По дороге в Киммерстон Энн повторяла себе, что поступает как чёртова дура. Именно сейчас следует держаться подальше от Годфри Во. Отношения и так были сложными, а теперь, если Годфри станет подозреваемым в убийстве…

Она никогда не бывала в офисе Годфри. Его секретарь её бы не узнал, и Энн пришло в голову, что она могла бы нагрянуть туда неожиданно и потребовать встречи с ним. Впрочем, сегодня у неё не хватило бы на это духу.

Эти и другие мысли не давали ей заснуть большую часть ночи, и, паркуясь возле его офиса, она всё ещё не знала, как поступить.

Было позднее утро. Туман рассеялся, и уже становилось очень жарко. Офисы Годфри располагались в функциональном бетонном здании, построенном в 1970-х, рядом с рекой на окраине города, – попытка городского совета привлечь кадры. Энн ждала и смотрела на бакланов, стоявших на речном причале.

В двенадцать часов из здания высыпали женщины, чтобы съесть у реки свои сэндвичи. Здесь находилась штаб-квартира строительной компании округа Бордерс, и женщины были в одинаковых тёмно-голубых юбках и синтетических блузках с узором. Они легли на траву и задрали юбки, насколько позволяли приличия, подставив ноги солнцу.

Энн продолжала ждать. Она припарковалась так, чтобы видеть главный вход, и хотя в машине было жарко, как в парнике, не выходила наружу, чтобы сесть на траве, как остальные. Здесь она чувствовала себя в укрытии. У неё по-прежнему не было плана действий. Она всё ещё могла отсказаться от конфронтации и не произносить этих слов: «Скажи мне, Годфри, что произошло там на холме между тобой и Грэйс Фулвелл?»

Затем появился он, остановившись на ступеньке прямо перед большой вращающейся дверью, словно яркий солнечный свет его удивил. Он направился, опустив голову и стиснув руки за спиной, по дороге к центру города. Она выскользнула из машины и пошла за ним, не став даже запирать дверь. Наверное, он идет в Киммерстон обедать, в какое-нибудь кафе или закусочную, куда он постоянно ходит. Она зайдёт за ним, словно случайно, и скажет: «Не знала, что ты тоже сюда захаживаешь».

Вместо этого он остановился, не дойдя до центра. На углу, образованном двумя главными улицами, возвышалась церковь Святого Варфоломея. От дорог церковный двор был отделён низкими каменными стенами, там, где они сходились, стояли деревянные ворота; под козырьком были рассыпаны кучи розового конфетти. Годфри прошёл через ворота, шурша конфетти.

Даже тогда Энн всё ещё думала, что он зашёл туда пообедать – настолько она была в этом уверена. Церковь в Ленгхолме иногда проводила дни открытых дверей, кормила супом, хлебом и сыром и отправляла выручку на благотворительность в страны третьего мира. Она решила, что здесь проводится нечто подобное, хотя никаких плакатов, приглашающих прохожих зайти, видно не было, да и людей тоже. Солнце и преследование Годфри по шумной дороге сбили её с толку.

Однако она последовала за ним, ожидая увидеть грудастых женщин в цветастых передниках, киоски позади церкви с фарфоровым чайником для кипятка и чашками из толстого фарфора. Гул приходских сплетен. Вместо этого стояла тишина.

Она поколебалась мгновение в густой тени крыльца. Там было прохладно. По углам было ещё больше конфетти. Похоже, в прошлые выходные здесь прошла большая свадьба. Затем она толкнула обитую гвоздями дверь. Солнечный свет струился через мутное стекло над алтарём, по проходу, прямо ей в глаза. Церковь всё ещё была украшена свадебными цветами – большие белые и золотистые цветы в стеклянных вазах на каждом окне, и от стекла тоже отражался солнечный свет.

Сперва она застыла, растерявшись, решив, что прервала службу и люди смотрят на неё, как смотрели на Веру Стенхоуп, когда та ворвалась в часовню при крематории посреди похорон Беллы. Затем её глаза привыкли к свету. Она увидела, что они с Годфри были единственными людьми в церкви и Годфри даже не заметил, что она вошла.

Он сидел впереди на скамье у прохода, но было непохоже, чтобы он молился. Они никогда не обсуждали религию. Она задалась вопросом, не объясняет ли это его нервозность, смену настроения по отношению к ней, – он мог испытывать угрызения совести из-за измены. Однако сейчас он больше напоминал человека, поджидающего автобус, чем кого-то, кто переживает духовный кризис. Он нервно поглядывал на часы. Возможно, он договорился с кем-то о встрече, но тогда он бы, конечно, время от времени бросал взгляд на дверь, а её он так и не заметил. Даже когда она пошла к нему по проходу и стук её туфель по каменному полу должен был быть слышен, он продолжал смотреть вперед.

Она скользнула на скамью позади него и непринуждённо сказала:

– Никогда не думала, что ты религиозен, Годфри.

– Энн, – он заговорил, ещё не повернувшись к ней, а когда обернулся, она не могла понять, рад он видеть её или нет.

– Или, может, тебе есть в чём каяться?

– О чём ты?

– Четыре дня прошло, – беспечно сказала она. – А ты со мной всё не связывался. Не говори. Дай я угадаю. Ты был занят.

Он не ответил.

– Почему ты так быстро уехал, придя с холмов? – Она больше не могла продолжать в таком шутливом тоне. – Почему ты не зашёл в Бейкиз попрощаться?

– Я был расстроен, – ответил он наконец.

– Из-за чего? Из-за того, что тебя поймали со спущенными штанами? Или случилось ещё что-то?

– Что ты имеешь в виду?

– Мне нужно знать, что случилось на холме в тот день.

Он повернул часы на запястье циферблатом к себе. Ремешок свободно болтался у него на руке. Она раньше не замечала у него этого нервного движения. Это и его постоянное молчание действовали ей на нервы, и она крикнула:

– Бога ради, я спрашиваю тебя, не убивал ли ты Грэйс Фулвелл!

Она почувствовала, как её голос заполнил церковь, как его заглушило эхо по углам и в высокой ладьевидной крыше.

– Нет, – сказал он. – Разумеется, я её не убивал. – Лёгкое раздражение в его голосе убедило её больше, чем слова.

– Полиция к тебе уже приезжала? – спросила она.

– С чего им приезжать ко мне?

– Из-за карьера. Они считают, что Грэйс могли убить, потому что она обнаружила что-то, что остановило бы разработку.

– Боже, кому это в голову взбрело?

– Инспектору, который ведёт дело, женщине по фамилии Стенхоуп.

– Ты ей сказала, что это смешно?

– Я ей ничего не сказала. – Она говорила медленно, делая слова значительнее.

Он поднял взгляд от часов.

– Так она не знает, что я был там в тот день?

– Нет.

– Я не знал, что делать. По телевизору объявляли, что должны откликнуться все, кто был рядом с Блэклоу. Я собирался пойти. Я мог бы сказать, что ходил осматривать место, где будет стройка. Потом я подумал, что если ты не сказала им, что я там был, это может выглядеть странно. Полагаю, я мог бы сказать, что не заходил в дом. Я мог бы сказать, что пошёл прямо на холм. Как ты думаешь?

– Бога ради, Годфри, я тебе не мать.

– Нет, нет, прости.

– Ты видел Грэйс?

– Только издалека. Она шла слишком быстро, я не смог бы её догнать.

– Ты видел кого-нибудь ещё?

– Нет. – Ей почудилось, что она услышала отзвук сомнения в его голосе, затем решила, что это плод её воображения. Его паника выбивала из колеи и её.

– Тогда особого смысла нет.

– Но моя машина была припаркована у тебя во дворе. Я ехал по дороге. Любой мог это видеть. Что подумает полиция, если об этом доложат до того, как я сам к ним приду?

– Откуда мне знать, чёрт побери?

Он выглядел потрясённым, словно она его ударила. Ему никогда не нравилось, когда она ругалась. Воспоминания о былых временах её немного успокоили.

– Извини, – сказала она. – Но это твоё решение, знаешь ли!

– Я переживал из-за этого.

– Я тоже.

– Я хочу сказать, представляешь, как бы это смотрелось?

«Держи себя в руках, девочка», – подумала она.

– В смысле если Барбара узнает, что ты сбегаешь в холмы на тайные пикники?

– Нет, – нетерпеливо сказал он. – Я не об этом. Пресса ещё не взялась за историю с карьером, но это лишь вопрос времени. Можешь представить себе заголовки? Борец за охрану природы убит на месте будущих разработок. Процесс планирования и так затянулся. Мне нужно, чтобы проект двигался вперёд. – Он помолчал. – Если бы только я мог быть уверен, что полиция не узнает.

– Что ж, я никому не говорила. Грэйс не сможет сказать. Полагаю, есть ещё ничтожный шанс, что тебя видел убийца, но он едва ли пойдёт в полицию разбалтывать, что был на холме. Так что, если только ты кому-то не проговорился, откуда это узнать инспектору Стенхоуп?

Наступила тишина, и она добавила:

– Ты ведь ни с кем не говорил об этом, правда, Годфри?

– Нет, – ответил он. – Конечно, нет.

Она пристально на него посмотрела, но настаивать не стала.

– Итак? – спросила она. – В любом случае, что ты делаешь здесь?

– Тут тихо. Я сюда прихожу иногда, когда мне нужно выбраться из офиса.

– Значит, ты не верующий? Никаких угрызений совести насчёт измены? Мне интересно.

– Насчет тебя у меня вообще никаких угрызений совести.

Он встал, поправил галстук, снова взглянул на часы.

– Думаю, мне пора идти.

– Мне выскользнуть через дверь ризницы, чтобы нас не увидели вместе?

Он улыбнулся.

– Не думаю, что это необходимо.

Однако уже выйдя из церкви и стоя в тени деревянных ворот, он засомневался.

– Ты, наверное, припарковалась в городе?

– Нет. У твоего офиса. Я ждала тебя. Как ещё я могла узнать, что ты здесь?

– Может быть, – неловко сказал он, – после всего этого лучше будет, чтобы нас не видели вместе.

– Почему, чёрт возьми?

– Невилл Фёрнесс сегодня в офисе.

– И?

– Я говорил тебе, что он видел, как мы вместе выходили из ресторана. На этом этапе я не могу допустить разговоров.

Внезапно ей в голову пришла новая мысль.

– Ты говорил ему, что был в Бейкиз в день смерти Грэйс?

– Нет, – ответил он. – Нет, конечно. – Но Энн ему не поверила. Ему нужно было кому-то довериться, а Невилл был его правой рукой, его гуру, если верить Барбаре. – Ты иди, – продолжал он. – Я пойду следом через пару минут.

– Я думала, ты торопишься вернуться в офис. – Энн почувствовала себя отвергнутой девочкой, смешной, отчаявшейся. Она положила руки ему на плечи. – Когда я снова тебя увижу?

Он мягко высвободился.

– Не думаю, что это разумно.

Голова у неё закружилась, она отказывалась поверить услышанному.

– О чём ты? Черт тебя дери, недавно ты говорил о женитьбе.

– Ничего не изменилось, – серьёзно произнес он. – Мои чувства к тебе не изменились.

– Но?

– Пока они не поймают этого убийцу, пока всё не уляжется, наверное, нам не стоит встречаться. – Он произнёс это поспешно и, увидев выражение её лица, добавил: – Это ради тебя, Энн. Я не хочу тебя впутывать.

Она развернулась и пошла прочь. Она не могла позволить себе сдаться и умолять его. Но вскоре она остановилась и крикнула:

– Скажи мне, Годфри, это твои слова или Невилла Фёрнесса?

Он не ответил, и она продолжила идти, ожидая, что он последует за ней, схватит её за руку, по крайней мере, окликнет. Когда ответа не последовало, она снова остановилась, презирая себя за бесхребетность. Он даже не смотрел на неё. Он вернулся во двор церкви, и через проём открытых ворот ей было видно, что он стоит и смотрит на букет белых лилий, возложенных на одну из могил.