23

Когда поздним августовским вечером самолет с ревом оторвался от взлетной полосы и взял курс на север, я еще раз бегло просмотрела всю ту информацию, которую нарыла о Музее Ибсена и о Национальном театре в Осло. Завтра с утра я наведаюсь в оба этих места, решила я. Вдруг там отыщется человек, который прольет свет на всю ту информацию, что я почерпнула из книги Йенса Халворсена?

Сойдя по трапу в аэропорту Осло, я вдруг неожиданно обнаружила, что шагаю по тротуару с уже подзабытой легкостью. Кажется, я даже немножко взволнована. После таможенного досмотра я сразу же направилась к справочному бюро и попросила молодую девушку за стойкой посоветовать мне какой-нибудь отель рядом с Музеем Ибсена. Она порекомендовала мне Гранд-Отель, немедленно позвонила туда и сообщила, что, к сожалению, сейчас у них свободны только дорогие номера-люкс.

– Не имеет значения, – бодро отреагировала я. – Меня устроит любой вариант.

Девушка вручила мне квиток, подтверждающий, что мне зарезервирован номер в Гранд-Отеле, потом заказала такси и лично проводила до стоянки.

К центру Осло мы уже добрались в полной темноте. А потому никакой ориентации, где и как мы ехали. И никаких впечатлений о самом городе. Наконец такси подкатило к помпезному каменному зданию и остановилось возле центрального входа в Гранд-Отель, ярко освещенного светом уличных фонарей. Портье немедленно провел меня в фойе. После обычных формальностей на ресепшн мне показали мой номер, который имел свое название: «Номер Ибсена».

Мальчишка-лифтер, вручая мне ключ от апартаментов, спросил на английском:

– Вас устраивает этот номер, мадам?

Я обвела взглядом красивую гостиную с роскошной хрустальной люстрой, элегантно свисавшей с потолка, посмотрела на многочисленные фотографии Генрика Ибсена, висевшие на стенах, обитых полосатым шелком, и улыбнулась, утвердительно кивнув.

– Замечательный номер! Спасибо.

Получив чаевые, мальчишка исчез. Я же принялась с почтительным восторгом знакомиться со своим новым жилищем. А ведь я могу поселиться здесь и на все то время, что пробуду в Осло, вдруг мелькнуло у меня. Приняв душ, я вышла из ванной комнаты под звон церковных колоколов, возвещавших наступление полночи. А все же хорошо, мелькнуло в голове, что я прилетела сюда. Скользнув между накрахмаленными простынями, я удобно устроилась на постели и почти мгновенно уснула.

На следующее утро я проснулась рано, вышла на крохотный балкончик, чтобы обозреть город уже при свете наступающего дня. Прямо подо мной простиралась квадратная площадь, окаймленная со всех сторон деревьями. По всему периметру площади теснились красивые старинные здания из камня, разбавленные в нескольких местах современными постройками. Глянув вдаль, я разглядела розовый замок, примостившийся на самой вершине горы.

Я вернулась в комнату, и тут до меня дошло, что со вчерашнего обеда у меня крошки во рту не было. Я заказала себе завтрак прямо в номер и уселась на кровать в махровом халате, чувствуя себя самой настоящей принцессой в обретенном ею новом замке. И принялась изучать карту города, которую вчера вечером мне услужливо дала дежурная на ресепшн. Оказывается, Музей Ибсена совсем рядом, в паре шагов от отеля.

После завтрака я переоделась и спустилась на лифте, предусмотрительно прихватив с собой карту. Пересекла площадь, направляясь к музею. В нос ударил знакомый запах моря, и тут я вспомнила, что Осло расположен во фьорде. А еще я обратила внимание на то, что большинство прохожих светлолицые и рыжеволосые. Помню, в школе в Швейцарии девчонки вечно подшучивали надо мной, над моей светлой веснушчатой кожей, над золотисто-рыжими кудряшками. Тогда мне казалось это очень обидным. Помнится, я даже упрашивала Ма позволить мне перекрасить волосы.

– Нет, дорогая моя, мы не станем красить твои волосы, – ответила отказом Марина. – Ведь они – твоя гордость и краса. Когда-нибудь все эти противные девчонки еще будут завидовать тебе. Вот увидишь.

Шагая по улице, я вдруг странным образом почувствовала, что здесь я своя среди своих. Тут я точно ничем не выделяюсь из толпы, подумала я.

Наконец я остановилась возле величественного светлого здания с колоннадой из серого мрамора.

– NATIONAL THEATER —

прочитала я выгравированную надпись на элегантном фасаде здания, а чуть ниже, на каменных табличках, были выгравированы имена Ибсена и еще две неизвестные мне фамилии. Так вот оно, то здание театра, в котором состоялась премьера спектакля «Пер Гюнт», подумала я. К моему разочарованию, в столь ранний час театр был еще закрыт. Тогда я продолжила свой путь по широкой оживленной улице в сторону Музея Ибсена. Подошла, открыла парадную дверь и вошла в музей. Прямо в вестибюле разместился небольшой книжный магазин. На стене слева от себя я увидела демонстрационный стенд с указанием дат и всех важнейших этапов в творческой жизни великого Ибсена. Сердце мое забилось учащенно, когда я прочитала одну из дат. «24 февраля 1876 года – премьера спектакля «Пер Гюнт» в Театре Христиании».

– Доброе утро! Чем могу помочь вам? – обратилась ко мне на норвежском молоденькая девушка, стоявшая за прилавком.

– Вы говорите по-английски? – ответила я вопросом на вопрос.

– Конечно, – улыбнулась она. – Могу ли я быть чем-то вам полезной? – снова повторила она свой вопрос, но уже на английском.

– Надеюсь, что сможете, – ответила я, извлекла из сумки фотокопию обложки книги Халворсена и положила ее перед девушкой. – Меня зовут Алли Деплеси. Провожу некоторые изыскания, касающиеся творчества композитора Йенса Халворсена и певицы Анна Ландвик. Они оба участвовали в первой постановке спектакля «Пер Гюнт» в Театре Христиании. Быть может, кто-нибудь из сотрудников музея сможет рассказать мне побольше об этих людях?

– К сожалению, я точно не смогу. Я еще студентка, а здесь просто подрабатываю на кассе, – призналась девушка. – Но я сейчас сбегаю наверх, посмотрю, на месте ли Эрик, директор нашего музея.

– Спасибо, – поблагодарила я ее.

Девушка тотчас же исчезла за дверью в стене, которая вела из магазинчика куда-то в глубь музея. В отсутствие продавщицы я побродила по книжному залу, ознакомилась с ассортиментом и даже отложила для себя один экземпляр драмы «Пер Гюнт» на английском языке. По крайней мере, хоть это я смогу прочитать, решила я.

– Да, Эрик на месте, – подтвердила девушка, снова возникая за прилавком. – Сейчас он спустится к вам.

Я еще раз поблагодарила девушку и расплатилась за покупку.

Через несколько минут появился элегантный светловолосый мужчина.

– Приветствую вас, мисс Деплеси. Меня зовут Эрик Эдвардсен. – Он протянул мне руку для рукопожатия. – Ингрид сказала мне, что вас интересуют Йенс Халворсен и Анна Ландвик?

– Да, – подтвердила я, пожимая протянутую руку. После чего предъявила ему фотокопию обложки.

Он внимательно изучил ее и коротко кивнул.

– Кажется, экземпляр этой книги имеется в фондах нашей библиотеки. Она у нас наверху. Пожалуйста, пройдемте за мной.

Он провел меня через дверь, и мы очутились в еще одном вестибюле, строгом, почти аскетичном, особенно в сравнении с современным интерьером книжного магазина. Такое чувство, словно мы мгновенно переместились во времени и окунулись в далекую старину. Он открыл дверцу допотопного лифта, потом закрыл ее за нами и нажал на кнопку. Пока лифт, тарахтя и дребезжа, тащил нас наверх, Эрик ткнул пальцем в один из этажей, мимо которого мы проехали.

– Здесь находится квартира Ибсена. В ней он прожил последние одиннадцать лет своей жизни. Для нас, сотрудников музея, большая честь, что это место находится под охраной именно нашего музея. Итак, – продолжил он, когда лифт наконец остановился и мы вошли в просторное, хорошо проветриваемое помещение, все стены которого от пола и до самого потолка были уставлены стеллажами с книгами, – вы, как я понимаю, историк?

– Увы, нет, – ответила я. – Книга досталась мне по наследству от отца, который умер несколько недель тому назад. Честно признаться, для меня она – такой своеобразный ключ к разгадке некоторых наших семейных тайн. Хотя я еще не до конца уверена в том, что она имеет какое-то отношение лично ко мне. Я заказала полный перевод книги с норвежского на английский, но пока получила лишь первую часть переведенного материала. Из прочитанного узнала, что Йенс был музыкантом, играл в оркестре. И именно он в день премьеры исполнил на флейте вступительные аккорды «Утреннего настроения» Грига. А Анна, стоя за сценой, озвучивала своим голосом песни Сольвейг.

– Боюсь, у меня немногим получится помочь вам, потому что я занимаюсь главным образом изучением творчества Генрика Ибсена. Эдвард Григ интересует меня лишь по касательной, но никак не входит в сферу моих научных изысканий. Вам нужен эксперт, который занимается исключительно творчеством Грига. И такой человек у меня на примете есть. Это директор Музея Грига в Бергене. Уж если кто и поможет вам по-настоящему, так это он. Впрочем, – добавил Эрик, скользнув взглядом по книжным полкам, – у меня, кажется, есть кое-что для вас. Сейчас покажу. А вот и она! – Он снял с полки большую старинную книгу. – Автор этой книги – Рудольф Расмуссен. Его еще звали Руди. Ребенком он вместе с другими детьми тоже был задействован в первой постановке спектакля «Пер Гюнт».

– Да, я читала о Руди. Он был кем-то вроде мальчика на побегушках, приносил Анне письма от Йенса, когда молодой человек познакомился с девушкой и влюбился в нее.

– Вот как? – удивился Эрик, рассеянно перелистывая страницы книги Расмуссена. – Взгляните! Вот фотографии, сделанные после окончания премьерного показа. Все артисты еще в своих театральных костюмах.

Эрик передал мне книгу, и я с некоторым удивлением посмотрела на лица тех людей, о которых совсем недавно прочитала в книге Халворсена. Вот Генрик Клаузен в роли Пера, а вот Тора Хенсон в роли Сольвейг. Позирует в деревенском наряде Сольвейг. Я постаралась представить себе, как выглядела на самом деле эта яркая прима тогдашней норвежской сцены. А вот групповые снимки всех участников спектакля. Едва ли Анна запечатлена хоть на одном из них. Это я знаю наверняка, прочитав книгу Халворсена.

– Могу сделать для вас копии этих фотографий, если хотите, – предложил мне Эрик. – Тогда вы сможете на досуге изучить их более внимательно.

– Буду вам весьма признательна. Большое спасибо.

Эрик подошел к копировальной машине, стоявшей в углу комнаты. А я тем временем принялась разглядывать фотографию старого театра.

– Я сегодня как раз проходила мимо Национального театра, – нарушила я повисшее молчание. – Сейчас могу почти воочию представить себе, как все было в день премьеры.

– Вообще-то премьера спектакля «Пер Гюнт» прошла не в Национальном театре. Она состоялась в Театре Христиании.

– Вот как? А я решила, что это одно и то же здание. Просто поменяли название театра.

– К сожалению, старого Театра Христиании больше нет. Он располагался неподалеку отсюда, в пятнадцати минутах ходьбы, не более. На Бланкплассен. Сейчас в этом здании размещается музей.

Я воззрилась на Эрика в немом изумлении, широко раскрыв рот от неожиданности.

– Вы хотите сказать, что там сейчас размещается Музей современного искусства?

– Именно так. Театр Христиании был официально закрыт в 1899 году, и все музыкальные представления с тех пор идут на сцене Национального театра. Вот ваши фотографии! – Эрик вручил мне стопку фотокопий.

– Спасибо. Боюсь, я и так отняла у вас слишком много времени, но еще раз хочу поблагодарить вас за то, что согласились встретиться со мной.

– Тогда позвольте вручить вам на прощание электронный адрес директора Музея Грига. Напишите, что это я дал вам его координаты. Уверен, он сумеет помочь вам гораздо лучше, чем это получилось у меня.

– Позвольте заверить вас, герр Эдвардсен, что вы мне очень помогли, – возразила я, пока он писал на листке бумаги электронный адрес.

– Что ж, даже я вынужден признать очевидное, – улыбнулся он в ответ, провожая к лифту. – Сегодня музыка Грига к драме «Пер Гюнт» превзошла своей славой саму пьесу. Она известна и любима во всем мире. Всего вам доброго, мисс Деплеси. Был бы рад узнать, удалось ли вам разгадать все ваши семейные тайны. Если вам потребуется еще какая-то помощь, вы всегда сможете найти меня здесь.

– Большое спасибо.

Покинув Музей Ибсена, я почти бегом возвратилась к себе в гостиницу. Наконец-то координаты, указанные на армиллярной сфере, начали приобретать вполне определенный смысл. Первым делом я направилась в Гранд-кафе, которое расположилось на первом этаже отеля, рядом с парадным входом. Вошла в зал. Сразу же в глаза бросился портрет Ибсена, украшавший одну из стен кафе. Я принялась разглядывать портрет, уже ни минуты не сомневаясь в том, что судьбы Анны и Йенса каким-то непонятным пока образом переплелись с моей судьбой.

После обеда я связалась по электронной почте с директором музея Грига, как и посоветовал мне Эрик. Затем, движимая обычным любопытством, заказала такси и поехала взглянуть на старое здание Театра Христиании. Музей современного искусства расположился на площади, в центре которой, прямо напротив фасада здания, работал помпезный фонтан. Современное искусство меня никогда особо не привлекало. Вот Сиси – та наверняка бы с радостью приобщилась к экспозиции, выставленной в музее. А я решила туда не ходить. Зато прямо напротив бывшего театра я увидела знаменитое кафе «Энгебрет» и направилась прямиком туда. Надо же посмотреть, каково оно внутри.

Вошла в помещение и огляделась по сторонам. Грубые деревянные столы и стулья, все, как я и представляла себе, прочитав описания Йенса. В воздухе витали устоявшиеся запахи алкоголя и пыли. А еще немного попахивало сыростью. Я закрыла глаза и попыталась представить себе Йенса в компании друзей-приятелей из оркестра, коротавших здесь время более века тому назад. Просиживали в кафе часами напролет, заливая все свои неприятности и беды аквавитом, знаменитой тминной водкой. Я уселась у стойки бара и заказала себе чашечку кофе. Глотала горячую горькую жидкость и досадовала на то, что не могу прочитать всю книгу до конца. Придется запастись терпением, пока переводчица не перешлет мне оставшуюся часть текста.

Я вышла из кафе и, достав из сумочки карту города, принялась изучать ее, вознамерившись прогуляться пешком до своей гостиницы. Своими глазами увидеть те улицы, по которым когда-то бродили Анна и Йенс. Конечно, за сто с лишним лет, минувших с тех пор, город вырос, стал другим, но, несмотря на обилие ультрасовременных зданий, по-прежнему радовали глаз многочисленные старинные дома и постройки. Я вернулась в Гранд-Отель, уже полностью очарованная Осло и той особой красотой, которая, казалось, была присуща только этому городу. Сравнительно небольшой, компактный. Было во всем его облике что-то патриархальное, что немедленно располагало к себе и заставляло чувствовать себя здесь как дома.

У себя в номере я первым делом просмотрела электронную почту и обнаружила, что директор музея Грига уже откликнулся на мое к нему обращение.

Глубокоуважаемая мисс Деплеси.

Да, мне известно кое-что о Йенсе и Анне Халворсен. Собственно, Эдвард Григ в какой-то степени был их наставником, как Вам, наверное, известно. Я бываю в Музее Грига в Тролльхаугене (это рядом с Бергеном) каждый день с девяти утра и до четырех часов дня. Буду рад встретиться с Вами и помочь, чем смогу, в Ваших поисках.

С наилучшими пожеланиями

Эрлинг Даль-младший.

Поскольку я и понятия не имела, в какой именно стороне находится Берген, то пришлось искать в интернете карту Норвегии. Внимательно изучив ее, обнаружила, что город Берген располагается на Атлантическом побережье к северо-западу от Осло. Скорее всего, добираться туда тоже придется самолетом. Разглядывая карту, я вдруг поняла, какая же большая страна Норвегия. Обширные ее территории простираются от Бергена далее на север вплоть до самой Арктики. Я решила лететь в Берген завтра утренним рейсом и тут же написала ответ директору Музея Эдварда Грига. Сообщила ему, что завтра в середине дня я уже буду в Бергене.

Шел седьмой час вечера, но на улице все еще было светло. А каково здесь коротать долгие зимы с обильными снегопадами, когда темнеет сразу же после обеда, а все вокруг утопает в сугробах снега. Почему-то вдруг вспомнилось, как сестры постоянно говорили, что я вообще нечувствительна к холоду. Всегда сплю с открытыми окнами, люблю, чтобы в комнате было свежо. Раньше я думала, что моя невосприимчивость к холоду как-то связана с занятиями парусным спортом. Но тут я вспомнила, как обожает тепло Майя, как легко переносит она любую жару, как буквально за считаные минуты на солнце покрывается шоколадным загаром ее кожа. В то время как я превращаюсь за эти же самые минуты в вареную свеклу. Так что же получается? Зима – это естественная среда обитания моих предков, да? А вот предки Майи – те явно из теплых краев, где всегда солнечно и жарко.

Потом мысли мои непроизвольно перекочевали на Тео, как это всегда случалось с наступлением ночи. Я представила себе, как он был бы рад сопровождать меня в этом путешествии, как стал бы, по своему обыкновению, анализировать мою реакцию на все происходящее. Я улеглась на кровати. Сегодня она показалась особенно большой для меня одной. Я стала размышлять о том, кто займет его место рядом со мной в будущем и случится ли такое вообще. Едва ли… Стараясь не давать волю невеселым мыслям, взяла будильник, завела его на семь утра, потом закрыла глаза и постаралась заснуть.