45
Сабина Немез уже в который раз осматривалась в темноте. Деревянный сарай на участке Франка Айзнера на берегу Лангенского озера был около четырех метров шириной и семи длиной. С одной стороны стояли стеллажи до потолка, набитые всевозможными инструментами. С другой – лежали автомобильные покрышки и акваланговые баллоны, а над ними висели два костюма для дайвинга из черного неопрена. В темноте казалось, что там стоят двое худых мужчин с тонкими ногами и тощими руками.
Сабина уже начала вести мысленные разговоры с этими двумя фигурами. Ей казалось, что она заперта здесь уже много дней. На самом деле прошла только ночь и чуть больше половины дня.
Во рту у нее торчал кляп размером с мячик для гольфа, который был закреплен кожаным ремешком. Из-за этого ее губы пересохли, а она не могла облизать их, чтобы смочить слюной. Ноги были сильно стянуты полицейскими наручниками, как и руки, прикованные цепью с навесным замком к поворотному крану. Ботинками Сабина касалась деревянного пола. В таком положении – полустоя, полувися – она провела последние двадцать часов.
Задняя половина сарая стояла на участке, а та, в которой висела Сабина, располагалась на опорах и находилась над водой. С обоих концов имелись двустворчатые деревянные ворота. Дверь в сад была заперта снаружи, а ручки ворот, выходящих на озеро, были обмотаны изнутри цепью с навесным замком. Когда Франк Айзнер открывал их, он мог выезжать на гидроцикле сразу на озеро. Потому что прямо под Сабиной находился большой деревянный люк. Под толстыми досками плескались волны. Время от времени солнечный свет отражался от воды, проникал через щели внутрь сарая и повторял на стене движение волн.
Кран с металлическим каркасом, на котором висела Сабина, служил, видимо, для того, чтобы опускать гидроцикл на воду. Так что сарай был одновременно гаражом и мастерской для водноспортивного инвентаря. Кроме того, Айзнер в неопреновом костюме мог, никем не замеченный, спуститься через люк в воду и нырнуть в озеро. Или незаметно спрятать там что-нибудь другое. Поэтому Сабину уже несколько часов мучил лишь один вопрос: что он собирается с ней сделать?
Прошлой ночью она слышала, как он работал в саду, а затем орудовал чем-то в воде. Вскоре после этого проверил ее наручники и снова пропал на несколько часов.
Лишь на рассвете он заглянул в сарай – в деловом костюме с галстуком, в черной рубашке с запонками и в наполированных ботинках, – чтобы еще раз перепроверить ее наручники. Затем исчез. Видимо, его семинар по продажам продолжался и в субботу. Значит, ей придется ждать еще один бесконечный день, пока он не вернется и она наконец не узнает, что с ней случится.
Даже если Сабина вывернулась бы всем телом в сторону, не обращая внимания на боль в плечевых суставах и опухших запястьях, она все равно не смогла бы дотянуться ногами до стеллажей с инструментами. Далеко от нее стоял и старый гидроцикл с частично снятым мотором. А стучать ботинками по полу, чтобы обратить на себя внимание, – бесполезно, потому что к этому берегу озера никто не приближался, а садовый сарай находился слишком далеко от улицы, парковки и входа в дом. К тому же на протяжении двадцати часов в сарае голосило радио, которое заглушало любые звуки. Сабина даже не могла надеяться на проблемы с электричеством: прибор не был включен в розетку, а работал на батарейках, которые продержатся еще долго, потому что Айзнер поменял их этим утром.
Было пятнадцать часов, и в новостях сказали, что представитель полиции не сообщил ничего нового о расследовании последних убийств в Висбадене и что ближе к вечеру над большей частью земли Гессен ожидается гроза.
В сарае было невыносимо жарко. Пот стекал по спине Сабины и по вискам в глаза. Уже несколько часов ее плечи болели, из-за того что она держала руки над головой, а пальцы то и дело немели, поэтому она постоянно двигала кистями, сжимала и разжимала кулаки. К тому же она ничего не ела и пила только один раз, а несколько часов спустя помочилась в штаны. С тех пор к запаху камыша, воды, древесины, бензина, резины и замасленных инструментов примешивался запах мочи.
Айзнер ее убьет – в этом сомнений не было. Но тогда почему он не сделал этого сразу? Он бросит ее труп в озеро? Или закопает в ближайшем лесу? Вариантов было достаточно. Невольно она подумала о последнем нераскрытом деле Снейдера, о котором он рассказывал своим студентам в университете: о матери, которая якобы закопала свою бесследно пропавшую дочь в лесу рядом с домом, а затем регулярно выступала в ток-шоу, чтобы таким образом отвлечь внимание от собственной вины в смерти ее ребенка.
«Чем сильнее кто-то поднимает шум, чтобы заклеймить позором преступление, – одними и теми же заученными словами, – тем больше такое поведение указывает на собственную вину!» По крайней мере, такова была логика Снейдера.
То и дело у Сабины закрывались глаза, и она засыпала на несколько секунд, пока ее тело не вздрагивало. Хотя у нее сейчас были другие заботы, в полудреме в голове у нее постоянно вертелись слова Снейдера об исчезнувшей девочке. Возможно, это была программа ее мозга на случай чрезвычайной ситуации, которая помогала ей сохранять сознание и ясный ум.
«Тот, кто кричит громче всех, как правило, что-то скрывает».
Сабина распрямилась. Эту теорию можно и переиначить. «Невиновный ведет себя тихо!»
Она невольно подумала о Томасе Хардковски. Его свидетельские показания о той ночи были каждый раз сформулированы немного по-другому, что указывало на то, что он не заучивал никаких текстов. К тому же он двадцать лет не поднимал шума в СМИ из-за своей погибшей в огне семьи. Не давал интервью, не писал в тюрьме биографию и не пытался выступать в ток-шоу. Ничего! Возможно, Харди просто молчун, но если он действительно убил свою семью, то, возможно, все равно обратился бы к общественности и во всеуслышание заявил, что его хотели подставить, – лишь для того, чтобы отвести от себя подозрение. Служба ведомственного контроля уже занималась данным делом, ему нужно было лишь внести свой вклад.
Но он этого не сделал!
А со стоическим спокойствием отсидел свой срок в Бютцове и даже покорно согласился на дополнительные восемнадцать месяцев. Теперь он на свободе. И что же он делает? Он не обращается ни в прессу, ни на телевидение, ни в уголовную полицию или к известным адвокатам. Наоборот. Он не высовывается. Как подводная лодка!
«Я знаю, что ты задумал! Ты самостоятельно ищешь убийцу твоей семьи».
Посторонний звук вывел Сабину из задумчивости. Она посмотрела на радио. Только что начались короткие новости. Было 15.30. Но ее испугал не сигнал радиостанции, а нечто другое. Громкий звук хлопнувшей автомобильной дверцы.
Сабина наклонила голову и прислушалась. Снаружи кто-то был. Она это чувствовала!
Игнорируя мячик во рту, который упирался ей в нёбо, она попыталась сглотнуть. И застонала так громко, как только могла. Одновременно начала стучать ногами по деревянному полу и попыталась ударить наручниками и цепью по крану. Но все это стоило ей большого напряжения, а она знала, что оставшиеся силы понадобятся, чтобы продолжать стоять.
Тут в замке загремел ключ. Сабина затаила дыхание. Дверь со стороны сада со скрипом отворилась. Яркий свет на мгновение ослепил ее, и Сабина зажмурилась. Но все равно пыталась моргать, чтобы разглядеть, кто стоял перед сараем.
Она почувствовала запах дорогого парфюма. Снейдер?
Сабина собралась позвать на помощь, но ее перебил голос мужчины, который она уже очень хорошо знала.
– Скучала по мне?
Это был хриплый голос Франка Айзнера.
Сабина без сил осела.
Айзнер быстро закрыл за собой дверь, запер ее и убрал ключ в карман брюк. Тем самым исключил риск побега.
И направился к Сабине. Айзнер все еще был в костюмных брюках и лакированных туфлях, а вот пиджак и галстук уже снял. Верхние пуговицы его черной рубашки были расстегнуты, и Сабина увидела тяжелую серебряную цепь, волосатую грудь и тренированное тело.
– Я сейчас уберу у тебя изо рта кляп, чтобы мы смогли поговорить. Возможно, тебя стошнит. Попытайся не облевать свою одежду, потому что отмывать тебя я не буду. – Он нащупал кожаный ремешок у нее на затылке. – Ах да, если будешь кричать, я опущу тебя в воду. – Он убрал кляп и с чмокающим звуком вытащил у нее изо рта шарик.
Сабине казалось, что нижняя челюсть треснет в любой момент. К горлу действительно подкатила тошнота. Она сглотнула, набрала побольше воздуха и громко закричала.
– Помогите!
В следующий момент Айзнер снова всунул ей между зубами шарик и затянул кожаный ремешок вокруг головы. На этот раз еще крепче.
– Как хочешь! – тихо пробурчал он, откинул фиксатор и перетащил ее с помощью крана в сторону. Затем открыл деревянный люк в полу и толкнул Сабину. Она сделала несколько шагов назад и через метр потеряла почву под ногами. В следующий момент она всем весом повисла на наручниках, а ее ноги болтались над водой. Острые края наручников глубоко врезались ей в кожу запястий, и Сабина беспомощно застонала. При этом она поворачивалась вокруг своей оси, как говяжья полутуша в мясной лавке.
Краем глаза она заметила, как Айзнер нажимал на рычаг и вертел какую-то рукоятку. Сабина опустилась на гремящей цепи вниз, ее ботинки коснулись поверхности озера и тут же наполнились водой. Брюки тоже сразу намокли.
«Он просто блефует. В этом месте озеро не может быть глубоким!»
Айзнер продолжал вращать рукоятку, вскоре трусы и блузка Сабины тоже намокли. «Черт, почему озеро здесь такое глубокое?» От внезапного холода Сабину бросило в дрожь. Скоро вода доходила ей до шеи.
«Он всего лишь блефует! Сейчас ты почувствуешь камыш, ил и почву под ногами».
Но дно озера все не появлялось, и подбородок Сабины ушел под воду. Она сделала глубокий вдох, затем в лицо ей ударили волны. Потом она почувствовала ил, а в следующий момент начала уходить вниз. Сабина попыталась освободиться, но у нее не получалось, и она лишь сильнее увязала в грязи. Она запрокинула голову назад, чтобы высунуть нос из воды, – ей даже удалось на мгновение, но она не успела среагировать и сделать вдох.
Инстинктивно она схватилась пальцами за цепь, на которой висела, с большим усилием сумела высвободить ноги из ила и резко подтянулась на руках вверх. Пробила головой поверхность воды и жадно втянула носом воздух. Правда, вместе с водой – и начала кашлять и давиться. Поднятая мутная жижа вокруг нее пахла илом и трясиной.
– Маленькая говнюшка, всего метр шестьдесят ростом, а борешься за жизнь, как бешеная водяная крыса! – выругался Айзнер.
«Метр шестьдесят три, козел!»
Айзнер оставил ее на минуту висеть в воде, и Сабина чувствовала, как с каждой секундой теряет силы.
– Будешь молчать, если я вытащу тебе кляп изо рта? – спросил он.
«Ты должна поберечь свои силы!» Она кивнула.
– Хорошо! – Он поднял ее наверх и повернул рычаг в сторону, чтобы она могла дотянуться ногами и коленями до края люка, забраться на деревянный пол и самостоятельно выбраться из воды. Изможденная, Сабина лежала на полу, с нее стекала вода.
Айзнер стоял над ней.
– Только пискни, и я снова столкну тебя вниз, но буду держать в воде до тех пор, пока ты не захлебнешься, понятно?
Она вновь кивнула.
Он вытащил кожаный кляп с мячиком у нее изо рта, на этот раз Сабина молчала и жадно ловила воздух губами. Затем ее вырвало.
Айзнер выключил радио, придвинул стул и сел перед ней, но на таком расстоянии, чтобы она не дотянулась до него ногами.
Мерзавец. Иначе она могла бы попытаться столкнуть его в воду и как-нибудь забраться на плечи, чтобы вдавить под воду. Но об этом можно было забыть. В настоящий момент было важно только одно: продержаться как можно дольше.
– Меня все равно найдут! – прохрипела она.
Айзнер с сочувствием помотал головой.
– Сегодня этому учат в БКА? «Меня все равно найдут!» – передразнил он ее.
– После вашего ухода технологии были усовершенствованы.
Он улыбнулся.
– Спасибо за комплимент. Отчасти это я их усовершенствовал. – Он провел рукой по щетине на шее. – Никто тебя не найдет. Прошлой ночью я утопил твою машину и телефон в озере. На другой стороне берег круче, а глубина озера достигает семи метров.
– Мой автомобиль обнаружат по GPS-трекеру.
Айзнер ухмыльнулся.
– Он давно снят и находится на брезентовом кузове грузовика, который едет в сторону Польши. Там они могут долго тебя искать.
Сабина почувствовала горький привкус во рту.
– Тогда почему вы сразу не утопили меня в озере?
– Потому что я хочу еще кое-что от тебя узнать. – Он придвинулся ближе. – Вчера вечером в моем доме ты рассказала мне не все, что выяснила, верно? – предположил он. – Что ты знаешь о Харди, убийствах и самоубийствах? И кто еще в курсе?
Сабина молчала.
– Хорошо, тогда начну я и расскажу, как дело представляется мне. Рорбек и Хагена покончили с собой, потому что боялись, что раскроется все, что они и другие члены «Группы-6» совершили тогда. К тому же Хагена переживала за свою семью. Если Харди выяснит правду, то уже никто не будет в безопасности, потому что он со всеми расправится.
– Харди был и у вас. Почему он вас не убил?
Айзнер пожал плечами.
– Я не знаю. А ты?
Сабина молча думала над словами Айзнера. Что-то в его теории не сходилось. Вероятно, Анна Хагена действительно покончила жизнь самоубийством. Она была неизлечимо больна и боялась за жизнь падчерицы, той милой белокурой девочки, с которой познакомилась Сабина. Но Рорбек? Ни за что! Такой же сомнительной была попытка самоубийства Дитриха Хесса.
– Почему никто из вас шестерых на нашел в себе мужества сопротивляться Харди? – спросила она.
– Возможно, именно это мы и делаем.
– Что совершила «Группа-6»?
Айзнер засмеялся.
– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы.
Он поднялся и подошел к стеллажу у стены, достал металлический чемоданчик, положил его на верстак и открыл.
– Видишь? – Он наклонил чемоданчик, чтобы она смогла увидеть содержимое.
На мгновение сверкнули серебряные хирургические инструменты, затем чемоданчик снова погрузился в темноту.
– Такое используют русские секретные службы. Кстати, с ними у меня хорошие контакты, потому что российские дипломаты в Германии пользуются ноу-хау моей фирмы. – Он снова закрыл чемоданчик. – Но, честно говоря, мне не хотелось бы применять эти инструменты, потому что, если твой труп обнаружится – а любой труп когда-нибудь обнаруживается, – следы пыток могут привести ко мне. Тогда мне придется навсегда избавиться от этого набора инструментов. Поэтому я приберегу его на крайний случай.
Он снова убрал чемоданчик в стеллаж.
– Вы ведь не думаете, что за милым разговором вытащите из меня то, что хотите знать? – спросила Сабина.
– Нет, но вопрос в том, насколько ты действительно стойкая? – Он подошел к ней и опустился на корточки рядом.
Сердце Сабины забилось быстрее. «Это твой шанс! Схвати цепь, накинь ему на шею и затяни!» Она покосилась на цепь, которая лежала рядом с ней на полу и связывала наручники с концом рычага.
– Тц, тц, тц! – шикнул Айзнер и в тот же момент вытащил из-за спины пистолет.
«Это же мой „глок“!» Правда, сейчас к стволу был прикручен глушитель. Такой же, как и на пистолете Хесса, из которого он якобы выстрелил себе в голову.
Айзнер прижал пистолет ей к горлу.
– Не двигаться! – Другой рукой он достал из нагрудного кармана рубашки ключ и отпер им тяжелый навесной замок.
Руки Сабины все еще оставались в наручниках, но больше не крепились к цепи.
– Что вы собираетесь делать? – прохрипела она и сжалась.
– Хочу испытать твою смелость и посмотреть, как долго ты будешь молчать. – Не отнимая пистолета от ее шеи, он переступил через Сабину и прикрепил свободный конец цепи с замком к ее ногам. – Не шевелись! – приказал он.
Замок защелкнулся. Теперь Сабина была привязана к крану за ноги. Айзнер не заметил, как она коснулась его брюк своими мокрыми и запачканными илом ботинками. На тонкой ткани осталось немного грязи. Ей также удалось размазать ил по рукавам его рубашки. Сабина еще не потеряла надежду на то, что Тина успеет вовремя ее найти, поэтому для ее коллеги мог быть ценен любой след.
Айзнер опустил пистолет и сделал шаг назад. Отойдя на безопасное расстояние, он снова сунул оружие за пояс за спиной и убрал ключ в нагрудный карман.
– Что вы собираетесь делать? – снова спросила она, хотя уже догадывалась, что сейчас случится.
– В настоящий момент я считаю пытку водой самой целесообразной. Она действенная, не оставляет практически никаких следов, и, самое главное, твой труп не будет выглядеть как после жестокого допроса. За исключением ран на запястьях и лодыжках, но вода быстро их уничтожит. – Он подошел к рукоятке и начал крутить.
Цепь с побрякивающим звуком наматывалась, и вскоре ноги Сабины приподнялись. Она быстро начала делать глубокие вдохи и выдохи. «Ты должна подготовиться к тому, что сейчас последует!»
– А, вижу, твой инстинкт выживания уже включился, – заметил Айзнер, продолжая наматывать цепь.
За ногами Сабины приподнялись ягодицы, затем последовало все тело. Вода с мокрой одежды стекала ей на лицо, и она ощущала гнилой привкус ила во рту.
Сабина продолжала глубоко дышать, по максимуму наполняя легкие воздухом. В следующий момент ее затылок скользнул по деревянному полу, затем она окончательно повисла вниз головой на кране. Ее вес оттягивал наручники на ногах, и она пыталась – несмотря на боль в плечах – упереться в пол связанными руками.
Айзнер повернул рычаг, и ее мотнуло в сторону открытого люка. Сабина попыталась ухватиться пальцами за край, но в следующий момент ее руки уже оказались в воде.
– Какой пароль к твоему компьютеру?
Сабина молчала. И как сумасшедшая била руками по воде. Шансы были невелики, но, возможно, кто-нибудь случайно будет проезжать мимо на лодке и увидит волны, идущие из-под сарая.
– Что ты выяснила о Харди, убийствах и «Группе-6»? – крикнул Айзнер. – И кто еще знает про обгоревшие документы, которые я нашел в твоей машине?
– Помогите! – в отчаянии прохрипела Сабина и почувствовала, как кровь с каждой секундой все сильнее приливает к ее голове.
Айзнер включил радио на полную громкость.
– На сколько тебя хватит под водой? – выкрикнул он. – Обычные люди могут продержаться сорок секунд, тренированные – пятьдесят. Так как ты в хорошей форме, начнем с одной минуты.
Краем глаза она заметила, как он взглянул на наручные часы. Затем взялся за рукоятку и опустил Сабину в воду. Она еще раз вдохнула побольше воздуха, затем волны сомкнулись над ее лицом.
Под водой музыка доносилась до нее приглушенно, словно издалека. Над собой она видела собственное тело, которое все глубже и глубже опускалось в воду. Когда ее колени оказались в воде, Айзнер остановился.
Сабина закрыла глаза. Нос и уши наполнились водой. Она подтянула руки и прижала их к груди. «Расслабься!» Она попыталась внутренне успокоиться, чтобы не тратить слишком много кислорода.
«У тебя хорошо натренированные брюшные мышцы! Одним резким подъемом корпуса ты, вероятно, сможешь пробить лицом поверхность воды и вдохнуть воздуха. А если не получится? Тогда ты потеряешь слишком много энергии».
Сабина сохраняла спокойствие и не двигалась. Сколько она уже висит? Тридцать секунд? С этого момента она начала мысленно считать секунды. На тридцати ее грудная клетка начала судорожно сжиматься, а на тридцати пяти Айзнер вытащил ее из воды.
Она принялась жадно хватать ртом воздух.
Айзнер оставил Сабину висеть таким образом, что ее лоб все еще оставался в воде, а рот и нос едва лишь приподнимались над поверхностью.
– Скажи мне, что и как ты выяснила и кто еще об этом знает?
– Нет, – прохрипела Сабина.
– Теперь я каждый раз буду увеличивать время на десять секунд. Из-за крови, которая все сильнее приливает к голове, твое сердце будет биться быстрее, и ты будешь расходовать больше кислорода. То есть время во всех отношениях работает против тебя. Последний шанс: говори или…
– Можете не стараться, – выдавила Сабина. – Я не торгуюсь!
– Ах так? – фыркнул Айзнер. – Я только что изменил тактику. – Он схватился за рукоятку. – Я оставлю тебя под водой на две минуты.
Сабина едва успела сделать вдох, как уже оказалась в воде и с закрытыми глазами начала погружаться все глубже. На этот раз не до колен, а по самые икры.
Давление воды усилилось. Кровь стучала у нее в голове, в ушах шумело. Внизу под собой Сабина нащупывала ил. Она притянула руки к груди и инстинктивно сжалась.
Тридцать секунд.
Она попыталась представить себе горный луг, залитый светом и как она лежит в траве и слушает щебетанье птиц, звон коровьих колокольчиков и смех своих трех племянниц.
Пятьдесят секунд.
В мыслях она дышала и глубоко втягивала свежий горный воздух.
Семьдесят секунд.
Она лежала на спине, смотрела в голубое безоблачное небо, ощущала на коже солнечные лучи и дышала, дышала, дышала…
Девяносто секунд.
Вдруг ее грудная клетка сжалась. Видение тут же исчезло. Она открыла глаза и уставилась в мутную воду. Над ней глухо звучало радио.
Сто секунд.
Грудная клетка вздрогнула. Сабина сглотнула, плотно сжав губы. Стучащие головные боли сдавливали череп.
Сто пять секунд.
Черт! Вытащи меня! Я больше не могу!
Если она сейчас откроет рот и вдохнет, то в легкие попадет столько воды, что она, наверное, потеряет сознание.
Сто десять секунд.
Якобы достаточно двух вдохов, затем вода наполняет легкие – и все.
Она разомкнула губы, изо рта забурлили воздушные пузырьки…
Сабина почувствовала удар в лицо. Ее вырвало, вода полилась изо рта и носа. Затем она наконец снова могла дышать.
– Едва успел, – услышала она далекий голос Айзнера. – В следующий раз я оставлю тебя под водой на три минуты.
Сабине было все равно. Она свернулась клубком, лежала лицом на мокрых деревянных досках и жадно дышала.
– Ты поняла? Три минуты! – крикнул он.
Она молчала.
– Ты знаешь, что это верная смерть!
– Да, – прохрипела она.
– Скажи мне то, что я хочу знать!
Она помотала головой.
– О’кей, тогда попробуем еще раз, посмотрим, выдержишь ли ты. – Он снова завертел рукоятку, и ноги Сабины поднялись вверх.
Тут она услышала, как к звукам радио добавился какой-то звонок.
Айзнер замер в полудвижении, поднял голову и посмотрел на потолок. Там висел маленький колокольчик, который снова зазвенел.
– Черт! – выругался он.
Он быстро сунул Сабине в рот кляп, затянул кожаный ремешок и повертел рукоятку крана, так что ее бедра приподнялись от пола.
Оставил ее висеть в таком положении, как рыбу на крючке, и ушел. Последнее, что она услышала, – он запер дверь садового сарая на замок и для надежности опустил засов.
