Загадки дефолт-системы

Образ может изображать отношения, которые не существуют.

ЛЮДВИГ ВИТГЕНШТЕЙН

Другие люди – это физические объекты, обладающие определёнными физическими свойствами (они имеют определённые размеры и формы, характерным образом перемещаются в пространстве, издают звуки, запахи и т. д.,ит. п.). Если бы вы страдали аутизмом, то это было бы для вас очевидным фактом.

Но, к счастью, большинство из нас аутизмом не страдает, а это значит, что у нас с вами неплохо работают зеркальные нейроны и дефолт-система достаточно активна. И именно благодаря этим функциональным единицам нашего мозга мы и воспринимаем других людей как нечто большее, чем просто физический объект со специфическими свойствами.

Повторю ещё раз: другие люди – это просто физические объекты материального мира, а то, что мы думаем о них, – это уже результат психологической реконструкции, которую мы создаём о каждом человеке в своём же собственном воображении.

То, что вы воспринимаете других людей «живыми», предполагаете, что они что-то «чувствуют», «думают», «переживают», чего-то «хотят», как-то к вам «относятся» и т. д., – это то, что ваш мозг, почти буквально, дорисовывает (приплюсовывает) к фактической (физически воспринимаемой) реальности.

• Зеркальные нейроны помогают нам понять намерения и мотивы других людей. Это происходит за счёт того, что эти нервные клетки, по существу, как бы заставляют нас мысленно повторять за другим человеком его движения.

Нашему же мозгу известно, с какой целью мы бы сами стали делать эти движения, а потому он может догадаться (почти почувствовать, ощутить), какие цели другой человек преследует – зачем ему это.

• Дефолт-система мозга решает задачу «расшифровки» поведения других людей чуть иначе. Исследования ДСМ показали, что эта система мозга является, своего рода, фабрикой по производству образов «других людей», которые мы субъективно воспринимаем как своего рода истории (нарративы) о них.

При этом каждая такая история (на то она и нарратив) имеет, так сказать, свою «мораль»: как в басне – какой-то смысл, к которому мы тенденциозно подтягиваем свои знания о данном человеке.

В результате мы учитываем только те факты, которые этой «морали» подходят, а остальные – отбрасываем, чтобы не портить «красоту» нашей картинки.

То есть в этих образах куда больше вас, чем реальных других людей (с их действительными переживаниями, состояниями, отношениями и т. д.).

В действительности, ваше собственное отношение к ним (полезны или нет, комфортно вам с ними или нет, возбуждают они вас или нет) и породило соответствующие смыслы («мораль»), вокруг которых ваш мозг лишь виртуозно пожонглировал фактами.

Указанные нейрофизиологические механизмы создания образов «других людей» абсолютно одинаковы для любого человеческого мозга. Но как мы уже с вами знаем, наши мозги, по крайней мере, по части создания моделей реальности, существенно друг от друга отличаются.

Образы «других людей» – это как раз модели, описывающие некую реальность, то есть действительных других людей. И, соответственно, разные «радикалы» будут по-разному моделировать других людей, и не столько в содержательной части (это всегда больше культурологическая специфика), сколько структурно.

Грубо говоря, у «шизоидного радикала», поскольку он по-своему создаёт модели реальности, будут получаться одни «другие люди», у «истероидного» – другие «другие люди», у «невротического» – третьи.

Если у вас что-то не в порядке с инстинктом самосохранения, то ваш мир будет сильно отличаться от мира того человека, у которого избыточен, например, иерархический инстинкт и страсть к лидерству. И понятно, что тот, у кого половой инстинкт, от природы, выражен сильнее, увидит реальность ещё как-то.

Да, разные «радикалы» видят в этом мире разные вещи – для кого-то куда важнее безопасность, для кого-то отношения власти и подчинения, для кого-то – секс, производство впечатления и т. д. Но дело не только в этом…

Сам способ сборки этих интеллектуальных объектов (образов «других людей») будет у них существенно отличаться, поскольку для этих целей разные «радикалы» задействуют, условно говоря, разные функциональные части мозга.

То есть, если образно: нейронные программы (а наш мозг – это множество распределённых и специфическим образом запрограммированных серверов) по производству образов «других людей» у разных «радикалов» разные. Соответственно, и итоговый результат будет существенно отличаться.

В «Чертогах разума» я уже рассказывал о механизме возникновения синестезии. Это когда человек слышит, например, музыку, но в этот же момент видит и какие-то цвета, даже если его глаза полностью закрыты или он находится в абсолютной темноте. Как такое возможно?

Звучит музыка – и нервный сигнал, рождённый во внутреннем ухе, поступает по специализированному нервному тракту в слуховую кору, которая и производит из него ощущаемый нами звук. Но нервные тракты ветвятся и часть изначально «звукового» сигнала у некоторых людей может, по таким коллатералям, попадать в зрительную кору. А зрительная кора, так уж запрограммирован этот сервер, превращает любой попавший в неё сигнал в визуальный образ.

В целом, ничего странного. Как показали последние нейрофизиологические исследования, у слепых от рождения людей зрительная кора не атрофируется, а программируется для создания так называемого слепозрения.

Клетки зрительной коры научаются как-то «видеть» пространство, используя звуковые сигналы (благодаря эффекту эхолакации), а ещё они могут «видеть» текст, хотя человек лишь ощупывает кончиками пальцев выпуклости шрифта Брайля (то есть сигнал учится добегать в зрительную кору от рецепторов, которые, по идее, отвечают лишь за тактильные ощущения и имеют своим «местом прикрепления» постцентральную извилину теменной доли).

Иными словами, многое зависит не только от того, что мы делаем – слушаем музыку, ощупываем предметы или производим гипотетические образы «других людей», – но и от того, какие именно области нашего мозга (какие его сервера) играют в этом деле первую скрипку.

• Если ею – этой первой скрипкой – становится подкорка, то объект (например, человек и его поведение), который вы воспринимаете, будет, прежде всего, пугающим или успокаивающим, возбуждающим и впечатляющим или, например, вызывающим отвращение.

• Если же лидерство возьмёт на себя префронтальная кора, то в основе вашего образа «другого человека» будет лежать набор рациональных утверждений, вынесенных на обозрение сознания. Далее последуют попытки их – эти утверждения – как-то структурировать, чтобы получилась более-менее логичная картина.

• Если же ведущую роль возьмёт на себя непосредственно дефолт-система мозга, то первостепенное значение для образа «другого человека» будут иметь не «эмоции» и не «логика», а то, как он соотносится с другими образами «других людей» в вашей голове.

Что ж, теперь, когда мы уже достаточно подробно разобрали то, как наш мозг, в принципе, создаёт реальность невидимого и прежде всего образы «других людей», давайте скорректируем это наше знание дополнительными вводными.

Дефолт-система мозга была эволюционно предназначена для того, чтобы создавать образы «других людей» – додумывать то, что, как нам кажется, они хотят, что чувствуют, как к нам относятся, какие они (в чём, так сказать, их «мораль»?) и т. д. И тренировать свой навык производства невидимого мы начали именно на этом – социальном – материале.

Уже существенно позже – благодаря усвоению языка (а вместе с ним огромного массива «культурных» знаний) – мы научились использовать ту же дефолт-систему и для других целей: мы учим ее производить такие интеллектуальные объекты как, например, цифры или деньги, этические и эстетические ценности, научные теории и то, что мы зовём своим «мировоззрением».

Всё это, как вы понимаете, вещи не существующие, но они очевидно реальны, потому что влияют на то, что с нами происходит. И поскольку эволюционно в нашем мозгу не было предусмотрено областей, которые бы могли обрабатывать соответствующую информацию, мы используем для этого те части мозга, которые более-менее способны с этим справиться.

СОЦИАЛЬНОЕ ПРОСТРАНСТВО

Приведу лишь один частный случай возникающего здесь соответствия: возьмём, например, математику и социальность нашей дефолт-системы мозга.

Чтобы думать математику, соответствующие знания – о цифрах, математических операциях, леммах, теоремах и множествах, – должны быть как-то представлены и развёрнуты в нашем головном мозгу.

Однако же, очевидно, что наш мозг не был эволюционно приспособлен к математике. То есть, чтобы как-то запихнуть в него математику, мы должны были воспользоваться какими-то областями мозга (его серверами), которые способны делать что-то подобное.

Все мы с вами знаем, что такое числа, и, более того, можем увидеть, какое число «больше», а какое «меньше». Но как мы это делаем? Почему, например, 2-ка меньше 5-ти? На их написание затрачивается одинаковое количество краски…

Да, дело не в знаках, которые мы используем для обозначения чисел, а в том, что мы имеем в виду – нечто невидимое, – когда используем этот знак.

Как мозг может «понимать» такую сложную и, на самом-то деле, совершенно неочевидную абстракцию? Сейчас мы знаем, что он делает это ресурсами коры теменной доли мозга, которая отвечает за нашу ориентацию в пространстве.

При этом известно, что теменная доля входит в дефолт-систему мозга. Но зачем, если дефолт-система – это о людях, а теменная доля – за территорию, пространство вокруг и т. д.? Потому что другие люди создают наше «социальное пространство».

Вы чувствуете, например, что кто-то из людей, с которыми вы имеете дело, вам «ближе», а кто-то наоборот – «дальше». Но даже «близкий» человек может, как известно, «отдалиться», вы. можете ощутить между вами «границу», «преграду», «отчуждение».

При этом, одни люди составляют ваш «ближний» (или даже «внутренний» круг), хотя вы с ними и не «близки» психологически – таковы, например, многие наши родственники. Это ещё одна, и далеко не единственная, опция развёртки вашего внутреннего социального пространства.

Или вот, например, когда вы пытаетесь понять человека, вам иногда кажется, что вы пускаетесь в долгое путешествие – идёте, идёте и идёте, что-то разузнаёте, но он всё равно – словно «вдалеке», непонятен вам. Опять же пространственное ощущение.

Какой-то человек может показаться вам «огромным» за счёт своей харизмы – «глыба, махина человечище!». И, напротив, чьи-то поступки могут создать у вас ощущение, что человек вам попался «мелкий», «неглубокий», «поверхностный». То есть всё сплошь пространственные характеристики.

Русская литература очень любит образ «маленького человека». Что здесь имеется в виду? Карликовость? Генетическое заболевание? Нет, конечно. Какие-то люди воспринимаются нами как «маленькие» просто потому, что таков их социальный статус – они не обладают влиянием, вынуждены подчиняться всем правилам, идти на поводу у «сильных мира сего».

Само «социальное устройство мира» для нас пространственно: есть те, что «наверху», есть те, что «внизу», есть те, кто «сбоку» и «сбоку-припёку».

Есть, впрочем, буквально территориальный аспект наших социальных отношений – это то, что мы, будучи по сути животными, воспринимаем как «свою территорию». Действительно, нам сильно не понравится, если чужаки будут хозяйничать в нашей квартире, в нашей уборной или спальне.

Наконец, есть территориальный аспект и в восприятии так называемого «личного пространства»: это та дистанция, на которой вы держитесь от других людей, в зависимости от того, насколько хорошо вы их знаете.

Одних вы легко допускаете непосредственно до своего тела, от кого-то пытаетесь держаться на расстоянии вытянутой руки, а с кем-то предпочли иметь ещё большую дистанцию (с каким-нибудь начальником, например, высокопоставленным чиновником или просто неприятным вам человеком).

Близкий друг может вас взять в охапку, и вы, возможно, будете этому даже рады. Но если какой-то незнакомец повиснет у вас на шее и начнёт что-то жарко шептать вам на ухо, вы, я думаю, комфорта не испытаете – он подошёл слишком, непозволительно «близко», нарушил вашу «личную границу».

Теменная доля, созданная эволюцией для того, чтобы мы могли ориентироваться на местности, используется дефолт-системой для того, чтобы мы находили своё место в виртуальном и несуществующем на самом деле (лишь в нашем воображении) «социальном пространстве».

Так мы натренировались видеть «большее» и «меньшее» там, где никаких объективных свидетельств «величины» нет. Судя по всему, именно этот навык видеть «размеры» несуществующего и помог нам сформировать знание о математических величинах-абстрактных «больше», «меньше», «в квадрате».

Мы создали числовые ряды, абстрактные координаты и вектора. А ещё мы на полном серьёзе говорим о «плюс и минус бесконечности», что, понятное дело, и вовсе представить себе, как нечто объективно существующее, невозможно.

Если вы об этом задумаетесь, то обнаружите, насколько это, на самом деле, сложная штука – «взять корень из». Что это вообще такое – «взять из»? Что-то из ничего? А что такое «возвести в степень», «применить формулу» и т. д., и т. п.?

Но в социальном пространстве мы именно это и научились делать, а потому и соответствующие математические фокусы смогли, впоследствии, освоить.

В общем, кажется вполне естественным, что по интенсивности работы дефолт-системы мозга мы можем сделать заключение, что человек относится к социальному («невротическому») типу, потому как она у него, вроде как, ведущая. Засунем человека в томограф, дадим его мозгам «поблуждать» и вынесем суждение.

Однако, это не так. Всё, как выясняется, куда сложнее.

Действительно, если мы засунем человека, прошу прощения, в томограф и дадим ему задание «ничего не делать», у него включится дефолт-система мозга и он примется думать о каких-то условно-проблемных ситуациях своей жизни (то, что в психологии называют «незавершёнными гештальтами»).

В его сознании будут чередой всплывать образы: что происходит у него на работе (отношения с сотрудниками, начальником, необходимость сделать какой-то отчёт или проект, написать письмо), мысли про семейные отношения (что происходит у него с партнёром, родителями, детьми) и т. д.

Плюс, конечно, много частных моментов. Например, вспомнит, что плохо поговорил с другом (подругой) в последний раз, или встретил симпатичного человека, с которым хотелось бы что-нибудь «замутить», но не понятно – надо ли, а если надо, то как? То есть, он будет как бы перепрыгивать лучом своего внимания с одной ситуации на другую – блуждать по своему внутреннему социальному пространству. Человек как бы «обходит дозором» свою «внутреннюю стаю», а мы, отслеживая потребление кислорода его нервными клетками с помощью фМРТ, увидим, как бурлит его дефолт-система.

• Если человек страдает аутизмом, то его дефолт-система, по причине своей генетической неразвитости, будет в такой ситуации функционировать еле-еле и едва-едва.

• Если же это будет шизофреник, находящийся в активной фазе болезни (то есть с бредом и галлюцинациями), то его дефолт-система будет гореть как безумная новогодняя ёлка – чрезвычайно активно.

Эти образы «других людей» в его дефолт-системе будут настолько яркими и реалистичными, что он, возможно, их даже услышит и увидит «внутренним взором» (слуховые и зрительные галлюцинации).

Всё вроде бы логично, но и человек с проявлениями аутизма (в ДСМ тихо как в могиле), и шизофреник (активность ДСМ льётся через край) очевидно страдают слабостью (дефектностью) инстинкта самосохранения.

Да, чуть по-разному, но по сути – одно и то же:

• аутист оторван от реальности, поскольку социальных отношений (как мы их себе представляем, как мы их чувствуем) он вообще не видит, не понимает, что они есть;

• для шизофреника реальность буквально заслонена (вытеснена) его собственной психической активностью – галлюцинации полностью завладевают его вниманием.

Понятно, что разрыв с реальностью – это для самосохранения животного не очень хорошо. Дефект соответствующего инстинкта налицо, но с точки зрения дефолт-системы мозга может быть и так, и так – и тихо, и громко. Как это понимать?..

Конечно, шизофреник и «шизоид» – это совсем не одно и то же. Тут как бы вектор организации психики один, но болезнь – это болезнь, у неё своя нейронная механика, своя биохимия. Однако, особенности работы дефолт-системы «шизоида» на примере шизофрении рассмотреть можно, а в чём эта специфика, мы говорим чуть позже.

Пока же давайте попробуем представить себе, каким образом будет вести себя дефолт-система мозга у человека, чьи интеллектуальные объекты (например, образы «других людей») создаются, прежде всего, под контролем и воздействием художественной, чувственной и страстной подкорки. Да, я об «истероидном радикале»…

Совершенно очевидно, что страстность, эмоциональность – это, в некотором смысле, лишь проявление остроты, интенсивности, избыточности реакции на раздражитель.

«Истероиды», в некотором смысле, более чувствительны, более впечатлительны, эмоциональны, нежели представители других типов. Иногда они вообще «как оголённый нерв».

Это, конечно, не значит, что «шизоид» или «невротик» бесчувственны, просто у них это по-другому. Возьмём какую-нибудь стрессовую ситуацию (хотя для каждого типа она будет своей), и мы увидим три достаточно мощные эмоциональные реакции:

• «Шизоид», например, будет навязчиво крутить проблему в голове, и может почувствовать невероятный ужас, словно человек, потерявшийся в бесконечном, пугающем лабиринте.

• «Невротику», скорее всего, будет казаться, что решение проблемы где-то на поверхности, просто другие люди не могут или не хотят его увидеть – сесть, поговорить по душам и всё прояснить.

Он будет страшно из-за этого переживать, вести бесконечные внутренние (то есть, в своей голове) диалоги с «другими людьми»: что-то им эмоционально объяснять, страстно доказывать, яростно просить понимания.

• «Истероид» же – нет: он просто, вдруг, обнаруживает себя на вулкане страстей. Его буквально колотит мелкой дрожью (а то и крупной – до припадка), и он не может найти себе места.

Спроси мы его – что случилось? – и в ответ услышим (если услышим) бессвязный поток сознания: обвинения, негодование, презрение, ужас, панику и вселенское ощущение катастрофы – «всё пропало!».

То есть эмоционируют все, но если «шизоиды» делают это, потому что путаются в рациональных конструктах, «невротики» остро ощущают социальный конфликт и пытаются как-то его разрешить, то «истероиды» просто бьют эмоциями через край.

Вот именно в этом смысле «истероиды» куда «более» эмоциональны, чем представители двух других типов.

Представим себе такую социальную ситуацию: «шизоид»-начальник отчитывает двух подчинённых – «истероида» и «невротика». Ну, сцена как сцена, ничего особенного: начальник наругался, подчинённые – обтекли.

А теперь попробуем заглянуть им в голову…

«Шизоид» будет уверен, что он сказал очень важные и серьёзные вещи, а потому все должны сделать правильные выводы на будущее, всё понять и испытать от этого неподдельную радость.

Он доволен, что довёл до масс некое ценное и глубоко продуманное знание, за которое они, конечно, должны быть ему благодарны.

«Невротик» оценит социальную диспозицию и успокоит себя тем, что, мол, «начальник у нас с приветом», поэтому не надо на него обижаться за резкие высказывания.

Для «невротика» абсолютно естественно, что человек действует согласно той «морали», которая характеризует его образ (допустим – взбалмошного, самовлюблённого, слегка тронувшегося умом от нагрузки руководителя).

Кроме того, для «невротика» тут всё ещё и в рамках иерархии – на то начальник и начальник, чтобы отчитывать подчинённых. Так что приятного, конечно, мало, но проблем, в целом, нет. Надо думать, как вернуть себе профессиональную репутацию и заслужить уважение руководства.

Но каким образом выволочка на начальственном ковре срезонирует в «истероиде»? О, тут может случиться самая настоящая «свечка»…

• Во-первых, «истероиду» совершенно безразлично, что там думает его начальник. У него такое мнение, у нашего героя – другое, и что теперь? «Ещё неизвестно, кто прав! И разве это повод на меня кричать?!» – просто ужас, что такое.

• Во-вторых, «истероид», скорее всего, уверен, что он всё сделал прекрасно и большой молодец! Он сильно старался, всё бросил и потратил уйму своего драгоценного времени на выполнение «дурацкой работы».

А теперь, вы только задумайтесь (!), этот «придурок», «неотёсанный болван» и «бесчувственная скотина» (начальник, в общем), вместо того, чтобы восторгаться, падать в обморок и говорить приятные вещи, не только не оценил проделанную работу и ратный подвиг, но ещё и отчитал!

• В-третьих, «истероид» точно задумается о том, как всё произошедшее выглядит со стороны… Он постоянно рассказывает своим сослуживцам, насколько он гениальный и неповторимый (а если и не рассказывает, то они и сами должны это понимать).

Тут же его взяли и как маленького котёнка отмутузили, да ещё и в присутствии третьего лица (нашего «невротика») тыкали носом в испражнения!

Это же вообще какая потеря лица?! Теперь надо выйти из кабинета в openspace офиса и увидеть эти ехидно-злорадные лица! Катастрофа!

Что в таких обстоятельствах, как вы думаете, будет твориться в дефолт-системе мозга нашего героя с «истероидным радикалом»?..

Взрывы ракет, трагедии вселенского масштаба, искры, брызги и смертоубийство. И всё это – мягко сказано…

Наиболее впечатлительные «истероиды», чьи психологические особенности достигают патологического уровня, могут реально видеть, что лица других людей искажены гримасами – презрения, отвращения, издевательскими улыбками, ухмылками.

То есть в реальности ничего такого, конечно, нет, но они «видят» – всё тем же «внутренним взором» (хоть и не так, как шизофреники). Грубо говоря, образы «других людей», живущих в дефолт-системе их мозга, становятся настолько активными, яркими, что заслоняют собой реальность.

Да, дефолт-система мозга «истероида», переживающего мощный психологический стресс, тоже будет активна до безобразия. Хотя, казалось бы, ведущей зоной мозга у них является подкорка как таковая. Да, именно она и ударит, так сказать, в голову «истероиду» – в его дефолт-систему.

Представьте, что вы идёте по базарной площади. Многолюдно. Вдруг какие-то наглецы нападает на вас – срывают одежду, кричат гадости, унижают всеми возможными способами. И никто не бросается вам на помощь, а наоборот – всем нравится ваше положение, они ржут в голос, подзадоривают ваших обидчиков, тычут в вас пальцами.

И вот все эти лица – каких-то отвратительных торговцев за прилавками, унижающих вас подлецов, глупых зевак, местных юродивых и попрошаек. Эти морды смотрят на вас с жадным любопытством, возникают из общей массы своими уродливыми гримасами и хохочут, плюют вам в лицо…

Образно, да? Вот примерно так – ярко, красочно и болезненно – «истероид» может ощущать социальную реакцию на своё «унижение», им же самим, впрочем, и придуманное. Зачастую подобные переживания возникают у «истероида» буквально на ровном месте, когда никто и не думал его унижать, а случайным свидетелям и вовсе не до него.

Но «истероида» реальное положение дел в этот момент не интересует, да он и не может его заметить. После того, как его подкорка со всей своей мощью ударила по его дефолт-системе, эти образы «других людей» уже живут в ней своей жизнью – красочно изображая всю эту «мерзость, – цитирую по И. П. Павлову, – межлюдских отношений».

Таким образом, сама по себе активность дефолт-системы мозга не является чётким признаком социального типа («невротика»). Так в чём же фокус?..

Фокус обнаруживается, когда мы сравниваем структуру дефолт-системы мозга у «шизоида», «истероида» и «невротика».

К сожалению, мы не можем увидеть виртуальную, по сути, структуру дефолт-системы мозга с помощью современных методов нейрофизиологического исследования (по крайней мере, пока).

С помощью фМРТ мы можем лишь фиксировать активность тех или иных нервных центров, а поэтому используем обходной манёвр.

Этим «манёвром» является, в частности, упражнение, которое подробно описано в книге «Чертоги разума» и называется «структура дефолт-системы мозга». По сути, это даже не упражнение, а своего рода инвентаризация вашей «внутренней стаи».

СТРУКТУРА ВАШЕЙ «ВНУТРЕННЕЙ СТАИ»

Когда мысли человека отправляются в «блуждание» (то есть его мозг переходит в дефолт-режим), он совершенно автоматически вспоминает людей, с которыми его связывают какие-то дела, отношения, обязательства, надежды, напряжения и т. д.

По сути, это просто образы «других людей», находящиеся в дефолт-системе вашего мозга, которые показываются перед «внутренним взором» вашего сознания, и вам кажется, что вы о них думаете. Но если вас спросить в данный момент, о чём вы собственно думаете, то этот образ, скорее всего, тут же растает.

Как я уже не раз говорил, благодаря «числу Данбара» мы знаем, что количество людей, на которых был эволюционно рассчитан наш с вами мозг, весьма ограничено. Это вполне логично: мы были приспособлены к тому, чтобы удерживать в голове образы людей, которые соседствуют с нами в одном племени, а это, в среднем, 150 человек.

Думать о ком-то ещё, кроме соплеменников, и тратить на это драгоценный и энергетически затратный психический ресурс было бы совершенно бессмысленно.

Но на смену «племенам» пришла урбанизация, а затем и вовсе «информационная, – если пользоваться терминологией Элвина Тоффлера, – волна», когда каждый буквально в одном клике от тебя.

Да, теперь мы знаем о существовании миллиардов людей, но это знание лишь теоретическое. Фактические ресурсы, которые есть у мозга для поддержания социальных отношений, остались прежними.

Многие, впрочем, попытались оспорить выводы Данбара: мол, всё развивается, и наша социальность тоже. Но наука всегда и всё расставляет по своим местам.

Большая исследовательская группа Робина Данбара проанализировала фактические связи, которые мы устанавливаем в социальных сетях – Facebook, Instagram и т. д., а затем, чтобы уже и вовсе закрыть все бреши, изучила нашу активность в Twitter, других мессенджерах и, наконец, телефонные звонки (учёные получили доступ к шести миллиардам звонков, сделанных 35-ю миллионами людей).

В общем, в 2016 году в журнале Social Networks была поставлена жирная точка в этой дискуссии. Да, если смотреть не на формальные цифры в аккаунтах и не на общее количество звонков всем подряд, а на реальные связи – кто, кому и что, – то выясняется, что прежнее «число Данбара», показавшееся кому-то маленьким, должно быть пересмотрено в сторону ещё большего… уменьшения, а вовсе не увеличения!

Вот наша реальная «внутренняя стая»:

• 5 самых близких друзей, включая родственников, если вы с ними в хороших отношениях (это те, на чью поддержку вы психологически рассчитываете, если с вами вдруг что-то случится);

• плюс к ним ещё 10–15 приятелей, составляющих ваш постоянный круг общения (тут и сослуживцы, и просто хорошие товарищи);.

• плюс к ним ещё около 30–35 хороших знакомых (тех людей, о которых вы много знаете, с кем общаетесь достаточно регулярно).

Вот и весь наш, более-менее, «ближний круг», состоящий всего из 50 с небольшим человек. Если же говорить о вашем круге общения, в целом, то это 150 человек, которые, как вы уже поняли, распределены на соответствующие слои (теперь они называются «слоями Данбара», см. рис. № 8).

Рис. № 8. «Слои Данбара». Примечание: 5 человек – это те, кому вы доверяете и на кого рассчитываете, и 15 – те, кому вы просто доверяете; 35 – это те, кого вы готовы пригласить на свой день рождения, и 150 – это те, с кем у вас товарищеские отношения, а также: 500 человек, о которых вы помните, как вы, например, – с ними познакомились, и 1500 – вы помните их имена и/или лица

Данбар утверждает, и не без основания, что эти «слои» являются столь же универсальной константой, что и «число» его имени.

В частности, когда был проанализирован весь этот огромный пул телефонных переговоров, о которых я уже упомянул, и учёные выявили, кому мы уделили максимальное количество своего телефонного времени, оказалось, что это те самые три слоя: максимум телефонных разговоров, в среднем, достаётся от каждого из нас 4,1 людям, чуть меньше мы говорим с группой в 15,1 человек, а третий слой, соответственно, 44,9 человек.

60 % своего времени мы тратим на представителей первых двух слоев – 5 человек плюс 15. Робин Данбар объясняет это просто: чтобы социальные связи удерживались, вы должны тратить на этих людей время, общаться, что-то делать вместе, заниматься с кем-то из них сексом, выпивать совместно и т. д., и т. п.

Если вы не будете инвестировать в ваши отношения с этими людьми такое количество времени, то ваши с ними дружеские отношения постепенно охладятся. В результате, человек, когда-то бывший вашим «близким другом», перейдёт во второй «слой», потом в «третий», а может и вовсе исчезнуть.

По данным Данбара, 40 % людей, с которыми вы регулярно общаетесь в сети (дружите), за полтора года перемещаются из одного слоя в другой.