Игорь отстранили от операторской работы. Не выгнали, конечно, в лобовую, но мягко объяснили, что после произошедшего случая с потерей сознания на рабочем месте ему нужно пройти полное медицинское обследование, и предоставить в Управление основательное врачебное заключение о том, что он здоров и может работать оператором на столь ответственном посту, хотя, конечно, ему стоит задуматься о случившимся, и, возможно, не подвергать свой организм неадекватным для него нагрузкам и подобрать что-нибудь более подходящее…

Короче говоря, накрылась операторская работа для Игоря медным тазом. Не пошел он ни на какое медицинское обследование – для него и так было ясно, что он совершенно здоров и совершенно болен, и что даже если лучшие профессора страны заявят, что он может работать на транскомпе хоть по десять суток без перерыва, никогда он не вернется в центральную операторскую Управления, не сядет в кресло и не устремит взгляд на огромный экран с картой, мерцающей синими линиями трубопроводов. При одной мысли об этом боль тупым сверлом ввинчивалась в голову и радужное пятно вспыхивало в глазах, разъедая ткань привычной реальности. Слепое Пятно… Никогда.

Игорь не хотел бы забыть свой страшный сон. Но он не хотел и увидеть его снова.

Он потерял эту работу из-за Милены. Но он не держал на нее зла. Потерю восполнила собой сама Милена.

Игорь пустил ее в пространство, заполненное до этого только им самим. Заполненное человеком по имени Игорь, одиноким, и отнюдь не тяготящимся своим одиночеством. Он пустил Милену в пространство своей квартиры, своего образа существования, своих привычек, отраженных материально в правильном, одному только ему понятном расположении предметов среды домашнего обитания. Он разрешил ей жить здесь, читать его книги, и смотреться в его зеркало, и ходить после ванной в одном из его халатов, и даже пользоваться одной из своих надтреснутых чашек. Он разрешил присоединиться запаху Милены к воздуху своей комнаты. Ему даже нравился этот запах – слабый, свежий аромат хорошего дезодоранта и ничего более. Никаких вонючих духов, никаких шанелей и пуазонов. Никаких наслоений трехдневного женского пота. Мила была чистоплотной девочкой и пахло от нее хорошо. Почему Игорь не обращал на это внимания раньше? Потому что общался с ней только в основательно прокуренной операторской? Да нет. Просто он не обращал на нее внимания вообще. Он слабо реагировал на ее существование до тех пор, пока она не пришла к нему домой – там, в мире Слепого Пятна. Он узнал и полюбил ее там. Все случилось там. А здесь ему оставалось только признать свершившийся факт и открыть для нее дверь. Пустить ее к себе.

В той иллюзорной сказке Игорь в конце концов выгнал Милену. Выпихнул ее на лестничную площадку и выкинул вслед ее вещи. Но это было там . Тот Игорь был слишком слаб для того чтобы жить с другим человеком, чтобы терпеть кого-то кроме себя, любимого. Настоящий Игорь слаб не был – одиночество его проистекало только из того, что не мог до сих пор найти человека, подходящего для того, чтобы жить с ним и любить его. Подходящего не по каким-то объяснимым и поддающимся анализу параметрам. Просто подходящего.

Он нашел ее. Может быть, вся эта мистическая история, что так сильно шарахнула его по темечку, и был предназначена судьбой для того, чтобы он прозрел? Ему хотелось верить, что именно так оно и было.

Теперь он жил спокойно. Вернулся наконец-то к своей диссертации, и даже обнаружил, что соскучился по ней, и что не так уж много осталось сделать для ее завершения. Он оформил в институте творческий отпуск и клятвенно заверил профессора, что уже в конце марта будет готов к предзащите. Он исполнил свою давнюю мечту – купил-таки модуль радионета и подключился к мировой сети качественно – без бесконечных дурацких перебоев в телефонной сети. Он влез в архивы парижского Музея Человека и скопировал три десятка ассирийских табличек, содержащих заговорные, ритуальные и медицинские тексты – клинопись и переводы на английский. Научная работа его приобретала с каждым днем все более завершенный вид.

В сущности, отпуск нужен был ему для того, чтобы приспособиться к образу жизни Милены. Она работала почти каждый день, смены ее начинались в шесть вечера и заканчивались в восемь утра. Такой график позволял ей поддерживать сеансы игры в своем клоузнет-баттле. Она приходила домой в девять утра, принимала душ и лезла в постель к Игорю. Они занимались любовью – иногда тихо, спокойно, если Гоша еще как следует не проснулся, иногда яростно, по-звериному, и Гоша снова чувствовал себя в эти моменты Иштархаддоном. Потом Милена засыпала, а Игорь завтракал и садился за компьютер.

Милене совершенно не мешал стук клавиш. Спала она крепко, и, кажется, присутствие компьютера убаюкивало ее сильнее, чем любое снотворное. Игорь работал и время от времени бросал взгляды на милую девочку, посапывающую носиком в его кровати. Он думал о том, что стоило увидеть тот безумный сон ради этого.

Через две недели замечательной размеренной жизни Игорь ощутил первый укол беспокойства. Будильник, включенный в его голове, зазвонил и заставил вспомнить то, что он предпочел бы забыть.

– Милена, – спросил он, – кажется, уже наступил срок для того, чтобы тебе обзавестись собственной суппортной станцией и убраться из транскомпа. Две недели назад ты говорила, что уже почти готова к этому.

Игорь завел разговор не вовремя. В этот момент Милка, лежа на нем грудью, раздвинув ноги и приподняв попку, устраивалась поудобнее, чтобы засунуть в себя рабочий инструмент Игоря, уже приведенный в боевое состояние. Фраза Гоши, полная технических терминов, озадачила ее, остановила ее действия на секунду, но не прервала их. Она оседлала Игоря, надвинулась на него так, что он уперся в самое ее глубинное донышко, выпрямилась вверх, положила ладони на его грудь и начала двигаться – пока еще медленно, смакуя первое удовольствие.

– Гошка, не будем об этом, – промурлыкала она, закрыв глаза. – Потом поговорим…

– Хорошо, – согласился Игорь. И сразу же ляпнул: – Тебе нужно убирать свой сервер из транскомпа немедленно. Прямо сегодня.

– Сегодня… Сегодня не могу… М-м-м… – Милена откинула голову и облизнулась. – Я занята. Занята тобой…

– Если у тебя достаточно денег, то мы купим эту чертову станцию сегодня же.

– Да что с тобой случилось? – Мила остановила свои движения, распахнула глаза, возмущенно сдвинула брови. – Какая муха тебя укусила?

– Да, да, извини… Мила-Милка… Муха це-це. Ты моя муха. Укусишь меня?

– Искусаю. Загрызу насмерть. – Она легла на него, прижалась к нему грудью, прихватила зубками его шею – несильно, но чувствительно. – Ты любишь меня, милый?

– Мила… – Игорь чувствовал, как желание его, вначале головокружительно острое, почти болезненное, угасает, падает, превращается в поникшую мокрую тряпочку. – Я тебя люблю, Мила. Поэтому я хочу, чтобы ты ушла из транскомпа сегодня же…

Милка зло фыркнула, слезла с него – ясно уже стало, что сегодня ничего не получится, и отправилась в ванную. Когда она вернулась через пятнадцать минут, чистенькая, облаченная в полосатый махровый халат, то обнаружила, что Игорь в семейных трусах сидит на кухне и курит уже третью сигарету подряд. Сизый дым медленно перемещался в воздухе, окурки скрючились в пепельнице желтыми сигаретными эмбрионами.

– Я не могу очисть транскомп сегодня, – сказала она, избегая встречаться взглядом с Игорем. – И завтра тоже не смогу.

– Ты же сказала, что, как только у тебя будет достаточно денег…

– У меня есть деньги. И станцию я давно уже заказала. Через пару дней ее привезут. Только это ничего не даст. Пока не кончится этот гейм-цикл, я не смогу перевести сервер из транскомпа, не поломав всю игру. Придется дождаться окончания цикла.

– Ты же говорила про две недели…

– Я думала, что цикл за это время закончится. А он все не кончается. Разыгрались эти скоты не на шутку…

Мила скребла пальцем нижнюю губу – отдирала от нее какие-то несуществующие чешуйки и маленькая капелька крови уже выступила на свежей ранке. Игорь знал, что это означает – Милка нервничала очень сильно, и старалась подавить свою нервозность.

– Не дери губы, – сказал он, протянул руку и шлепнул ее по пальцам. – Ты хочешь сказать, что этот цикл затянулся дольше чем обычно?

– Я вообще не знаю, когда они закончат! – истеричная нотка прорвалась в голосе Милены. – Они уже полтора месяца рубятся, а там еще и конь не валялся. Все шестеро поднялись до высшего уровня, и никто никого еще не задавил! Все целехоньки!

– А длительность гейм-цикла как-то оговаривается?

– Никак не оговаривается. Просто обычно так долго не играют. Те, кто клозет программировал, тоже ведь не дураки – там все так продумано, что отсев слабых игроков начинается уже со второй недели. А то, что сейчас происходит, мне просто не понятно! Сговорились они там, что ли, все нервы нам измотать? Требуют сейчас установки двух аддонов. Гады!

– Аддонов? Это что еще такое?

– Аддон – это дополнительный высший уровень.

– А это возможно – установить аддоны?

– В правилах клоузнет-клубов такой пунктик есть. И хозяин клозета обязан выполнить такие требования. Только вот я не слышала ни разу, чтобы у нас до такого доходило. Даже в Москве, говорят, такого не разу не было. Костик разорится на этих уровнях.

– Костик – это хозяин?

– Он самый. Звонил мне вчера, весь в панике. "Что, – говорит, – делать-то будем?" А я ему: "Как что? Продолжать игру. Раз уж ты ввязался во все это, так покупай аддоны и не дергайся". А он мне: "Ты хоть представляешь, сколько они стоят?" А я: "Ты богатый, купишь". И знаешь, о чем он тогда со мной речь повел?

– О чем?

– Спросил, не могу ли я сделать что-нибудь, чтобы моя Ассирия проиграла? Он, мол, заплатит мне за это!

Мила выпалила эти слова с таким возмущением, словно кто-то покушался на ее пионерски-чистую девичью честь.

– А ты можешь это сделать? – невозмутимо поинтересовался Игорь.

– Да ты что?! Я ж не свинья последняя…

– Меня не интересуют твои эмоции. Я говорю о технической стороне дела.

– Теоретически – нет. Суппортер никак не воздействует на решения игроков, и если они играют стратегически правильно, то он не может нагадить им никак. И помочь тоже не может. А практически… – Мила качнула головой, усмехнулась едва заметно. – Можно постараться. Немножко схалтурить в работе с синхронизацией. Если специально не копаться в подробностях, то это заметно не будет. И тогда, скажем, стрела будет наносить не пять единиц повреждения, а четыре. И при ударе мечом противника будет отбрасывать не на сорок сантиметров, а на тридцать. Световой день станет короче. Воины начнут медленнее понимать своих командиров. И так далее. Появится асинхронизация. Проще говоря, один и тот же остров будет немножко разным в разных поддерживающих серверах. И те же игроки-ассирийцы даже не заподозрят, что стали слабее на двадцать процентов – себе они будут казаться прежними.

– Ну так в чем же дело? Ты так и сделай. Ассирию угробят, игра для тебя закончится, и ты сможешь спокойно перетащить сервак на свою станцию. К тому же, твой Костик тебе еще и деньжат за это подкинет.

– Не могу я так.

– И почему же?

– Потому что это моя Ассирия, – призналась Милена. – Ну, не в том смысле, что я игрок – я даже не знаю, кто там играет за Ашшура и Иштар. Просто я болею душой за свой остров. Я для него так много сделала… Я не могу позволить, чтобы она проиграла. Мы должны выиграть! Мы уже давно должны были выиграть, только вот этот сбой…

Милена прикусила язычок, сообразив, что ляпнула что-то совсем не то.

– Так-так… – Игорь заинтересовался еще больше, устремил на девушку проницательный взгляд следователя. – И что же ты там так много сделала? Ты же говорила, что не можешь сделать ничего для победы?

– Ну это я так, образно говорю… – Мила смутилась. – Синхронизацию очень хорошо отладила. Это очень важно…

– Да не пудри ты мне мозги своей синхронизацией! Ты подыгрывала своим игрокам, да? Они заплатили тебе. А мой взлом сервера как-то нарушил все это. Так ведь все было, да?

– Не так! – Милена яростно сверкнула глазами. – Я пыталась подыграть, да. Только не игрокам – я тебе честно говорю, что не знаю их и понятия не имею, как с ними связаться. Я хотела сделать что-то для самой Ассирии. Если она и выиграет, то я все равно за это никаких премиальных не получу. Я бескорыстно. Чисто из азарта…

– А если кто-нибудь об этом узнает?

– Узнает? Бр-р-р… – Милка поежилась. – Об этом даже говорить страшно. – Тогда от тех, кто проиграл, всего ждать можно. Убьют, наверное, меня тогда. Вот и всё.

– Все-таки с головой у тебя не в порядке, – констатировал Игорь. – Впрочем, как и у всех сетевиков. Ты совершаешь идиотские поступки и при этом подсознательно уверена, что если с твоим компьютером все в порядке, то и в жизни все будет так же. Инфантильная логика. Ты переносишь игру в жизнь. Только вот игроки этого твоего клоузнета – не маленькие послушные юниты. Это люди, которые привыкли ворочать большими деньгами. Для них твои якобы невинные развлечения могут грозить большими потерями. А они такого не любят. Я думаю, милая моя, тебе не место в закрытых баттлах. Ты доиграешься, и очень скоро…

– Там – самое мое место! – обиженно заявила Милена. – Я, конечно, глупостей натворила, но больше я так делать не буду. Кончится этот гейм, я отлажу свою станцию, и все пойдет как надо…

– Эту песенку я уже слышал. Только вот здесь у меня, – Игорь постучал пальцами по грудной клетке в области сердца, – какие-то нехорошие предчувствия. Значит, пока ты не можешь убрать сервер из транскомпа?

– Пока не могу.

– Ладно… Будем надеяться, что все обойдется. Только не вздумай согласиться с предложением этого Костика. Согласишься – сядешь на его крючок очень глубоко. Он сможет делать с тобой что хочешь.

– Не соглашусь, не бойся. – Мила улыбнулась. – Я хоть и дура, но не до такой степени.

– Потенциальная степень нашего идиотизма неизвестна никому, – глубокомысленно изрек Игорь.