Важное задание

Вернемся к Вейнгарту-младшему.

После встречи с генералом фон Лауницем Александр Вейнгарт получил назначение – он был направлен на службу в глухую австрийскую провинцию Глогнитц. Здесь царила ничем не нарушаемая тишина, здесь не стреляли из пушек и можно было за казенный счет вести курортную жизнь – и это хорошо.

Но здесь нельзя было сделать карьеру, ибо даже обыкновенные туристы с началом войны совершенно перевелись. Что касалось шпионов, то тут им и вовсе делать было нечего: вершины гор и лесные озера – это вам не авиационные заводы Юнкерса с их замечательными секретами. И это было плохо, ибо Александр всегда мечтал о карьере.

Вейнгарт получил ответственное, хотя и нехитрое задание: под видом охраны вести гласное и непрерывное наблюдение за домом фрейлины российской царицы Марии Васильчиковой, урожденной графини Олсуфьевой. Еще в 1906 году она приобрела в Глогнитце виллу Кляйн Вартенштейн. Начало войны застало фрейлину именно на этой роскошной вилле.

В отличие от других российских подданных, которых или бросили в тюрьмы, или интернировали, Васильчикову не тронули. Она продолжала сохранять почти полную свободу: могла прогуливаться по окрестностям, разговаривать по телефону, переписываться, принимать гостей.

Но во время прогулок Васильчикову обязательно сопровождал, пусть и на почтительном расстоянии, кто-нибудь из охранников-филеров. Письма Васильчиковой вскрывались, фотографировались, и эти копии отправлялись в Берлин. Что касается гостей русской графини, то это были одни и те же лица весьма ограниченного круга, представлявшие знать Глогнитца: начальник местной полиции с супругой, семья почтмейстера, портниха, семья учителя гимназии, длинноволосый поэт из Земмеринга.

Эти гости были людьми известными вдоль и поперек. И каждый писал донесения: о чем говорит фрейлина, каковы ее настроения…

Иногда наезжали из Берлина или Вены (кто их разберет!) важные, знавшие себе цену мужчины – как правило, по двое. Они были в строгих костюмах, в шляпах и с тросточками. Мужчины держались прямо, говорили на чистом немецком языке, совали в нос охраннику удостоверения австро-германской полиции и проводили у Васильчиковой несколько часов.

И если вдруг в это время забегала к фрейлине какая-нибудь жена почтмейстера, чтобы обсудить модель нового платья, или залетала другая птаха, они к хозяйке не допускались. Им объясняли:

– Графиня нездорова, никого не принимает!

* * *

По этим и некоторым другим признакам умный Вейнгарт догадывался, что русская фрейлина связана с австро-германскими секретными службами. И по этой причине старался обходиться с ней как можно вежливей и не докучать режимными строгостями.

Так шло до марта 1915 года.

И тут вдруг Вейнгарта вызвали в Берлин. Фон Лауниц, подтянутый, блестевший свежевыбритой лысиной, генеральскими погонами и моноклем в глазу, отчеканивал фразы:

– Сейчас произошли некоторые события, в которые я не имею возможности и нужды вас посвящать, герр Вейнгарт. К русской фрейлине нынче могут испытать острый интерес спецслужбы враждебной России или ее союзников. Вы, герр Вейнгарт, обязаны оградить фрейлину от всякого вредного воздействия. Вы должны усилить контроль. Понятно?

Вейнгарт счел необходимым спросить:

– Простите, господин генерал, как изменится режим госпожи Васильчиковой? Снова не выпускать ее за территорию виллы, как это было с началом войны?

– Нет, пусть прогуливается, но под вашим гласным контролем. Объясните: «Мы – ваша охрана!» Как и прежде, фрейлине вовсе не возбраняется пользоваться телефоном, переписываться, принимать гостей, но лишь нам известных. И еще она не должна самовольно покидать Глогнитц. Ни в коем случае не нарушайте экстерриториальность границ ее виллы. Фрейлина очень болезненно относится к этому.

– В каких пределах я могу применить силу?

– В любых разумных, но повторяю, вы должны стараться действовать как можно вежливей. К русской фрейлине благоволят и фон Ягов, и сам император Вильгельм. И запомните, мой милый, – генерал приблизил свою надушенную лысину к лицу Вейнгарта, взглянул на него холодными бесцветными глазами и тихо, но внушительно процедил сквозь зубы: – Если на госпожу Васильчикову будет совершено покушение или какой другой произойдет эксцесс, не рассчитывайте, что я отправлю вас на передовую. Вы просто лишитесь головы – без всякого следствия и суда. Вы меня поняли?

Александру не хотелось лишаться этого важного для жизни органа. Он бодро ответил, вытягиваясь в струнку:

– Так точно, господин генерал!

Фон Лауниц вдруг сменил тон на дружеский, растянул рот в улыбке и даже сунул для пожатия холодную узкую кисть:

– Я усилю охрану, командирую вам шесть проверенных офицеров. Денежное довольствие с апреля увеличиваю в полтора раза. Успехов!

* * *

Вернувшись в Глогнитц, Александр Вейнгарт старался изо всех сил.

Возле ворот виллы он поставил полицейскую будку, в которой сменялись сотрудники секретной службы. Вейнгарт не только свыкся со своей службой, но стал в ней находить особую прелесть.

Он пристально наблюдал за каждым прибывавшим в эту курортную глухомань. А поскольку незнакомцев почти не бывало – война, не до прогулок по горам, – за проверку личности красавца атлета Вестгофа начальник местного отделения секретной службы уцепился с особым усердием. Лучшего повода для составления хоть какого-то рапорта в Берлин не придумать. Пусть там знают о его ревности к службе!