, а И.А. Крылов написал даже басню «Квартет». Под мартышкой в этой басне выведен именно Чичагов. Не вынеся этого, он подал прошение о бессрочном заграничном отпуске для лечения и остаток жизни провел в Италии и Франции. В 1849 г. он умер в Париже.

Ну а адмирала П.В. Чичагова на посту военно-морского министра сменил уже знакомый нам маркиз Ж.Б. де Траверсе.

Западное крыло Адмиралтейства вновь заняло основанное в 1798 г. Училище корабельной архитектуры (с 1898 г. – Морское инженерное училище императора Николая I). Устроенная в этом крыле лестница вела к церкви Святого Спиридона Тримифунтского. История появления этой церкви, занимающей помещение в юго-западной части второго этажа Адмиралтейства, на месте запланированной А.Д. Захаровым второй парадной лестницы, довольно интересна.

Адмиралтейская верфь.Литография с рис. К. Сабата и С. Шифляра. 1824 г.

В 1821 г. обер-прокурор Святейшего Синода князь А.Н. Голицын обратился к военно-морскому министру с просьбой выделить помещение для устройства временной церкви в связи с начавшейся разборкой ринальдиевского здания церкви Исаакия Далматского. К разборке пришлось приступить из-за значительных повреждений кое-как достроенного при Павле I храма. Предназначенные для него материалы изъяли на возведение Михайловского (Инженерного) замка, и наполовину готовая церковь наскоро достраивалась плохим кирпичом и не по оригинальному проекту архитектора А. Ринальди.

По этому поводу в городе ходила едкая эпиграмма, за которую, говорят, автора били кнутом и сослали в Сибирь:

 

Двух царствований памятник приличный:

Низ мраморный, а верх его – кирпичный.

 

В 1814 г. причт церкви Исаакия Далматского был вынужден совершать богослужения в церкви Сената. В 1818 г. к аварийной церкви сделали пристройку. Некоторое время богослужения проводились в ней. Но поскольку уже приняли решение о строительстве нового собора и начата разборка ринальдиевской церкви, службы в пристройке продолжались недолго. Престол, иконостас и церковную утварь временно передали на хранение в Никольский Морской собор, а для оставшегося вновь бездомным причта стали искать новое место для совершения богослужений. Вот тогда-то князь А.Н. Голицын и обратился к морскому министру.

В связи с этим обращением император распорядился, чтобы средства на устройство церкви выделялись из средств, отпущенных на возведение нового Исаакиевского собора. Внутреннее убранство должно было быть благолепным, но без излишеств. Проектные работы поручили О. Монферрану. Представленный им проект понравился Александру I, и он распорядился церковь сделать постоянной.

Церемонию освящения выстроенного храма провел 12 декабря, в день Святого Спиридона, наместник Александро-Невской лавры архимандрит Товий (Моисеев). Церковь во имя Святого Спиридона Тримифийского (с октября 1858 г. – Санкт-Петербургский Адмиралтейский, во имя Святого Спиридона Тримифийского собор) распоряжением императора была приписана к Морскому ведомству. Дальнейшие богослужения причта еще строившегося Исаакиевского собора стали совершаться в приделе Святого Исаакия Далматского (до освящения Исаакиевского собора в мае 1858 г.). Местоположение церкви в здании Адмиралтейства отмечено на фронтоне крестом на державе, изготовленным по рисунку И.К. Риглера, и двумя большими иконами у входа.

Церковь (затем – собор) представляла собой двухсветный трехнефный зал с 26 колоннами ионического ордера, поддерживающими хоры. Он вмещал 6 тысяч человек. С восточной стороны, по центру, располагались главный алтарь и деревянный, украшенный позолотой иконостас. Иконостас включал в себя иконы Спасителя, Божьей Матери, преподобного Исаакия Далматского, святого Спиридона Тримифунтского, архангела Гавриила и архистратига Михаила. Из дерева были сделаны и резные позолоченные царские врата. Над алтарем располагался написанный на холсте образ Распятия Христа.

Сень с освященной плащаницей в церкви Святого Спиридона Тримифунтского. Фото 1915 г.

Алтарь придела Исаакия Далматского отделяла от главного алтаря простая тканевая завеса. Здесь иконостас также был резной деревянный позолоченный.

В церкви, в особом ковчеге с серебряной крышкой, хранился деревянный крест с частичками ризы Святого Спиридона, креста, на котором распяли Христа и частичками мощей святых Константина и Елены. Ковчег стоял под написанным на доске образом Константина и Елены, заключенным в серебряный оклад. А в 1860 г. с острова Корфу великий князь Константин Николаевич привез бархатную туфлю Святого Спиридона. До этого она была на ноге мощей святого, хранимых на острове. Князь привез также подушку, на которой покоилась голова святого.

В церкви хранились также четыре старинных Евангелия (1703, 1735, 1745 и 1771 гг.), изготовленное в 1755 г. серебряное кадило и старинный потир с дискосом, древняя икона Знамения Божьей Матери в массивном серебряном окладе, написанная в 1776 г. икона Ахтырской Божьей Матери в позолоченном окладе, старинная икона Покрова Богоматери, образ Николая Чудотворца и пр. В память спасения генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича от руки террориста в Польше художник Ф.Г. Солнцев для храма в 1862 г. написал образ Спасителя. Для него ювелиры Ф.А. Верховцев и Ф. Бутц изготовили серебряный оклад, украшенный бриллиантами. Этот образ был вставлен в богатый киот на металлической подставке. Первым настоятелем храма стал протоиерей А. Дьяконов.

Помещение закрытого в 1920 г. собора сохранилось до наших дней. Его церковный интерьер, разумеется, уничтожен, поскольку помещение сначала передали морскому музею, а через некоторое время в нем устроили актовый зал перебравшегося в здание Адмиралтейства Высшего военно-морского инженерного училища.