Распорядились случаем

Еще в раннем детстве я приобрёл порочную привычку считать себя не таким, как все, и вести себя иначе, чем прочие смертные.

Как оказалось, это золотая жила!

САЛЬВАДОР ДАЛИ

Конечно, значительную роль в жизненном успехе человека играет случай. Но не в том смысле, о котором вы, возможно, подумали.

То, что нам обычно кажется результатом «случая» – лихая удача, роковое невезенье, – таковым на самом деле не является. Или, если приглядеться, этот «случай» не оказывает существенного влияния на финальный расклад.

И напротив: те факты и обстоятельства, на которые мы зачастую не обращаем ни малейшего внимания, в действительности, как выясняется, оказываются триггерами, спускающими со стапелей фундаментальные закономерности.

Вот банальный пример. У ребёнка, который родился в богатой, знаменитой, или, например, академической семье, формально говоря, шансов и возможностей больше, чем у ребёнка, родители которого спившиеся алкоголики с тремя классами образования.

Но сможет ли наш «счастливчик» этим случаем распорядиться?

Наверное, да, если гены в его роду, производящем богатых и знаменитых, не выродились за давностью рода окончательно. Но и это, как оказывается, не так важно (евгенитические попытки осеменять женщин спермой нобелевских лауреатов, как известно, ничем выдающимся не закончились).

Как убедительно показал знаменитый историк науки, профессор Университета Беркли Фрэнк Саллоуэй, порядок рождения – первый вы ребёнок в семье, второй, третий или единственный – играет куда большую роль в вашем жизненном успехе, чем социальный статус ваших родителей.

РОЖДЁННЫЙ ПОРОЖДАТЬ!

Вроде бы мы с нашими братьями и сёстрами принадлежим к одной генетической ветви, имеем одних и те же родителей, воспитываемся примерно одинаково, но результат, как вы сами знаете, получается разным: кто-то достигает много и причём по разным направлениям, кто-то – меньше, а кто-то – совсем чуть.

Фрэнк Саллоуэй объяснил, почему это так, в своей, ставшей бестселлером, книге – «Рождённый для протеста: порядок рождения, семейная динамика и творческая жизнь». Дело в том, какие социальные ниши отводит нам наше место в порядке рождения.

Старшие дети занимают «нишу суррогатного, – как Соллоуэй это называет, – родителя»: они старшие, они должны следить за младшими, а ещё они могут дать им пинка.

Младшие тоже, конечно, могут дать пинка старшим, только вот отдача замучает. Поэтому младшие дети, как правило, предпочитают идти в обход: они ищут свободные ниши – не те, что достаются старшим детям от родителей, как трон первенцу, а какие-то оригинальные.

Если старшему ребёнку, условно говоря, досталось родительское копьё, то младшему почти бессмысленно пытаться победить его в метании копья. Но он, пораскинув мозгами, может взяться за лук и стрелы. Если же его место и вовсе третье, придётся изобрести арбалет…

Таким образом, из старших детей, как правило, вырастают традиционалисты-консерваторы, а из младших – революционеры и новаторы.

Это происходит испокон веков, причём, на историческом материале XX века показано, что и с девочками аналогичная история. Думаю, кстати, вы не сильно удивитесь, узнав, что сам Фрэнк Саллоуэй – третий из братьев.

Его удивительное, революционное и даже скандальное исследование вызвало невероятную научную дискуссию. Результаты многократно перепроверялись учёными и целыми научными группами чуть ли не на всех континентах.

Традиционалисты не могли смириться с саллоуэйевской выходкой. Да, сложно поверить, что такой пустяк, как порядок рождения, способен настолько сильно влиять на нашу жизнь. Но вот, как я и говорил, из подобных пустяков и складывается, на самом деле, наша жизнь.

Петер Кристенсен из Университета Осло и Тор Бьеркедал из норвежского Военного института эпидемиологии решили опровергнуть выводы, Фрэнка Саллоуэйя и подготовили для журнала Science статью, в которой использовались данные IQ (коэффициента интеллекта) 241 310 человек.

По этим данным получалось, что в возрасте 18 лет второй ребёнок в семье отстаёт от первого в среднем на 2,3 единицы IQ, третий от первого – на 4. В общем, совершеннейшая ерунда! Но не спешите с выводами, предупреждает Саллоуэй…

Если два человека с разницей в 2,3 единицы IQ будут бороться за одно место в вузе, то у первого шансы примерно на 30 % выше, чем у второго. Как прокомментировал это сам Саллоуэй: «Если у нового лекарства обнаруживается терапевтический эффект такого масштаба, это становится сенсацией».

А ведь со временем эффекты только накапливаются: после Оксфорда – научная степень, престижная работа, социальный статус. Через 20 лет 2,3 единицы превращаются в весьма значительную круглую сумму!

В общем, когда мы говорим о «случае», нужно понимать, что всё куда сложнее, чем кажется. Зачастую очень незначительные события приводят к принципиально другому результату. Можете, если хотите, назвать это «эффектом бабочки».

Посмотрим с этой точки зрения на то, чем могут обернуться для нас различия в «радикалах».

Прежде всего – историческое время. Ложка, как известно, хороша к обеду, а индивидуальная структура «радикалов» – к тому или иному историческому времени.

Например, в какие-нибудь Средние века человеку для головокружительной карьеры потребовалось бы другое, нежели сейчас, соотношение бесстрашия (готовности к физическому противостоянию) и «истероидности» (способности производить взрыв в общественном сознании – как теперь говорят, хайп).

Да и во времена Советского Союза избыточная «истероидность» могла пойти человеку на пользу только если он принадлежал к каким-нибудь творческим сферам. Если же он с этой своей уникальностью полез бы в тогдашнюю политику, то от него бы быстро оставили рожки да ножки. Для успешной политической карьеры в СССР куда важнее был «невротизм», сдобренный специфической «шизоидностью».

А вот в пору перестройки, напротив, «истероидность» была востребована невероятно. Достаточно вспомнить франта Анатолия Александровича Собчака, большого политического «художника» Бориса Николаевича Ельцина с его «загогулинами» и целую толпу всяческих экстравагантных Марычевых, Глебов Якуниных и Аланов Чумаков.

Впрочем, совпадение «радикалов» с историческим временем – это точно не главное. В любое эпоху любому «радикалу» найдётся применение (хотя и не во всякой сфере), если есть главное – взаимодополняющая функция «радикалов», их «волшебное», так сказать, сочетание. Это и есть «случайность» номер два.

Там, где человеку не хватает чувства страха («шизоидность»), его поведение может корректироваться большей, нежели у других людей, социальностью («невротизм»).

То есть он, не зная, где ему следует притормозить, а где, напротив, правильно было бы неплохо поднажать, может компенсировать этот недостаток за счёт своего «невротизма».

Будучи более чувствительным к социальным подсказкам (хотя, возможно, он и интерпретирует их слегка по-своему), он не наломает лишних дров.

Если же он, наоборот, в упор не видит других людей (не испытывает к ним сострадания, не считается с их чувствами), эта его асоциальность («отрицательный невротизм»), приводящая в других случаях к бесконечным конфликтам, может компенсироваться, например, за счёт чрезвычайной страсти к тому, чтобы быть в центре внимания, «любимцем толпы» или чем-то ещё в этом роде («положительная истероидность»).

В этом случае человек будет внимателен к другим людям, но не потому, что он испытывает внутреннюю потребность поддержать их, построить с ними доверительные отношения, войти с ними в отношения взаимовыгодного обмена.

Нет, его внимательность будет продиктована желанием завладеть их вниманием, вызвать у них определённые реакции (того самого восхищения, например), что обеспечит ему определённый уровень социальной адаптивности.

«Невротик», впрочем, тоже может создать массу конфликтных ситуаций. Вроде бы, он у нас более социально-ориентирован, но с другой стороны, он и крайне требователен к другим людям: имея, зачастую, жёсткий набор внутренних установок – представлений о том, что «правильно», а что «неправильно», он может многим и достаточно неожиданно создать ощутимые проблемы (кто ж от него такого ждал?!).

Да, любая иерархия, даже просто сидящая у нас в голове, это всё-таки репрессивный аппарат. Забавно, однако, что подобная «социальная жёсткость» «невротика» может (при удачном стечении обстоятельств) компенсироваться как раз двумя другими «радикалами» – «жёсткими и холодными», на первый взгляд, – «истороидным» и «шизоидным».

• «Шизоидность», например, может позволить такому «невротику» находить достаточно странные и неожиданные объяснения поведению другого человека, чем его оправдывать и уводить, таким образом, из-под удара «социального возмездия», орудием которого «невротик», ощущающий собственную миссию внутри иерархии, может себя считать.

• «Истероидность», требующая от человека следовать зову своих потребностей (в частности – желания всеобщего восхищения), может смягчить тот же удар «социальной справедливости», когда у «невротика» уже руки чешутся. Необходимость оставаться с людьми или даже толпами людей в отношениях того самого вселенского обожания смягчит «удар».

Принадлежность к смешанному типу, конечно, может стать для человека дополнительным испытанием на прочность: больше потребностей – больше проблем. Однако, при удачном сочетании «радикалов» его жизнь может и упроститься, причём существенно не утеряв при этом своей яркости.

Да, какой-то из «радикалов» всегда является ведущим и определяет тип мышления своего обладателя, но другой или другие «радикалы», будучи лишь сателлитными, способны компенсировать недостатки, вызванные особенностями строгого типа.

Если же этого счастливого совпадения «радикалов» не происходит, то судьба человека, которому, вроде бы, по той самой судьбе написано стать личностью выдающейся, может оказаться совсем безрадостной.

И наконец, третья «случайность», которая и вовсе, на мой взгляд, является принципиально важной – это тот самый, упомянутый уже мною, высокий уровень интеллекта. Но что это такое – «высокий уровень интеллекта»?

По сути, речь идёт о том, что наши инстинкты (базовые потребности) могут побуждать нас на некие действия, которые выходят «за рамки приличия» и будут осуждаться пресловутым «общественным мнением», и нужно каким-то образом с этими неловкими ситуациями справляться.

Мощность интеллекта – это, в определённом смысле, способность человека контролировать собственные импульсы, желания, потребности.

Конечно, конкретный обладатель интеллекта будет это делать не просто так, не забавы ради, а потому что это ему почему-то выгодно и полезно, но до этого тоже надо дойти, причём, умом.

За соответствующую функцию – сличения «веса потребности» (желания, импульса) и «тяжести последствий» (положительных и отрицательных) её удовлетворения – и отвечают, как мы теперь знаем благодаря нейрофизиологии, лобные доли (так называемая префронтальная кора).

В ней, как я уже рассказывал в «Чертогах разума», происходит постоянный просчёт вариантов – какое действие предпринять, чтобы в результате остаться в выигрыше?

Не случайно именно в префронтальной коре локализуется и наша способность «заглядывать в будущее» (то есть, умение представлять себе возможное развитие событий и, соответственно, последствия наших дествий).

То есть, если совсем грубо и просто: мощность интеллекта – это, в каком-то смысле, результат эффективности работы наших лобных долей (префронтальной коры).

Понятно, что речь идёт о вполне конкретной психической функции, имеющей достаточно строгую нейрофизиологическую локализацию. Так что неудивительно, что эта функция может быть хорошо развита у людей разного типа – хоть у «шизоидов» (им, казалось бы, сам бог велел быть максильно разумными), хоть у «невротиков» с «истероидами».

Но почему сам этот интеллект так тут важен?

«Радикалы» на то и «радикалы», что создают окружающим массу проблем или, по крайней мере, беспокойств. Никто выскочек не любит, а прокрустово ложе – это вообще жизненное кредо любого общества.

Если же природа одарила вас мощным «радикалом» и соответствующим «шилом», то, конечно, прокрустово ложе – не ваш размер, и вы будете постоянно выделяться из общей массы – хоть где-то, хоть чем-то, хоть как-то, и чтобы вам чего не отрезали в этот момент, интеллект, как ни крути, понадобится.

Допустим, у вас «шизоидный радикал» ведущий, и вы не слишком чувствительны к другим людям.

То есть, если вам предложить, например, принять решение по вопросу, связанному с обслуживанием инвалидов или работой хосписов, то вы, возможно, будете рассуждать так: данной категории граждан особенно помочь нечем, при этом сами они мучаются, так что и терять им тоже нечего, а расходы на их обслуживание большие.

«Нечем», «нечего», «расходы»… В общем, вы рассудите вполне логично, если предложите инвалидам и онкобольным принудительную эвтаназию.

Звучит, надо полагать, несколько безумно, но «шизоиду» подобное решение может показаться очень даже неплохой идеей – в конце концов, лучше помочь тем, кто сможет вернуть обществу сделанные в него инвестиции.

Однако я сомневаюсь, что данный план развития здравоохранения так же оптимистично оценят социально ориентированные «невротики» или любящие примерять любую ситуацию на себя «истероиды».

«Шизоид», у которого всё в порядке с созданием будущего (префронтальная кора работает хорошо), подумает об этих рисках и учтёт их перед тем, как вынести свою «блестящую» рационализаторскую идею на общее обсуждение.

То есть «мощный интеллект» позволит ему, оставаясь «шизоидом», действовать в согласии с общими умонастроениями, а во многих случаях даже интроецировать в себя (сделать своей частью) те установки, которые исповедуют представители других типов.

Только вот если «невротик» чувствует, что «каждая жизнь обладает ценностью», «слабым надо помогать» и «как ты с другими, так и они с тобой», то «шизоид» будет придерживаться соответствующих установок лишь благодаря своей префронталке, то есть по зову своего разума – читай «мощного интеллекта».

Не меньшей проблемой для «общественного мнения» может быть, как это не парадоксально, и «невротик» со своим специфичным отношением к власти. Ведь «невротический радикал» может работать в социальном плане как «в плюс», так и «в минус».

• В одном случае человек будет самолично стремиться к власти (не обязательно государственной, куда чаще к символической – чтобы его признали самым умным, безусловно правым в чём-то, самым компетентным, самым важным, в общем – самым-самым).

• В другом случае он, напротив, требует от всех и вся, чтобы они подчинялись некоему третьему лицу – хоть государственному лидеру, хоть корпоративному, хоть какому-то божеству.

Такому человеку важно иметь «начальника» (Отца), и он будет всячески избранную им «отцовскую фигуру» пестовать.

Понятно, что это может приводить к негативным последствиям.

• Во-первых, «невротик» может сам сильно получить по голове за своё избыточное стремление занять священную вершину виртуальной социальной иерархии.

Претендентов там обычно много – «наверху» всегда толчея, и для успеха в этой конкурентной борьбе одной заявки на победу недостаточно.

Необходимо правильно рассчитать силы и возможности – то есть сделать правильные предсказания развития событий. Затем необходимо сколотить команду – без команды он точно не справится, потому что цели у него, понятно, общественного свойства.

Наконец, ему предстоит поумерить свои аппетиты и долгое время довольствоваться теми ступенями в социальной иерархии, которые он сейчас способен осилить.

Если же он будет бессмысленно и непродуктивно страдать из-за того, что власть не дана ему вся, сразу и в полном объёме, то его срежут обязательно конкуренты – лихо и без особых сантиментов.

• Во-вторых, «невротик» может пострадать, если будет настаивать на том, что его «Отец Всевышний» требует всех ему поклониться, а сам он верит, что никак иначе невозможно.

Результат бывает плачевным: то ко львам в Колизей, то на Соловки в советский концентрационный лагерь, то бомбу на пояс – и в метро.

То есть, «невротик» может и не хотеть личной власти, своего собственного влияния на умы, но зато испытывает потребность служить власти так истово, так всецело, что и сам превращается в диктатора, хотя бы и по отношению к самому себе.

Однако, если у «невротика» всё хорошо с префронталкой, то у него есть шанс, что он заглянет в своё будущее, задумается о последствиях своей «радикальности», и его стратегии поведения окажутся достаточно эффективными, чтобы и овцы, и волки были довольны.

В результате он, возможно, даже поумерит аппетиты собственного стремления к власти, что, кстати, вполне вероятно, сделает его куда более эффективным в её достижении (долгих обходных путей никто не отменял, равно как и тот факт, что они, как правило, и оказываются самыми быстрыми).

Или же наш «невротик», благодаря тому самому интеллекту, может сообразить, что его представление о «Всевышнем» – это лишь его личное представление (пусть даже многие его с ним разделяют), и не надо пытаться навязывать его всем подряд.

Да, он скорее всего будет продолжать чувствовать «в глубине сердца своего», что есть это «высшее и лучшее», чему он служит, но сможет удовлетвориться этим своим собственным служением без жертв с чьей-либо стороны и конфликтов с «Фомами-неверующими».

Всё это в той же мере касается и «истероида»: «истероид» с хорошей префронталкой – это куда лучше, чем «истероид» без неё.

Причём, «лучше» – это опять-таки, в первую очередь, для него же самого.

Потребность производить впечатление на окружающих, вызывать в них бурю восторгов – это вроде бы безопасное мероприятие, но проблема в том, что они – эти окружающие – просто так не готовы впечатляться, а ещё могут восторгаться и со знаком минус.

Вроде бы это и не страшно, но это «не страшно», если со стороны смотреть, не будучи «истероидом». А самому «истероиду» – это удар поддых, ниже пояса и ещё серпом по одному месту.

Если префронталка у него не развита и мощность интеллекта не позволяет подобный удар по самолюбию пережить, то можно в такой ситуации и с катушек слететь.

Возникают конфликты, обиды, скандалы, обвинения, месть, слёзы ручьями и навзрыд, приступы негодования и холодного презрения… И это, как вы понимаете, далеко не полный список, если наша «прекрасность» не оценена по заслугам (как мы их себе представляем), а потом ещё и отвергнута «с позором».

В общем, мощная работа префронтальной коры нужна «истероиду» и для того, чтобы с собой справиться, и, конечно, для того, чтобы найти путь к сердцам будущих поклонников.

Просто так никто в нашем мире ни перед вами, ни передо мной, ни перед кем-либо другим падать и в штабеля укладываться не будет (в противном случае, по улицам просто нельзя было бы из-за этих штабелей пройти).

Так что, если цель завоевать сердца миллионов в человеке есть, то ему крайне необходим мощнейший интеллект, чтобы суметь произвести что-то, что этим миллионам зачем-то нужно.

Причём, понятно, что с первого раза не получится, и со второго тоже. Придётся долго и упорно трудиться, терпеть неудачи, выстраивать новые стратегии…

«Истероид» со слабой префронталкой этого не понимает, а с недостаточно сильной – не сдюжит предстоящей нагрузки. Ему кажется, что он уже, самим фактом своего существования должен подобные эффекты на общественность производить. Что, конечно, не так.

Поэтому если нет у него интеллекта, то и эффекта ждать не приходится.

ЗЕФИРКУ, СЭР?..

Когда мы рассматриваем эти ситуации под таким углом зрения, куда лучше становятся понятны удивительные предсказательные результаты знаменитого «зефирового теста» Уолтера Мишела, о котором я уже много раз рассказывал.

Действительно, это ведь очень странно, что хвалёные IQ-тесты, к великому сожалению, не позволяют ответить на простой, казалось бы, вопрос: вот у молодого человека такой-то уровень IQ, насколько он будет успешен в карьере и жизни?

Специалист по IQ-тесту – будь это хоть сам Альфред Бине (автор идеи этого теста), хоть Ганс Айзенк (автор самого теста) – разведёт руками, он не знает.

Между нашей успешностью и коэффициентом интеллекта нет никакой корреляции: вы можете суперуспешно решать ребусы, придуманные Гансом, а жизненный успех придёт к кому-то другому.

И мы точно знаем, что придёт он к взрослому, который, будучи ребёнком, оказавшись перед альтернативой – съесть одну зефирку сейчас, или две, но через двадцать минут, – выбрал второй вариант.

Казалось бы, ничего особенного – простейший тест: съесть одну вкусняшку сейчас, или подождать двадцать минут, и получить вторую. Последний вариант очевидно предпочтителен: прибыль в 100 % за 20 минут – это ли не сделка века?

Но с точки зрения эволюции это не так очевидно: наш рептильный мозг не заглядывает в будущее, он работает на удовлетворение своих потребностей здесь и сейчас. Что там будет через десять, двадцать минут или пять лет – кто знает? Синица в руках – это ему понятно, а что там, в небе – это вопрос…

И чтобы ответить на него, надо уметь заглядывать в будущее, создавать в себе реалистичный образ этого будущего, видеть не существующее ещё будущее как нечто реальное, настоящее, действительное.

Вот почему блистательно придуманный Уолтером Мишелом «зефировый тест» демонстрирует нам, в чём заключается подлинная мощность, а не просто производительность интеллекта человека.

Производительность интеллекта – это способность человека решать абстрактные ребусы. Мощность интеллекта – это умение человека (и прежде всего его префронтальной коры) держать под контролем его же собственные базовые потребности.

Да, «зефировый тест», по существу, изучает способность «холодного мозга» (как его называет сам Уолтер Мишел) контролировать только одно действие – искушение сладким. Ничего другого он, казалось бы, не проверяет – ни способность контролировать амбиции, ни способность контролировать потребность в восхищении, ничего.

Но, во-первых, как мы знаем из результатов последующих исследований того же Мишела и большой группы его коллег по Стэндфордскому университету, этого – одного только пищевого контроля – уже оказывается вполне достаточно, чтобы дать хороший прогноз: справится этот ребенок со своей судьбой, когда вырастет, или судьба справится с ним.

Во-вторых, сумей мы изучить и другие потребности человека, а также возможности их контроля со стороны «холодного мозга» (префронтальной коры, мощного интеллекта), то наш прогноз, скорее всего, просто стал бы точнее. Всё потому, что суть здесь одна: если есть «шило», то оно пойдёт в дело, а насколько продуманно пойдёт, настолько хорошим будет и результат.

Наконец, самое важно, что мы должны вынести для себя из пыток детей зефиром. Лаборатория, созданная под руководством Уолтера Мишела, прекрасна не только тем, что она нашла этот, как теперь говорят, «лайфхак»: проверь способность человека контролировать свои влечения и узнаешь, насколько успешным он станет.

Мишел выяснил и ещё кое-что, а это уже и правда – лайфхак лайфхаков: практически любой ребёнок способен выдержать двадцатиминутное издевательство лежащим перед ним зефиром и дождаться второй порции, если он – цитирую по самому У. Мишелу: «мыслит о вознаграждении по-другому».

Действительно, психологи, долгие годы наблюдавшие за поведением детей в лаборатории Стэндфордского университета, поняли, что дети интуитивно используют различные стратегии борьбы с искушением. Например:

• кто-то прячет зефирку (убирает её под стол, или сам под него залезает), чтобы не смотреть на лакомство и не искушаться ещё больше;

• кто-то придумывает себе развлечения (танцует, поёт песенки и т. д.), чтобы отвлечь внимание от вожделенного зефира;

• кто-то занимается самовнушением (взглядом гипнотезирует зефир или сам себе даёт инструкции вслух).

Вариантов множество и главное, чтобы у конкретного ребёнка был правильный, эффективный именно для него способ интеллектуального контроля своих влечений.

То есть, если он сможет воспользоваться ресурсами своей дефолт-системы для того, чтобы создать различные версии развития событий (увидеть их как нечто реальное), а затем столкнуть эти версии в своей префронтальной коре, то всё у него получится.

Это и значит «помыслить о вознаграждении по-другому»: изобрести иной способ думать о себе в ситуации, на которую его обрекли.

В конце концов, мощность интеллекта – это то, что позволяет вам выскочить из-под давления ситуации и ситуативных факторов. Обычно это крайне сложно сделать. Наше поведение, как мы знаем благодаря обстоятельным и дотошным исследованиям социальных психологов, управляется ситуацией, а вовсе не тем, что мы о себе думаем.

Но важно ведь и то, как именно мы воспринимаем ту или иную ситуацию. И если нам удаётся пересобрать своё представление о ситуации, увидеть её иначе, то и результат её воздействия на нас будет другим.

То есть реальность всегда дана нам как-то, а мы каким-то, обычным для себя, образом её воспринимаем и дальше действуем так, как надиктовали нам соответствующие условия уравнения. Но их можно и усложнить.

Итак, суть мощного интеллекта в том, что его обладатель:

•. во-первых, способен сдержаться (чем сложнее ваша модель ситуации, тем больше шансов, что это получится, чем она проще, тем меньше у вас вариантов для манёвра);

• во-вторых, может пересобрать элементы наличной ситуации по-другому и увидеть другие траектории движения на этой своей, новой, пересобранной карте реальности.

То есть мощный интеллект, без которого успех невозможен – это вовсе не результат какой-то мистической «силы воли», когда вы заставили себя «сесть и подумать».

Нет никакой такой «силы», есть лишь навык мозга – умение видеть реальность в объёме, моделировать её сложно, используя большой арсенал возможных сборок интеллектуальных объектов, хранящихся в чертогах вашей дефолт-системы.

Проще говоря, нет ни IQ, ни воли, а лишь наше умение собирать (и, при необходимости, пересобирать) интеллектуальные объекты, относящиеся к делу – восприятие ситуации как таковой и себя в ней.

Именно к этим «специальным сборкам» мы сейчас и переходим.