Глава 12

Пока вставили стекло, пока доехал, пока нашел дом, стрелки часов перевалили за девять часов. Половина десятого в январе – это уже, считай, глубокая ночь. Но в окнах дома горел свет. И хозяйка вышла по первому звонку.

Дом кирпичный, одноэтажный. Забор, что называется, справный – железные столбы стоят крепко и ровно, толстые металлические листы приварены к ним намертво. Ворота прочные, но такие же низкие, как и сам забор. И звонок у калитки в рабочем состоянии.

Во дворе стояла «Газель» с белой кабиной и синим фургоном. Из-за нее Никита не увидел, как открылась дверь. Женщина обогнула машину, вышла к нему. Высокая, стройная, но уже немолодая.

– Говорят, у вас тут комнату можно снять! – улыбнулся Никита.

– Полторы тысячи в сутки.

– За комнату?

– Две комнаты, санузел…

– Двухкомнатный «люкс»?

– С отдельным входом.

– Мне пока что на одну ночь, а там видно будет.

– Заходите.

Женщина открыла калитку, и Никита, пройдя во двор, еще раз бросил взгляд на машину. Она была настолько грязной, что кабина и фургон казались одного цвета. И еще он заметил, что у машины спущено крайнее левое колесо. Нагрузка ложилась на дублера, но все равно «Газель» слегка была перекошена.

А грязь совсем свежая. Такая же грязь, которой покрыт был и его «Фольксваген». Снег мелкий, вялый, но шел он всю дорогу начиная от Москвы. И сейчас с неба сыпало.

– Подождите, я ключ возьму.

Женщина показала Никите на крыльцо, под козырьком которого можно было укрыться от непогоды, а сама зашла в дом. Но Никита последовал за ней. Ну, дурак, ну, не понял. А если уж очень будут возмущаться, придется показать удостоверение и объяснить причину своего здесь появления. Все равно рано или поздно придется задать вопрос насчет Вероники. Но лучше поздно. Сначала присмотреться, прислушаться. Может, Веронику где-то в погребе держат…

Прихожая была совсем крохотная, сразу за ней начиналась кухня. Плита, холодильник, стол. А за столом плотного телосложения парень лет двадцати с красным после холода лицом. Суп из миски он хлебал с жадностью оголодавшего человека. Зачерпнул большой ложкой, с шумом схлебнул, захомячил ломтик хлеба целиком. Челюсти работали мощно, быстро, казалось, этот механизм просто не может дать осечек. Но, увидев Никиту, парень поперхнулся, закашлялся, в глазах его промелькнул ужас.

Тут же появилась женщина, подскочила к нему, стукнула кулаком по спине:

– Миша, ты чего?!

Парень поднял руку, давая понять, что все в порядке, и кивком показал на Никиту, дескать, какого черта посторонние в доме?

– Я же сказала вам на улице подождать! – Женщина возмущенно всплеснула руками.

– Извините! Не так понял! – Никита приложил к груди ладони, выражая свое раскаяние.

– Пойдемте!

Женщина провела его к двери с другой стороны дома. Эта половина действительно состояла из двух маленьких комнатушек. Был здесь и санузел, где унитаз вплотную примыкал к самодельной душевой кабинке. Но это лучше, чем если бы унитаз находился в самой кабинке. Однажды Никита видел такую конструкцию.

Женщина получила деньги, торопливо пересчитала и натянуто улыбнулась:

– Кровать застелена, горячая вода пока есть, располагайтесь.

– Извините, что вашего брата напугал, – сказал Никита.

– Это не брат, это мой сын.

– Как сын?! – подыграл он. – Вы же такая молодая!

– Ну, какая я молодая… – зажеманилась женщина.

– А сын такой взрослый… Работает уже?

– Ну как же без работы!

– «Газель» у него, видно, издалека приехал.

– «Газель». Ездит в Москву туда-сюда.

– И сейчас из Москвы?

– И сейчас…

– А я тоже оттуда. Пока доехал… Дорога такая сложная…

– А у вас кто-то служит? – кивнула женщина в сторону части.

– Нет, у меня командировка… Подследственный у нас в этой части служил, надо кое-что выяснить.

– Подследственный?

Никита молча предъявил удостоверение.

– Так вы из полиции… А я даже документы не спросила…

– Это плохо. Однажды приютите беглого преступника, привлекут как соучастницу.

– Да, мне уже говорили… А я все по простоте душевной…

– Ничего страшного, в следующий раз будьте поосторожней… Кстати, я тут на всякий случай фотографию с собой прихватил.

Не понравился Никите Миша-водитель. Вроде бы не слабого десятка парень, а чуть не подавился, увидев нежданного гостя. Что его напугало? Может, Никиту узнал? И в Москву ездил, только что вернулся. Может, по работе, может, еще что-то. А может, то и другое… Что, если этот Миша и стрелял в Никиту? Но если так, у парня могло возникнуть несколько ложное представление о цели его приезда. Именно поэтому Никита показал фотографию Олега Кондакова. Армейскую фотографию, где он был снят в форме, с улыбкой доморощенного гусара на обветренных губах.

– У вас тут на постой останавливаются, может, видели этого солдата?

– Ну конечно!.. – Женщина сложила ладошки у подбородка.

Никита взял ее за руку с таким видом, будто собирался приложить пальчики к своим губам, и представился:

– Лейтенант Бусыгин. Можно просто Никита.

– Ольга… Просто Ольга…

– Конечно, просто Ольга… Но вдруг сын услышит, он меня не поймет.

– Ольга Максимовна.

– Олег Кондаков у вас ночевал?

– Да, с девушкой…

– С девушкой?.. Я почему-то думал, что с родителями…

– Нет, нет, с девушкой…

– С Лизой?

– С Лизой?.. Нет, не с Лизой… С Лизой он уже потом… Лиза наша, местная, а Вероника из Москвы… Она так расстроилась, когда Олег с Лизой сошелся, – вздохнула Ольга Максимовна. – Она приехала, а он не пришел…

– Почему?.. Ах да, из-за Лизы… Вероника, наверное, сразу же уехала…

– Да нет, не сразу. Ждала его…

Никита услышал, как открылась дверь.

– Ма-ам! – промычал Миша.

– Сейчас!.. Пойду я.

– А что потом? – спросил Никита. – Что с Вероникой потом стало?

– С Вероникой!.. Стало! – Женщина повела рукой, будто от пропащей отмахнулась.

– Неужели повесилась? – нахмурился Никита.

– Хуже! Во все тяжкие!..

– С кем? С Мишей?

– Да нет, не с Мишей…

– Ма-ам! – донеслось с улицы через приоткрытую дверь.

– Все, все, пойду я.

Никита и хотел принять душ, но не рискнул – вдруг Миша воспользуется ситуацией и пристрелит его прямо в душе. А потом закопает в огороде… Возможно, Никиту потом найдут, но легче ему от этого уже не будет.

Спать он лег прямо в одежде. Выключил свет, взял пистолет в руки, накрылся одеялом. И затих. Он ждал, когда появится Миша с ружьем, чтобы взять его с поличным. Но постепенно осознал ущербность собственной идеи, Миша мог выстрелить и через окно. Или даже через дверь, не открывая ее.

Но Миша и не думал стрелять. Хотя спать не ложился. В двенадцатом часу ночи вышел во двор, поставил машину на домкрат, открутил колесо. Никита вышел к нему:

– Не спится?

– Да какой, завтра ехать, – буркнул парень.

– А колесо чье? – Никита выразительно глянул на запаску.

– Да не бойся, не твое.

– Нет?

– Твое бы не подошло.

– Ну, хорошо…

Никита осторожно заглянул в кабину через открытую дверь. Ружья вроде бы не было.

– И «секретки» у тебя там, да? – кивнул парень в сторону «Фольксвагена», который стоял за воротами.

– Да нет «секретки»…

– Это хорошо. А то у меня кореш «секретку» потерял, стали болт высверливать и диск сломали…

– Олег Кондаков твой кореш? – спросил Никита.

– Какой еще Кондаков? – резко глянул на него Миша.

– Гостил тут у вас. В части служил…

– А-а, тот, что с Вероникой!

– Где она?

– В смысле, где?

– Ну, она к Олегу приезжала, а он – с Лизой. Олег не пришел, а Вероника куда делась?

– Так это когда было!

– С кем она тут куролесила?

Никита заглянул в фургон, а там какие-то коробки. Может, между ними оружие и лежало.

– Это тебе мать наболтала?

– Не куролесила?

– А ты из полиции?

– Да, Кондаковым вот занимаемся.

– Что он там натворил?

– Ну, думали, что человека убил…

– Думали?

– Подставили его. Есть там один деятель. Ты его не знаешь.

– Нет? – Голос у Миши заметно дрогнул.

– У Олега жена, так вот он – ее бывший жених, Кириллом зовут. Сначала кошек дохлых ей подбрасывал. Потом человека убил.

– Он убил?

– Вместе со своим двоюродным братом.

– Как, с братом?!

Миша снимал колесо, но вдруг, потеряв интерес к работе, резко поднялся. С гаечным ключом в руке.

– Как-как… Ну, как это бывает – один убивает, другой на шухере.

– И кто это сказал? – не на шутку разволновался парень.

– Так он сам и сказал… Представляешь, сам к нам пришел. Вы меня ищете, а я ни в чем не виноват.

– И что?

– А у нас доказательств – вагон. Мы его под этот вагон и кинули… Не выдержал, раскололся…

– А брат кто?

– Не знаю, мне не говорили.

– Ну, понятно…

Миша не успокоился, но на корточки опустился и с удвоенной энергией принялся снимать колесо.

– А ты его знаешь? – в спину спросил Никита.

– Кого?

– Кирилла Петрушина.

– Петрушина?!.. Нет!..

– А ты где колесо пробил?

– Да не знаю… Смотрю, спустило… А у меня запаски, как назло, нет…

– Как нет? А это что? – Никита стукнул ногой по тугому колесу.

– Так это здесь было, а там не было.

– Там – это где? – усмехнулся Никита.

Нервничает Миша, потому и путается.

– Да там… Ты бы меня не отвлекал, а то поздно уже, спать пора…

– Ну, хорошо, – кивнул Никита и повернул к дому.

– Эй, там твоя машина за воротами! – окликнул его парень. – Ты бы убрал!

– Так завтра и уберу.

– Мне рано выезжать надо.

– И мне рано.

– Тебе что, трудно?

– Так спать уже пора.

– Это мне спать пора!

– Слушай, а ты, случайно, не брат Петрушина? – спросил вдруг Никита.

Поднимаясь на ноги, Миша стремительно поворачивался к нему. И при этом оторопело таращился. Во-первых, он не мог понять, как одно связано с другим. Если ему пора спать, то почему он – чей-то брат? А во-вторых, он воспринял вопрос как обвинение.

– Я?! Брат Петрушина?!.. С дуба слетел?!

– Зачем Игонина убил?

Никита вспомнил про телефон, который лежал у него в кармане. Он же давал себе зарок, всегда в таких вот случаях включать диктофон, но не сделал этого. Он сунул руку в карман, но Миша угрожающе поднял руку с баллонным ключом. Самое время было хвататься за пистолет, но Никита неплохо владел и другим оружием. Он уже чувствовал себя настолько хорошо, что вполне мог справиться с Мишей голыми руками… Но телефон пока лучше оставить в покое.

– Какого… на… Игонина?

– Петрушин все рассказал… Ты же знаешь, где он?

– Не знаю.

– Знаешь. Он же позавчера приезжал к тебе, да? И ружье дал… Или это твое ружье?

– Какое… на… ружье!

– А из которого ты в меня стрелял.

– Не давал он мне ничего!

– Не давал? Твое ружье было?

– Ты баран?.. – все больше распалялся Миша. Похоже, у него не было слов, чтобы выразить свое возмущение, пришлось хвататься за первое, что пришло на ум. А в голове – сплошь бараны.

– Ты же узнал меня, – нагнетал Никита. – Узнал меня и чуть не подавился.

– Узнал?!.. Да на твою рожу глянешь, не только подавишься!

– А вот я не подавился, когда тебя увидел. На камере видеонаблюдения. «Засветился» ты вчера, когда с Паркетной улицы выходил…

– Где я «засветился»? – заколотился парень.

– Следователь объяснит и покажет.

– Какой… на… следователь!

– Я смотрю, ты парень умный! Уезжать собираешься… Я сначала подумал, что ты удрать хочешь, а ты, оказывается, в полицию собрался, да? Все правильно, явка с повинной тебя спасет… Ты же не убил меня, правда? Скажешь, что и не должен был…

– Не собирался я тебя убивать! – мотнул головой Миша.

– Ты должен был всего лишь изобразить покушение… А Игонина ты не убивал.

– Не убивал.

– И я жив-здоров…

– И тебя не убивал.

– Ну конечно, ведь Петрушин попросил всего лишь изобразить покушение.

– Покушение…

Лед треснул, тронулся, до чистой воды осталось совсем чуть-чуть, когда появился Петрушин.

– Миша, ты что, попугай?

Никита вздрогнул, услышав за спиной его голос. Но тут же вспомнил, что Петрушина так просто выпустить не могли. Плетнев должен был приставить к нему «хвост», значит, подкрепление где-то рядом.

– Попка-дурак! – передразнил Кирилл.

– Этот сказал, что ты меня сдал, – кивком показал на Никиту Миша и при этом зло посмотрел на него.

– Как можно сдать того, кто ни в чем не виноват?.. Или ты что-то натворил? – продолжал издеваться Петрушин.

Деловой, самодовольный. Чувствовалось, что он только что с дороги. Вид слегка помятый, на щеках мелкая щетина, но улыбка бодрая. Он наслаждался своей неуязвимостью.

– Я?! Нет!

– И со мной все в порядке… Да, лейтенант? – Петрушин поднял руку с таким видом, как будто собирался потрепать Никиту по щеке.

– Это вряд ли.

– Твой начальник лично извинился передо мной.

– Так тебя отпустили? – обрадовался Миша.

– И в этом есть твоя заслуга, – кивнул Никита. – Ты стрелял в меня, значит, и по голове меня ударил тоже ты.

– По голове?! Я?! – Миша озадаченно глянул на него.

– Два покушения. На жизнь сотрудника полиции. Двадцать лет строгого режима… А братишка баб драть в это время будет.

– Я не покушался! – растерянно мотнул головой парень.

– Конечно, нет… И у ментов на тебя ничего нет, – подхватил Петрушин. – Я точно это знаю.

– Точно? – Миша очень хотел в это верить.

– Точняк! – подмигнул ему Петрушин.

Но Никита должен был укрепить сомнения парня.

– А почему я здесь, ты, Миша, не подумал? – спросил он.

– Так тебе этот, Кондаков нужен…

– Мне ты нужен. Я за тобой приехал.

Никита заметил, как Петрушин смещается в сторону, заходит ему за спину. Или напасть собирался, или тайный знак Мише подавал, видимо, требовал не поддаваться на провокацию. В любом случае уровень опасности зашкаливал. Никита тоже сместился в сторону, вынимая из кобуры пистолет.

– Да не бойся ты, лейтенант, никто тебя здесь пальцем не тронет, – едко усмехнулся Петрушин.

– Вы меня уже два раза не трогали… Кстати, Миша, твоя пуля прошла в сантиметре от меня. Но я готов это забыть. Если ты признаешься. А если нет, получишь на всю катушку…

– В чем признаваться? – спросил парень.

– Ты знаешь в чем.

– Миш, он тебя «на пушку» берет. Только что сказал, что ты на камеру попал. А теперь ему признание нужно. Нет у них ничего, и если ты не признаешься… – подмигнул Мише Петрушин.

– Так не в чем признаваться, – снова мотнул тот головой.

– А теперь попроси лейтенанта очистить территорию. Это же твой дом?

– Давай, лейтенант! – кивком показал на ворота Миша.

– Да я-то уйду, – сказал Никита. – И номер твоей машины унесу. Пробьем по камерам, установим ее нахождение в районе Паркетной улицы.

Петрушин стоял за спиной. Никита резко развернулся и увидел, как тот качает головой и при этом самодовольно улыбается, призывая сообщника не поддаваться на провокацию и хваля себя за предусмотрительность… Неужели видеонаблюдение и в этот раз ничего не даст?

– А мне нисколечки и не страшно, – глядя на Петрушина, проговорил Миша.

– Я бы на твоем месте боялся… Веронику твой братец уже убил.

– Лейтенант бредит! – вмиг отреагировал Кирилл.

– Вероника знала, кто убил ее отца…

– Ее отца убил Кондаков. И я точно это знаю.

– А по голове меня ударил твой брат Миша, да?

– Когда тебя ударили, Миша был здесь, дома…

– А когда в меня стреляли?

– Не знаю.

– Миша, где ты был вчера в районе девятнадцати часов?

– На стоянке. Спал.

– И где эта стоянка?

– На Горьковке.

– И кто там тебя видел?

– Ну, камера там была…

Миша говорил, а Петрушин одобрительно кивал, как дирижер палочкой водил.

– Ты на камеру спал?

– На камеру стояла машина.

– И ты из нее не выходил?

Никита чувствовал себя не в своей тарелке. Петрушин захватил инициативу, Миша пел под его дудочку, причем все договорено было заранее. Петрушин объяснил своему брату, как сделать все так, чтобы ничего за это не было. И стоянку нашел, и как машину поставить, объяснил, и как из нее выйти, чтобы не попасть в камеру. Миша мог взять такси, добраться до места, дождаться Никиту, выстрелить и незаметно уйти. И не полноценное ружье у него могло быть, а обрез, который легко спрятать в рюкзаке.

– Нет, не выходил. Спал как убитый, – глядя на Петрушина, сказал Миша.

– Мы это все проверим.

– Проверяйте.

Никита достал из кармана телефон, навел на Мишу камеру.

– Эй, ты что делаешь?! – возмущенно воскликнул тот.

– Опросим свидетелей, покажем твое фото… А когда тебя узнают, то быстро выведут на чистую воду… Покушение на сотрудника полиции – тяжкая статья. И наказание тяжкое. Подумай об этом, пока не поздно.

– Запугиваете невиновного человека, – натянуто улыбнулся Петрушин. – Нехорошо, товарищ лейтенант.

– И Веронику мы найдем. И тебя к ней привяжем, – глядя на него, сказал Никита.

– Я не при делах, так что мне бояться нечего.

Никита не знал, что делать. Петрушина выпустили официально, ничего такого он не натворил, брать его не за что. И его братец ни в чем не признался. Не было у Никиты на них управы. Но и уйти с пустыми руками он не мог. Оставалась только провокация.

– Гуляй, лейтенант! – Миша открыл калитку, показывая Никите на выход.

– Я уже заплатил вам за сутки.

– Деньги вернем.

– Обязательно. Через налоговую инспекцию.

– А ты чего так испугался, лейтенант? – засмеялся Петрушин. – Никто тебя не выгоняет, живи себе спокойно… И нам жить не мешай.

– Ну, если ты Мишу своего не грохнешь, то живите…

Никита сфотографировал Мишу, его «Газель» и зашел в дом. Ружья можно не бояться, ствол наверняка сбросили. И одежду на предмет пороховых частиц исследовать бесполезно. Петрушин все продумал, и Миша, похоже, следовал его инструкциям.

И все-таки Никита переставил кровать так, чтобы его нельзя было достать через окно. Еще можно было затянуть шторами оконный проем, закрепив такой экран чем-нибудь тяжелым, чтобы граната, влетев в окно, не провалилась в комнату, но это Никита счел лишним. Не станет же Миша взрывать свой собственный дом. Да и Петрушину нет резона поднимать шум.

Он лег, приготовил оружие. И подумал о том, что где-то неподалеку стоит машина, из которой наблюдают за Петрушиным. Если вдруг что, Никиту подстрахуют. Именно эта мысль его и расслабила. Он собрался бодрствовать всю ночь – в ожидании нападения, но стал жертвой одного только сна.

Проснулся утром и узнал, что Миша уехал куда-то вместе с Петрушиным…