Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Осеннее утро занималось в сером тумане, особенно густом среди недвижных деревьев, – погода стояла безветренная. Соколов встал спозаранку, свежий, бодрый, с жаждой движения.
Василий еще накануне был предупрежден о раннем отъезде. По этой причине Соколов направился к «Петербургским воротам», полагая найти свою коляску. Часовой, скучавший у будки, хриплым, застоявшимся голосом спросил:
– Вы изволите быть графом Соколовым? Ваш кучер сказал, что потерял трубку, когда наш Кавтарадзе вас арестовывал. Теперь кучер поехал искать ее, сразу же вернется.
Соколов даже немного обрадовался. Ему хотелось пройтись по осеннему лесу, полному очаровательного увядания. И он, ступив на тропинку, шедшую по краю леса вдоль дороги, двинулся навстречу Василию.
Прошел уже саженей двести – Василий не возвращался. И вдруг Соколов увидел странную фигуру в темном плаще и шляпе, присевшую возле поворота, на дороге. Таинственный человек что-то торопливо прилаживал на проезжей части.
Соколов убыстрил шаг. Сухие ветки под его ногами хрустели предательски громко. Но человек был так увлечен своим занятием, что ничего не замечал.
Соколов подошел почти совсем близко – и все стало ясно. Человек устанавливал посреди дороги электрическую мину. Провода от нее тянулись в лес. Сыщик на мгновение заколебался: «Я его схвачу! Но как бы у этого негодяя мина не рванула в руках, если я на него навалюсь! Впрочем, что думать! Дорого каждое мгновение. Государь сейчас поедет, и тогда…»
Соколов прыгнул на человека. Тот этого никак не ожидал и лягушкой распластался в дорожной грязи. Соколов вывернул злодею правую руку, да так, что тот заголосил на весь лес от боли, – она выскочила в локтевом суставе. Соколов сел сверху:
– Кому подарок приготовил? Государю?
– Ему-у… – простонал злодей. – Все расскажу, не убивайте…
Соколов разглядел некрасивое лицо с широко расставленными глазами навыкате, с мешками под глазами, с глубокими складками возле рта.
– Сними ремень…
Злодей повиновался.
– Сядь на землю! – приказал Соколов и намертво связал ремнем ноги. – Мину можешь разрядить? Торопись, а то…
Злодей левой здоровой рукой стал судорожно отсоединять электрический взрыватель. Соколов, взглядом прослеживая провода, вошел в лес. К могучему стволу сосны были привязаны два оголенных провода.
Злодей явно не справлялся с работой. Действовать одной рукой ему было явно неудобно. В каждое мгновение на дороге мог появиться экипаж. Соколов нетерпеливо дрыгал ногой.
И точно, из-за дальнего поворота выскочила коляска, в которой сидел государь. За ним скакали полдюжины конных офицеров – эскорт. Соколов более не раздумывал. Он перекрестился: «Господи, благослови!» – и соединил два зачищенных от изоляции провода. Столб пламени взлетел выше сосен, жахнула огненная волна, убийца разлетелся кровавыми кусками.
Соколов вышел из укрытия: коляска государя завалилась набок. Сыщик бегом устремился к ней. Государь уже вставал на ноги, в шинели, перемазанной землей и с приставшими иголками хвои, малость оглоушенный, но вполне живой и здоровый.
Соколов бросился к государю, помог подняться. Со слезами радости произнес:
– Господь сохранил вас, государь, на благо великой России. – Про себя подумал: «Сохранил, но надолго ли?»
Государь спросил:
– Что произошло? Это вы, граф, спасли мне жизнь?
И тут же с другой стороны дороги появился на своей коляске Василий. В его зубах дымилась трубка.
– Нет, это скорее он спас! – и указал на своего кучера. – Государь, ваша коляска повреждена, воспользуйтесь моей.
Государь продолжил путь.
Соколов медленно брел по дороге. Недалеко от места взрыва, на обочине, он увидал нечто страшное: выпучивая глаза, лежала окровавленная голова злодея.
Постояв минуту, Соколов двинулся дальше – к новым опасным приключениям.
Избавив государя от неминуемой гибели, Соколов отправился в Петербург. Расположение духа было самым прекрасным. Но судьба сыщика на Руси всегда неведома: то ли наградят, то ли голову оторвут.
Соколов остановил возок какого-то акцизного чиновника и без всяких приключений добрался до Петербурга. Погода резко переменилась: похолодало, и с моря порывами набегал ледяной ветер. Сыщик сразу отправился на Фонтанку, в Министерство внутренних дел.
По дороге Соколов с удовольствием вспоминал утреннее приключение: «Удивительно, но мне нисколько не жаль негодяя, который готовил взрыв на дороге. Когда я замкнул провода и террорист кровавыми кусками взлетел выше деревьев – в этом была высшая справедливость. Интересно взглянуть на физиономию Макарова, который делал все возможное, чтобы не допустить меня к государю! Небось, в извинениях рассыплется…»
Соколов, перепрыгивая через ступеньку, поднялся по мраморной, застланной ковром лестнице на второй этаж. Как всегда в утренние часы, в приемной было много просителей.
Знакомый адъютант Логинов радостно улыбнулся:
– Сейчас доложу о вас, Аполлинарий Николаевич! – и скрылся за массивной, уходившей к потолку дверью.
Вскоре он вышел сконфуженный:
– Александр Александрович сказал: «Пусть подождет!»
Среди многочисленных достоинств гения сыска не было одного – умения терпеливо ждать. Его порывистая натура не переносила промедлений. Он любил повторять провансальскую поговорку: «Patience – medecine des pauvres», что означает: «Терпение – медицина бедных».
Соколов начал нервно вышагивать из угла в угол. Он был уверен, что сейчас министр обязательно вызовет его. Но следующим пошел отставной саперный генерал, за ним какой-то бледный чиновник с французской лентой, постоянно кашлявший в платок. Затем вызвали вдовушку в шляпке с цветами, которая громко жаловалась, что ей неправильно платят пенсию за мужа-пристава, попавшего под лошадь. За дамой отправилась в заветный кабинет старушка крестьянка в платке и чунях.
Соколов уже давно яростно дрыгал ногой, и вся его наружность выражала крайнюю степень гнева. Он уже готов был произнести сердитую тираду в адрес министра и навсегда покинуть ненавистную приемную, как адъютант наклонил голову с пробором:
– Вас приглашают, Аполлинарий Николаевич!
Гений сыска медленно, словно сдерживая себя от опрометчивого поступка, вошел в просторный кабинет. Макаров сидел под портретом Николая II нахмуренный. Он кивнул головой на кресло и молча уставился на Соколова.
Соколов знал правила психологической дуэли. Он обжег взглядом министра, развалился в кресле и решил: первым разговор не начинать. Не выдержал министр. Тяжело посопев – признак волнения, – произнес язвительным тоном:
– Вы, любезный граф, кажется, и отдаленного понятия не имеете, что такое дисциплина и субординация? – Макаров снял с носа золотые очки и начал платком излишне тщательно протирать стеклышки.
Соколов подумал: «Раздумывает, что еще сказать бы этакое, умное. Он, кажется, ничего не знает об утренних событиях на Петергофской дороге! Ну да, министры новости узнают после извозчиков и кухарок! Подремлю под эту галиматью», – и полуприкрыл веки.
Войти с помощью соц. сетей: