Глава 14

Владелец многомиллионного состояния должен был жить в роскошном загородном доме, но никак не в летней избушке на шести сотках. А «БМВ» свернул к дачам. Никита увидел, как загорелись вдалеке стоп-сигналы, и машина стала сворачивать.

– Возможно, и Петрушин туда свернул, – сказал он, трогая машину с места.

– Думаешь, он? – спросил Вересов.

– Ну, если он получил наследство Игонина…

Никита и не надеялся увидеть Петрушина, но вишневый «бумер» догнал. Вслед за ним остановился возле кирпичного полутораэтажного дома.

Дом небольшой, но основательный. Строили его давно, но свежие пластиковые окна и крыша из мягкой черепицы обновили вид. И забор, похоже, поставили совсем недавно. Кирпичные столбы, профлисты коричневого цвета. Даже ворота откатные.

Правда, ворота открываться не хотели, видно, снег в механизм попал, образовалась наледь. Из машины вышла длинноволосая женщина в шиншилловом полушубке. Облегающие джинсы заправлены в сапоги на шпильке, а ноги длинные, стройные.

Снег перед воротами не убирался давно, а навалило прилично. Женщине пришлось нелегко, но все-таки она пробралась к воротам, которые приоткрылись лишь слегка, и зашла во двор.

А это была именно женщина, а не девушка. Она хоть и молодилась, но было видно, что ей далеко за тридцать.

– На лыжи ее надо ставить, – заметил Вересов.

– Это в каком смысле? – усмехнулся Никита.

– В смысле, в снегу вязнет…

– И ради чего такие жертвы?

Никита вышел из машины, по расчищенной дороге обошел «БМВ», глянул на цепочку свежих следов. Но при этом заметил и другие следы, которые угадывались едва-едва. Кто-то пробивался к дому несколько дней назад. Возможно, этим следам больше недели. Оставить их могли Петрушин и Вероника. Но скорее всего принадлежали они хозяйке «БМВ».

Ворота оставались открытыми. Никита набрался наглости и зашел во двор. К дому вели как старые, так и новые следы. Входная дверь закрыта, но, по всей видимости, не заперта.

Он заметил следы, которые тянулись от крыльца в обход дома – в сторону огорода. Но на углу дома они обрывались, вернее, их занесло снегом, в углу дома целый сугроб с острой спинкой.

Никита собрался продолжить исследование, но дверь вдруг открылась, и на порог вышла женщина. Заметив его, она пугливо вздрогнула:

– Ты кто такой?

– Полиция, уголовный розыск, – предъявил он свои «корочки».

– И что это все значит? – возмущенно протянула женщина. Это с преступником она бы говорила на «вы» и шепотом, а с полицейскими можно не церемониться. Правила хорошего тона – сначала нахамить сотруднику, а потом рассказать всем, какие менты сволочи.

– Где-то здесь находится автомастерская, угнанные машины разбирают. Вот я и подумал…

– Что вы подумали?

– Да нет, вы на угонщицу не похожи, – улыбнулся Никита. – Слишком породисты для этого.

Он мог сказать, что женщина еще и потрясающе красива, но решил не грешить против истины. Волосы у нее роскошные, фигурка что надо, фейс-тюнинг впечатляющий, но не красотка. Глаза слишком близко посажены, нос широковатый и с горбинкой, которую, похоже, пытались исправить, но не смогли. А линии глаз и носа как раз то, что и определяет внешность.

– Что?!

– В смысле, аристократический у вас вид… Или это всего лишь искусная маскировка?

– Какая еще маскировка?

– Документы можно?

– Документы?!.. Ворвался ко мне в дом и еще документы требует!.. Это ты мне документы покажи!

– Всего хорошего! – Никита козырнул и повернул к воротам.

– Я буду жаловаться! – донеслось вслед.

Он подошел к своей машине, но за руль садиться не стал, просто открыл дверь и вопросительно посмотрел на Вересова, который должен был пробить информацию.

– Кольцова Юлия Максимовна, семьдесят восьмого года рождения, прописана в Москве, дом на Минском шоссе, дача – здесь… Есть еще недвижимость в Сочи… – заглянув в планшет, сказал он.

– А работает где?

– Косметологический центр «Эдельвейс», директор…

Кольцова тем временем открыла дверь своей машины.

– Юлия Максимовна, один вопрос! – приблизился к ней Никита и вывел на экран смартфона фотографию Петрушина.

– Вы знаете этого человека?

Он заставил Кольцову изучать фотографию, а сам впился взглядом в нее. И понял, что женщина узнала Петрушина, но постаралась это скрыть. Впрочем, ему могло и показаться.

– Кто это?

– Я же говорю, что здесь «осиное гнездо» угонщиков.

– Не знаю такого.

– А вдруг все же видели?

– Я здесь впервые за зиму, – хмыкнула Кольцова. – Что я могла здесь видеть?

– Тогда извините. – Никита повернулся к ней спиной, шагнул к своей машине.

– А этот парень что, машины угоняет? – не выдержав, спросила вдруг она.

– Нет, разбирает на запчасти, – не оборачиваясь, ответил Никита.

– А-а!

– Машину без присмотра не оставляйте. Тут на ходу подметки рвут, – посоветовал Никита, садясь в машину, быстро сдал назад, пошел на разворот, а Кольцова так и осталась стоять, в раздумье глядя ему вслед. Уж очень ей не понравился его интерес к Петрушину.

– Что еще откопал? – обратился он к Вересову, кивком показав на планшет.

– Фото со странички. Оригинал соответствует, – кивнул от в сторону «БМВ».

– А на страничке что?

– Всякая лабуда. Ничего личного… Любит розы и шампанское…

– С шипами розы или без?

– Шипы – это к чему?

– К Петрушину. Знает она его.

– Сама сказала?

– Да нет, отрицает.

– Может, он сейчас там?

– В доме?.. Вряд ли, следы бы на снегу остались…

– А вдруг?

– Надо бы узнать, кто она такая, эта Кольцова, и какое отношение имеет к Игонину.

– Думаешь, имеет?

– Если она знает Петрушина, значит, он приезжал к ней на дачу. Вместе с Вероникой.

– А если не знает… Ты же сам сказал, что отрицает.

Никита выехал за ворота, свернул на дорогу и остановил машину.

– Чем черт не шутит…

Сначала он отправил на номер Игониной фотографию Кольцовой, а затем уже позвонил – через блютус.

– Татьяна Петровна, я вас не сильно побеспокоил?

– Я знаю эту женщину, – сказала Игонина.

– Именно это я и хотел услышать.

– Кольцова Юлия Максимовна.

– Это мы знаем.

– Вице-президент нашей компании…

– Вы хотите сказать, вице-президент компании, в которой работал ваш муж?

– Частично это наша компания, у Марка там была доля…

– У нас тут немного другая информация, Кольцова – директор косметологического центра.

– Это она при муже косметологией заведовала, а после того как он умер, она заняла его место в компании.

– Умер?

– Вроде как сердечный приступ… Но говорят, Кольцова его отравила.

– Информация, конечно же, не подтвержденная.

– Слухи на голом месте не рождаются.

– Пожалуй.

– А почему вы спрашиваете?

– Да так, появился ряд вопросов… А у вашего мужа был с ней конфликт?

– У моего мужа была с ней интрижка.

– Это интересно.

– Фактически она его заставила.

Никита усмехнулся, глянув на Вересова. Кольцова, может, и не красавица, но в ней была своя изюминка.

– Значит, у них был роман.

– Не роман, а интрижка, – настаивала Игонина.

– А в этом есть разница?

– Роман – это надолго, а интрижка – раз-два, и разбежались… Теперь моя очередь. – В голосе вдовы звякнули суровые нотки. – В чем вы подозреваете Кольцову?

– Пока ни в чем.

– Это имеет какое-то отношение к смерти моего мужа?

– Не знаю, но будет видно.

– Вспомнила! Вспомнила, где я видела вашего Петрушина. Я видела его с Кольцовой!

– Где вы их видели?

Вересов толкнул Никиту в бок и показал на «БМВ» Кольцовой. Машина выезжала из ворот, и еще можно было перекрыть ей путь. Так Никита и сделал.

– Татьяна Петровна, я вам перезвоню! – торопливо проговорил он, сдавая назад.

Кольцова остановилась в самый последний момент. Никита уже замер в ожидании удара, когда машина, наконец, замерла.

Но остановился «БМВ» так, что Вересов не мог покинуть машину со своей стороны. Никита рванул к Кольцовой, а он полез на его место.

Кольцова сидела за рулем, переднее пассажирское кресло пустовало, но Петрушин мог находиться сзади. Окна затемнены, в салоне мрак, и ему даже не надо было прятаться, чтобы оставаться в тени.

– Что вы себе позволяете?! – открыв окно, брызнула Кольцова.

Через это окно Никита в салон и заглянул, но Петрушина не заметил. Он мог прятаться за сиденьями или даже в багажнике.

– Юлия Максимовна, у вас проблемы!

Только сейчас Никита догадался расстегнуть куртку, чтобы легче было выдернуть из кобуры пистолет.

– Что?!

– Боюсь, вам придется проехаться с нами.

– Так, вы меня достали! – Кольцова схватила сумочку, в лихорадочной спешке вынула оттуда телефон. – Я звоню генералу Астафьеву!

Никита подумал о том, что телефон нужно изъять. И подумал об этом уже после того, как сделал это. Кольцова и сама не сразу поняла, что ее айфон перекочевал из рук в руки.

– Это грабеж!

Она нажала кнопку на руле, телефон включился на вызов, и Никита услышал длинные гудки. Но айфон был в его руке, и ему ничего не стоило сбросить звонок. И еще он высветил последний исходящий номер.

– Ух ты, Петруша! – прочитал он. – Это кто?

– А кто у тебя в кармане на фотографии сидит! – усмехнулся Вересов, подходя к машине, и вдруг резким тоном произнес: – Гражданка Кольцова, вы задержаны по подозрению в убийстве!

– Что?!

– Выходим из машины, руки на капот!

– Да что вы себе позволяете!

Кольцова включила заднюю скорость, но Вересов, ловко выхватив пистолет, нацелил его на колеса и предостерегающе качнул головой:

– Гражданка Кольцова, не вынуждайте!

– Ну, хорошо!

Кольцова вышла из машины, а Никита просунул руку в салон и нажал на кнопку разблокировки дверей.

В салоне никого не было, пустовал и багажник.

– Что вы там ищете? – возмущенно спросила Кольцова.

– Петрушу!

– Какого еще Петрушу?

– Вашего любовника. Которому вы поручили убить гражданина Игонина.

– Я поручила?! – побледнела женщина.

– Где сейчас Петрушин? – Никита показал на телефон, с которого она только что звонила своему пособнику.

– Я… Я не знаю…

– Вы не знаете, где Петрушин, или не знаете, кто он такой?

– Я… Я знаю, кто он такой…

Никита не полез за своим телефоном, он включил запись на чужом. Перебросить файлы не проблема.

– Где сейчас Петрушин?

– Не знаю, он не сказал…

– Но вы сейчас звонили ему?

– Да.

– И сказали, что им интересуется полиция?

– Да нет… Ну да…

– Сказали, где именно интересуется?

– Да, сказала… Постойте, а почему я должна перед вами отчитываться?! – попыталась взять себя в руки Кольцова.

– А вдруг мы вам поверим? – улыбнулся Вересов. – Может, вы не поручали ему убивать Игонина.

– Не поручала!

– Следователь вам не поверит. А мы – ребята молодые, неопытные.

– Но я действительно…

– Может, проедем к вам домой? Там и поговорим.

– Там холодно.

– Поверьте, в участке вам будет еще холодней. Если вы не найдете там понимания. А убийство – это очень серьезно, за это по головке не гладят…

Вересов достал наручники.

– Что это?! – Кольцова стала белее снега.

– Нарукавники. Надеюсь, вы не дадите нам повода их применять.

Никита посадил Кольцову в свою машину, а Вересов поехал за ними на «БМВ». И снова Никите пришлось пробираться к дому через снег, но это не раздражало. Его переполняла гордость рыбака, который поймал и вытащил на берег зубастую акулу.

А в доме действительно было холодно, вряд ли теплее, чем на улице. Единственно, что не было морозного ветра.

– Ух ты, кто-то угли после себя не убрал, – сказал Вересов, показывая на камин.

– Я как-то приезжала… – глядя куда-то в сторону, прошептала Кольцова.

– Это ваше? – Никита осторожно поднял с пола белую перчатку из ангорской шерсти.

Пол грязный, видно было, что по нему ходили прямо в обуви. Стул перевернут, ковровая дорожка смята – возможно, здесь кто-то с кем-то боролся. Никита гнал от себя дурные мысли, но они кружили над головой как назойливые мухи. Кружились, садились на грязь, которая видна была на каблуке женского сапога, и на лохмотья паутины на рукаве шубы. На улице мороз, там грязь вся замерзшая, да и в паутину во дворе своего дома Кольцова влезть не могла.

– Нет… То есть, да.

– А почему одна?

– Ну, вторая где-то рядом…

– Это перчатка Вероники Игониной. И экспертиза это подтвердит. – Никита аккуратно положил находку на стол.

– Ну, я не знаю…

– Ваша перчатка?

– Нет! – мотнула головой Кольцова.

– Шестнадцатого января Петрушин привел к вам в дом Веронику Игонину. И все, больше ее никто не видел!

– Я не знаю!

– А зачем тогда вы сюда приехали?

– Я искала Петрушу… Петрушина…

– Вы искали его здесь?

– Он знает этот дом, мы здесь были… И еще он спрашивал ключи…

– Когда он спрашивал ключи?

– Ну, недавно…

– Шестнадцатого января?

– Ну, где-то так… Мне холодно! – Кольцову затрясло как в лихорадке.

Вересов щелкнул выключателем, но свет не зажегся.

– Свет в прихожей… А чайник на кухне…

– А Вероника где? – хлестко спросил Никита.

– Я не знаю! – вытянулась в лице женщина.

– Так кто же убил Игонина?

– Игонин изнасиловал Лизу, жену Кондакова.

– Пойдемте отсюда, – предложил Никита, взял ее за руку и отвел на кухню. Если каминный зал – место преступления, им вообще не следовало здесь находиться.

А Вересов уже и чайник включил, и газовую духовку – на обогрев.

– Газ, я так понимаю, баллонный, – сказал он.

– Да, но там целый баллон, – кивнула Кольцова. – Осенью привезли.

– Это когда вы жили здесь с Петрушиным? – спросил Никита.

– Он здесь жил. Пока я ему квартиру не сняла.

– Игонин знал, что у вас роман с Петрушиным?

– Да ему было все равно, – вздохнула женщина.

– А почему так тоскливо?

– Почему тоскливо? – встрепенулась она.

– У вас был роман с Игониным. Такой же скоропостижный, как и его смерть. Или нет?

– Я бы не сказала, что роман был коротким. И закончился он не скоропостижно.

Кухня маленькая, Вересов закрыл дверь, а духовка уже разогрелась. После горячего чая станет еще теплее. Но комфорта здесь точно не будет.

– Но закончился.

– Давайте не будем о личном.

– Но вы же сказали, что Игонин изнасиловал Лизу Кондакову?

– И что?

– Значит, вы интересовались его личной жизнью.

– Это Петруша интересовался личной жизнью… Лизы.

– Вы познакомились с Петрушиным до того, как Кондаков вернулся из армии. До того, как появилась здесь Лиза. Как вы можете это объяснить?

Никита всего лишь предполагал. Кондаков появился в Москве в середине ноября, вслед за ним мог приехать и Петрушин. Чтобы заняться Лизой. Но с Вероникой Петрушин познакомился еще летом, тогда он и протоптал к ней дорожку.

– Очень просто. Марк сказал, что Вероника познакомилась с какой-то темной личностью. Мне стало интересно, я нашла эту личность… Петрушин – действительно темная личность, Марк не ошибся. Но на женщин он действует, как валерьянка на котов…

– Значит, вы познакомились с Петрушиным…

– Да, и сказала, что ему с Вероникой лучше не встречаться, иначе Марк переломает ему кости.

– А он мог это сделать?

– Не знаю. Но я сказала. И Петруша мне поверил…

– И стал жить с вами?

– Да, я сняла ему квартиру. Очень хорошую квартиру…

– А он продолжал встречаться с Вероникой?

– Ну, я не скажу, что сильно ревновала…

– А к Лизе ревновали?

– А какой в этом смысл? Не будет Лизы, не будет Вероники, Петруша все равно что-нибудь себе придумает…

– Чья это была идея убить Игонина и подставить Олега Кондакова?

– Только не надо меня к этому приплетать… Я всего лишь пожаловалась Петруше на Игонина… А он потом подъехал ко мне и сказал, что мы теперь с ним заодно.

– С этого места поподробней, пожалуйста.

– Не заказывала я ему Игонина! Он сам все сделал!..

– Значит, вы знаете, кто убил Игонина?

– Догадываюсь! Кирилл мне напрямую не говорил, только намеками. И предупредил, что, если его признают виновным, он потянет меня за собой…

– И вы помогли ему выкрутиться из ситуации.

– Я всего лишь помогла ему с информацией. И сказала, что против него нет доказательств. А он взял и явился в полицию…

– После того как не смог убить меня, – усмехнулся Никита.

– Убить?! Вас?! – недоуменно глянула на него Кольцова.

– Вы не знали?

– Нет!

Вересов подал ей кружку горячего чая, она с жадностью схватила ее, сделала несколько глотков. Может, Кольцова и боялась обжечься, но это не могло ее остановить. Да и не кипятка она сейчас должна была бояться, а Никиту – с его разоблачением.

– Но вы же помогли ему с информацией. Сказали, что против него нет доказательств.

– В убийстве Игонина обвиняли Кондакова, а про Кирилла ничего не знали.

– Я узнал. И он на меня напал. На месте преступления могли остаться следы. А Петрушин все равно явился в полицию. Кто сказал ему, что улик на месте преступления не осталось? – спросил Никита.

– После того как покушались на вас? – Кольцова глянула на него нервно, растерянно, если не сказать затравленно.

– Вы знали об этом?

– Не знала.

– Я вам не верю!

– Ну, хорошо, я знала! – сдалась Кольцова. – Но я не знала, что Петрушин собирается напасть на вас. Я сказала, чтобы он уезжал. Даже дала ему денег на дорогу.

– И ключи от этой дачи, – усмехнулся Никита.

– От этой дачи?

– Вы заметали следы, Юлия Максимовна. Для этого вам нужно было избавиться от Вероники, для этого вам нужно было избавиться от меня… Со мной не повезло. А от Вероники да, вы избавились. Куда вы спрятали ее труп? – выстрелил голосом Никита.

Кольцова дернулась, как будто ее пробило насквозь настоящей пулей.

– Я спрятала труп?!

– Вы с Петрушиным спрятали труп!

– Это неправда! – Ее снова затрясло от страха.

– Откуда у вас грязь на сапоге?

– Грязь?

Кольцова осмотрела сапог, на котором Никита заметил грязь, но ничего не увидела. Начала осматривать другой сапог, но глупо было ждать, когда она закончит.

– А паутина? – спросил Никита.

– Какая паутина?

– Которую вы подцепили в подвале.

– В каком еще подвале?

– В котором вы закопали труп Вероники.

– Нет! – Кольцова обморочно закатила глаза.

– Вы для этого сегодня и приехали. Вдруг Петрушин тут напортачил… Стул вы не подняли, коврик не выровняли, значит, вас интересовало что-то другое. То, что вы спрятали в подвале!

– Мне нужно выпить… Там, в зале, в шкафу…

Вересов кивнул, вышел из кухни.

– Еще не поздно чистосердечно во всем признаться.

– Не в чем признаваться!.. И вообще, что вы делаете в моем доме?

В ответ Никита лишь усмехнулся. Если Вероники здесь нет, он готов понести наказание. А если есть, то уж лучше получить выговор от начальства, чем выкапывать ее труп.

– Вы даже не представляете, с кем связались! – пискнула Кольцова.

Вересов принес бутылку водки, взял стакан.

– А виски? – скривилась женщина.

– Только это.

Она вырвала бутылку из рук, скрутила пробку. Хотела отхлебнуть прямо из горлышка, но все же взяла стакан, который протянул ей Вересов.

Никита достал наручники, один браслет защелкнул у нее на запястье.

– Что вы делаете? – захныкала она.

– Заранее приношу свои извинения.

Второй браслет Никита замкнул на ручке двери. Не самое надежное там крепление, но лучше что-то, чем ничего.

– Пошли?

Никита не говорил, куда им нужно идти, но Вересов понял его без слов.

Цоколь у дома достаточно высокий, это значило, что подвал здесь полноценный. Как оказалось, попасть туда можно было прямо из дома. Лестница узкая, но крепкая и под наклоном. По ней можно было идти, а не карабкаться. И свет в подвале горел достаточно ярко.

Был также вход и со двора – дверь там широкая, удобная. Видимо, через нее и загружали подвал всяким хламом – кирпичи, тротуарная плитка, доски, даже мешки с окаменелым цементом. Все старое, в пыли, в паутине, а доски даже мхом поросли. Здесь же был и рабочий инструмент – лопаты, грабли, кирка, лом. Грязь с лопат счищена, но все равно заметно, что пользовались ими не так уж и давно. Так же, как ломом и киркой.

Пол в подвале был засыпан щебнем, но грязи, в которую могла влезть Кольцова, Никита не видел, пока не оказался в дальнем от лестницы углу. Здесь щебень лежал вперемешку с комьями свежей глины. И это не могло не показаться странным.

– Что скажешь? – спросил Вересов. Голос его дрожал от волнения.

– Боюсь даже предположить.

Щебень явно сгребали в кучу, чтобы обнажить землю под ним. А потом вернули на место, невольно смешав с глиной, которая осталась после работы. После страшной работы.

Вересов взял грабли, снял слой щебня в углу подвала. Земля там хорошо утрамбована, но видно было, что вскапывали ее недавно. Вырыли яму, сбросили тело, вернули землю на место, тщательно уплотнив ее, чтобы не было могильного холмика.

Вересов бросил грабли, позвонил Плетневу, объяснил ситуацию и сообщил о страшной догадке.

– Лопаты есть… – невесело сказал старлей. – И силы тоже… Я все понял.

Вересов сунул телефон в карман и уныло глянул на Никиту:

– Ты давай начинай, а я за понятыми.

Никита и сам уже понял, что от физической работы не уйти. От физической работы с моральной нагрузкой.

Земля успела замерзнуть, но он смог вгрызться в нее на лопатный штык. К этому времени подоспел Вересов, приведя в качестве понятых трех таджиков.

Никита работы не боялся, но земля такая тяжелая, ни конца ей, кажется, ни края, а тут такое подспорье. Рука сама потянулась к бумажнику.

Таджики взялись за работу, а Никита поднялся в дом. Кольцова сидела на прежнем месте и, закинув голову, смотрела в потолок. На полу валялась пустая бутылка.

– Я хочу курить! – пьяно, хныкающим голосом потребовала она.

– Я тоже.

– Так в чем же дело?

– Я не курю. Кстати, мы нашли Веронику. – Никита не врал, он всего лишь смотрел в будущее.

– Нет! – Кольцова дернулась, попыталась встать, но он усадил ее на место.

– Где Петрушин, мы не знаем. Да и зачем нам его искать, если труп можно на вас повесить? Мотив у вас был, тело нашли у вас в доме…

– Но это не я! Это Петрушин!

– А Игонина?

– Он!

– По вашей заявке?

– Не было никакой заявки! Я всего лишь пожаловалась на Игонина… Меня никто никогда не бросал! А этот козел!..

– А Вероника вам чем не угодила?

– Вероника… Вероника слишком много знала… А вам не стыдно допрашивать пьяную женщину?

– Это мы еще посмотрим, женщина вы или чудовище?

– Что?!.. Мне нужен телефон! Я должна позвонить!.. Вы еще узнаете, с кем связались!..

Кольцова изрыгала угрозы, но Никита ее не слушал. Он спускался в подвал, практически не сомневаясь в том, что Вероника мертва.