Встреча 1943 года отличалась от прежних новогодних праздников.

31 декабря в управе появился моложавый майор из санитарного отдела комендатуры, ошарашил известием, что имеет приказ Линника провести инспекцию лазарета.

— Есть сведение, что в ревире оказывают медицинскую помощь гражданским лицам, понятно, не безвозмездно.

«Повезло, что обвинение проверит не сотрудник СС или СА, те дотошные, глубоко копают, их не обмануть», — порадовался Дьяков и стал убеждать офицера, что в госпитале проходят излечение от ран, обморожений исключительно военнослужащие.

— Проверим, ― сказал как отрезал майор.

В расположенный близ кладбища госпиталь Дьяков прежде ни разу не заглядывал, считал, что медицина не входит в его компетенцию, подумал, что если на больничной койке найдется хотя бы один русский, бургомистру не поздоровится. Чтобы расположить к себе инспектора, задобрить, угостил чаем, галетами, бутербродами с маргарином. Оставил майора лакомиться и ушел отдавать распоряжение немедленно вышвырнуть на улицу любое щедро заплатившее за лечение гражданское лицо. Вернулся к чаевничающему, в беседе стал тянуть время. Когда доложили, что приказ выполнен, повел инспектора по пахнущим гноем, пóтом палатам. Майор читал на койках таблички с фамилиями, званиями, диагнозами, не прореагировал на жалобы о плохо заклеенных оконных рамах, однообразную пищу, никому из раненых не пожелал скорейшего выздоровления, возвращения в строй. Посчитал свою миссию выполненной, вернулся в комендатуру.

«Пронесло!» ― успокоенно вздохнул Дьяков и нахмурился, когда узнал, что в госпитале остался бывший директор рынка, которому за круглую сумму сделали операцию по поводу язвы желудка.

— Но я его нигде не видел, куда делся? ― удивился бургомистр и получил ответ:

— В мертвецкой. Не имели времени вывезти и придушили подушкой. Отнесли в холодную, куда важный гость не сунул бы носа.

Дьяков с интересом взглянул на ведающего отоплением здания.

«Достоин похвалы, поощрения за то, что спас меня от получения выговора».

Обещал за смекалку включить в новый список награждаемых медалью, вместо благодарности услышал:

— Побрякушкой сыт не будешь. Мне бы посущественнее, чем можно живот набить.

Истопник получил банку балтийских шпрот, пачку маргарина, сухари. Отдавая премию, Дьяков посоветовал все быстрее съесть.

— Не смей обменивать на золотишко. Попадешься при сделке на глаза жандармам, и не сносить головы — за утаивания драгоценного металла от рейхсбанка поставят к стенке.