Они обнаружили Веру в Блэклоу с её командой. Когда они сообщили ей о своей находке на руднике, она взорвалась в вспышке свирепой и забавной ярости, направленной на стоявших вокруг неё коллег.

– Что с вами не так? Вы ведь профессионалы? Мы думали, что эти женщины могут стать мишенями, но никто не потрудился пойти и проверить единственное укрытие на мили вокруг. Боитесь ноги промочить? Довольны, что две женщины выполняют за вас грязную работу?

Затем она взяла Джо Эшворта, перебралась через приступок в ограде в дальнем конце сада Бейкиз и зашагала по тропинке к руднику. Из домика Энн видела, как они, словно пара неразлучных комедиантов, исчезли в ярком солнечном свете.

Инцидент позабавил, но и обеспокоил Энн. Она не ожидала, что Вера Стенхоуп воспримет обёртку от сухого печенья и кучку пепла так серьёзно. И почему Рэйчел была как на иголках? Впервые Энн не чувствовала себя в безопасности. Она была бы рада дождаться их возвращения, чтобы услышать о результатах расследования, но сегодня она пила чай с Барбарой Во, и опаздывать было нехорошо.

Наверное, из-за реакции Веры она сообщила Рэйчел, куда направляется.

– На всякий случай, – сказала она, хотя едва ли предполагала, что Барбара и её дочь станут держать её в заложниках в угрюмом и безупречно чистом доме в Слейтбёрне.

Рэйчел странно на неё посмотрела, и Энн снова задумалась, не сказал ли Невилл что-нибудь о ней и Годфри.

В солнечном свете дом выглядел таким же строгим, как и раньше. Лужайка была выкошена, кусты подстрижены, гравий разровнен. Дверь открыла девочка. Несмотря на жару, она была одета в серую юбку в складку и форменный свитер. Она была такой аккуратной, как будто собиралась идти в школу. На белых гольфах не было ни складок, ни пятен. Чёрные сандалии из лакированной кожи сияли.

– Заходите, – сказала она. – Мамочка вас ждёт.

Она отошла в сторону, впуская Энн, но, казалось, следила за её движениями с неодобрением. На миг Энн взбрело в голову, что даже Фелисити могла догадаться об интрижке, но затем та отвернулась и покатила большую кукольную коляску по коридору, и эта мысль показалась смешной.

«Боже, – подумала Энн. – Вот это паранойя».

На кухне Барбара перекладывала булочки из формы для запекания на поднос. Она раскраснелась. На кухне было очень жарко.

– Извините, – сказала она. – Я немного запаздываю.

Фелисити, должно быть, играла здесь, потому что помимо коляски на кухне лежал чемоданчик с одеждой для кукол, на столе были детские чашка, миска и ложка из голубого пластика. Энн подумала, что Фелисити уже слишком большая, чтобы играть в куклы. Она была бледной, полной. Похоже, ей не повредил бы свежий воздух. Что эти двое делали в тесной и душной кухне? «Наверно, – размышляла Энн, – если мы сойдёмся с Годфри, нам придётся брать эту соплячку к себе на выходные. Она меня выведет из себя за час. Уж я-то знаю».

– Фелисити помогала мне с выпечкой, – сказала Барбара.

– Замечательно! – Энн улыбнулась девочке, та ответила жеманной улыбкой.

«Не за час, – подумала она, – за пять минут».

– Почему бы тебе не пойти наверх и не переодеться? – сказала Барбара. В её голосе прозвучали умоляющие нотки, словно она опасалась, что ребёнок начнёт спорить. Фелисити поступила как ей было сказано, но в дверях она остановилась и скорчила рожу за спиной матери.

– Простите, что позвонила вам домой, – сказала Барбара. – Вы, наверное, считаете меня очень глупой. – Слова были вполне стандартными, но в голосе слышалось отчаяние. – Порой я задумываюсь, в своем ли я уме. Я не знаю, с кем ещё поговорить…

Солнечный свет бил в окно, и духовка всё ещё была горячей. Энн почувствовала, как сознание ускользает, она словно слышала Барбару во сне. Она попыталась придумать уместный ответ, но та продолжила:

– Я пробовала говорить об этом с Годфри, но он такой странный в последнее время. Наверное, это тоже меня беспокоит.

– В каком смысле странный?

– Напряжённый, нервный. Он плохо спит. Часто встаёт и бродит посреди ночи. Иногда берёт машину и уезжает. Я боюсь, что он так переутомлён, что попадёт в аварию. Он даже начал срываться на Фелисити, чего раньше никогда не случалось.

Казалось, она вот-вот заплачет. Она налила в чайник воды из-под крана и воткнула в розетку.

– Я предложила ему сходить к врачу, – продолжала Барбара. – Как он может вести такую жизнь? Не спит. Толком не ест. Но он не слушает. Не медицинская проблема, говорит. Дела на работе, с которыми он скоро разберётся.

– А вы? – спросила Энн. – Как вы спите?

– Не очень. У меня такое чувство, что всё вокруг меня рушится и, несмотря на мои усилия, я не могу это удержать. – Она выдавила улыбку. – Годфри говорит, что у меня менопауза. Возможно, он прав. Но ведь мужчины всё списывают на гормоны, верно?

– Вы не думали показаться врачу?

– Боже, нет. Терпеть их не могу.

Барбара поставила поднос с булочками на скамью и принялась свирепо протирать стол. Энн пожалела, что пришла. Ей не хотелось нести ответственность. Женщина сходила с ума, и ей не хотелось думать, что это может быть по её вине.

– Есть ли кто-то, с кем вы могли бы поговорить? Семья? Друзья?

– Нет, конечно. Почему, по-вашему, я обратилась к вам? – Она резко замолчала. – Простите. Это было грубо. У меня нет никаких родственников, а все мои друзья знакомы с Годфри.

Она заварила чай в белом чайнике. Достала из холодильника тарелку с бутербродами, накрытыми пищевой плёнкой, и пластиковую коробку с маленькими пирожными, которые она разложила на покрытой салфеткой тарелке. Эти действия, кажется, успокоили её.

– Разрешу Фелисити съесть своё с подноса перед телевизором, – сказала она. – Побалую её.

– Может, мы поедим снаружи? – предложила Энн. – Здесь так жарко.

– Снаружи? – Мысль, казалось, её ужаснула. – Нет уж. Все эти насекомые. – Она продолжила выкладывать на кухонный стол тарелки, ножи и салфетки. Энн подвинула свой стул так, чтобы солнце не било ей прямо в глаза.

– Что именно вас беспокоит? – мягко спросила она.

Барбара сосредоточенно перекладывала ложечкой варенье в вазочку и будто не слышала.

– Представляете, – сказала она. – После всего этого, после того как умерла та девушка и полицейские опрашивали его в офисе, Годфри по-прежнему намерен продолжать разработку.

– Полагаю, у него нет причин поступать иначе. В нашем отчёте этому точно ничто не помешает.

Барбара замерла, ложка для варенья застыла над вазочкой на полпути. Она взглянула на Энн почти что с отчаянием.

– Тогда Невилл Фёрнесс добьётся своего.

– Простите, – сказала Энн, – но я не понимаю, какая от этого выгода Невиллу. Я не понимаю, почему он вас так сильно волнует. – Она помолчала. – Вы что, его боитесь?

Барбара кивнула, но ничего не сказала. Энн захотелось её встряхнуть.

– Бога ради, почему?

– Из-за того, что он творит с Годфри.

– Вы так говорили, когда я была здесь в последний раз, но это какая-то ерунда. Годфри – начальник. Наверное, вы мне чего-то недоговариваете.

Барбара молча на неё посмотрела.

– Тогда не стоит беспокойства, – раздражённо сказала Энн. – В любом случае это никак меня не касается.

– Нет, – возразила Барбара. – Мне нужно кому-то рассказать.

По коридору кто-то прошёл, так что Барбара, должно быть, заметила сквозь матовую стеклянную дверь и замолкла. Дверь открылась, и вошла Фелисити. Она сменила школьную форму на розовые шорты и розовую футболку. Она была крупной для своего возраста, и наряд её не красил.

– Я пришла за чаем, – сказала она.

– Конечно, дорогая. Я поставлю его на поднос. Можешь выпить его перед телевизором.

– Я хочу выпить его здесь, с тобой.

Руки Барбары, ставившей еду на поднос, задрожали.

– Не сегодня, дорогая. Я хочу поговорить с моей подругой.

– Почему я тоже не могу поговорить?

– Можешь, – ответила Барбара. Энн подумала, что она демонстрирует удивительную выдержку. – Но не сегодня. Вот, я отнесу это для тебя в гостиную.

Мгновение они смотрели друг на друга. Фелисити, казалось, размышляла, не устроить ли сцену, но раздумала. Она нахмурилась и вышла за матерью из комнаты.

Когда Барбара вернулась на кухню, внезапное желание довериться Энн, похоже, прошло. Энн посетила абсурдная мысль, не оказывал ли ребёнок какого-то вредного влияния на неё. Она разлила чай, настояла, чтобы Энн поела, словно прежней вспышки не было вовсе.

– Вы говорили о Невилле, – сказала Энн. – Не понимаю, почему он так печётся о проекте. Что он надеется с него получить?

– Деньги, разумеется. Это очевидно. Вот почему он бросил Фулвеллов: Годфри предложил ему денежное поощрение. Его легко купить. – Ответ, который сразу приходит на ум, однако Энн подумала, что за этим стоит нечто большее.

– Ему так нужны деньги?

Барбару вопрос, кажется, смутил.

– Вы знаете, что он поговаривает о прекращении работы на «Слейтбёрн»? – сказала Энн. Она подумала, что Барбару может порадовать эта информация. Разве ей не хотелось вырвать Годфри из когтей Невилла? Но, похоже, это встревожило её ещё больше.

– Нет! Куда он уйдёт?

– Он планирует взять на себя управление фермой Блэклоу.

– Годфри не говорил.

– Возможно, Годфри не знает.

– А откуда вы знаете?

Энн помолчала.

– У нас есть общий друг.

Барбара запаниковала.

– Вы ведь не скажете Годфри, что были здесь? Что я просила вас о встрече?

– Нет, конечно.

Однако Барбара была почти в истерике.

– Я пригласила вас, потому что хотела кое о чём спросить. Теперь не знаю, могу ли. Раз вы подруга Невилла.

– Я не подруга Невилла. – «Боже, – подумала Энн. – Выпустите меня отсюда». Солнце переместилось и уже не светило прямо в окно, но у неё было ощущение, как будто она проторчала здесь весь день.

– Я же могу доверять вам?

– Конечно, можете. – «Если не считать, что я спала с твоим мужем и съехалась бы с ним хоть завтра, если бы он дал мне хоть полшанса».

– Вы трое работаете над отчётом, живёте вместе. Вы, наверное, были очень близки.

– Не знаю, – быстро ответила Энн. Она понятия не имела, к чему этот разговор. – Когда живёшь и работаешь друг у друга на головах, важно сохранять личное пространство.

– Но та девушка, которая погибла, вы же знали, куда она ходила, с кем виделась?

– Не всегда.

– Они когда-нибудь встречались с Невиллом Фёрнессом?

– Насколько мне известно, нет. А что?

Барбара не ответила.

– Что вы хотите сказать? Что у Грэйс и Невилла был роман?

Хотя под столом была посудомоечная машина, Барбара встала и наполнила раковину горячей мыльной водой. Энн ждала ответа, но Барбара была сосредоточена на чашках и тарелках.

Энн встала за её спиной.

– Вы подозреваете, что Невилл Фёрнесс убил Грэйс?

Барбара с силой вытирала чашку полотенцем. Хотя чашка должна была уже быть чистой, она не поставила её на сушилку. Она стояла, держа руки по локоть в мыльной пене.

– Если у вас есть какие-либо доказательства того, что это так, вы должны пойти в полицию. Следователь по этому делу – женщина, Вера Стенхоуп. Она очень доброжелательная. Если хотите, я могу пойти с вами.

«И как я это буду объяснять, если мы с Годфри сойдёмся?» – подумала она.

– Барбара, вы меня слушаете?

Но если Барбара и слушала, она не отвечала. Фелисити вошла со своим подносом. Барбара, стряхнув мыло с рук, отвернулась от раковины и сказала своим обычным мамочкиным голосом:

– Ты не проводишь миссис Прис, дорогая? Ей пора, а я, как видишь, занята.

Энн не стала настаивать. Она надеялась, что больше никогда не увидит Барбару Во.