10
Комендант штаба ПВО Хижняк внимал Москаленко. Генерал говорил по-военному короткими, рублеными фразами:
— Глаз с него не спускать. Еще тот гусь. Можно ожидать любой каверзы. Задача — не допустить, чтобы наложил на себя руки, совершил членовредительство. Бритву не давать, брить станешь ты.
Хижняк слушал и хмурился.
«Активного участника Отечественной делают обычным тюремщиком. Поручение унизительно для майора внутренних войск…»
Генерал продолжал инструктировать:
— В камере дежурить по очереди со сменщиком.
Получив разрешение быть свободным, Хижняк отправился к важному подопечному. По пути в подвал стал вспоминать, когда и где впервые увидел разжалованного маршала.
«Дело было на траурном митинге прощания со Сталиным. Я имел приказ следить на площади за порядком. Он стоял на трибуне Мавзолея, на брови надвинута шляпа, уши топорщатся, глаза блестят, точно у сыча ночью. Речь толкал с грузинским акцентом…».
Вошел в камеру, уставился на Берию, который выглядел совсем не браво — лицо одутловатое, щеки отвисли, под глазами мешки, нос как у хищной птицы.
— Имеются просьбы?
Берия скривил губы.
— Жалоб предостаточно. Камера тесная, нет окна. Ночью не гасят свет. Еда пресная, чай — помои. Требую…
Хижняк перебил:
— Можете просить, но не требовать. Вы не в санатории с усиленным питанием, номером люкс с видом на море. Ешьте что дают. Метража комнаты вполне хватает для проживания одному. Свет горит постоянно согласно инструкции.
Хижняк поставил в центре камеры принесенный стул, уселся, заложил ногу за ногу.
— Мы не знакомы, — напомнил Берия. — Как прикажете величать?
— Майором, гражданином майором. — Хижняк уставился взглядом в стену, давая понять, что не расположен вести беседу, но заключенный это не понял, засыпал вопросами:
— Какая стоит погода? Льют дожди или посыпал первый снег? Нельзя ли получать еду из ближайшего ресторана за мои деньги, которые изъяли при аресте?
Хижняк не ответил, пропустил мимо ушей и другие вопросы. Когда захотелось курить, достал из портсигара папиросу, но не стал нарушать запрет на курение на посту, вдохнул запах табака. Пожалел, что нельзя похвастаться дома жене, в чьем обществе провел дежурство — не поверит, что был приставлен к всесильному до ареста маршалу, способному любого скрутить в бараний рог. Вечером сдал пост конопатому младшему лейтенанту, готовому также пресечь любую попытку арестанта разбить голову о стену, проткнуть горло вилкой, тем самым избежать суда.
Утром следующего дня Хижняк вернулся в камеру, молча просидел положенные часы.
— Когда ожидается суд? — не выдержал Берия. — Почему тянут с его открытием?
Хижняк остался нем. После дежурства получил приказ съездить в особняк на углу Качалова и Малой Никитской, привезти подследственному его цивильную одежду. В опустевшем доме отыскал гардеробную с платяными шкафами. При виде парадного мундира с золотыми погонами усмехнулся. Снял с плечиков-вешалки серый костюм, достал с полки свежую сорочку, из ящика туфли. В гарнизонной гауптвахте отдал все Берии, приказал переодеться. Лаврентий Павлович с несвойственной ему поспешностью сбросил осточертевшее тюремное одеяние, облачился в костюм, пошитый лучшим в столице портным, почувствовал себя уверенней.
«На суде, перед вершителями закона, репортерами, фото- и кинооператорами должен выглядеть опрятным… Наплевать, что сильно похудел после ареста и одежда сидит мешковато… Костюм не помят, не требует глажки, как и рубашка… Нет галстука, шнурков на туфлях, поясного ремня, все это получу перед тем, как сесть на скамью подсудимых».
11
И з п р о т о к о л а д о п р о с а Б. К о б у л о в а
В о п р о с. Подтверждаете, что выполняли преступные распоряжения непосредственного начальника Берии, в октябре 1941 г. под вашим командованием в Тамбове, Саратове, Куйбышеве расстрелян ряд лиц?
О т в е т. Подтверждаю, но на самом акте не присутствовал.
В о п р о с. Предъявляется за подписью Берии приказ о расстреле 25 человек, хотя приговора суда не было.
О т в е т. Документ адресован не мне.
В о п р о с. Почему говорите неправду?
О т в е т. Не имею намерений обманывать следствие.
В о п р о с. По какой причине арестованных сотрудников центрального аппарата НКВД Кедрова, Голубева подвергали перед расстрелом пыткам?
О т в е т. О применении пыток слышу впервые.
Д о п р о с С. Го г л и д з е
B о п р о с. Сколько человек осудила «тройка» за критику работы Берии, несогласие с его методами?
О т в е т. Цифру назвать затрудняюсь, большинство признались в террористической деятельности.
В о п р о с. Согласовывали с Берией меру наказания лицам, занимавшим перед арестом ответственные посты?
О т в е т. Безусловно. Берия был информирован по каждому делу, давал указания по их проведению, назначал сроки окончаний, иногда лично участвовал в допросах, следственных мероприятиях.
Д о п р о с В. Д е к а н о з о в а В о п р о с. Как охарактеризуете работу Берии?
О т в е т. Отрицательно. Себялюбец, лицемер, карьерист. Добился снятия председателя ГПУ Грузии, всячески его дискредитировал, стал заместителем председателя ГПУ Закавказской федерации. Интриган. Втирался в доверие к вышестоящим, расположил к себе секретаря Закавказского крайкома Орджоникидзе, льстил, его именем назвал сына. Став секретарем ЦК компартии республики, руководил и НКВД Грузии. Ни одно задержание не проходило без его указания, арестованных подвергали избиению.
Зачитываются показания свидетеля шофера Деканозова: «Почти 14 лет я обслуживал Деканозова, на протяжении этого времени он систематически сожительствовал с разными женщинами, постоянных не имел, часто менял их, брал пример с начальника Берии». Зачитываются показания сотрудника МВД т. П. Мирошникова:
«Мешик фальсифицировал мое дело, применял в присутствии Берии ко мне меры физического воздействия, выбивал с согласия начальника нужные им показания, допрос вели без перерывов конвейерным способом в течение трех суток, держали все время на ногах. Когда опухли ноги, Деканозов цинично показывал кулак, говорил: «Вот где твоя советская власть!» По приказу Берии учинили жестокую расправу над близкими родственниками Орджоникидзе — брата Популия расстреляли, его жену осудили на 10 лет ИТР и вскоре расстреляли, та же участь постигла другого брата».
Д о п р о с С е р г о Б е р и и
В о п р о с. Что можете показать по существу предъявленных обвинений?
О т в е т. Ни я, ни отец не являлись участниками антисоветской изменнической группы, не имели целью захватить власть, ликвидировать советский строй, реставрировать в стране капитализм. Отец не мог встать на путь предательства Родины. В о п р о с. Расскажите о вражеской деятельности Л. П. Берии.
О т в е т. Со мной отец не говорил о работе, тем более о планах. Не верю, что маскировался под государственного деятеля. Однажды услышал от него: «Нет людей, кто бы работал на совесть, есть только те, кто трудится из-за страха».
П р и о б щ е н и е к д е л у п о к а з а н и й Н. Г е г е ч к о р и
«Считаю себя абсолютно невиновной перед советским обществом, партией. Прошу вернуть меня в семью, к сыну, маленьким внучкам, нуждающимся в руках бабушки. Если мое общение с людьми, как опозоренной, всеми презираемой нецелесообразно, обещаю дома соблюдать тюремный режим. Если позволят зарабатывать на хлеб, со всей добросовестностью выполню порученную работу. В отношении Л. Берии буду исходить из решения, которое вынесут советский народ и его правосудие. Если прокурор найдет, что я в какой-то мере причастна к враждебным действиям, прошу ускорить вынесение приговора и его исполнение. Только быстрая смерть избавит от страданий, будет проявлением высшей гуманности и милосердия по отношению ко мне».
12 В костюме почувствовал себя уверенней, даже сильнее. От многодневного пребывания в замкнутом пространстве сон стал чутким, прерывистым, от багрового накала лампочки слезились глаза.
Копил силы для опровержения на суде обвинений, в их числе полной чуши — шпионажа, сотрудничестве с фашистской Германией, буржуазными государствами, отравления неугодных, подготовки государственного переворота.
Гадал: кому поручат вершить правосудие, предъявят ли новые обвинения или ограничатся прозвучавшими на следствии, на каком приговоре станет настаивать прокурор?
«Раз переодели, суд может начаться уже сегодня. Желают, чтобы на скамье подсудимых под объективами фотографов, кинооператоров, на глазах у публики выглядел опрятным, каким знают по портретам, видели на трибунах…»
Опечалило, что не вернули пенсне, считал, что с ним выглядит строже и грозно.
«Опасаются, что разобью линзы, осколками порежу себе вены. Не знают, что презираю слабовольных, тем более самоубийц, буду бороться до последнего вздоха, удара сердца».
Открытие судебной процедуры подтвердило полученное для ознакомления обвинительное заключение: Берия Л. П. обвинялся в антисоветской, изменнической деятельности, совершении ряда крупных государственных преступлений. Суду также предавались: В. Н. Меркулов, В. Г. Деканозов, Б. З. Кобулов, С. А. Гоглидзе, П. Я. Мешик, Л. Е. Влодзимирский.
Несколько раз перечитал текст, впитал в себя каждое слово, даже букву, не зная, что на заседании Президиума ЦК Генеральному прокурору свыше дано указание доработать обвинительное заключение, заседания суда провести без участия прокурора, адвокатов, исключить подачу подсудимыми кассационных обжалований, ходатайств о помиловании.
18 декабря 1953 г. к 10 часам на втором этаже штаба MBО, в одном из кабинетов вдоль стены расставили семь стульев, напротив поставили длинный стол для восьми судей, из Бутырской тюрьмы доставили шестерых, седьмой — главный подсудимый был, как говорится, под боком, рядом в бункере.
Хижняк проверил, как на подопечном сидит костюм, посоветовал застегнуть пиджак на все пуговицы.
Стоило Лаврентию Павловичу увидеть знакомое помещение, как понял, что процесс будет закрытым. Расстроился, что его выступление не выйдет за пределы стен, никто в целом свете не узнает, как докажет свою невиновность. На понуро сидящих рядом не смотрел, на их приветствия не ответил.
Первым допросили Гоглидзе, который признал малую часть обвинений:
— Виноват, что слишком доверял подчиненным, и они подвели под монастырь, был нетребовательным, спускал на тормоза дела, глубоко не вникал в них. Слепо верил и подчинялся непосредственному начальнику, закрывал глаза на его противоречащие законам приказы. Сам инициативу не проявлял. При обысках, арестах ничего не присвоил, все конфискованное передавалось для реализации нашим сотрудникам в спецторг министерства. Сейчас многое из своей работы увидел в новом свете. Не знал о грубейших нарушениях следствий. Искренне рад, что полностью изобличен, пригвожден к позорному столбу мой начальник, пришел конец его авантюрной деятельности.
Берию ничуть не удивило услышанное — арест вывернул Гоглидзе наизнанку, сделал жалким. Подобным образом повел себя и Кобулов.
— Берия подлым образом воспользовался моим к нему доверием, оказался подлецом, опорочил мою жизнь. Он карьерист, каких трудно отыскать, бонапартист, что резко высветилось после смерти товарища Сталина, чье кресло он желал занять. Лицемерный двурушник, все годы носил маску единодушия с партией. По долгу службы был вынужден выполнять его противозаконные задания. Он подлец, я возмущался его поведением на службе, в быту, скрываемым антисоветизмом, каюсь, что своевременно не разоблачил. Прошу поверить, что в отличие от него я не преступник, не враг, а лишь потерявший бдительность в партийном, административном, уголовном порядке.
Берия слушал с чувством омерзения.
«И этот говорит не о себе, а обо мне, и свою вину сваливает на меня — два сапога пара. Пригрел на свою голову на груди ядовитых змей, если бы раскусил, прямым ходом отправил в Магадан…»
Обвинений не признал и Деканозов. Как и выступавшие перед ним подсудимые, говорил о многочисленных преступлениях Берии, что уже не удивило Лаврентия Павловича, себя винил лишь в упущениях в работе…
— Берия крайне властен, злобен, устранял со своего пути любыми способами каждого конкурента, начал с Ежова. Расталкивал локтями, шел напролом к диктаторской власти. Интриговал, не признавал мнения коллектива. Все вопросы решал единолично.
За судейским столом слушали с вниманием — сказанное подтверждало, дополняло обвинительное заключение. И читая это на лицах членов специального судебного присутствия, Деканозов продолжил:
— Берия неоднократно требовал применять к арестованным физическое воздействие, которое существенно ускорит следствие, заставит его фигурантов признать все без исключения обвинения. Лично наблюдал, как резиновой палкой избивал женщину…
Выступление затягивалось, и председатель Конев спросил:
— Продолжительное время состояли в заместителях гражданина Берии, были его правой рукой, отчего закрывали глаза на творимое беззаконие?
Деканозов с поспешностью согласился:
— Полностью правы! Прошу учесть, что был лишь исполнителем его воли.
У Берии внутри все кипело:
«Они сговорились! Говорят под копирку, стараются перещеголять во лжи друг друга!»
Влодзимирский не был оригинальным, также признал только исполнение приказов, незнание их преступности.
— Когда на следствии рассказали об истиной роли Берии, волосы на голове стали дыбом. Что касается избиений арестованных, начальство это даже поощряет, приветствует.
«И он топит, дует в ту же, что и другие, дуду, — скривил губы Берия. — Забыл дружеское к нему отношение, плюнул в душу».
От выступивших не отстал Мешик. Отмел обвинения в измене Родине, участии в террористических актах (в протоколе записали: «К покушениям причастен Берия»), ничем не вредил народу, партии, правительству.
— Берия продолжал «ежовскую» политику, привнес в нее рукоприкладство, вседозволенность, что растлевало следственный аппарат, требовал не копаться, побыстрее передавать дела в суд.
Ничего нового Лаврентий Павлович не услышал, впрочем, и не ждал. Приободрился, когда поднялся Меркулов.
«Наконец-то прозвучит правда, Всеволод выведет лгунов на чистую воду. Верен мне до гроба, готов даже заслонить собой от пуль».
Еще со времен совместной службы в Грузии Меркулов ходил в любимчиках, Берия высоко ценил его, считал своим самым способным учеником, мог на него во всем смело положиться, а когда дождался перевода в столицу, забрал с собой, сделал помощником, затем первым заместителем, наконец уступил пост наркома. Карьера Меркулова росла как на дрожжах — член ЦК партии, депутат Верховного Совета двух созывов, комиссар государственной безопасности 1-го ранга, генерал армии. Продвижению чуть было не помешало нежелательное социальное происхождение — рождение в семье потомственного дворянина, женитьба на дочери царского чиновника.
Берия ждал высокую оценку своей деятельности, разгром прозвучавших обвинений, но услышал от Всеволода совершенно иное.
— Гражданин Берия имел связь с родственником жены, эмигрантом, лидером грузинских меньшевиков. В одном из писем в Париж предложил вести совместную антисоветскую работу на Кавказе, которая приведет к отторжению Грузии, Армении, Азербайджана, автономий горских народов от Советского Союза, точнее, России, которая поработила нации, эксплуатирует их труд, сделала бесправными рабами.
Меркулов смотрел себе под ноги, говорил глухо, голос то и дело срывался.
«Сильно напугали, — оправдывал Берия Всеволода. — Пригрозили расправиться с членами семьи, которые ему дороже всего на свете, и впервые проявил слабость, сдался на милость победителей. Вынудили показывать против меня».
Меркулов продолжал:
— Испытываю неимоверный стыд, что сотрудничал с врагом, работал по его указке. Верил ему как самому себе, считал честным большевиком, истинным патриотом. Только после ареста и на суде понял, что человек с подобным нравственным обликом не имел права занимать пост крупного государственного деятеля, носить партбилет. За свою близорукость готов нести ответственность…
Один из членов суда напомнил Меркулову о его приказе увеличить во всех слоях общества число агентов-осведомителей, зачитал цитату из доклада обвиняемого:
Сравниваю работу агентурной сети сексотов с сетью рыболова, который десять раз закидывает невод и на одиннадцатый ловит щуку. Мелкую рыбешку бросает обратно в воду, забирает только крупную. Чем больше сеть и меньше в ней клетки, тем больше улов. Так же обстоит дело с осведомителями.
Член суда Шверник уточнил, что в сексоты вербовали даже министров, крупных военачальников, первых лиц республик. Конев потребовал подробнее рассказать о преступлениях главного подсудимого, и Меркулов с несвойственной ему поспешностью поведал, что по вине Берии в органах происходили грубейшие нарушения законности, аресты без санкций прокурора, расстрелы без суда, убийства из-за угла заподозренных в попытке передать в ЦК, Сталину рапорт-донос о неблаговидных поступках руководителей НКВД, превышении ими власти.
Берия до крови закусил губу.
«Говорят, чтоб узнать человека, надо съесть с ним пуд соли, я съел с ним куда больше и не увидел его истинного нутра. Подлости, поклепа мог ожидать от любого, но только не от Всеволода, доверял ему самое сокровенное, а он запросто предал».
Конев продолжал задавать вопросы:
— Подтверждаете зреющий в руководстве МГБ заговор, имеющий целью захватить в стране власть, ликвидировать советский строй?
Меркулов не замедлил с ответом:
— Если и был заговор, участия в нем не принимал. О заговоре впервые услышал во время следствия. Советскую власть люблю беззаветно, при необходимости отдам за нее жизнь.
— На протяжении многих лет состояли в теснейшей связи с гражданином Берией, покрывали его преступления, смотрели сквозь пальцы на творимые с его ведома беззакония, мало того, лично оказывали помощь во вредительствах. Весной этого года выпустили из мест заключений сотни тысяч уголовных элементов — убийц, воров, насильников, фашистских наймитов для осуществления с их помощью переворота.
Меркулов поспешил оправдаться:
— Амнистия осуществлена с согласия правительства, Политбюро, считали ее необходимой для тех, кто осужден по дутым обвинениям, отбыл половину срока, не имел нарушений лагерного режима. Если не изменяет память, из исправительно-трудовых лагерей выпустили чуть больше миллиона человек, в их числе беременных женщин, с детьми до двух лет, осужденных за мелкие кражи и хулиганство, хозяйственные, бытовые преступления, несовершеннолетних. Четырехстам тысячам прекратили следственные дела за недоказанностью вины или не представляющих опасности для государства. Не были освобождены контрреволюционеры, совершившие крупные хищения, военные преступники. Позволю напомнить, что указ об амнистии вышел за подписью Председателя Президиума Верховного Совета товарища Ворошилова.
Берия похвалил Вячеслава:
«Забыл лишь упомянуть, что выпускались на свободу по согласованию с Министерством юстиции и Генпрокурором. Напрасно подумал о нем плохо, поставил на одну доску с другими на нашей скамье. Выглядит неважно, видимо, мучают приступы, на службе пытался скрыть свое состояние, опасался, что отправим в отставку».
13
21 декабря, в 74-ю годовщину рождения Сталина, секретарь суда записал в протоколе:
Д о п р о с гр. Л. П. Б е р и и
У обвиняемого уточнили анкетные данные, потребовали рассказать о связи с проживающим в Париже родственником, сотрудничестве с мусаватистами, которым выдал в Баку активистов большевистского подполья.
Берия ответил, что все без исключения родственники никогда не покидали Родину, в Париже три десятка лет проводит в изгнании двоюродный дядя жены, с кем не знаком. Что касается работы у мусаватистов, то к ним внедрился по приказу партийного комитета, чтобы спасать от ареста товарищей, позже подобным образом связался с меньшевистской разведкой в Грузии. Не отказал себе в удовольствии и напомнил, что подпольную в Баку группу «Гумет» организовал не кто-нибудь, а Сталин, тогда Джугашвили. Вождя упомянул не случайно, а чтобы прекратить копание в прошлом, ткнуть в лица судьям давнее знакомство, перешедшее в крепкую дружбу с лежащим сейчас в Мавзолее.
«Скверно, что в заполненной при поступлении в тюрьму анкете не указали мои правительственные награды, участие в партийных съездах, международных конференциях, начиная с Тегеранской и кончая Берлинской, многое другое, чем справедливо горжусь».
Вновь прозвучали обвинения. В одном из них говорилось, что методично истреблял неугодных ему, беспредельно преданных народу, партии.
— Для вас не было ничего святого. Считали себя некоронованным владыкой, даже Богом, всех вокруг пигмеями, мелкими сошками. Не слушали ничье мнение, подчинялись одному товарищу Сталину, точнее, пресмыкались перед ним, лебезили. Отчего во время пребывания в Кутаисской тюрьме в 1920 г. не приняли участия в голодовке-протесте политзаключенных?
Берия понял, что суд начал довольно глубоко копать в прошлом, но это не испугало — по примеру Сталина, предусмотрительно уничтожил в архивах все не красящие себя документы.
— В тюрьме не голодал по причине болезни желудка, если бы перестал принимать пищу, заработал язву.
Некоторые вопросы повторялись. Суд интересовали ошибки при обороне в Отечественную Кавказа, воодруженный немецким альпинистом флаг со свастикой на вершине Эльбруса, санкционирование ряда убийств, преждевременные смерти видных политических деятелей, в их числе Жданова. От прошлого суд перешел к более близкому — желанию простить двурушничество, предательство клики Тито — Ранковича. Берия старался отвечать предельно кратко, ловко уходил от наиболее опасных для него вопросов.
«Толкут воду в ступе. Хорошо еще, что не затрагивают моральное разложение, изнасилование школьниц. Если заикнутся о совращениях, отвечу, при ненормированном рабочем дне даже в воскресенья и праздники, на любовные утехи не оставалось времени, служба отнимала все силы, что связь с женщинами не наказуема».
Когда затронули вопрос о присвоении художественных ценностей из музеев Европы, заметил, что найденный в его доме антиквариат, который крупные военачальники вывозили из побежденного Третьего рейха целыми вагонами, подарен сослуживцами в дни рождений,
— Лично я ничего не украл. А трофеи на то и трофеи, чтобы принадлежать победителям.
Среди подарков самым дорогим считал обычный, ничем не примечательный глиняный кувшин, с которым женщины Мерхеули ходили за ключевой водой.
«В навязываемые грехи не поверит любой здравомыслящий. Легко оправдаюсь, но могут не позволить высказаться, не включить ответ в протокол. Придется с оговорками признать незначительное, вроде ошибки в подборе кадров, излишнюю доверчивость подчиненным, создание второй семьи. Сыграю роль заблудшей овцы, точнее, барана, которому Сталин связал руки и ноги, без его позволения не мог самостоятельно сделать даже шаг».
— Признаете пособничество в убийствах?
Председатель не уточнил, кого именно, и Берия воспользовался упущением:
— Признаю руководство в устранении Троцкого, за что получил благодарность вождя и в подарок от него ящик кахетинского вина.
Не забыл, как Сталин торопил с расправой над его смертельным врагом. Иосиф дышал в лицо табачным перегаром: «Сколько прикажешь терпеть Льва — Лейбу? Ему давно место не в Мексике, а в могиле! Обещал покончить еще в прошлом году». Поклялся, что клеветнику недолго коптить небо, будет уничтожен в самое ближайшее время, и подослал Маркадера, который втерся Троцкому в доверие, обрушил на его голову ледоруб.
За судейским столом зачитали справку о проведении массовых арестов, резолюций главы органов на расстрельных списках «за», уничтожении перед Отечественной в Катыни польских офицеров.
Вместо аргументированного ответа Берия спросил:
— Отчего ни разу не упомянули бедного Михоэлса, замечательного артиста, режиссера, руководителя Еврейского театра, подло убитого в Минске? Я раскрыл подоплеку преступления, строго наказал виновных. Разве это не доказывает мою планомерную, бескомпромиссную борьбу со всякого рода беззаконием? А недавнее освобождение видных ученых-медиков, привлечение к уголовной ответственности допустивших фальсификацию следственных дел, не показывает, что был поборником соблюдения закона?
Конев потребовал отвечать по существу и перешел к вопросу связей подсудимого с заправилами фашистской Германии в первые дни Отечественной, желании отдать оккупантам значительную территорию страны.
Берия с трудом сдержался, чтобы не огласить комнату криком:
«Не было связи! Нет показаний болгарского дипломата Стаманова, кто по моей просьбе, выполняя данный мне Сталиным приказ, должен был организовать тайные переговоры с немцами, предложить отдать им древний Львов, Закарпатье за прекращение наступления! К счастью, в последний момент Иосиф отменил решение».
Вместо ответа на обвинение, напомнил о своей заслуге в смягчении наказаний, сокращении сроков пребывания в тюрьмах, лагерях осужденным за бытовые правонарушения, проведение глобальных демократических реформ, высоко оцененных не только в стране, а и за рубежом.
Конев спросил:
— Отчего, имея в своем распоряжении при обороне Кавказа целую армию, не использовал и ее, в результате немцы заняли несколько автономных республик, областей? Будучи представителем Ставки Государственного Комитета Обороны, халатно отнеслись к своим обязанностям, своевременно не ввели в бой на перевалах дивизии НКВД, заменили русского командующего армией грузином. Пытались открыть врагу дорогу через Главный Кавказский хребет, что привело бы к захвату немцами Закавказья с богатейшими запасами нефти, марганцевой руды.
Берия объяснил, что держал вверенные ему войска в резерве для наступления, дивизии не имели артиллерии, танков, авиации, предназначались для борьбы с «пятой колонной» из числа турок-месхетинцев и крымских татар, которым немцы поручили спровоцировать восстание мусульманского населения. Одновременно занимался выпуском боеприпасов, самолетов, моторов к танкам. Не только не дезорганизовал оборону, а заставил оккупантов отступить с большими потерями.
Ответ не удовлетворил Конева.
— Немцев не пустили в Закавказье не благодаря, а вопреки вам. Свободолюбивые малые народы встали на защиту аулов, вы же проводили время в беспробудном пьянстве, распутничали с медсестрами. Сразу после освобождения Кавказа загоняли горцев в теплушки, увозили в пустынные районы Средней Азии, где сосланные гибли уже не от пуль оккупантов, а от голода, жажды, болезней.
Берия вновь возразил:
— Представители некоторых народов посмели встретить оккупантов с распростертыми объятиями, как самых дорогих гостей, накрыли им богатые столы, стали оказывать помощь в поимке партизан, наконец преподнесли Гитлеру скакуна арабских кровей.
Конев не стал дальше слушать.
— Зачитывается докладная записка за вашей подписью на имя товарища Сталина.
Учитывая предательство проживающих в Крыму жителей татарской национальности против советской власти и исходя из нежелательности дальнейшего проживания их на пограничной окраине СССР, НКВД вносит на Ваше усмотрение проект выселения всех татар с занимаемой ими территории.
Конев добавил, что в безлюдные районы Казахстана ушли эшелоны не только с крымчанами, но и с болгарами, греками, ингушами, ахалтекинцами, айсорами.
Был оглашен рапорт:
Подготовка операции по выселению чеченцев и ингушев завершается. Взято на учет подлежащих переселению 459 486 человек, включая проживающих в Дагестане, г. Владикавказе.
— За успешное проведение депортации ваши заместители Серов и Круглов, тогдашний нарком госбезопасности Меркулов, начальник СМЕРШа Абакумов получили незаслуженно ордена Суворова 1-й степени, без награды не остались и вы.
— Депортация проводилась по указанию Сталина, решившего строго наказать коренные народы Кавказа, посмевших встретить оккупантов как долгожданных освободителей от крепостничества.
— Имея в своем распоряжении сто тысяч бойцов дивизий НКВД, преступно не использовали их в боевых операциях, а заставляли заниматься не свойственным им делом — выселением мирных жителей.
Берия вновь возразил, что с немцами успешно справились вверенные ему войска, закрыли перевалы, преградили путь горным стрелкам. А водружение на вершине Эльбруса флага со свастикой — обычный пропагандистский трюк. Как можно обвинять в бездарности командование, когда частям вермахта не удалось перейти горную гряду Кавкассиони, предавшие советскую власть народы получили по заслугам.
Не дослушав возражений, Конев продолжал обвинять:
— Ваш доклад о большевистских организациях Закавказья и созданная на его основе книга не что иное, как плагиат, за вас писали ученые, чтобы скрыть это, сгноили действительных авторов.
— Много сил и времени потратил не только на написание книги, но и издание ранних статей, выступлений Сталина.
Конев перебил:
— Это была неприкрытая лесть. Чтобы окончательно задобрить вождя, с его помощью получить в столице высокий пост, восстановили его родительский дом, организовали музей. Добившись pacпoлoжeния, стали плести интриги, готовить государственный переворот.
Берия сжал зубы.
«Перестану вступать в споры, приберегу возражения на последнее слово, перед вынесением приговора. Как всплыла история создания книги, авторство Бедии, который лишь помогал в сборе материала, проверял цитаты? Я его не сажал, сам погряз в меньшевизме. Чем ворошить прошлое, вспомнили бы исправленные мной ошибки Ежова, очищение органов от балласта малоинициативных, малообразованных, коррумпированных — действовал согласно высказыванию вождя, что смерть одного или тысячи простая статистика…».
Длившиеся по восемь часов с короткими перерывами судебные заседания не утомляли, Лаврентий Павлович радовался, что обходят острые вопросы, вроде визирования большого числа расстрельных списков, уничтожения осенью 1941 г. в Бутырках генерала Штерна, дважды Героя Советского Союза Смушкевича, заместителя наркома обороны Проскурова, в Орловском централе видной эсерки Марии Спиридоновой, мужа поэтессы Цветаевой Сергея Эфрона, выполнявшего в Париже задания Иностранного отдела Разведывательного управления.
«Если все же спросят, отчего поставили к стенке, точнее, у ямы за городом, сошлюсь на реальную опасность сдачи врагам Орла, отсутствие возможности эвакуировать заключенных, которых бы освободили немцы».
Пожалел, что не упоминают его гордость — руководство атомным комитетом.
«Моя роль, мои заслуги в создании сверхмощной бомбы, выпуске нового оружия, разработке урана огромны. Благодаря моей инициативе, в Америке выкрали документы, которые помогли довольно быстро построить на Урале атомный реактор. Никто другой, а я настоял на вербовке американского атомщика Клауса Фишера, помог активно сотрудничающих с нами Леонтине и Морису Коэн избежать электрического стула. Напомню, что при моем руководстве органы переиграли абвер, в чем согласился Канарис и за крах своих спецслужб оказался вздернутым на фортепианной струне…»
Строя линию защиты, не вникал в суть задаваемых вопросов.
«Настанет минута, и ткну судьям в нос свои заслуги. В контроле во время войны за строительством аэродромов, авиационных заводов, прокладкой шоссейных и железных дорог, добычи хрома, никеля, олова, молибдена, вольфрама, наконец золота, миллионов кубометров древесины».
Отбросил совершенные ошибки, даже провалы, вспомнил удачи, победы. Вместо ответа на очередной вопрос заговорил о своих наградах, высшем воинском звании, но Конев приказал отвечать по существу, напомнил, что орденов и маршальских погон лишен специальным указом.
Набычился, опустил плечи.
«Конев типичный служака, привык к муштре, требовать беспрекословного выполнения своих приказов. Если продолжу отрицать все обвинения, вступать в спор, удалит с процесса, заседание пойдет без моего присутствия».
Не к месту и не ко времени на ум явилась песенка, услышанная на республиканском пионерском съезде:
Сегодня праздник у ребят,
Ликует пионерия.
Сегодня в гости к нам пришел
Лаврентий Палыч Берия.
Непритязательная песенка прежде смешила, на суде не вызвала даже улыбку.
«Не я разжигал культ своей личности, наоборот, запретил переименовывать города, давать им свое имя, позволил лишь, чтобы Бериевскими назвали в Тбилиси площадь и район. На последней Первомайской демонстрации не разрешил нести портреты членов Политбюро, что возмутило Ворошилова, Микояна, Хрущева. Не был ангелом, но не был и дьяволом».
Когда вопросы иссякли, присел, стал похож на уставшую от длительного полета нахохлившуюся птицу.
14
— Подсудимым предоставляется право заявить ходатайства.
Пятеро за перегородкой воспользовались возможностью, от выступления отказались Гоглидзе и Берия.
Мешик попросил приобщить к его делу подписанные им документы о розыске, ликвидации банд ОУН, действовавших после войны на Западной Украине, в Закарпатье, во Львове, где ясным днем убили публициста Ярослава Галана.
— Я разработал много операций, которые пресекли деятельность бандеровцев, что доказывает мою непричастность к сотрудничеству с прихвостнями фашистов, ратовавших за создание так называемой самостийной, без большевиков и москалей Украины. Затребованные из архива приказы, рапорты подтвердят мои слова, снимут обвинение в предательстве.
После недолгого совещания суд отклонил ходатайство.
Меркулов обратился непосредственно к Берии.
— Вы признались мне в конце сорок первого года, что приказ о расстреле двадцати пяти исходит непосредственно от Сталина. Я был вынужден не сомневаться в целесообразности любого вашего указания. Говорю это не для оправдания или желания снять с себя вину и свалить ее на вас, а чтобы стала известна истина.
Деканозов сумбурно рассказал о создавшейся в Грузии после смерти Сталина обстановке. Конев остановил:
— Это не имеет отношения к рассматриваемому делу.
Кобулов повторил просьбу Мешика приобщить непрозвучавшие на следствии документы, которые подтвердят его невиновность, но Конев не удовлетворил ходатайство.
— Нет времени копаться в архивах, тем самым затягивать суд.
Влодзимирский внес предложение занести в протокол его воинское звание, исключить из обвинения фразу «Доверенное лицо гражданина Берии».
Председатель поправил:
— Были не просто доверенным, а самым доверенным, исполняли любую его прихоть. Переходим к допросу свидетелей.
Свидетелей был немного. Первый — начальник Львовского управления МВД Тимофей Строкач процитировал отправленную им в адрес июльского Пленума ЦК «телегу» на Берию.
«Кипит от злобы. Не может простить, что выгнал в шею из органов за бездеятельность, пьянки. Восстановиться помогло согласие сочинить на меня поклеп», — подумал Лаврентий Павлович.
Строкач обвинил бывшего начальника в пресечении любого совета для улучшения работы, мстительности, позволении униатской церкви открыть соборы, отказе усилить борьбу с националистическим подпольем.
Следующим давал показания бывший министр государственной безопасности и внутренних дел Белоруссии Михаил Баскаков.
— Берия неоправданно уволил из органов республики наиболее талантливых, заслуженных, а заменил их послушными ему.
Начальник кадров министерства генерал-лейтенант Борис Обруч-ников стал утверждать, что все ошибки, недочеты в работе совершались исключительно по вине Берии.
В предельно коротком выступлении начальник 1-го спецотдела МГБ Александр Кузнецов рассказал, как Берия собирал по крупицам, копил компрометирующие материалы на видных деятелей партии, сотрудников министерств, главков, даже членов правительства.
Заместитель министра госбезопасности генерал Сергей Савченко пожаловался на сокращение Берией аппарата, что отрицательно сказалось на работе, нарушило связь с глубоко законспирированными агентами и с резидентами МГБ, числящимися помощниками атташе, что привело к невозвращению последних на Родину, выступлению в зарубежной печати с дискредитирующими советскую власть статьями.
— Подобное происходило еще до войны, когда подсудимый возглавлял НКВД. В результате его преступных действий, лишились преданных, закаленных в боях разведчиков. Стоило лишь заикнуться о вредности чистки, как грозил несогласных передать костоломам и те выбьют дурь.
Еще один свидетель, начальник УМВД Владимирской области (прежде министр внутренних дел Литовской ССР) генерал Петр Колпаков обвинил Берию в дезорганизации органов, в результате активизировалось националистическое подполье в Прибалтике.
Приглашенный для дачи показаний начальник 1-го управления МВД генерал-майор Александр Коротков подтвердил развал Берией разведывательной работы, сокрытие перед войной от ЦК, правительства донесений от разведчиков из различных стран о планах Германии перейти границы СССР.
Лаврентий Павлович сидел не шелохнувшись, ничем не показывая возмущения, понимал, что за критику свидетелей удалят из суда, а за дверью как следует взгреют, не оставляя на теле следов.
Обвинения катились словно снежный ком.
Берию назвали виновным в убийстве старого большевика, члена Президиума ВЧК, коллегии ОГПУ Михаила Кедрова; мести семье Серго Орджоникидзе, чьих родственников отправил за решетку, откуда никто не вышел; получении ложных показаний, планировании захвата власти. Конев подытожил показания свидетелей, материалы следствия:
— В антисоветских, изменнических целях гражданин Берия протянул свои щупальца во все слои общества, государственные структуры, активизировал деятельность буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, сеял вражду между народами нашей страны, в первую очередь с великим русским…
«Вряд ли текст написан им, — подумал Берия. — Читает, как дьяк над покойником… — И сразу одернул себя: — Какой к черту покойник? Цыганка нагадала, что ожидает долгая жизнь, к тому же все в моем роду долгожители, пример тому мать».
Маршал продолжал:
— Тщательно маскируя преступную деятельность, глумился над арестованными, клеветал, интриговал, требовал похищать людей.
Конев спешил, следовало завершить процесс к назначенному в Кремле сроку.
15
Берия ждал окончания суда, в то же время с леденящим душу страхом боялся последнего заседания. Гнал навязчивую мысль, что от приговора не стоит ждать ничего хорошего, он предрешен, написан, утвержден еще до открытия процесса.
«Хрущев и его окружение хотят во чтобы то ни стало избавиться от опасного свидетеля их закулисных интриг, борьбы за власть. Вряд ли Хрущев, Маленков, Булганин одумаются и поймут, что перегнули палку с арестом, осуждением их сподвижника, с кем бок о бок проработали десяток лет, добивались расположения, вспомнят совместное участие в съездах, пленумах, застольях… Предали анафеме, поставили у позорного столба, связали руки те, кто лез обниматься, желал крепкого здоровья, успехов в труде и личной жизни, предлагал переименовать Сухум в Берьевск или Берьевград…»
По ночам вновь стала одолевать бессонница, но не пожаловался на нее, опасаясь, что тюремный эскулап пропишет яд. От отбоя и до подъема ворочался с боку на бок на жесткой койке. Однажды в дремоте привиделась Нино. Сощурила миндалевидные, горящие как два уголька глаза, посмотрела так пристально, что пробрала дрожь.
«Зачем пришла без приглашения? — спросил Берия. — Хочешь выразить сочувствие, но знаешь, что не терплю жалости, тем более к себе. Мы чужие друг для друга, оформил бы развод, чтоб записать дочь на свою фамилию, дать ей мое отчество, но не хочу получить партийное взыскание за развал семьи, создание новой».
Давно вычеркнул Нино из числа родственников, близкими считал только Серго, невестку с внучками и, конечно, Дроздову с дочерью. Чаще, нежели прежде, думал о сыне, которым гордился: в семнадцать лет поступил в разведшколу НКВД, воевал на Кавказе, зимой 1943-го в Тегеране на Международной конференции трех государств союзников обеспечивал прослушивание, перевод разговоров за закрытыми дверями президента США и премьер-министра Англии.
Вспомнил сына, и на душе потеплело, забыл про капкан, в который попал. Не мог знать, что подающего большие надежды в науке молодого ученого 26 июля заперли на спецдаче НКВД, затем увезли в Лефортовскую тюрьму, перевели в Бутырскую, желая сломить, допрашивали ежедневно, точнее, еженочно, Серго настаивал на невиновности отца. Его лишат орденов, разжалуют в рядовые, заменят фамилию на Гегечкори, вышлют на Урал, где станет работать в закрытом институте ракетно-торпедного вооружения, на свободу выйдет лишь спустя одиннадцать лет в 1964 г. В Киеве продолжит трудиться в НИИ «Комета», затем напишет книгу «Мой отец Берия» (перевод выйдет во Франции под названием «В коридорах сталинской власти»), уйдет из жизни 12 октября 2000 г.
16
— Судебные действия объявляются завершенными. Подсудимым предоставляется право произнесения последнего слова.
Впервые за время процесса в голосе Конева прозвучали живые нотки — маршал не скрыл радость, что непривычная для него работа подошла к завершению, осталось подписать приговор. Председатель и члены судебной коллегии предвидели, что подсудимые вновь станут отрицать свою вину, посчитают себя козлами отпущения, все грехи свалят на бывшего начальника, и не ошиблись.
С. А. Г о г л и д з е. Я был вынужден выполнять приказы Берии, несмотря на то, что они шли вразрез с законами, грубо нарушали их, в результате отправлял на расстрел невиновных. Не мог разобраться в созданном в НКВД — МГБ нездоровом климате. Участвовал в репрессиях, смотрел сквозь пальцы или закрывал глаза на применяемые в дознании недозволенные методы, но не имел контрреволюционного умысла. Прошу глубокоуважаемый суд изменить классификацию моих действий на статью о должностных преступлениях.
Б. З. К о б у л о в. Во время процесса убедился, что Берия злейший враг нашего социалистического государства, народа-победителя. Мое несчастье в том, что принимал Берию за честного человека, не знал, что исполняю указания преступника, который занимал высокий пост. Прошу суд переквалифицировать обвинения в мой адрес с предательства на обычные уголовные.
В. Г. Д е к а н о з о в. Признаю, что был одним из ближайших сотрудников Берии. Главные черты его характера — карьеризм, честолюбие, выпячивание своей роли в руководстве государством. Действительно совершал некоторые прозвучавшие на процессе преступления. Признаю свое моральное разложение, но некоторые факты сильно преувеличены. Прошу суд учесть, что контрреволюционных преступлений не совершал, и осудить по иным статьям Уголовного кодекса.
Л. Е. В л о д з и м и р с к и й. О совершавшихся в НКВД, затем МВД преступлениях впервые узнал на следствии и здесь на процессе. Подтверждаю свое участие в глумлениях над арестованными, но это было согласовано с Берией. Прошу суд объективно оценить собранные в отношении меня доказательства вины, изменить квалификацию обвинения.
П. Я. М е ш и к. Полностью, безоговорочно признаю свое пособничество в ряде прозвучавших обвинений. Не знал, что Берия враг. Готов понести самую суровую кару, но прошу снисхождения. Судите только за то, в чем действительно виноват. Прошу, чтобы приговор в отношении меня не отразился на семье, которая ни в чем не виновата.
B. Н. М е р к у л о в. Статья о контрреволюционных преступлениях предъявлена мне неправильно. Произошло роковое стечение обстоятельств. Участвовал в составлении списков людей, подлежащих расстрелу, и верил, что пишу фамилии явных врагов, кому нет места среди нас на земле. Считаю, что совершил лишь должностные преступления. Стыжусь за близость к Берии. Много сделал для него, считал, что имею дело с честным человеком, лишь сейчас понял, что человек с таким нравственным обликом не имел права состоять членом партии, быть государственным деятелем. Хорошо, что своевременно разоблачен, иначе нанес бы непоправимый вред социалистической Родине. Прошу не переносить вашу справедливую ненависть с Берии на меня, снять контрреволюционную статью, осудить по иным статьям Уголовного кодекса.
Берия слушал однодельцев, которые говорили точно по общей шпаргалке.
«Отчего так изменились, что никого не узнаю? Каждый считает необходимым обвинить меня, будто сами ангелы, но без крылышек. Сваливают с больной головы на здоровую, топят, желают выйти чистенькими. Послушать свидетелей, подсудимых, и возникает вывод, что я один исчадие ада».
— Подсудимый Берия, вам предоставляется последнее слово.
Занятый размышлениями, Лаврентий Павлович не прореагировал на сказанное маршалом, пришлось Коневу спросить:
— Будете говорить или отказываетесь?
Берия поднялся. Сжал пальцами перегородку. Чуть подался вперед. Заговорил непривычным глухим голосом с резким, нежели прежде, грузинским акцентом, что случалось при сильном волнении.
— Товарищи! — Запнулся, поправился: — Граждане судьи! Уже имел возможность сказать, в чем признаю вину, а в чем нет. Сейчас вынужден повторить. Долго скрывал недолгую службу в мусаватистской контрразведке, так как опасался, что не поверят в выполнение задания подпольного комитета по проникновению в логово врагов для спасения товарищей от облав, арестов. Виноват в бытовом разложении, но прошу поверить, что горячо люблю одну-единственную женщину, мать моей дочери, имею к обеим высокое чувство…
Умолк, чтобы вспомнить продуманное, ничего не упустить.
— Признаю совершенные в работе перегибы, нарушения социалистической законности, применение к арестованным физических мер воздействия. Прошу поверить, что при этом не имел контрреволюционных целей. Не жалея сил и времени, делал все от меня зависящее для процветания страны, народа, победы над фашизмом, результативной борьбы с врагами Отечества…
Говорил тихо, не командным голосом, выработанным за годы руководства, вновь напомнил о личных заслугах, наградах.
— Всегда, не задумываясь, был готов умереть за Родину, положить голову на алтарь Отечества. Неукоснительно своевременно и точно выполнял все без исключения приказы партии, Верховного Главнокомандующего, за что бывал неоднократно удостоен правительственными наградами, в их числе Звезды Героя Соцтруда. Каюсь, что по моему прямому указанию прослушивались квартиры и кабинеты видных деятелей партии, правительства, армии. Так жe винюсь, что отдавал приказы арестовывать и отправлять в исправительные лагеря невиновных.
Помнил, что членов суда не следует утомлять длинным выступлением, надо быть предельно кратким.
— Не снимаю с себя вину за недостаточно хорошую оборону Кавказа. Что касается водружения флага со свастикой на вершине Эльбруса, то это обычная пропагандистская акция нацистов, провокация. При сотрудничестве с врагами, оккупанты захватили бы Закавказье, в том числе родину товарища Сталина, надругались над его отчим домом.
Сделал паузу, пожалел, что нет времени разбить другие обвинения.
— Прошу при вынесении приговора проанализировать все мои действия, которые названы преступными, не считать контрреволюционером того, кто воевал, укреплял советскую власть, ее обороноспособность, безопасность, применить заслуженную мной статью Уголовного кодекса.
Не уточнил, какую именно статью. Посчитал, что при отсутствии адвоката сказал почти все, что хотел. Радовало, что не перебили, не приказали увести, отдать костоломам за отказ безоговорочно признать обвинения, как бывало на довоенных процессах. Получив приказ председателя вернуться на место, похвалил себя, что не был жалким, судорожно цепляющимся за соломинку, от напряжения не вспотел, иначе имел бы неприглядный вид, удачно, что выступил последним, сказанное в финале процесса крепче врежется в сознание членов суда.
— Суд удаляется для вынесения приговора!
17
За месяц до начала процесса во все партийные организации страны (в том числе те, где на учете состояло несколько человек) поступило закрытое письмо ЦК КПСС об изменниках Родины, злодеях начала второй половины XX в. За неделю до завершения процесса центральные газеты поместили официальное сообщение, в котором скупо разъяснялась причина ареста, привлечения к ответственности видных чекистов во главе с Берией.
С целью подрыва колхозного строя и создания продовольственных затруднений в нашей стране, Берия всяческими способами саботировал, мешал проведению разных мероприятий партии и правительства, направленных на подъем хозяйства колхозов и совхозов, на неуклонное повышение благосостояния советского народа. Пробравшись с помощью преступных методов на соответствующие посты в Закавказье и Грузии, а затем МВД СССР и вынашивая в изменнических целях захват власти, Берия и его сообщники учинили расправу с неугодными для них людьми, не останавливаясь перед актами беззакония и произвола, подлым образом обманывая партию и государство.
Следствие установило и такие факты, когда заговорщики совершали террористические убийства лиц, со стороны которых опасались разоблачения. Берия и его сообщники совершили ряд изменнических актов, пытались ослабить обороноспособность страны.
Судебная коллегия заседала недолго, когда вернулась, подсудимые выстроились в два ряда.
— Именем Союза Советских Социалистических Республик 23 декабря 1953 г. специальное судебное присутствие Верховного суда СССР…
Берия стоял в первом ряду, чуть в стороне от соседей. Не сводил прищуренного взгляда с Конева, который громко, четко произносил каждое слово. Успокаивал себя, что известному каждому в стране крупному руководителю, после смерти Сталина первому человеку в государстве, много лет возглавлявшему разведку, создателю атомной промышленности, смертоносного оружия приговор будет щадящим.
— …Рассмотрев в закрытом судебном заседании, без участия сторон — обвинения и защиты, в соответствии с законом от 1 декабря 1934 г. по обвинению…
Подсудимые слушали, боясь пропустить хотя бы слово.
— …Берия Лаврентий Павлович, 1899 года рождения, уроженец села Мерхеули Сухумского района Грузинской ССР, до ареста занимающий должность заместителя Председателя Совета Министров СССР и министра внутренних дел СССР…
Берия вновь пожалел, что нет Сталина.
«Доживи до сегодняшнего дня, не позволил бы глумиться над земляком, сподвижником! Скрутил бы в бараний рог всех, кто смеет обвинять. Иосиф высоко ценил меня за то, что расчищал ему дорогу к безграничной власти, сметал с пути неугодных, посмевших сомневаться в его гениальности…»
— …Судебным присутствием установлено, что, изменив Родине и действуя в интересах иностранного капитала, подсудимый Берия сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков, ставившую своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел против коммунистической партии и правительства СССР. Суд установил, что на протяжении многих лет Берия и его соучастники тщательно скрывали и маскировали свою враждебную деятельность. Подсудимый Берия, подготавливая захват власти и установление контрреволюционной диктатуры, начал усиленно продвигать участников заговорщической группы на руководящие должности как в центральном аппарате МВД, так и в его местных органах…
«Несусветная чушь! — возмутился Берия. — К власти кроме меня рвались и другие. Во мне увидели опасного конкурента, имеющего все шансы для победы. Люто возненавидели, когда с открытым забралом вступил в бой с бездарями, неспособными руководить даже женой».
— …В своих антисоветских целях Берия и его сообщники предприняли ряд преступных мер для того, чтобы активизировать остатки буржуазно-националистических элементов в союзных республиках, посеять вражду и рознь между народами СССР и в первую очередь с великим русским народом…
Приговор занимал более десяти листов, его подписали все члены судебного присутствия, скрепил печатью секретарь полковник юстиции Мазуров.
Берия ждал, когда Конев закончит оглашать вводную часть, где все знакомо по обвинительному заключению.
— …Действуя как злейший враг советского народа, подсудимый Берия, с целью создания продовольственных затруднений, всячески саботировал, мешал проведению важнейших мероприятий. Готовясь захватить власть, подсудимый Берия и его сообщники, используя служебное положение, установили шпионаж и слежку за руководителями Коммунистической партии и Советского правительства. Установлено, что тщательно скрывая и маскируя свою преступную деятельность, подсудимый Берия и его соучастники совершали террористические расправы над людьми, со стороны которых опасались разоблачений, лично избивали, истязали арестованных невинных людей, вымогали у арестованных ложные показания о якобы готовящихся террористических актах против Берии…
«Снова голая, ничем не прикрытая гнусная, скверно пахнущая ложь! — подумал Берия. — Давно известно, что неоднократно покушались на меня, а не я на других, убили личного секретаря, я чудом остался цел».
— …Судом установлено, что в сентябре 1941 г. подсудимый отдал письменное распоряжение о расстреле без суда 25 арестованных по списку, совершал тайные похищения и убийства людей…
«Судят целую группу, а в приговоре фигурирую пока я один», — с горечью отметил Лаврентий Павлович.
— …Вплоть до своего ареста Берия поддерживал и расширял тайные связи с иностранными разведками. Действуя как иностранный шпион, использовал в своих преступных целях и других агентов иностранных разведок, поддерживал связь с контрреволюционными грузинскими меньшевиками-эмигрантами, агентами ряда иностранных разведок, предпринял преступные меры к ослаблению советской разведки против гитлеровской Германии. Так, в 1942 г. предпринял в тайне от Советского правительства попытку установить связь с Гитлером, пытался начать с ним переговоры и предлагал уступить гитлеровской Германии Украину, Белоруссию, Прибалтику, Карельский перешеек, Бессарабию, Буковину…
«Простые люди пропустят факт сотрудничества с неизвестным им мусаватом, но ни за что не простят связь с фашистами, желании отдать им значительную территорию Родины. Суд родит ненависть ко мне всего народа».
— …Берия с помощью соучастников пытался открыть врагу перевалы через Главный Кавказский хребет, что должно было привести к иностранной оккупации Закавказья…
«За оборону Кавказа награжден, а ко дню Победы стал Героем! Благодаря моему командованию, пресекли все авантюры абвера, в том числе попытку спровоцировать малые народы на выступления против Союза. Скверно вооруженные, с «трехлинейками», в обмотках вместо сапог, тоненьких шинелишках, необстрелянные бойцы тем не менее преградили немцам путь к нефти!»
— …Судебным следствием установлены также факты иных деяний Берии, свидетельствующих о его глубоком моральном падении…
«Все же решили ворошить грязное белье, обвиняют в разврате, чтобы представить насильником, половым гигантом, обладателем гарема!».
— …Судом установлено, что Берия совершал изнасилования женщин, заманил обманным путем в свой особняк 16-летнюю школьницу Дроздову В. С. и изнасиловал ее, угрожал ей и матери физическим уничтожением в случае, если они обратятся с жалобой на него…
Упоминание о любимой заставило сильнее биться сердце. «Напрасно надеялся, что к делу не пристегнут Лялю, точнее, меня к ней. Изнасилование не доказано, лишь имеются письменные показания так называемой потерпевшей — известно, как получают подобное. При всем желании не мог приводить девушку к себе в особняк, где постоянно проживают сын, невестка с внучками, куда наведывается Нино…».
— …Виновность установлена подлинными документами, вещественным доказательствами, собственноручными записями подсудимого, показаниями многочисленных свидетелей и потерпевших…
«Документов кот наплакал, им нет веры, все свидетели — мои недоброжелатели, завистники, патологические трусы, желающие спастись наговором. Считал судей если не мудрыми, то по крайней мере умными, как же могли выдать за правду явную ложь, поставить все с головы на ноги?..»
— …Суд считает доказанной виновность подсудимого Берии, руководствуясь статьями 319, 920 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР… По совокупности совершенных им преступлений приговаривается к высшей мере уголовного наказания — расстрелу, с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества.
Берия стал терять устойчивость, ноги подкосились, и не схватись он за перегородку, рухнул бы на пол…
Когда вернулась способность слышать, двигаться, подался вперед, точно хотел ринуться на судей, но на пути стал солдат, и Берия плюхнулся на стул, стал с жадностью глотать воздух, чувствуя, как по телу растекается могильный холод.
18
В камере без сил опустился на койку. Обхватил голову руками, принялся раскачиваться из стороны в сторону.
Очнулся, когда вошел Хижняк, услышал требование сдать костюм, сорочку, туфли, надеть прежнее солдатское обмундирование и выйти. Послушно заложил руки за спину, сцепил пальцы, покинул камеру.
С идущим следом Хижняком и присоединившимся начальником штаба ПВО, заместителем командующего ВВС генерал-полковником Батицким спустился по крутой лестнице в подвал с нависшим над головой сводчатым потолком.
Механически передвигал ноги и гадал: «Куда ведут? Только не в Бутырку, где для исполнения приговоров имеется специальная комната, иначе вывели бы из здания, посадили в фургон».
При очередном шаге оступился, чуть было не растянулся на полу, но бдительный Хижняк вовремя поддержал.
— Стоять!
Замер перед деревянным щитом с кольцом. Левая щека задергалась в нервном тике. Лицо осунулось до такой степени, что изменились черты лица, стал не похож на свои известные в стране каждому портреты.
Хижняк хотел завязать приговоренному глаза полотенцем, но Батицкий остановил:
— Отставить!
— Так ведь инструкция…
— Пусть взглянет в лицо смерти.
Хижняк затолкал полотенце в карман. Подошли генерал Москаленко, Руденко, Шверник. Первый покашливал в кулак, второй мял в руке папиросу, третий прятал взгляд, не скрывая, что заплатил бы дорого за возможность не присутствовать на процедуре.
Батицкий достал парабеллум.
— Позвольте сказать, — попросил приговоренный чужим, несвойственным ему голосом, в котором стал сильнее слышен грузинский акцент.
Батицкий грубо перебил:
— Все уже сказано, добавить нечего.
В отсутствие пенсне все вокруг было нерезким, поэтому не увидел, как генерал поднял револьвер на уровень плеч.
Выстрела не услышал. Пуля в лоб отбросила к щиту. Сполз, уткнулся лицом в холодный каменный пол.
Приглашенный врач констатировал смерть.
А к т
1953 года декабря 23 дня
Сего числа в 19 часов 50 минут на основании предписания председателя специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 г. за № 003 мной, комендантом специального судебного присутствия генерал-полковником П. Ф. Батицким, в присутствии Генерального прокурора, действительного государственного советника юстиции Р. А. Руденко и генерала К. С. Москаленко, приведен в исполнение приговор специального присутствия по отношению к осужденному к высшей мере наказания — расстрелу Берии Лаврентию Павловичу.
Спустя полчаса (как отметили во втором акте) казнили остальных. Новый акт подписал врач, председатель суда свою визу не поставил.
Тела завернули в брезент, отнесли в машину, отвезли для кремации, акт подтвердил сожжение останков Кобулова, Меркулова, Деканозова, Мешика, Гоглидзе, Влодзимирского. О предании огню тела Берии в акте не сказано.
На следующий день центральные, республиканские, областные, районные газеты опубликовали официальное сообщение «В Верховном суде СССР»:
Виновность всех подсудимых в предъявленных им обвинениях была полностью доказана на суде подлинными документами, вещественными доказательствами, собственноручными записями подсудимых, показаниями многочисленных свидетелей. Изобличенные доказательствами подсудимые Л. П. Берия, В. Н. Меркулов, В. Г. Деканозов, Б. З. Кобулов, П. Я. Ме-шик, С. Гоглидзе, Л. Е. Влодзимирский на судебном следствии подтвердили показания, данные им на предварительном следствии, и признали себя
виновными в совершении тяжких государственных преступлений.
Приговор является окончательным и обжалованию не подлежит. Приговор
приведен в исполнение.
* * *
В архиве сохранился акт изъятия сберегательных вкладов Л. П. Берии на сумму 363 тыс. рублей — зарплата заместителя Председателя Совета Министров СССР составляла 8 тыс., плюс не облагаемая налогом доплата 20 тыс., в свое время получил две Сталинские премии по 100 тыс. рублей…
На Западе пристально следили за политической жизнью в СССР после скоропостижной, весьма странной смерти многолетнего главы партии, правительства. Газеты, журналы, радио Европы, Америки сошлись во мнении, что завершившийся закрытый процесс не доказал виновности семерых, отметили, что на процесс не допустили представителей средств массовой информации, пришлось довольствоваться крайне скудной информацией из-за «железного занавеса». Родились различные слухи, по одному — Берию не казнили, он благополучно бежал в Южную Америку, по другому — труп Берии утопили в ванне с серной кислотой, по третьему — прах отвезли на Каширку в совхоз им. Ленина, удобрили им землю в теплице с клубникой, которую выращивали для столовой Кремля.
Сын Берии утверждал, что следствия и суда нe было, отца убили во время штурма 26 июля 1953 г. особняка на Малой Никитской близ площади Восстания.
Когда подъехали, во внутреннем дворике находились два бронетранспортера и солдаты. Сразу бросились в глаза разбитые стекла в окнах отцовского кабинета. Все произошло, насколько понимаю, неожиданно и мгновенно. Внутренняя охрана нас не пустила. Когда возвратились к машине, услышали от одного охранника: «Видел, как на носилках выносили кого-то, покрытого брезентом». Спешили вынести рядового охранника? Сомнительно.
По мнению Серго Лаврентьевича, на процессе отца заменил загримированный двойник, в своей книге поведал, как подбросили журнал «Вокруг света» со снимком прогуливающегося в Аргентине по Буэнос-Айресу отца.
Секретарь ЦК партии Грузии А. Мирцхулава (освобожденный Берией из тюрьмы в марте 1953 г.) не стал дожидаться окончания суда, вынесения приговора над земляком, отправил Н. Хрущеву докладную записку:
Считаю нецелесообразным дальнейшее пребывание в Грузии близких родственников врага народа Берии. Прошу дать указание Министерству внутренних дел Союза ССР об их выселении с территории Грузинской ССР.
В последний день 1953 г. генеральный прокурор отправил министру внутренних дел С. Круглову письмо:
Принимая во внимание длительное совместное проживание и тесные родственные связи врагов народа со своими семьями, учитывая социальную опасность лиц, находящихся в близких отношениях с врагами народа, Прокуратура СССР и Министерство внутренних дел СССР считают необходимым запретить членам семей и близким родственникам врагов народа проживание в городах Москва, Ленинград, Тбилиси и других режимных местностях. Указанные лица будут взяты под надзор органов МВД.
По поручению Президиума ЦК, 30 родственников Берии (в их числе 80-летняя мать, сестры) выслали в отдаленные районы Казахстана, Красноярского края. Под железную метлу попали и ближайшие сотрудники казненного, на 5 лет отправился в тюрьму начальник охраны Р. Саркисов, расстреляли первого секретаря компартии Азербайджана, в прошлом наркома внутренних дел республики Багирова.
Жена Нино Гегечкори 10 лет провела в ссылке на Урале, трудилась на химзаводе, заболела лейкемией, в 1964 г. с сыном поселилась в Киеве, где умерла в 1992 г.
Следователя Цареградского уволили из прокуратуры за полученные взятки, Генеральная прокуратура это не подтвердила и не отрицала.
Роман Руденко почти 30 проработал на посту Генерального прокурора, пережил двух Генеральных секретарей партии, был единственным прокурором Героем Социалистического Труда, почетным доктором прав Берлинского, Пражского университетов, кандидатом в члены ЦК КПСС, с 1951 г. депутатом Верховного Совета Союза, кавалером шести орденов Ленина, его имя носил Свердловский (Екатеринбургский) юридический институт.
Спустя тридцать лет после процесса, участники ареста и исполнители приговора Берии Н. Москаленко, П. Батицкий, В. Юферов напомнили о своих заслугах в проведении операций в Кремле и бункере штаба ПВО:
Считаем целесообразным и своевременным обратиться в Центральный Комитет с надеждой положительного решения вопроса о присвоении нам звания Героя Советского Союза за совершение подвига при выполнении чрезвычайного задания партии.
Отдел административных органов ЦК КПСС наградил претендентов на Золотые Звезды орденами Красного Знамени. Руководивший арестом Берии К. Жуков ничего для себя не попросил.
В начале XXI в. родственники семерых казненных обратились с ходатайством о реабилитации мужей, отцов, дедов. Главная военная коллегия Верховного суда РСФСР вынесла определение:
Вина всех осужденных, инкриминированных им судом преступлений доказана, содеянное ими квалифицировано правильно, мера наказания соответствует характеру и степени общественной опасности совершенных преступлений, осуждены правильно.
Позже решение чуть исправили.
Приговор Специального судебного присутствия в отношении В. Г. Деканозова, П. Я. Мешика и Л. Е. Влодзимирского изменить, считать осужденными к 25 годам лишения свободы, исключить дополнительное наказание в виде конфискации имущества.
Приговоры Кобулову, Гоглидзе, Меркулову и Берии остались без изменения.
Назад: Часть третья Пуля в лоб
Дальше: Часть четвертая Пуля между глаз
