Откровения

Заварзин нажал кнопку электрического звонка. Прибежал проводник. Начальник охранки протянул ему шесть рублей:

– Принеси, братец, из ресторана шампанское. – Обернулся к спутникам: – За проигрыш следует платить.

Чудный напиток вскоре искрился в бокалах, мелкие пузырьки прямыми струйками тянулись вверх. Депутат на сей раз не отказался и пил с явным удовольствием.

Новый знакомый вызывал у гения сыска беспричинную тревогу. Соколов все пытался припомнить депутата, который носил бы фамилию Тищенко. И не мог. Сыщик не без умысла спросил:

– Герман Мартынович, вы лично поднимали какие-нибудь вопросы в Думе?

– Нет, но в своих выступлениях настоятельно поддержал запросы депутатов Тесленко и Скороходова относительно тех преступных организаций, которые сгруппировались вокруг охранных отделений. Их состав – отбросы общества, деклассированные элементы. – Тищенко, все более распаляясь, продолжал: – Вся деятельность охранки покрыта мраком неизвестности. Средства на ее содержание из государственного казначейства идут без контроля и ограничений.

Сыщики с интересом слушали эти излияния. Впрочем, многие депутаты разогнанной Думы выступали с таких же наивно-озлобленных позиций. Заварзин подлил шампанского в бокалы. Гость, размахивая рукой, горячо продолжал:

– Да, охранка наделена бесконтрольным правом арестовать, задержать, избить, даже расстрелять кого угодно, без всякой вины.

Заварзин не выдержал, с иронией произнес:

– Неужто? Ах, негодяи!

– Будто вы сами не знаете! – зло скривился Тищенко. – У нас на Руси сотни человеческих жизней отнимаются по одному мановению руки какого-нибудь спившегося жандармского полковника. Достаточно ему произнести «Пли!» – и покорные, несчастные солдаты лишают жизни цвет и гордость нации – борцов за народное счастье. – Взглянул на Заварзина: – Реванша небось хотите?

– Хочу! – И стал расставлять фигуры.

– Еще Людовик Тринадцатый, живший в семнадцатом веке, говаривал: «Шахматы прекрасны тем, что тут идет сражение без крови». – Почесал кончик мясистого носа, добавил непонятное: – Но у нас случай особый. – Взглянул в окно. – Что, Жилево уже скоро? – Достал из сюртучного кармана часы. – Почти сто верст отмахали. Скоро Кашира. – И сделал первый ход.

Через десять минут Заварзин успел потерять коня и пешку. Соколов наблюдал за гостем: тот то и дело доставал часы, словно боялся опоздать, и вглядывался в туманную дымку за окном. Вздыхал:

– Эх, совсем день коротким стал, темнеет быстро.

Заварзин собрался сдаваться, как гость вдруг зевнул ферзя. Заварзин деликатно указал на это. Тищенко снова посмотрел на ручные часы, нервно сглотнул, вскочил с места и торопливо промямлил:

– Сдаюсь, поздравляю. Расставляйте фигуры – играем третью партию. Решительную. А я в… в этот… в ресторан, контрибуция за проигрыш, э-э… шампанское. За ошибки платить надо! – И Тищенко резво удалился.

Пламя и дым

Соколову поведение Тищенко показалось подозрительным. Он размышлял: «С какой стати этот господин нервничает? И точно ли этот тип тот, за кого себя выдает? А если врет, то ради чего? Ради бахвальства?»

И вдруг он услыхал, как хлопнула дверь соседнего купе, где помещался Тищенко, и послышались быстрые бегущие шаги по коридору. Соколов выглянул в коридор. Он успел заметить, что на Тищенко надето короткое однобортное пальто и шляпа. Депутат бросился в тамбур, в руке у него что-то блеснуло. «Похоже на ключ от вагонных дверей, – соображал Соколов. – Он что, собрался на ходу прыгать? Почему?»

Острым взглядом впился Соколов в массивную шахматную доску, оставленную депутатом на столе. Воскликнул:

– Замыкатель химического действия! Сейчас рванет! – и, схватив массивную доску, начиненную взрывчаткой, ринулся в тамбур. – Стой, паразит, за пазуху сейчас тебе засуну!

Но злодей успел опередить Соколова. Он в упор выстрелил в дежурного жандарма. Тот грохнулся на пол, заливая тамбур кровью. Тищенко направил дуло в сторону Соколова, спустил курок. Грохнул выстрел, пуля разбила зеркало, висевшее рядом на стене. Убийца открыл вагонную дверь и прыгнул на крутую насыпь. Поезд въехал на мост. Еще мгновение – и купе разнесет в щепки.

Соколов бросился к распахнутой двери. Он увидал, как злодей с кошачьей ловкостью катится кубарем вниз по откосу. Затем вскочил на ноги и рванул вниз, к реке.

Соколов изловчился и, словно диск, запустил вслед злодею смертоносную шахматную доску-бомбу. Бомба упала недалеко от убегавшего. От удара о землю боек сработал. Раздался взрыв. Состав качнуло, заскрежетало железо, казалось, еще чуть-чуть – и поезд полетит с откоса. Небо заволокло черным дымом.

Кто-то рванул ручку пневматического тормоза, изобретенного полувеком раньше Джорджем Вестингаузом. Отвратительный скрежет вырвался из-под колес, резанул уши. В купе и проходах пассажиры полетели на пол. Раздались крики и дикие стоны.

В мире таинственного

Поезд по инерции прошел еще саженей сто. Вагон первого класса, прицепленный от паровоза третьим, успел пройти весь мост. Заварзин, размахивая «дрейзе», давно порывался спрыгнуть вниз. Соколов пытался его удерживать:

– Стой, куда? Ограда моста почти вплотную к вагонам. От тебя, как от нашего шахматиста, одни пуговицы останутся.

Пассажиры, поначалу оробевшие, теперь, когда поезд остановился, любопытной гурьбой вывалились из вагонов.

Сыщики остановились на краю довольно глубокой воронки от взрыва. Все, что удалось обнаружить, – шляпа.

– Удивительно, но совершенно не пострадала, – сказал Соколов, отряхивая с темно-серого фетра пыль. – На этикетке значится: «Торговый дом Г. Вотье и К^о». Дорогой магазин – Невский, сорок шесть. Когда я был молодым, то старался следовать последней моде. Сейчас смешно вспоминать об этом. Ведь все эти модные магазинчики удовлетворяют тщеславие людей слабых, в себе не уверенных. Ибо по-настоящему великий человек может одеваться так, как хочется ему самому, а не какому-то Вотье. Ну да ладно. Скажи-ка, Павел Павлович, а где кадавр великого шахматиста? Вот сукин сын! Обещал шампанского, а вместо этого подсунул бомбу. Легкомысленная нынче молодежь. Э, гляди, вот валяется портмоне. Так, пачка денег, паспорт.

– На чье имя?

– Асланов Адольф Иосифович, звание – мещанин, время рождения – 1878 года рождения, вероисповедание – православный, холост. Место постоянного проживания – Москва, село Черкизово, владение Гликерии Родионовой. Отношение к отбыванию воинской повинности – уволен вовсе по состоянию здоровья (психическое расстройство), основание – приказ по Московскому военному округу номер девяносто один…

– Ясно, что псих, – усмехнулся Заварзин, – надо срочно известить службы в Москве: если появится по месту жительства, немедля арестовать.

* * *

Вопреки всем усилиям, ни трупа, ни его фрагментов найдено не было.

– Видать, на мелкие клочки разнесло, – оптимистично предположил Заварзин.

Соколов мудро возразил:

– Я верю в смерть лишь тогда, когда своими глазами вижу труп.