Для Энн совпадений было слишком много. Она копалась в них, просеивала, как почву в своём квадрате. Годфри был завсегдатаем ресторана «Огни гавани», в котором работал Эдмунд Фулвелл. И это было больше чем мимолётное знакомство. В одну из их тайных встреч Годфри пожаловался на похмелье. Это было для него нетипично.

– Как так вышло? – спросила она, удивившись.

Он рассказал ей, что договорился о встрече с другим бизнесменом в ресторане. Клиент не пришёл и в конце концов он, Род и Эдмунд немного посидели. Не упоминал ли Эдмунд дочь во время этих посиделок? Годфри не сообщил. Но он помчался вслед за Грэйс на холм тогда в Бейкиз. И она умерла.

Обдумывая это, Энн сидела в саду. Коттедж закрывал её от холодного восточного ветра. Деревья теперь были покрыты листвой, и Скёрл было не так легко рассмотреть, как прежде. Исследование было почти окончено, и у них появилось время на отдых. Рэйчел надо было сделать ещё две вылазки в её зону исследований, а Энн требовалось тщательно проверить ещё один квадрат – ближайший к руднику. Она откладывала это, как лакомство, напоследок.

Как только их работа будет завершена, Рэйчел хотела, чтобы они закончили отчёт Грэйс о выдрах. Она считала, что это не займёт много времени, однако Энн думала, что задача будет сложнее. Она никогда не доверяла результатам Грэйс.

Щурясь на солнце, Энн могла разглядеть над деревьями вершину холма. Поисковый отряд уехал, но Вера и Джо до сих пор жили в Блэклоу с небольшой командой сотрудников розыска. Они уютно устроились. Джо развесил фотографии сына по всей кухонной стене.

Сегодня днём Рэйчел и Эдди тоже были на ферме, разговаривали с Верой Стенхоуп, все уши прожужжали ей о чём-то. Наверное, о Белле. Рэйчел была одержима Беллой, кажется, считала, что две смерти связаны. А Эдди её подстрекала. Эдди казалась Энн классной. Она не могла понять, почему Рэйчел на неё жалуется. Ей бы хотелось, чтобы её мать была хоть вполовину такой же участливой.

Энн сидела в полотняном полосатом шезлонге. Перекладина была загнана в самый нижний желобок, так что она лежала почти горизонтально и дремала, когда услышала шаги на тропинке, которая вела от двора, где они парковали машины, вокруг дома к палисаднику. Она постаралась сесть прямо, внезапно ощутив тревогу, почувствовав свою уязвимость. Вокруг неё со всех сторон до горизонта простирался пустой пейзаж. Она не слышала машины, но, возможно, она спала крепче, чем ей казалось. Несмотря на все заявленные Верой меры предосторожности, рядом не было людей, до которых можно было бы докричаться. Эдди и Рэйчел ещё не вернулись из Блэклоу. На секунду, поднимаясь на ноги, она подумала, что это Годфри. Может быть, он решил наконец сообщить полиции, что был здесь в день смерти Грэйс. Может быть, он пришёл повидать её.

Но это был не Годфри. Встав, она смогла определить это по шагам – лёгким и торопливым. Это была Ливви Фулвелл, которая почему-то старалась быть дружелюбной.

– И впрямь премиленький домик. – Она отступила на лужайку, открыто разглядывая дом. – Я его видела издалека во время охоты, но никогда здесь не бывала. Роберт, конечно, бывал. Конни устраивала домашние вечеринки, и иногда его приглашали на ужин. Возможно, ей хотелось обратить его. Она терпеть не могла стрельбу. Он был очень молод, почти мальчишка, но думаю, был влюблён в Конни. Она была настоящей личностью.

– Эдмунда тоже приглашали?

– Я не знаю. – Она издала нервный смешок. – Это было до меня. Нужно спросить Роберта. Наверное, нет. Эдмунд был на пару лет моложе. – Она сделала паузу. – Тебе, вероятно, интересно, что я здесь делаю.

Они обе неловко замерли. Энн кивнула на шезлонг:

– Присядем?

Таким образом Ливви пришлось растянуться в шезлонге и оказаться в менее выгодной позиции. Энн уселась на траву рядом с ней.

– Может, хочешь чаю?

Однако Ливви уже подготовила речь. Она изменила своё положение так, чтобы наклониться к Энн, её зад выпирал из полотна шезлонга.

– Я просто хотела сказать, что мы все потрясены. Из-за убийства. И спросить, можем ли мы что-нибудь сделать. Я имею в виду – что угодно.

– Немного поздно, – сказала Энн, – для Грэйс. – Ей тут же пришло в голову, что когда-то она была бы вне себя от радости только от того, что Ливви пришла сюда.

– А, – сказала Ливви. – Это другое. Я хотела объяснить насчёт Грэйс.

«Так вот в чём дело, – подумала Энн, вспомнив слова Веры. – Вот как нам преподносят информацию».

– Вы ведь знаете, что это всё случилось задолго до того, как я вышла замуж за Роберта, – настойчиво продолжала Ливви. – Я хочу сказать, что никак не была вовлечена во всё это.

– Разумеется.

– И у Роберта особенно не было права голоса в этом деле. Пожилая леди была ещё жива. Ты не была знакома с пожилой леди.

Это не было вопросом. Ливви хорошо подготовилась. Мать Роберта умерла до переезда Энн в Ленгхолм. Однако ответа от неё она все же ждала.

– Нет.

– Она была жуткой, настоящий тиран. Знаете, Роберт её боялся. Можешь представить, что настолько боишься собственной матери? – Она сделала паузу, понизила голос, заговорив доверительно: – Мне не кажется, она была не в себе. Я, конечно, не стала бы говорить это Роберту – он очень ей предан, – но иногда я задумываюсь, не в этом ли корни проблем Эдмунда. Считается ведь, правда, что психические заболевания передаются по наследству.

– Так это леди Фулвелл изгнала Эдмунда из дома предков?

– Я бы не стала так это называть.

– Как бы ты стала это называть?

– Понимаешь, с Эдмундом всегда было непросто. Даже в детстве. Роберт мне всё о нём рассказал. Сегодня мы бы сказали, что у него какое-то расстройство или синдром. Тогда же они не знали, что предпринять. Его исключили из школы, из нескольких школ. Единственной, кто мог его как-то контролировать, была женщина, которую мать Роберта наняла помогать на кухне. На роль няни она явно не подходила, но в конце концов ею стала, поскольку никто больше не мог его выдержать. Судя по всему, она была наполовину цыганка и не слишком чистоплотная. Для семьи всё это было ужасно сложно. То есть, разумеется, детей любят одинаково, но к Эдмунду, должно быть, непросто было питать какую-то привязанность. Тогда казалось, что он ничего не умеет. Разве что напиваться в «Ридли Амс» и гоняться за фермерскими дочками.

Братался с плебсом, подумала Энн. Этого бы от него не потерпели.

– Кроме того, его никто не выгонял из Холла. Он переехал в один из домов при усадьбе, потому что хотел большей самостоятельности. Больше личного пространства. На самом деле я считаю, что Роберт был щедр к нему. Он жил в том доме, не платя аренду, а это было место, которое мог бы занять один из работников. И он никогда не делал ничего полезного для управления семейным бизнесом.

– Мать Грэйс был дочкой фермера?

– Нет, – медленно сказала Ливви. Затем: – Грэйс ничего об этом не упоминала?

– Ничего. Я не знала, что вы родственники. Я как-то пошутила насчёт этого.

– Она даже тогда тебе не сказала?

– Нет.

– Интересно, почему она была такой скрытной.

– Может, она вас стыдилась и не хотела признавать родство, – небрежно сказала Энн. – Вы, знаете ли, не слишком популярны среди активистов по охране природы. Продаёте ценный ареал под разработку месторождения. – Она замолчала, заметила, что Ливви готовится применить старый защитный приём – они охраняют семейное наследие, – и быстро добавила: – Так кем была жена Эдмунда?

– Её звали Хелен. – Ливви нервно хихикнула. – Она была дочерью приходского священника. Очень в духе Лоуренса. Хотя Роберт убеждён, что Эдмунд соблазнил её лишь затем, чтобы позлить мать. Конечно, она была беременна, когда они поженились. Но на маленьком сроке. Этого не было видно. И она была отчаянно влюблена. Роберт утверждает, что Эдмунд был очень хорош – эдакий нечёсаный дикарь. Она думала, что будет за ним присматривать, что он бросит пить. Она думала, что заставит его утихомириться.

– А он?

– На какое-то время, как ни странно, так и было. Он стал почти респектабелен. Они купили маленький дом у побережья. Хелен считала, что он должен уехать из Ленгхолма и начать с чистого листа. Всё было очень по-мещански. Он даже нашёл что-то вроде работы. Открыл с другом ресторан.

– «Огни гавани».

– Так Грэйс тебе об этом рассказывала.

– Нет, я там была. Я видела его. Конечно, не зная, кто он такой.

– А, – сказала Ливви. – Я слышала, что он снова вернулся к Роду, когда бросил путешествовать.

– Я так понимаю, что мещанская мечта долго не протянула.

– О, какое-то время. Пару лет. Семья думала, что он изменился. Хелен им нравилась. Она была кроткой малышкой. Они заставили её погостить в Холле после рождения ребёнка. И после. Интересно, помнила ли Грэйс это время. Наверное, нет. Она была совсем маленькой.

– Что же случилось?

– Эдмунд завёл интрижку. Не знаю, кем была та женщина. Не уверена даже, что Роберт знал. Хелен очень серьёзно это восприняла. Полагаю, воспитание в доме приходского священника внушило ей старомодные идеи.

– Очень по-мещански, – заметила Энн.

Ливви на сарказм не отреагировала.

– Вполне. Обычно в таких вопросах можно найти обходной путь.

«Ты имеешь в виду, что у тебя есть любовники, – подумала Энн. – Или, может, у Роберта. Возможно, ему приглянулась няня Арабелла. Он легко мог бы увлечься молодой женщиной. Он женился на Ливви, когда та была ещё ребёнком, хотя едва ли мне его осуждать».

– Однако Хелен покончила с собой, – сказала она.

«Как и Белла, – пришло ей на ум, – но не как я. Не найти мужчину, который смог бы толкнуть меня на это».

– К несчастью, да.

– И Эдмунд сбежал.

– Мне кажется, он был в самом деле очень расстроен случившимся. Он и правда по-своему любил Хелен. И девочку.

– Но не настолько, чтобы заботиться о ней.

– Мужчины нечасто это делают, даже в наши дни.

«Или женщины твоего круга, – подумала Энн. – Ты платишь людям, чтобы они этим занимались. А сильно ли старались мои родители заботиться обо мне?»

– Мать Роберта не чувствовала никакой ответственности за Грэйс?

– К тому времени она уже болела, – ответила Ливви. – У неё и впрямь не было на это сил.

– Неужели ребёнок в доме стал бы такой обузой? – поинтересовалась Энн. – Это большой дом. Ей бы даже видеть её не приходилось.

Ливви отвернулась от Энн и уставилась на горизонт.

– Дело ведь не только в Грэйс, верно? – сказала она.

Энн не сразу поняла, к чему она клонит.

– Ты хочешь сказать, что, поселись здесь Грэйс, семье пришлось бы принять обратно и Эдмунда.

Ливви кивнула, радуясь, что ей не пришлось произносить это вслух.

– От него было ужасно много проблем.

– Были ли от него проблемы в последнее время?

– О чём ты?

– Полиция говорит, что он исчез. Я подумала, что он мог появиться в доме.

– Боже милостивый, нет, мы последние, к кому бы он обратился. Он никогда не ладил с Робертом, и я его совсем не знаю. – Она сделала паузу. – У Грэйс, правда, всё сложилось неплохо, несмотря ни на что. Я так понимаю, у неё было два высших образования. Эдмунд, должно быть, очень гордился.

– Она была не слишком счастлива, – сказала Энн.

– Нет? Да что ты говоришь. – Однако сожаление вышло неубедительным. Мысли Ливви были где-то далеко. С ловкостью, которой Энн позавидовала, она высвободилась из шезлонга. – Послушай, мне пора. Мальчики вернулись на выходные домой из школы, и у нас так мало времени.

– Спасибо, что зашла. – В конце концов, это всё было очень увлекательно.

Ливви снова обрела былую уверенность.

– Без проблем. Обращайся, если что. Я серьёзно. В любое время.

Энн проводила её во двор и смотрела, как «Ренджровер» выезжает на дорогу. Когда она вернулась в сад, в шезлонге материализовалась Вера Стенхоуп. Она вытянула голые ноги и прикрыла глаза, словно сидела здесь уже часами. Она почувствовала приближение Энн и обернулась к ней. Под её весом ткань заскрипела, как паруса в шторм. Энн представила, как шезлонг рвётся и Вера мешком валится на траву.

– Что нового узнали? – поинтересовалась Вера.

– Много вы услышали?

– Всё, – довольно сказала Вера. Она снова задвигалась и кивнула в сторону открытых стеклянных дверей. – Оттуда. Я увидела, что мимо фермы проехала машина. Подумала, может быть интересно.

– Было интересно?

– Очень. Думаю, я помню её Роберта, знаете, с вечеринок, которые устраивала Констанс. Отец таскал меня с собой. Мы должны быть примерно одного возраста. Но Эдмунд? – Она, казалось, глубоко задумалась.

– Она намного моложе Роберта, – сказала Энн.

Вера улыбнулась.

– Я ещё не закончила. До сути я докопаюсь.

– Не сомневаюсь.

– Вы не знаете, видела ли Ливви Фулвелл Грэйс, пока та жила здесь?

– Никто из них не упоминал о встрече, но Грэйс вообще мало что говорила. – Энн заколебалась. – Однажды я встретила её на земле имения, она смотрела на дома рабочих. Полагаю, ей было любопытно, где вырос её отец.

Вера продолжала лежать, осев в шезлонге.

– А мне до чёртиков любопытно, – сказала она с неожиданной энергией, – узнать, куда этот шельмец подевался теперь.