44
– Уже когда-нибудь сдавал кровь через нос? – закричал Кржистоф, но не стал дожидаться ответа.
Антуан Томашевски полетел через гостиную и ударился о шкаф. Вазы, книги и подсвечники посыпались на пол, погребая под собой хозяина. Со стоном он попытался высвободиться из-под них и подняться, но над ним уже встал Кржистоф, схватил его за ворот рубашки и поволок через гостиную на террасу.
– Когда я закончу с тобой, даже Гуглу не удастся тебя найти! – прокричал Кржистоф, притащил хозяина дома к краю бассейна, схватил за шею и опустил голову под воду.
Снейдер посмотрел на наручные часы.
Без тренировки глотательный рефлекс включается через сорок секунд. Но это необязательно…
– Сколько ты еще собираешься ждать? – спросил Кржистоф.
Снейдер снова взглянул на часы. Два часа дня. Он быстро отогнал от себя видение. Заходить так далеко ему не хотелось. Они с Кржистофом стояли перед дверью Антуана Томашевски и ждали, когда им откроют.
– Его нет дома, – пробурчал Кржистоф.
– Он дома! – Снейдер еще раз позвонил в дверь.
– Почему ты так уверен?
– Я знаю весь этот клан. Отто наверняка позвонил ему и предупредил, что мы придем. Если до звонка Томашевски и не было дома, то после он наверняка вернулся, хотя бы для того, чтобы помешать нам силой проникнуть в особняк. – Снейдер нажал большим пальцем на кнопку звонка и больше не отпускал ее.
Через минуту дверь открылась. В дверном проеме стоял Томашевски. На нем была белая рубашка, светлые льняные брюки и элегантные яхтенные туфли.
– Ну все, хватит уже!
Снейдер убрал палец с кнопки звонка.
– Полагаю, вы знаете, кто мы.
– Мартен Снейдер, – сказал Томашевски. – Я всегда представлял вас ниже ростом.
Мартен не стал исправлять свое имя. Не в этот раз! А поднял три пальца.
– Я буду краток. У вас есть три варианта. Первый: вы достаете оружие и требуете, чтобы мы исчезли, чего мы не сделаем, потому что сами вооружены. К тому же я вижу, что пистолета у вас нет. – Он приподнял пиджак, чтобы Томашевски смог увидеть его кобуру.
Томашевски бросил на нее взгляд. Затем раздраженно посмотрел на Кржистофа.
– А дальше?
– Второй, – сказал Снейдер. – Мой коллега протащит вас через весь дом, вытрет вами пол, сломает несколько пальцев, приволочет к бассейну и будет удерживать под водой, пока вас не вывернет наизнанку. Но, честно говоря, я испытываю отвращение к такому способу коммуникации.
– У нас нет бассейна, – заявил Томашевски.
Снейдер посмотрел за угол дома, где рядом с сушилкой для белья с полотенцами стояла картонная коробка.
– Тогда, значит, те хлорные таблетки для посудомоечной машины, а испорченный надувной матрас на лужайке для ванны?
Томашевски прищурился.
– А третий вариант?
– Третий, – сказал Снейдер. – Мы можем отказаться от всего этого, если вы ответите на мой вопрос.
Томашевски сглотнул.
– Какой?
Вместо ответа, Снейдер достал из пиджака кошелек. Краем глаза он заметил, как Кржистоф разочарованно опустил плечи. «Не переживай, это лишь начало. Ты еще успеешь оторваться!»
Он открыл отделение для мелочи, вытащил жучок сломанным микрофоном вперед и, зажав между пальцами, поднял вверх. Молча кивнул на него.
Томашевски немного помедлил, затем сообразил и тоже кивнул. Быстро указал рукой на лампу, которая висела над его головой в прихожей, и приложил палец к губам.
Снейдер понял.
– Мы ищем Томаса Хардковски. Вы контактировали с ним в последние девять дней?
– Нет, я не видел его уже много лет.
– Хорошо, спасибо, если он даст о себе знать, позвоните мне, вот моя визитка. – Вместо того чтобы передать визитную карточку, Снейдер сунул жучок обратно в кошелек и убрал его в карман пиджака. – До свидания.
– До свидания. – Томашевски отступил в прихожую, освобождая место.
Снейдер тихо последовал за ним. Кржистоф наморщил лоб, словно у него появилось множество вопросов, но, прежде чем он успел что-либо сказать, Снейдер подал ему знак вести себя тихо. Наконец и Кржистоф понял тактику Снейдера и так же бесшумно вошел в дом, после чего Томашевски закрыл дверь и запер ее на замок.
Они тихо проследовали через прихожую и гостиную и вышли на террасу. В саду, разумеется, имелся бассейн. Пять метров шириной и около десяти длиной. Идеально для плавания, чем Томашевски, похоже, регулярно и занимался, потому что производил впечатление человека в отличной физической форме.
Снейдер и Кржистоф последовали за ним по дорожке из природного камня через лужайку к павильону, который находился в тени огромной ели. На столе стояли стаканы и кувшин с водой и цветками бузины. Снейдер и Томашевски сели на стулья, но Кржистоф остался стоять, оперся скрещенными руками на деревянную балюстраду и обвел взглядом сад. За высокими туями, которые окружали участок по периметру, сад снаружи не был виден.
Томашевски включил МР3-плеер, который висел на звуковой колонке. В следующий момент зазвучал голос Дина Мартина. King of the Road. Томашевски сделал звук тише, затем налил всем воды в стаканы. Снейдер и Томашевски сделали по глотку, Кржистоф проигнорировал стакан.
– Откуда вы знаете про жучки? – начал разговор Томашевски.
– Я нашел один в боксерском клубе Микки. Там… – Вдруг Снейдер весь сжался. На лбу выступил пот, но он знал, что напиток тут ни при чем. Это дала о себе знать очередная атака кластерной головной боли, которая десятком бормашин долбила его мозг.
– Все в порядке?
– Да, – прохрипел Снейдер.
– То же самое и у нас в доме. Пять штук! – Томашевски откашлялся. – Но, прежде чем отвечу на ваш вопрос, я должен быть уверен, что могу вам доверять. Кроме того, у нас есть только пятнадцать минут времени, пока моя жена не вернется домой.
– Если мы поторопимся, десяти минут будет вполне достаточно. – Снейдер помассировал виски. – Что вы хотите знать?
– Мартен, я мог бы… – вмешался в разговор Кржистоф, но Снейдер коротким жестом заставил его замолчать. Сейчас был неподходящий момент строить из себя мачо.
– Вы больше не работаете в БКА, – сказал Томашевски. – Почему вас интересует Харди?
– Я хотел бы выяснить правду о том, что случилось в тот день, когда сгорел дом Харди. Кто был причастен к этому и виновен в смертях.
– Если БКА этого не знает, то кто тогда?
Снейдер вытер пот со лба. Несмотря на летнюю жару, его знобило.
– Полагаю, это знает только настоящий убийца.
– В худшем случае вы со своим расследованием выступите против собственных коллег. Но почему лишь сейчас, двадцать лет спустя?
Скажем так… у меня есть три причины. – Снейдер достал из пиджака футляр с акупунктурными иглами, открыл его и воткнул одну иголку между большим и указательным пальцами в тыльную сторону ладони. Легкая электризующая боль сняла напряжение в его голове. – Недавно я потерял любимого человека, который до сих пор мешал мне задавать эти вопросы. Во-вторых, я разыскиваю свою бывшую коллегу, которая расследовала последние убийства и теперь пропала. А третья причина вас не касается. Больше я вам ничего не могу раскрыть.書
Томашевски с недоумением уставился на иглу, которую Снейдер то и дело крутил, при этом его веко болезненно дергалось.
– То, что вы делаете, полезно?
– Нет, но это помогает.
– Не хотите таблетку от головной боли?
– Если бы он хотел, то давно бы уже попросил! – вмешался Кржистоф. – У меня весь фургон ими забит. Мы можем теперь продолжить, пока мадам Томашевски не вернулась домой и ей не пришлось смотреть, как я топлю вас в бассейне?
Томашевски раздраженно взглянул на Кржистофа.
– Хорошо, что вы хотите знать?
Снейдер воткнул себе вторую иглу в другую руку.
– С каких пор вы знаете о жучках в вашем доме?
– У дочери Надин Поллак есть радиоуправляемая полицейская машина с рацией. Месяц назад сработала обратная связь и в доме раздалось пронзительное пищание. Так она обнаружила два жучка и предупредила Отто и меня. После этого я установил приложение для телефона, с помощью которого нашел эти прослушивающие устройства.
– Установил? – повторил Снейдер. – В AppStore?
Томашевски не ответил.
– Почему вы не предприняли никаких правовых шагов? – спросил Снейдер.
Томашевски громко рассмеялся.
– Вы серьезно?
– Когда я буду шутить, вы заметите.
Томашевски махнул рукой.
– Против кого я должен предпринять шаги? Государства? БКА? Прокуратуры? Моя жена знает лишь то, что БКА следит за нами, что связано с моим прошлым и тюремным сроком. Но она не в курсе, что нас прослушивают. Если она это узнает, то сойдет с ума.
– СМИ?
– Конечно, – фыркнул Томашевски. – Я мог бы устроить скандал в СМИ. «Кристиана и Антуан Томашевски на прицеле у следователей!» Это просто отлично сказалось бы на нашем бизнесе недвижимости.
– Поэтому такая ситуация для вас лучше? – спросил Снейдер.
– Поверьте, в БКА есть люди, которые знают, как нас уничтожить. Если я раскрою рот, уже на следующий день всплывут десятки фейковых негативных отзывов на нашей интернет-странице и в соцсетях. Сегодня чертовски легко дискредитировать публичного человека и уничтожить его злонамеренной клеветой. Из-за моей судимости мы и так уязвимы и…
– Да, понятно, – перебил его Снейдер и снова вытащил жучок из своего кошелька. – Прослушивающие устройства в вашем доме выглядят так же?
– Да.
Снейдер убрал жучок.
– Не верю, что это технология БКА.
– А чья тогда?
– Я не знаю. – Снейдер не мог представить себе, что БКА прослушивало телефоны Отто и Томашевски или перехватывало их мейлы. На это они никогда не получили бы судебного постановления.
Томашевски взглянул на свои наручные часы и сделал глоток воды.
– Итак, теперь к вашему вопросу. Полагаю, вы не шутили.
– Нет.
– Я понятия не имею, где сейчас Харди. И это правда!
Сейчас! Снейдер задумался.
– Когда вы видели его последний раз?
Томашевски замялся, и Снейдер бросил взгляд на Кржистофа, который хрустнул пальцами.
– Восемь дней назад, – наконец сказал Томашевски.
– Чего он хотел?
– Информации.
– Черт, говорите же! – прошипел Снейдер.
– Я достал для него папку с документами о тех событиях, которая уже должна быть у него.
– Акты службы ведомственного надзора? – уточнил Снейдер, но Томашевски промолчал, что Снейдер расценил как «да». – Они же конфиденциальны! Как вы их раздобыли? Подкупили кого-то из службы ведомственного надзора и получили копию?
– Я пытался, но не получилось. – Томашевски вздохнул. – Затем я подкупил одного молодого комиссара-стажера, который учился в Академии БКА.
– Когда?
– Два года назад.
Снейдер прищурился.
– Во-первых, акты были изъяты из архива более двенадцати лет назад, а во-вторых, у студентов нет доступа к архиву.
Томашевски улыбнулся.
– Верно, актов в архиве не было. Но в судебном архиве находились копии документов, которые были отправлены в суд девятнадцать лет назад.
Снейдер уважительно поднял бровь. «Действительно хитроумно!»
– Кто был этот комиссар-стажер? Один из моих студентов?
Томашевски посмотрел на свои ногти.
– Его звали Гомез.
Гомез! Снейдер его помнил. Но наказание было уже не нужно, потому что Гомез погиб на службе девять месяцев назад.
– Вы ознакомились с документами?
Томашевски молчал.
Снейдер придвинулся ближе.
– Предлагаю вам сделку. Я знаю наверняка лишь то, что в дело каким-то образом были вовлечены Рорбек, Хагена и Хесс. Возможно, также Тимбольдт. Других фамилий я не знаю. – Он подумал о визите Сабины Немез на могилу Ирены Айзнер на Бибрихском кладбище в Висбадене. – Среди участников был также Франк Айзнер?
– В чем заключается ваша сделка? – спросил Томашевски.
– Я выясню, кто установил в вашем доме жучки, раскрою правду, и вы сможете вести нормальную жизнь.
Томашевски взглянул на часы. Еще пять минут, и его жена придет домой.
– Снейдер, я знаю, что вы негодяй, самовлюбленный высокомерный говнюк…
– Вообще-то он совсем другой, – перебил его Кржистоф, – но таким редко бывает.
Снейдер ответил на замечание легкой улыбкой.
– Но я слышал, что вы держите слово, – продолжил Томашевски.
– Так и есть.
– По рукам! – Томашевски протянул руку.
Снейдер вытащил иглы из ладоней и ответил рукопожатием.
– Итак, оставшиеся фамилии!
– Вообще-то я не собирался смотреть документы, но потом все же взглянул. Тимбольдт, Айзнер и Ломан.
Снейдер кивнул. Тимбольдта он подозревал – из-за его странного поведения в последние дни. Как и Айзнера. Но Ломан! Он спрятал иголки в футляр.
– Спасибо.
Кржистоф и Снейдер едва успели дойти до красного «форда-транзита» на противоположной стороне улицы, как к дому Томашевски подъехал элегантный кроссовер. Из него вышла красивая женщина, бросила на них недоверчивый взгляд и вошла на участок.
Хозяйка дома вернулась.
– Куда теперь? – спросил Кржистоф.
– Я скажу тебе через пять минут. – Снейдер встал в тени машины, достал из кармана телефон и набрал номер IT-отдела БКА. После двух попыток ответил коллега из отдела скрытого наблюдения. – Алло, это Снейдер, я…
– Черт, Мартен, ты уже слышал? Хесс умер. Я задаюсь вопросом…
– Да, я знаю, но сейчас меня интересует кое-что другое, – перебил его Снейдер. – И я спешу.
– Спешишь? Ты отстранен от службы и…
– Вы используете для прослушки черные прямоугольные жучки, размером меньше ногтя? Никаких обозначений, лишь по краю написано «3BYK», похоже на кириллицу.
– Это русский и означает тон или звук, – объяснил ему коллега. – Совершенно новая технология. Следующее поколение. Меньше, мощнее, хотя такие жучки еще можно обнаружить с помощью нелегального приложения-детектора. Это единственное слабое место. Поэтому мы их не используем. Пока не используем! Но, возможно…
– Если технология такая новая, – раздумывал Снейдер, – кто ее использует? Военные?
– Я тебя умоляю, с точки зрения технологии они далеко позади нас.
– Разведывательные службы? Контрразведка? Ведомство по охране конституции?
– Я такого не знаю. Это российский продукт. Возможно, спецслужбы России.
Нет, это вряд ли.
– Кто еще?
– Частные предприятия, занимающиеся слежением, частные детективы или охранные агентства, если у них есть деньги, чтобы позволить себе такое.
Снейдер прижал телефон к уху. Другой рукой он массировал болевую точку на виске. Проклятые головные боли! К тому же он ненавидел эту жару.
– Охранные предприятия должны получать разрешение на их оборудование и программное обеспечение. Ты можешь посмотреть, использует ли «Айзнер секьюрити электроникс» эти жучки?
– Я мог бы, но…
– Сейчас?
– Ты знаешь, что это…
– Знаю, не будь это срочно, я бы не стал тебе звонить, а лежал бы в такую жару со льдом на лбу в подвале своего дома.
– Услышу ли я «пожалуйста»?
– Нет, все эти любезности лишь тормозят работу.
– И зачем я спрашиваю? – вздохнул коллега, и Снейдер услышал щелканье клавиатуры. – Да, компания использует такие жучки.
– Хорошо, следующий вопрос: кто устанавливал сигнализацию в загородном доме Хесса?
– Наша служба внутренней безопасности, кто еще?
– Да, но чья это технология?
Коллега громко вздохнул.
– Тебе лучше спросить Ломана. Вы же закадычные друзья.
– Не могу, – пробурчал Снейдер. – Ты же запросто можешь выяснить, откуда эта система безопасности. – Слушая щелканье по клавишам, он увидел, как Кржистоф открыл заднюю дверцу минивэна и начал копаться в коробках.
– Ага, нет… – пробормотал коллега. – Компания Франка Айзнера установила сигнализационное оборудование в доме и саду, но управляли ею мы. И, прежде чем ты спросишь: в загородном доме Хесса абсолютно точно не было таких жучков.
– Я тебе верю, но дело совсем не в этом.
– А в чем тогда? И даже не говори, что мне об этом лучше не знать, потому что все это дерьмо меня не касается.
– Тебе об этом лучше не знать, потому что все это дерьмо тебя не касается, – устало повторил Снейдер. Он увидел, как Кржистоф с большим бумажным пакетом направился через дорогу к дому Томашевски и вошел на участок. – Можешь перевести меня в отдел криминалистической техники на Эрику? – Снейдер услышал стук по клавишам.
– У нее сейчас занято.
– Тогда переведи меня в режим ожидания. Спасибо. – В следующий момент Снейдер услышал в трубке инструментальную версию Oh Happy Day!
«Вот дерьмо! Счастливый день! Совершенно не подходит».
Снейдер наблюдал за Кржистофом. Он поставил пакет перед входной дверью и возвращался к нему.
Снейдер убрал телефон от уха.
– Что это значит? – спросил он, когда Кржистоф дошел до машины.
– Подарок. Пластырь, бинты, таблетки от головной боли и раствор йода для дезинфекции ран. Это должно напоминать ему о том, что все закончилось бы для него плачевно, выбери он другой вариант разговора.
– Никто не заметит отсутствия медикаментов? – спросил Снейдер.
Кржистоф пожал плечами:
– Это вопрос бухгалтерии, если ты понимаешь, о чем я.
Вопрос бухгалтерии! Господи, Кржистоф был сумасшедшим. Снейдер снова приложил телефон к уху. Наконец кто-то ответил.
– Алло? – Это был голос Эрики.
– Говорит Снейдер, у тебя уже есть что-нибудь для меня?
– Да, у меня еще не было возможности тебе позвонить. – В трубке щелкнуло, видимо, Эрика переключила его на другой аппарат. – Последний телефонный разговор Сабины Немез был с тобой, – произнесла Эрика тихим голосом и замолчала.
Снейдер звонил Сабине вчера ближе к вечеру, а затем они встретились на кладбище.
– И с тех пор больше никаких разговоров?
– Нет.
– А до этого?
– Она отправила эсэмэс на служебный номер своей коллеги Тины Мартинелли.
В эсэмэс не могло содержаться ничего полезного, иначе Мартинелли упомянула бы о сообщении сегодня утром, когда была у Снейдера. Но она блуждала в потемках, как и он.
– Где сейчас подключен ее сотовый?
– Он не подключен ни к одной сотовой вышке, а встроенный чип деактивирован.
«Вот черт!»
– Когда и где ее сотовый подключался к сети последний раз?
– Вчера вечером к вышке недалеко от Лангенского лесного озера.
Лангенское лесное озеро. Там живет Франк Айзнер. Это был уже третий след, который вел к нему. Возможно, Сабина преследовала вовсе не Харди, а перешла дорогу кому-то совсем другому.
– Спасибо, – поглощенный своими мыслями, пробормотал Снейдер.
Эрика была потрясена.
– Неужели я только что услышала «спасибо» из твоих уст?
– Случайно вырвалось. Мне пора. – Снейдер положил трубку, убрал сотовый и отнял палец от болевой точки на виске. Боль постепенно отступала. Возможно, все дело в том, что он наконец-то вышел на конкретный след.
Снейдер сел на пассажирское место и посмотрел через салон и открытое боковое окно на Кржистофа.
– Пять минут прошли. Чего ты ждешь? Теперь я знаю, где мы можем найти Сабину Немез. У Айзнера.
– У Франка Айзнера? – Кржистоф сглотнул. Вероятно, он подумал о том, что сделал с женой Айзнера двадцать лет назад.
