Глава 39

Кольцо

Месье Люк в костюме кондуктора и с поцарапанным лицом мирно сидел на стуле перед столом старшего помощника пристава, который взялся лично допросить опасного преступника. Сам начальник участка задерживался в Управлении, куда двумя часами ранее отправился с докладом.

Тут же собрались и участники вокзальной операции. Особым гоголем чувствовал себя Африканов, сумевший распознать убийцу в тормозном кондукторе.

Илья Алексеевич тоже устроился за спиной фон Штайндлера. Он только что вернулся с площади перед Коммерческим банком на Садовой, где неизвестные пытались разбросать золотые слитки.

– Ваше имя? – спросил Оскар Вильгельмович, постучав пером по дну чернильницы.

– Excusez-moi, je ne vous comprends pas, – ответил задержанный с нагловатой ухмылочкой.

Африканов без слов двинул ему кулаком в ухо. Месье Люк упал на пол, чины полиции молча вернули его на место.

– Имя? – как ни в чем не бывало повторил помощник пристава.

– Гришка… – негромко ответил задержанный. – Григорий Капай, мещанин из Одессы.

Фон Штайндлер заскрипел пером, фиксируя показания в протоколе.

– Вы знакомы с мадам Энтеви?

Капай окинул взглядом помещение, посмотрел на собственные связанные руки и глубоко вздохнул, словно признавая безвыходность положения.

– Да никакая она не Энтеви, – с досадой произнес он, словно уже не первый раз пытался вывести эту мошенницу на чистую воду.

– Нам это и так прекрасно известно! – строго отозвался фон Штайндлер. – Кто она?

– Галя-Дудка из Одессы.

– Мошенница?

– Фармазонила на джонах.

– На иностранцах, что ли? – не понял Африканов.

– Угу, – кивнул Гриша. – Языки знала.

– Зачем к нам пожаловали? – продолжил фон Штайндлер.

– Нас нанял один господин. Вернее, не нас, а Галю… а она уже меня в дело взяла… Вроде хороший аванс дал… Сказал, надо три сеанса провести. Клиентов, мол, сам подгоню.

– Имя господина?

– Я с ним и не знакомился. Галя кликала его как-то Бьен-ба или навроде того.

– Индус, что ли?

– Да почем я знаю, – огрызнулся Капай, понимая сейчас, что именно с этого «индуса» и началась его кривая дорожка на каторгу.

Илья Алексеевич положил перед задержанным тетрадь, изъятую при осмотре салона.

– Что это за крестики? – спросил он, указав на значки напротив большинства фамилий.

– Это Галя отмечала, кому уже можно вола приводить, – опять ухмыльнулся «месье Люк».

Африканов двинулся было к задержанному, но фон Штайндлер взглядом остановил разгорячившегося чиновника.

– Что это значит? – спросил он.

– Ну, кто отмечен, по тому я Клаве почту принес.

– Откуда получали сведения?

– Ну так… Ходил по домам, прислугу хороводил… Кухарки, садовники, горничные… Собирал подробности, потом Галя это все от лица покойничков гостям заливала. Да так натурально, что я, бывало, и сам верил, будто это духи.

– Ассигнации в квартиру баронессы Крюденваль вы подбросили? – опять вступил Ардов.

– Было дело, – не без гордости признался Гришка. – А в чем тут блат? Подбросить – не украсть.

– Они фальшивые, – указал сыщик, наблюдая за реакцией преступника.

– Ну это я не знаю, – беззаботно потянулся Гришка. – Мне это гольё Дудка выдала. Сам я блины не пеку, откуда у нее сарга линковая – ведать не ведаю.

– А что насчет перстня?

– У генеральши-то? Ну да, взял. Так вернул ведь! Сама она всем о том нынче треплет.

– Нет-нет, вот этого перстня, – проговорил фон Штайндлер и указал на круглую печатку на безымянном пальце правой руки задержанного. – Откуда он у вас?

Григорий растерянно посмотрел на кольцо.

– Перстень… А что? Имею право… Не понимаю, господа полицейские, за что вы меня схватили и какое дело мне сейчас пришить пытаетесь, – решил перейти в самое наглое наступление задержанный.

Фон Штайндлер оглядел присутствующих, как бы приглашая повнимательнее взглянуть на этого удивительного фрукта.

– Задержали мы вас, господин Капай, – начал он почти нежно, – по подозрению в убийстве вашей сообщницы Соломко Галины Григорьевны.

Надменный вид мгновенно слетел с Гришки, он с испугом обвел взглядом обступивших его чинов полиции.

– И отпечаток вашего перстня вполне отчетливо запечатлелся на щеке потерпевшей в момент, когда вы со всей дури двинули ей кулаком по роже! – докончил обвинение старший помощник пристава.

– Я не убивал, – прошептал Капай. – Я сразу ушел, как сеанс закончился… – Его глаза забегали, губы задрожали. – Понятия не имею, кто ее в доску спустил.

– Так-то и ушел? – насмешливо отозвался фон Штайндлер. – Чего это вдруг заторопился?

Григорий помолчал, обдумывая, как получше объяснить.

– Почуял я… – начал он. – Галя собиралась с этим индусом атанду метать, я не хотел. Решил выйти из дела от греха.

– Почему?

– Опасный он человек.

– Ты ж говорил, что не видел его, – хмыкнул Африканов.

– Он приходил навроде гостя, сидел на сеансе. Опоздал, правда… А потом они с Галей шептались. Я догадался.

– Что ж в нем опасного было?

– Лейгер он. Взгляд лейгера, – пояснил Григорий; было видно, что воспоминания вызвали в нем приступ страха, он еле сдерживал дрожь. – Такому не перечь. Не послушалась Галя…

– А что случилось с Бугровым? – спросил Ардов.

– Который это?

Илья Алексеевич выложил фотокарточку, полученную в канцелярии обер-полицмейстера.

– Этот лишку перебрал, пьяный был. Почитай, сразу заснул. Я его за ширмы утащил, уложил там.

– А студента кто полоснул? – со своей стороны насел Африканов.

– А профессора Горского? – не удержался и Спасский, который все это время сдерживался из последних сил.

– Э нет, господа фараоны, – поднял руки Капай. – Вы бросайте всех своих жмуров на меня вешать. Я по мокрому не хожу, о чем там у Дудки был уговор с вашим индусом – знать не знаю, не ведаю; мое дело – «дулька у гульки»: почту собрать, колокольцы тряхнуть, стол крутануть. За это пусть судья судит. А чужой грех на душу не возьму.