Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Государь прибыл в Ставку 10 июня 1915 года. Его там уже дожидался Джунковский.
Но еще прежде, минуя разведывательное управление, решили вопросы, связанные с нелегальным переходом границы Верой Аркадьевной в районе Львова. Рауш предложил остроумный план, который Джунковским и Соколовым был одобрен.
Благодаря этому плану переход линии фронта был совершен старым испытанным способом и вполне успешно. В своем месте мы об этом расскажем.
Вера Аркадьевна добиралась до линии фронта под именем каргопольской мещанки. Теперь, за линией фронта, вновь стала фон Лауниц. И уже по своему паспорту благополучно приехала на поезде в Глогнитц.
Нашу красавицу на вилле Кляйн Вартенштейн ожидал сюрприз. И нельзя утверждать, что этот сюрприз был из приятных.
В гостиной, развалившись на мягком диване, не спеша потягивал из небольшой рюмки шоколадный ликер… Генрих Гершау.
Его как лицо, доказавшее преданность Германии, деятели из военного министерства послали к фрейлине с важной миссией. Он привез текст нового письма, составленного в Берлине, русскому царю. Фрейлина должна была его переписать своей рукой и передать Гершау. Тот в известном ему месте перешел бы линию фронта и с паспортом на имя инженера Николаева добрался бы до Царского Села. Тут он положил бы письмо в почтовый ящик дворца.
За эту операцию фрейлине Васильчиковой было обещано пять тысяч марок, а Генриху Гершау – три с половиной тысячи. Деньги хорошие! (Один рубль стоил три марки двадцать шесть пфеннигов.)
И вот теперь произошла эта неприятная встреча. Гершау мучительно соображал: «Для чего эта хабалка сюда приехала? Чей она агент – германский или… русский?! Муж ее, конечно, очень влиятелен. Придется упомянуть ее имя в отчете».
Первой мыслью Веры Аркадьевны было: «Вляпалась! Теперь этот хлыщ донесет, что я была у фрейлины. Фрейлину допросят, и она выложит, что я с миссией от государя. Что делать? Не отдавать письмо? Нет, только не это. И тогда с какой стати я приперлась с риском для жизни в эту глухомань? Сам государь надеется на меня. И Соколов верит в меня. Но что я скажу контрразведчикам? Тут и мой фон Лауниц не выручит. Что делать, Господи, спаси и вразуми!»
Тем временем Гершау вскочил с дивана, расшаркался, поцеловал Вере Аркадьевне руку, выпалил дежурные слова:
– Ах, как цвет этого платья идет вам! Как ваш супруг? Фон Лауниц – выдающийся дипломат, скажите ему мой привет. Впрочем, третьего дня мы виделись в Берлине, я навестил его в министерстве. Вы где остановились?
– Вещи отправила в «Адлер», а сама поспешила свидетельствовать почтение нашей фрейлине.
– Я тоже в «Адлере». Как приятно! Наверное, важные дела привели в Глогнитц?
– Мы с Машенькой давние друзья. Так вот ради дружбы я приехала к ней, без какой-либо другой нужды. И отдохнуть несколько дней на природе – милое дело. Вместе с Машенькой. Вон она какая, прямо розан цветущий! Машенька, позволь я тебя поцелую!
Фрейлину удивило такое бесцеремонное обращение и далекий от изящества язык. Но она обиды не выказала, стерпела.
Вера Аркадьевна тайком подала знак фрейлине: мол, выпроводи этого мужика отсюда, дело есть к тебе.
Фрейлина эту команду игнорировала. Она никак не могла вспомнить, где эта Лауниц успела с ней, фрейлиной, подружиться, что столь развязно себя ведет.
Гершау, кажется, и сам почувствовал неловкость своего положения. Письмо, которое составляли соответствующие службы в германском МИДе, он фрейлине уже передал. Так что теперь с легким сердцем раскланялся:
– Я буду у вас, Мария Александровна, завтра в одиннадцать утра! – и пузом вперед выкатился из роскошной гостиной.
Не ведал шпион, что слово свое он сдержать не сумеет, и по причине весьма уважительной.
Фрейлина величественно вскинула голову, высокомерно взглянула на эту смазливую, но дурно воспитанную девицу, приторным голосом произнесла:
– Чем, милочка, могу быть вам полезна?
Вера Аркадьевна в ответ нахально рассмеялась:
– Мне, любезная, вы совершенно без надобности! А вот я вам весьма нужна.
Фрейлина округлила глаза:
– То есть?
Гостья без долгого вступления запустила руку в вырез своего платья, пошарила между двух плотных полушарий и достала помятое письмо. Расправила на коленке, протянула его собеседнице. Очень строгим голосом, каким классные дамы сообщают родителям о провинностях их чад, произнесла:
– Граф Соколов просил передать: он сгорает от любви к вам, Мария Александровна!
Фрейлина вспыхнула, руки у нее от волнения задрожали. Она с торопливой лихорадочностью углубилась в текст. Глаза ее заблестели. Будучи уверенной, что гостья письмо читала, произнесла:
– Какие возвышенные чувства! Все-таки есть еще настоящие мужчины.
Вера Аркадьевна согласилась:
– Редко, но попадаются.
Фрейлина приятно удивилась:
– Бог мой! Тут и Ники сделал приписку!
Не оставляя прежний учительский тон, почему-то особенно заставлявший верить в истину сказанного, Вера Аркадьевна продолжала:
– Да, ваша светлость, все очень о вас скучают. От Соколова только и слышно: «Ах, эта божественная Мария! Как я томлюсь без нее». И что вы думаете? Даже похудел. Вода камень точит, а любовь – душу. В Царском Селе вас всем ставят как пример мужества, и Ники, и Аликс ждут не дождутся, когда вы вернетесь. – Едва для красочности не добавила, что те выходят на дорогу и неотрывно смотрят вдаль, не едет ли коляска с фрейлиной Васильчиковой.
С фрейлины, дважды перечитавшей письмо, слетела вся спесь. Она с надеждой и недоверием глядела на гостью.
– Это правда? Очень ждут?
Вера Аркадьевна поджала губы.
– Чтоб мне сдохнуть на этом месте! – И дальше на гостью нашло вдохновение. Вера Аркадьевна стала врать еще отчаяннее: – Я давно вами восхищаюсь, вашей красотой и богатством. – Наклонилась вперед, прошептала: – И потому по страшному секрету сообщу: германская тайная служба решила вас замочить… э-э… отделаться от вас.
Лицо фрейлины облилось смертельной бледностью. Она дрожащим голосом спросила:
– Но почему? За что?
Вера Аркадьевна начала загибать пальцы:
– Первая причина: от писем царю, которые посылаются вами, Германии пользы нет никакой. – Дунула на раскрытую ладошку. – Так, один пшик! Решили: еще разок попробовать, не получится заключить мир с Ники, и – баста. И тогда – аллес вам, радость моя, капут! – Провела пальцем возле шеи фрейлины.
Ту откровенно передернуло.
– Вот как? – Глаза фрейлины наполнились слезами. – Стало быть, этот Гершау… хочет… последнюю попытку? Я все, все поняла.
– Вы, ваша светлость, слишком много знаете. А теперь, после того случая, и вовсе германцы считают: вам никак нельзя верить.
– Почему?
– В контрразведке не дураки сидят. Мне муж сказал: «Мы разоблачили Васильчикову. Она снюхалась с известным красавчиком графом Соколовым. Он русский сыщик и агент разведки». – Участливо погладила фрейлину по голове. – Эти старые козлы в погонах считают, что влюбленные женщины – агенты ненадежные. Мой Лауниц так и сказал: «Женщина ради любви забудет мать родную, не только свои обязательства перед разведкой и любовь к фатерланду!» Каково?
Фрейлина несколько мгновений остолбенело смотрела на собеседницу. Потом горько, истерично разрыдалась. Ее плечи судорожно подрагивали, батистовый платочек, которым фрейлина вытирала глаза, стал мокрым.
Когда фрейлина немного успокоилась, она отправилась в соседнюю комнату. Вскоре вернулась со шкатулкой в руках, достала браслет, протянула Вере Аркадьевне:
– Вот, возьмите, это моей прапрабабке подарил Петр Великий. Это золото, бриллианты, изумруды…
Вера Аркадьевна изумилась:
– За что такая щедрость?
– За то, что вы спасти меня хотите.
– Нет, нет! Я не возьму, не уговаривайте. Я не корысти ради, а только по причине человеколюбия… Потому как дороги вы мне!
Фрейлина в свою очередь тоже очень удивилась такому бескорыстию, внимательно посмотрела на собеседницу и снова спрятала браслет в шкатулку. Если говорить честно, браслет отдать было не очень жалко, ибо это всего-навсего ловкая подделка под настоящий, который хранился в тайнике. И украшена подделка не камнями, а стекляшками.
Фрейлина предложила:
– Оставайтесь ужинать! Я хочу с вами обсудить, что мне делать.
Вера Аркадьевна согласно мотнула головой:
– Покумекаем, да и страсть как я проголодалась!
После второго бокала Вера Аркадьевна многозначительно взглянула на собеседницу.
– Дайте ножницы!
Она распорола подкладку своего ридикюля, вынула оттуда австрийский паспорт с фото и описанием примет Веры Аркадьевны, но с именем Мария Тирпиц.
– Можете выдавать себя за племянницу германского адмирала. Никто проверять не станет. Сейчас не до этого. Кстати, адмирал очень заинтересован сепаратным миром. Возьмите лист бумаги!
Фрейлина послушно исполнила приказание. Вера Аркадьевна спросила:
– Вы бывали во Львове?
– Нет.
– Пишите: Львов, на трамвае подняться на холм. Конечная остановка – Высокий замок. Пройдете немного вперед, справа – улица Проезжая. На углу – лабаз «Колониальные товары». Записали? В лабазе спросите Ниссона Фрумкина. Скажете: «Это правда, что вы продаете свою лавку?» Он ответит: «И сколько много вы дадите?» Вы ответите: «Не миллион же!» И Фрумкин вас спрячет у себя и проведет через границу. Ему за вас уже заплачено, так что денег не давайте, даже если будет просить. А он всегда просит. Все записали? Повторите!
Фрейлина повторила.
Вера Аркадьевна одобрила.
– Молодец! Теперь дайте эту бумажку, – и швырнула ее в горевший камин.
У нее было прекрасное настроение: насмерть запуганная фрейлина приняла твердое решение – бежать в Россию.
…Когда Вера Аркадьевна подходила к гостинице «Адлер», ей показалось, что кто-то ее выслеживает, забравшись в густые кусты возле входа. Она взяла у портье ключи и поднялась в номер.
И тут начались, кажется, самые жуткие приключения в ее жизни.
Войти с помощью соц. сетей: