Глава 12

Пить ей хотелось невыносимо. Над головой у нее висело кисельное облако, медленно меняющее форму. Полина могла бы оторвать от него кусок, засунуть в рот и языком выдавить влагу. Но сначала она должна была выбраться из шахты, которая наконец-то сдалась ей на милость.

Подкоп был сделан, только вот выбраться из него Полине никак не удавалось. Она подпрыгивала, махала руками, как будто крыльями. Иногда ей удавалось взлететь метра на три, но шахта была вдвое выше. Сила тяжести не хотела отпускать Полину. А пить ей хотелось невыносимо. От внутренней засухи спекся пищевод, склеились легкие. Полина уже не могла дышать. Еще немного, и все.

Облако над головой исчезло. Вместо него там появилось человеческое лицо. Вадим смотрел на нее удивленно и встревоженно.

– Полина, ты?

Она вдруг поняла, что Вадим разговаривает с ней наяву. И шахты никакой не было. Она лежала на земляном насте, на досках, которые вытащила из ледникового колодца, уже засыпанного землей до самого лаза. От него осталось только небольшое углубление, из которого Полина могла выбраться без всякой лестницы.

Земля была не только в колодце. Полине пришлось сыпать ее и на пол в погребе. Полина утрамбовала грунт в прямоугольную кучу, накрыла досками, которые совсем недавно были лестницей.

В подвал в любой момент могли зайти ее мучители. Они увидят землю, тут же все поймут и банально засыплют шахту вместе с Полиной. Ее похоронят в могиле, которую она отрыла собственными руками.

А сделать ей удалось достаточно много. До победной точки еще, конечно, далеко, но большая часть пути, несомненно, уже была пройдена.

Только вот Вадим уже здесь. Сейчас он позовет Германа или Мишу. Не станет же сам закапывать ее. Не царское это дело.

– Ты что здесь делаешь? – спросил Вадим.

Полина вдруг заметила бутылку с пивом в его руке. Нет, Вадим ей всего лишь снился, конечно. Во-первых, не мог он появиться перед ней с пивом. Это слишком жирно даже для самого фантастического сна. Во-вторых, он не задал бы ей столь глупый вопрос, разумеется, знал, кто и почему запер Полину в леднике.

Но пиво можно пить и во сне. Хотела же Полина пожевать кусочек облака.

Она встрепенулась, с жадностью вырвала у Вадима бутылку. Полина дико хотела пить, но в горле у нее действительно пересохло. Первый глоток дался ей с трудом и болью.

Полина никогда не страдала любовью к холодному пиву, но сейчас вдруг стала его фанаткой. Бутылка была почти полной, она с восторгом осушила ее до дна.

А Вадим все это время всматривался в лицо Полины. Неужели она так сильно изменилась за несколько дней, что он не смог узнать ее?

Сам-то Вадим, конечно, чистенький, сытый. Свет в погребе горел тускло, но глаза Полины, привыкшие к темноте, слепли от него.

– Знаешь, кто ты такой? – спросила она.

– Что?.. – Вадим непонимающе мотнул головой.

После сильнейшей жажды она говорила с трудом. Если бы не пиво, вообще не смогла бы вымолвить ни слова.

Впрочем, ей сейчас некогда было объясняться с ним. Дверь за спиной Вадима оставалась открытой. Она должна была бежать, сначала вырваться из проклятого ледника, а затем уже разбираться, кто прав, а кто виноват. Варвара горько пожалеет, если не отдаст ей сына. Вполне возможно, что она сейчас находилась где-то рядом. Ну что ж, пусть эта сука молится!

Полина вскочила, с неожиданной для себя силой толкнула Вадима в грудь и бросилась к выходу.

Он упал на спину и возмущенно спросил:

– Ты чего это?..

Полина бросилась вверх по лестнице и увидела Варвару. Старшая сестра стояла в дверях и удивленно смотрела на нее.

Полина должна была как можно скорее добраться до этой мрази. Однако силы ее стремительно иссякали, ноги слабели. Она с трудом переставляла их, уже почти добралась до Варвары, но та вдруг исчезла. Полина врезалась в дверь, толкнула ее и убедилась в том, что она заперта. Тут же погас и свет.

– Варвара, ты чего? – в недоумении крикнул Вадим и поднялся по лестнице.

Полина посторонилась, пропустила его к двери. Должна же Варвара открыть ему.

Вадим барабанил в дверь изо всех сил, но ничего не добился. Полина села на ступеньку. Из-за тесноты Вадим толкнул ее ногой. Реагировать на это у нее не было сил.

Но они обязательно появятся, как только Варвара откроет дверь. Это будет последняя ошибка в ее никчемной жизни.

Дверь распахнулась. Полина с потрясающей легкостью оторвалась от земли, развернулась в прыжке и набросилась на сестру. Она даже взвыла волчицей, мертвой хваткой сжала ее шею.

– Да пусти ты! – заорал вдруг Вадим.

Полина пришла в себя. Варвара исчезла, вместо нее появилась нога Вадима, которую она и душила.

– Да ты больная! – взвыл он и оттолкнул ее от себя.

Для Полины это было слишком. Она потеряла сознание и через какое-то время очнулась на том же месте, возле двери.

Вадима рядом не было. Но из глубины подземелья доносилось его тяжелое дыхание. В темноте у Полины давно уже обострились и слух, и зрение.

Она спустилась к нему тихо, почти бесшумно, Вадим не увидел ее, но почувствовал. Полина видела, как он напрягся, стоял у самой ямы, в паническом ужасе всматривался в темноту.

– Страшно тебе, да? – спросила Полина.

– Ты чокнутая! – взбудораженно проговорил он.

– А кто меня такой сделал?

– Нельзя же так долго бояться!

– Я не боюсь ни тебя, ни Варвару, – заявила Полина и с ненавистью посмотрела на Вадима.

Хорошо было бы подойти к нему и толкнуть в грудь. Жаль, что колодца уже фактически нет. Полине не удастся столкнуть его вниз, сломать ему шею.

– При чем здесь я и Варвара? – спросил он.

– Это ведь вы наняли Германа. Я сбежала, Антошку вам оставила.

– Никого мы не нанимали.

– А потом Герман запер меня здесь, – прохрипела Полина, оперлась рукой о стеллаж, села и стала заваливаться на бок.

В чувство ее привел Вадим. Он сидел на полке и тряс ее за плечо, был такой жалкий, напуганный, что ей захотелось вдруг обозвать его ничтожеством. Но Полина больше не могла говорить. Во рту у нее пересохло.

– Кто тебя здесь закрыл? – спросил Вадим и, не дождавшись ответа, продолжил: – Герман?

Полина кивнула, но вряд ли он это заметил в кромешной темноте.

– Мы никого не нанимали. Антошку ты сама нам отдала.

– Почему ты здесь? – с трудом выдавила из себя Полина.

– Варвара меня закрыла. Я ничего не понимаю. Рассказывай!

– Что рассказывать-то?

Полина рассчитывала на то, что у Вадима возникнет потребность выговориться. Но сочтет ли он возможным не врать, довести до нее всю правду?

– Ну, с Антошкой все хорошо. Ты вот куда-то пропала. Мне из деревни позвонили, сказали, что тебя видели. Варвара сказала, что надо сюда отправляться. Приехали мы, а тебя нет. В доме пусто и холодно, – проговорил Вадим.

Полина кивнула и закрыла глаза. В яме тоже пусто и холодно. Как в могиле. В ней она и умрет от смертельной усталости.

Полина увидела себя в подкопе с железной палкой-копалкой в руках. Не было у нее больше сил рыть дальше, да и назад уже не уползти. Намаялась она, все, предел. Так Полина здесь и останется.

Не оправдались ее надежды на воду из земли, не смогла она напиться. Дом стоял на взгорке. Талая вода уходила в озеро, в землю впитывалась мало. Так, просочится в подкоп несколько капель, вот и все счастье. С одной стороны, хорошо, шахту не размывает, а с другой – как же хочется пить!

– Я так понимаю, воды у тебя здесь нет, – донесся откуда-то голос Вадима.

Полина качнула головой, скривила губы.

– Как же ты здесь? – спросил он.

– И тебе воды не будет, – выжала она из себя.

– Варвара! – заорал Вадим, вскочил, поднялся по лестнице и забарабанил в дверь.

Сил у Полины давно уже не осталось, но все же она смогла подняться и пойти за ним. Если вдруг Варвара откроет, то Полина должна быть рядом с дверью.

Но Варвара не открывала. Полина снова подобралась к самой двери, села. Вадим понял, чем это может для него закончиться, но всего лишь отошел от нее.

– Пива бы, – полубессознательно пробормотала она.

– Да, было у меня пиво. Хожу по двору, смотрю, дверь открыта.

– Варвара тебя сюда заманивала.

– Зачем?

– Ты со мной, она с Мишей.

– Не понял.

Похоже, Вадим не разобрал ее слов, но это не удивительно. Полина едва ворочала языком.

– Варвара с Мишей?

Полина приткнулась к стене. Глаза ее закрылись сами по себе. Последние силы на исходе, не вырваться ей на свободу.

Как там у Варвары было с Мишей, о чем они сговорились, она узнает с того света. Будет порхать ангелом над своим Антошкой, слушать, о чем говорят изверги. Все узнает и осудит. А когда Варвара умрет, Полина встанет на ее пути в рай, чтобы отправить эту мерзавку в ад.

– Может, это Миша Германа нанял?

Полина должна была потерять сознание, но Вадим говорил, а она все слышала и даже пыталась отвечать. Мысленно.

Миша мог нанять Германа, чтобы увезти Полину в непроходимую глушь и приручить ее там. Если так, то он добился своего. Полина жила с ним как жена с мужем. Но Герман со своей командой – слишком сложно для него. Тем более что Миша убил человека из этой команды.

– Зачем ему? – Вадим задался тем же вопросом.

Полина молчала, в полубреду ожидала от него ответа.

– И где он сейчас? – спросил Вадим.

– С Варькой, – ответила Полина, и в ушах у нее вдруг зашумело от веселого гомона.

Ленька болтал с Митькой. Анька хохотала, слушая Лельку.

«Полька, а Мишка сестрицу твою Варьку в кусты поволок!» – крикнул Сенька.

Ленька оторвался от Митьки, Анька забыла о Лельке. Все повернулись к Полине и хором засмеялись, как будто Мишка потащил в кусты ее саму.

Полина от обиды ударила Лельку, которая стояла ближе всех к ней. Та заорала на нее, набросилась с кулаками. Ее поддержали все остальные, сбили Полину с ног. Кто-то больно ударил девчонку по голове, и она потеряла сознание.

Очнулась Полина на руках у Вадима. Он укладывал ее на полку стеллажа.

– Пить.

Мишка таскал Варьку по кустам раньше, крутил с ней и сейчас, но все это дело десятое. Сейчас получить бы глоток воды, а потом уже все остальное. Хотя бы каплю.

– Нет у меня ничего.

– Копай.

– Где копать?

Полина усмехнулась и закрыла глаза. Возможно, Варвара уже заходила в подвал, пока она валялась на досках без сознания, и поняла, что ее сестра – уже не жилец. А раз уж ее замысел удался, то почему бы не отправить в ледник очередную свою жертву? Видимо, Варвара больше не нуждалась в муже.

Старшая сестра не поняла, что из погреба на свободу вел незаконченный подкоп, не заметила комьев свежей земли. Как не увидел этого и Вадим. Это, конечно, хорошо. Но в то же время подкоп – это тупик. Полина уже окончательно застряла в нем. Все, нет больше жизненных сил, умирает она как рыба, выброшенная волной на берег, раскаленный полуденным солнцем.

– Эй, очнись! – Вадим тряхнул ее за плечи.

Полина мотнула головой. Она и хотела бы вернуться к жизни, но никак не могла.

– Где копать, ты говоришь? – донеслось откуда-то издалека.

То ли Полина куда-то уходила, то ли Вадим поднимался по лестнице к двери. Возможно, он всего лишь изображал жертву, понял, что с Полиной все, и решил возвратиться к Варваре. Сейчас она откроет ему дверь. Он пойдет к Антошке, обнимет его, прижмет к груди.

Полина подумала о сыне и встрепенулась, но остатки ее сил были совершенно жалкими, беспомощными. Она даже не смогла открыть глаза, так и провалилась куда-то в бурлящую тьму.

В себя Полина пришла от острого ледяного наслаждения во рту, которое сочилось такой же студеной влагой. Она лежала на снегу под темным сырым небом. Ее иссушенные губы сами хватали сочный лед, талая вода из которого сама растекалась по крови.

Однако этой талой воды было мало. Полине хотелось пить еще и еще, большими глотками. А вокруг был только снег, освещенный лампочкой, горевшей под козырьком бани.

Справа баня, слева ледник, прямо и в одну сторону – амбар, в другую – хлев. Еще дальше – родной дом. Там очень много воды. Но как до него добраться, если нет сил даже на то, чтобы подняться на ноги? Полина поднатужилась, но смогла лишь пошевелить рукой.

От дома кто-то шел. Полина закрыла глаза, как будто это могло помочь ей слиться с темнотой. Если это Варвара, Миша или Герман, то спасения нет. Сейчас она опять угодит в погреб и снова останется без воды.

Но к ней подошел Вадим. Он, ничего не говоря, подхватил ее на руки, оторвал от земли и понес к дому.

– Пить! – пробормотала Полина.

– Сейчас, потерпи немножко.

Она снова провалилась в небытие.

В себя Полина пришла в тепле родного дома. Она лежала на кровати. Вадим смачивал ей губы тряпкой, в которой хлюпала вода. Полина вцепилась в эту тряпку зубами, но Вадим выдернул ее и подал кружку, полную воды.

Пить было больно. Полине казалось, что вода рвала ссохшиеся спайки пищевода, но с каждым глотком ей становилось легче. Она физически ощущала, как силы возвращаются с ней. Но этот прилив отключил ее сознание.

Очнулась она все на той же кровати, в своей комнате. За окном стояла ночь, свет в спальне не горел, но Полина видела все как днем, слышала, как тикают часы в горнице и мило гудит огонь в печи, от которой приятно пахло березовым дымком.

Но Вадима она не видела и не слышала. Ни его, ни кого-либо другого. В доме находилась только она. Или Вадим просто спит? Возможно, с Варварой. А рядом с ними Антошка.

Полину как ветром сдуло с кровати. Она не смогла удержаться на ногах, с разгона ударилась в закрытую дверь, упала, с трудом, изнывая от усталости, поднялась и открыла дверь.

В зеркале, висевшем на стене горницы, Полина увидела привидение, худое, косматое, с огромными страшными глазами, бледное как смерть. Но это ее не испугало. Она спешила к сыну, ворвалась в спальню сестры. Но там никого не оказалось. Постель была заправлена.

Полина вышла в горницу, остановилась у зеркала и снова увидела привидение. Вернее сказать, саму себя. Худая, изможденная, вокруг глаз чернота, а в лице ни кровинки. Но оно не грязное, да и ночная рубашка на ней чистая. Кто-то умыл ее и переодел. Неужели Вадим?

По двору кто-то шел к дому со стороны бани. Шаг неуверенный, но быстрый, торопливый. Дверь открылась. Полина осмотрелась по сторонам, за неимением ничего лучшего взяла в руки ухват.

В дом зашел Вадим, на ходу снял полотенце с головы. Волосы мокрые, но лицо не раскрасневшееся. В бане был, мылся, но не парился. Значит, куда-то спешил, не хотел терять время.

Свет он не включал, видимо, боялся привлечь внимание. Полина догадывалась, чье именно.

– Очухалась? – спросил Вадим, с удивлением и мягкой иронией глядя на нее.

– Не совсем, – с изрядным трудом ответила Полина.

– Я думал, ты уже все, капут. Два дня копал, – сказал Вадим, скинул тулуп и остался в одном спортивном костюме, который носил, когда гостил в деревне.

Варвара оставляла его в шкафу, и сейчас Вадим был в нем. Ну да, вся одежда его пришла в негодность, если он два дня копался в земле. Ему и самому пришлось отмываться от грязи. А почему нет, если было время? Ни Варвары в доме, ни Миши, вообще никого.

Возможно, Вадим тут вместо них. Он хочет втереться к Полине в доверие, ведет какую-то свою игру. Скорее всего, против нее. В пользу Варвары.

– Не помню ничего, – произнесла Полина.

– Ты почти не дышала, – сказал он. – Не знаю, в чем душа твоя держалась.

– В сыне.

– В чем?

Судя по интонации, с которой прозвучал вопрос, Вадим не расслышал ее, не понял, о чем идет речь.

Едва переставляя ноги, Полина прошла на кухню, наполнила кружку водой из крана, с жадностью набросилась на нее. Она напилась, хотела поставить чайник, но коленки ее ослабли, ноги подкосились.

Вадим подставил ей стул. Он смотрел на нее с жалостью постороннего человека, вроде бы готов был ухаживать за ней, но без любви. Вадим не видел в Полине женщину. В этом качестве для него существовала только Варвара.

Полина закрыла глаза, попыталась сосредоточиться. Она чувствовала себя ужасно, хотела лечь и умереть. Ей нужно было бороться и за собственную жизнь, и за сына. Но как атаковать судьбу с тех уязвимых позиций, на которых Полина сейчас находилась? Тот же Вадим запросто мог вернуть ее в подвал. Придушить и засунуть туда, как будто там она и была.

– Где Варвара? – спросила Полина.

– Варвара, говоришь, – с горечью хмыкнул Вадим. – В Москве она сейчас. И машина моя там. Слушай, тебе лечь нужно, ты ведь совсем никакая.

– Не нужно, – заявила Полина.

Нельзя ей расслабляться и терять над собой контроль. Нужно напрячь силу воли, вспомнить о материнском долге, призвать на помощь высшие силы, которые, надо думать, помогали ей, не позволяли умереть. Все надо сделать, чтобы удержаться на плаву и достойно встретить очередной удар, который мог нанести хотя бы тот же Вадим.

– Тебе сейчас бояться нечего, – сказал он. – Варвара далеко.

– Миша… – Полина икнула и поежилась, скрестила руки на груди.

Холодно ей вдруг стало, тело залихорадило.

Вадим это заметил и проговорил:

– И Миши тут нет. Пойдем!

Он взял ее под руку, но Полина мотнула головой, отказываясь подниматься. Тяжело ей было сидеть, хотелось лечь, но она решила держаться.

– Ну и ладно, – произнес Вадим, поставил чайник, глянул в окно и вышел из кухни.

Вернулся он с теплым одеялом, закутал Полину вместе со стулом. Свет включать не стал.

– Спасибо, – пробормотала она.

Скорее всего, Вадим ее враг, но все равно она ему благодарна.

– Ты говорила, что это Герман запер тебя в леднике, – спросил он, глядя на закипающий чайник.

– Или Миша.

Куда мог деться этот тракторист, если остался на стороне Полины? В доме его нет. Насильно увезти отсюда этого типа было бы проблематично. Легче спустить его в ледник вместе с Полиной. Этого не произошло. Значит, он с Варварой заодно.

– Или Миша, – механически повторил Вадим.

– Или ты.

– Я? А ничего, что Варвара закрыла меня вместе с тобой? Ты хочешь знать, где она сейчас, да? Я скажу. Варвара ждет, когда я сдохну в леднике! А сама с Мишей. Или с Германом. Может, еще с кем-то. Не простила она меня за то, что мы с тобой жили. Как и тебя.

– Не простила, – не в силах открыть глаза, сказала Полина. – И отомстила.

– Варвара думает, что мы в леднике. Завтра подъедет посмотреть, каково нам там. Или послезавтра.

– С Антошкой? – Полина встрепенулась.

Пусть Вадим сам разбирается со своей женой. Убьет он ее или помилует – все равно. Главное, забрать Антошку, схватить его в охапку и бежать отсюда. У тети Нелли можно будет скрыться, дяде Леше все рассказать.

– Да нет, Антошка с няней останется, – сказал Вадим.

– Отдай мне сына! – потребовала она.

– Да это понятно. Оставим Варвару здесь, а сами в Москву отправимся. Нормально все будет. Давай чай пить. Мы тут привезли с собой немного. Есть хлеб, сыр.

Прежде чем взяться за хлеб и чай, Полина выпила теплой воды. Бутерброд она ела с жадностью оголодавшего человека, но медленно. Быстро у нее не получалось. А потом ей стало плохо.