В заключение: новое Просвещение
Анозогнозия
Слон без анозогнозии – стоит ли доверять чужакам? – чужие аргументы бессильны – имплицитные стереотипы – массовая истерия тогда и сейчас – крушение предрассудков
Давайте поговорим о слоне в лавке, пока он не перебил всю посуду.
Что, простите? Вы не видите никакого слона? Ну как же, вон он стоит, рядом с гориллой, одной ногой в горшочке с песто. Он на протяжении всей книги следовал за нами, громко топая. А то, что вы его не видите, – это его особенность.
Мы постоянно сталкиваемся с одной и той же проблемой: мы не осознаем границы нашего восприятия и его пробелы. Оно ошибается. Наше ощущение степени вероятности события и качество доказательств практически неприменимы. Рациональное мышление обусловлено эмоциональным состоянием, так же как и наши решения. Свободной воли не может быть. Наше «Я» – это иллюзия, которую мозг спроецировал бы на внутренний экран, если бы таковой был, но его нет. Все эти когнитивные недостатки мы пытаемся компенсировать тем, что доверяемся более сведущим и компетентным людям.
Обычно сотрудничество между людьми не базируется на аргументации и силе убеждения, а лишь на их симулировании – некритичное принятие мнений друзей и кумиров. С одной стороны, мы полагаемся на тех, с кем рассчитываем вести дела в будущем, с другой – на людей, которых так часто видим и слышим: политиков, журналистов, писателей и актеров.
Те, с кем в будущем мы не собираемся сотрудничать, кто нам возражает, выглядит по-другому – просто прохожие в нашей жизни. Все, кто принадлежит к другой отличной культурной группе, иначе говоря, чужаки, не имеют ни единого шанса убедить нас в чем-либо, какими бы вескими их аргументы ни были. В делении мира на своих и чужих нет ничего нового.
Психолог Дэн Кахан в течение нескольких десятилетий исследует проблемы смешения фактов и групповой идентификации в рамках проекта «Культурное восприятие» в Йельской школе права. Совсем недавно он опубликовал результаты гигантского исследования. В нем приняли участие 2000 американцев, которые заполняли заранее составленную анкету с вопросами об уровне образования, широте кругозора и политических воззрениях (1). К какой партии вы принадлежите? Религиозны ли вы? Консервативны ли вы? После этого он попросил участников оценить правдивость различных утверждений. Картина получилась тревожная и поразительная.
Первый вопрос был – верит ли наука в то, что деятельность человека влияет на изменение климата? И второй: верят ли сами участники в это? Правильный ответ на первый вопрос – четкое «да», и неудивительно, что его дали люди преимущественно с высшим образованием. Чем выше был уровень образованности, тем чаще встречался ответ «да» и на второй вопрос.
Обескураживает то, что это относится только к тем участникам, которые заявили о себе как о либеральных сторонниках демократической партии. На другом конце спектра стояли те, кто объявил себя консервативными сторонниками республиканцев. У них Кахан установил иную картину. Люди с низким уровнем образования или вообще без него хоть и знали, что ученые сходятся во мнении относительно роли человека в изменении климата, но сами эту точку зрения разделяли не всегда. Чем выше был уровень образования в этой группе, тем меньше они верили экспертам.
Наверное, было бы не так тревожно, если бы склонность доверять мнению только своей группы и отвергать все незнакомое ограничивалась веяниями моды, спорами из-за лучшего хита лета и видеороликами с кошками. Однако она порождает злокачественные общественные опухоли – враждебность к чужакам и массовую истерию. Составляющие фундамент нашего восприятия предубеждения и установки в виде стереотипов доходят до самых высоких этажей здания нашего когнитивного аппарата. Даже тогда, когда нам кажется, что мы в этом плане неуязвимы.
20 лет назад ученые Энтони Гринвальд, Дебби МакГи и Джордан Шварц из Сиэтла разработали имплицитный ассоциативный тест и с помощью него нанесли удар ниже пояса нашему представлению о себе (2). Испытуемые должны были распределить понятия в зависимости от того, относились ли они к цветам или к насекомым. Для цветов – левая кнопка, для насекомых – правая. Ничего сложного. На втором этапе эксперимента по тому же образцу сортировались позитивные понятия, такие как «радость», и негативные – «боль». Тоже никаких затруднений. На третьем этапе смешали два предыдущих – участники должны были жать на левую кнопку, если появлялись «радость» или «петунья», и на правую, если «боль» или «клоп». Более сложная задача и требует больше времени. В следующий раз опять появлялись только цвета и насекомые, но кнопки поменялись. Требовалось немного перестроиться, но и это не вызвало особых проблем. Итак, пятая версия. Все понятия вперемешку. Кнопки для насекомых и цветов поменялись местами. Кнопки для «хорошо» или «плохо» остались изначальными. Если в предыдущих версиях для позитивных понятий и цветов предназначалась левая кнопка, то теперь ей соответствовали позитивные понятия и насекомые. В результате реакция большинства испытуемых была сильно замедленна.
Исследователи объяснили это тем, что мы неосознанно ассоциируем цветы с чем-то позитивным, а насекомых – с негативным. Человек реагирует медленнее, если необходимо сделать дополнительную сортировку. На эту работу требуется время.
А на следующем этапе вместо цветов был цвет кожи, и ученые установили, что даже светлокожим людям, решительно отрицающим расистские взгляды, с трудом дается соотнести темный цвет кожи с позитивными понятиями. Как это ни назови – байесовское априори, предубежденность восприятия или стереотип, – диагноз напрашивается сам собой: у всех нас есть эти шаблоны в голове, потому что они необходимы нашему восприятию для работы.
Те, кто активно открещивается от этого, сильнее всего подвержены влиянию шаблонов. Представьте себе человека с оранжевой кожей, от которого постоянно слышны расистские речи и который ведет себя соответствующим образом, но вместе с тем постоянно твердит, что он вовсе не такой, каким его себе представляют. Между поведением, обусловленным предрассудками, и отрицанием таковых, вероятно, нет разницы.
Дональд Трамп уже не раз тенью проскальзывал на страницах этой книги. Он – чистой воды чушь собачья в человеческом обличье. Каждое его высказывание выдает жажду власти, без оглядки на правду. Его успех показывает всем, кто заглянет за фасад, каких масштабов проблема. Успех Трампа и прочих манипуляторов, похожих на него, и поддержка, которую им все больше оказывают, – незрелость наших современников, в которой они сами повинны. Но где выход из этого помрачения рассудка?
Очень соблазнительно назвать это новым феноменом, стимулируемым молниеносным разрастанием социальных сетей. В этом немало истины, и уж точно заблуждения сегодня распространяются быстрее, чем прежде. Разве раньше все не было лучше?
Ценителям исторических специй в котле, где тушится их культурный пессимизм, порекомендую прекрасную книгу опять же шотландца Чарльза Маккея «Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы» (3). Она вышла в свет в 1841 году. Когда вы прочитаете об увлекательных массовых истериях прошлого, например, о тюльпаномании в Нидерландах, то перестанете удивляться нынешним.
Совсем избежать безумия не получится, так как из-за обширных слепых пятен нашего восприятия мы рисуем себе собственный образ как эдакого независимого хитреца. Так же, как мы не знали о слепых пятнах в глазах, пока их не обнаружил один физиолог в 1660 году, так и другие нарушения в нашей голове не заметны, пока мы целенаправленно не займемся ими. Если отсутствие у больного критической оценки своего дефекта рассматривать как симптом, то следует говорить об анозогнозии, что в переводе с медицинского языка на человеческий значит «нераспознавание собственной болезни».
Многие пациенты, пережившие инсульт, страдают этим заболеванием. Они не только утрачивают чувствительность и контроль над одной половиной тела, но и над частью окружающей действительности. В медицине это называется «односторонне пространственное игнорирование». Оно наступает, когда инсульт поразил височные доли. Половина пространства, которую перестает воспринимать больной, – не просто часть всего. Она меняется во время движения самого субъекта или объектов, на которые он смотрит. Наполовину пустая тарелка кажется ему пустой, но, если он повернется на 180 градусов, она будет снова полной. Пациенты часто не осознают этого явления. Если их спросить об этом, подобно эпилептикам, у которых каждое полушарие головного мозга работает независимо, они найдут разумное и исчерпывающее тому объяснение.
Каждый из нас ежедневно проявляет признаки анозогнозии. Большинство не считает себя среднестатистическими людьми не потому, что это правда, а потому, что это необходимо для принятия интуитивных решений, для быстрого мышления по Канеману и предубеждений по Байесу. Тот, кто начинает сомневаться в собственных установках и ищет доказательства, их опровергающие, тот вносит себе смуту в душу.
Крушение установок – трагическое событие как для человека, так и для науки в целом. Американский философ Томас Кун, изучая периоды, когда основные научные положения низвергались, говорил о смене парадигмы и констатировал, что хотя она случается редко, но порождает панику.
Сколько проблем создается, когда отвергаются долгое время принятые мнения и внутренние модели, иллюстрирует курьезный пример из мира восприятия. У нас в ухе есть так называемый полукружный канал, который реагирует, когда мы кружимся, и помогает нам при этом не потерять ориентацию. Если вращение продолжается слишком долго, он прекращает реагировать. Это не нарушение его функции, а принцип строения, из чего можно сделать вывод, что наши предки не катались на каруселях. Если же вращение слишком медленное, то полукружный канал в принципе не подключается, то есть не посылает в мозг сигналов о движении. В этом нет ничего драматичного, потому что, как правило, это делают глаза. Но если человеку завязать глаза, усадить в кресло и начать медленно вращать, а потом снять с глаз повязку, то его настолько сильно шокирует несоответствие между внутренними ощущениями и внешней реальностью, что он, скорее всего, упадет.
Нечто подобное случилось с одним космонавтом в невесомости. Он что-то чинил в практически незаметно вращающемся тамбуре ракеты. Позднее он описывал шок, который на мгновение обездвижил его тело, пока мозг пытался справиться с происходящим. То же самое происходит, когда подвергаются сомнению наши убеждения. Так что неудивительно, что в жизни мы стараемся избежать этого.
Принцип кооперации – разделение труда. Мы должны полагаться на других и верить в то, во что верят многие. К тому же ссора с группой для отдельного человека может иметь более печальные последствия, чем ошибочные представления. Это работает, правда, только тогда, когда окружающая среда меняется не слишком быстро и участники группы постоянно взаимодействуют друг с другом, то есть когда происходит формирование мнения внутри сообщества.
В современном мире с его выраженной анонимностью и стремительными технологическими изменениями долгое время успешно существовавшие принципы освоения знаний путем списывания у соседа отказывают. Мир меняется слишком быстро, и с соседом мы все меньше поддерживаем связь, так что больше не можем на него положиться.
Общая картина складывается жестокая.
Восприятие несовершенно, напичкано предубеждениями, но кажется объективным и работающим безошибочно. Аргументы имеют силу, только если исходят от друзей или значимых людей, все остальное отфильтровывается.
Неудивительно, что безудержно распространяются пропаганда и фейковая информация. Такова природа человека. Также неудивительно, что существуют эксперты и организации, которые пользуются этим в собственных интересах и продают манипуляцию общественным мнением как продукт. Случайно ли в таком климате появляются так называемые популисты, которые по всему миру сеют страх по отношению к опасным другим?
Что же делать?
