Дьяков не мог поверить собственным глазам, настолько удивительным было увиденное. Казалось, спит, стоит проснуться, и все пропадет растает, как дым. Смотрел на полотна и не мог отвести от них взгляда.

— Да это вторая Третьяковская галерея!

Принесший произведения живописи скромно потупил взор.

— Местная картинная галерея была довольно богатой, имелись картины, скульптуры многих известных мастеров как России, так и мира. Экспонатам могли позавидовать Эрмитаж, даже Лувр. Спасти удалось далеко не все, большинство погибло.

— Тут и старые полотна, — заметил Дьяков. — Им сотня лет.

— Больше, некоторые созданы в XVII веке.

— Вы настоящий герой, — похвалил Дьяков. — За спасение шедевров достойны премии, даже ордена.

— Не мог допустить, чтобы безвозвратно потерялись пейзажи, портреты Репина, Сурикова, Айвазовского, Мане, рисунки Леонардо да Винчи.

— Вы искусствовед?

— Нет, заведовал хозяйственной частью.

— Завхоз? — уточнил Дьяков.

Собеседник обиделся:

— В штатном расписании значился заместителем директора.

— Не боялись сгореть, спасая картины?

— Огня не было. Обвалились крыша и две стены, залы засыпали осколки стекол.

— Кто помог вынести?

— Никто. Сотрудников в начале бомбежки как ветром сдуло, спрятались в бомбоубежище.

Дьяков поднял одно полотно, прочел в нижнем правом углу подпись «Вяч Шишков», другая картина хранила имя Васнецова.

«Сколько все это может стоить? Понятно, не в рублях. Коллекционеры с тугими кошельками не пожалеют денег, выложат за подобные сокровища миллионы».

В виде премии выписал завхозу консервы, пакеты сухого молока, яичного порошка, брикеты горохового супа, предложил служить в полиции интендантом. Не откладывая, в тот же день отнес картины в комендатуру, которая поселилась в чудом сохранившемся Доме Советов на площади имени 8-го Марта. Линник воспринял находку спокойно, даже безразлично. Приказал передать уполномоченному по сбору трофеев для отправки в Берлин.

— В столице специалисты определят, что ценное и достойно быть выставлено в музеях фатерланда, а что не стоит ни гроша. Между прочим, в искусстве прекрасно разбирается Герман Геринг, в замке Корин-хал у рейхсминистра чуть ли не все стены увешаны доставленными из оккупированных стран картинами, старинным оружием. Считает себя профессиональным коллекционером, подобная любовь к искусству мне не понятна.

«Типичный солдафон. Профан в искусстве, — оценил коменданта Дьяков. — Ничего не смыслит в живописи, для него имена великих художников, скульпторов — пустой звук».

В отличие от генерала, Мюффке не скрыл охватившую его радость от преподношенного рисунка Леонардо да Винчи. Вцепился в застекленный шедевр, точно его могли отнять, долго всматривался в чуть выцветшие на листе линии.

«Угодил, — обрадовался Дьяков, скрыв от начальника, что не удержался от соблазна, оставил себе небольшого формата картину Пикассо, которого воевавший в республиканской армии Испании однокурсник назвал гением. — А я после продажи Пикассо, безбедно проживу до конца жизни».