С сознанием выполненного долга, радуясь, что в управлении всем стало известно, как начальник проявил находчивость, смелость, Дьяков оседлал в кабинете стул и принялся сочинять рапорт Линнику об уничтожении проникшего в город подразделения противника. Приказал доставить написанное в комендатуру и вспомнил о женщинах, посмевших прятать у себя красноармейцев.

Первой вызвал на допрос молодую. В ожидании просмотрел поступившие из Берлина номера газеты «Доброволец», которую редактировал ставший начальником организационно-пропагандистского отдела «Русской национальной армии» (РНА) Жиленков. На первой странице рядом с портретом атамана Краснова крупным шрифтом были напечатаны главные цели, задачи КОНРа:

а) свержение сталинской тирании, освобождение народов России от большевистского ига, возвращение порабощенным отнятых у них гражданских прав;

б) заключение почетного договора о содружестве с Германией;

в) создание в стране новой свободной государственности без большевик-эксплуататоров.

Автор «Манифеста» щедро обещал соотечественникам (называл их братьями, сестрами, используя обращение Сталина в его выступлении по радио 3 июля 1941 года) ликвидировать принудительный труд, создать каждому материальное благополучие, обеспечить культурный уровень жизни, безвозмездную передачу земли в частную собственность, уничтожение прежних долговых обязательств, ликвидацию колхозов и совхозов, предоставление творческой интеллигенции возможность свободно творить, бесплатное образование, медицинскую помощь, свободу религии, совести, собраний, печати, освобождение из заключения политических узников.

Дьяков отложил газету.

«Словесная трескотня. Легко наобещать с три короба, куда сложнее выполнить обещанное».

Размышления прервал дежурный:

— Привел.

— Введи, — приказал Дьяков.

Доставленная была настолько напугана, что не могла переступить порог, ноги точно приросли к полу, пришлось дежурному подтолкнуть. Дьяков не спешил начинать допрос, разглядывал молодую женщину с крутыми бедрами, высокой грудью, косой под платком, здоровым румянцем на щеках, игривой ямочкой, чуть прикрывающей колени ситцевой юбке на стройных ногах.

«Кровь с молоком. На лице ни капли косметики. Брови словно две сложившие крылья ласточки. Дрожит как банный лист. Не знает, куда деть привычные к работе руки. Из глубинки, как говорится, от сохи».

Решил проверить свою наблюдательность.

— Казачка?

Молодая женщина кивнула, с трудом выговорила:

— Древнее нашего рода в хуторе не сыскать. Блюдем законы, обычаи предков.

— Родом с Дона?

— Из-под Калача.

— Как попала в Сталинград?

— Мобилизовали рыть траншеи, потом направили на фабрику шить для солдат гимнастерки. Как стали бомбить, хотела вернуться домой, но не имела пропуска…

— Муж в армии? Добровольно пошел служить или по повестке? В каком звании? За близкое родство с врагом рейха тебя положено арестовать.

— Нет мужа, — тихо произнесла казачка. — Была замужней, стала вдовой. Сложил мой Ваня головушку на проклятущей войне. В похоронке не сказано, где погиб, предан земле.

— Дети имеются?

— Не успели завести.

Дьяков задержал взгляд на вырезе в кофточке казачки.

— Хочешь за провинности не быть арестованной, остаться на свободе?

Казачка вновь кивнула.

— Но это надо заслужить, сама понимаешь, как…

Казачка напряглась, до синевы крепко сжала губы.

Дьяков запер дверь. Подумал, что кабинет не самое удобное место для любовных утех, но не вести же молодуху в общежитие. Подошел к съежившейся женщине.

— Сама разденешься или помочь?