Радушная встреча

Пока в Москве вызывали духов, дрезденский криминалист Вейнгарт удобно разместился в купе первого класса «Норд-экспресса». Стремительный поезд нес его к старой столице Российской империи.

Соколов встретил радушно старого друга. Не жалея времени, великий сыщик знакомил гостя с постановкой сыскного дела в России, он показал свою гордость: карточный алфавит на всех преступников, а также фотоальбомы с их изображениями и отпечатками пальцев. На особых фото – татуировки, мужские и женские.

На соседней церкви протяжно загудели колокола.

Соколов встрепенулся:

– Все, пора к трапезе! Отправляемся к Егорову! – Блестящее знание немецкого языка помогло сыщику в общении с другом.

Они пешком отправились в Охотный Ряд. Витрины в несколько этажей, прочные здания с лепниной, своеобразие толпы, легкий бег колясок – все пришлось по душе Вейнгарту.

В трактире на втором этаже у Соколова был свой стол. Лакей Семен заботливо суетился возле уважаемого клиента:

– Меню вашему, Аполлинарий Николаевич, попутчику предоставить? Что, не понимает по-русски? Удивительно даже, чего тут понимать! Вы, по обычаю, пристрастны к рыбному? Сегодня из икорки получили агуевскую, но аппетитней советую от Солодовникова зернистую – рупь с двугривенничком-с! Селедочку вы уважаете с картошечкой? Нынче как раз подвезли залом. Даже против лососины не уступит – толщиной в руку-с! Почки телячьи «демиглас». Семгу двинскую, высокую – не отвергните, Аполлинарий Николаевич! Сладкое мясо «бравури». Царский студень из стерлядок-с. Извиняйте, пальчики оближете! Грибки соленые белые, рыжики, разного набора? Хорошо, все и принесу. Окрошечку, по обычаю, сборную рыбью? Водочки анисовой – сразу большой графинчик-с? При вашей, хе-хе, куплектации это, извиняйте-с, что слону в жопу дробинка. Водички «Куваки»? Ну, от расстегайчика у нас еще никто не отказывался, если какой малахольный только.

– Ты, братец, действуй побыстрей!

– Это у нас как обычно – одна нога здеся, а другая уже на кухне, потому как вы посетитель для нас не чужой. А насчет горячего еще подумаете? У нас выбор нынче есть…

Соколов решил сделать приятное гостю, он приказал:

– В бассейне, видишь во-он тот красавец плавает? Так прикажи его крабами фаршировать.

Семен склонился с сачком над большим бассейном и выловил требуемого осетра. После чего приговоренное животное было стремительно отправлено на кухню.

* * *

Вейнгарт оказался компанейским человеком, даже скорей на русского похож, чем на немца.

Под грибочки и селедочку хорошо текла беседа. Вейнгарту захотелось сказать другу что-нибудь приятное. И он сказал:

– Слава, Аполлинарий, о ваших подвигах далеко идет! Говорят, что еще не было дела, которое бы вы не распутали. Выпьем за ваши успехи и славу. Впрочем, сначала за успехи, а уж потом – отдельно! – за славу. Прозит!

Соколов вздохнул.

– Уф! Нашлось-таки кое-что такое, что выскользнуло из рук… – И он рассказал про медиума и пропажу подарка великого князя – колье. – И ведь как легко облапошивал! Ведь даже такие умные люди, как поэт Брюсов и знаменитый бас, даже они поверили, что этот аферист Блиндер с духами общается.

Вейнгарт хитро улыбнулся:

– Медиум? Такой крупный, вальяжный? На левой руке золотой перстень с бриллиантом? Да, он действительно русский, родился в Одессе. Вы можете мне не поверить, но этот «вызыватель духов» – мой сосед. Он живет недалеко от Цвингера – знаменитой картинной галереи. У него небольшой, но миленький домик. И у нас он знаменит не меньше, чем в Италии мастер бельканто Энрико Карузо. К нему приезжают отовсюду. Он имеет неплохой заработок. Вызывает духи Гёте, Шиллера и усопших родственников. Но у нас в воровстве замечен не был. Иначе ему пришлось бы плохо. Воров мы изводим беспощадно. Думаю, что шалит он лишь во время гастролей, как у вас. Его фамилия Шварц.

– Шварц? Нет, если это действительно он, то у нас он разъезжает под именем Блиндер, – это, думаю, настоящее. Впрочем, купить фальшивый паспорт столь же легко, сколь несложно выпить кружку сбитня.

Подумав, Соколов добавил:

– Конечно, вроде удивительно, что об этом преступнике я узнаю случайно. Но это вполне соответствует моей теории: злой рок рано или поздно сыграет злую шутку со злоумышленником! Господь долготерпив, но нераскаявшегося лиходея всегда карает. Спасибо за доброе известие, дорогой гость Альберт! Выпьем за ваше процветание и успехи в нашем городе столичном!

Прекрасный вечер дополнили двое слуг, тащивших на серебряном подносе в сопровождении самого хозяина – Егорова – громадного фаршированного осетра. Егоров вежливо поклонился:

– Мы себя в отношении вас, Аполлинарий Николаевич, хорошо понимаем и, желая потрафить не только вашему драгоценному аппетиту, просим принять от меня лично в подарок рыбку, по приказу вашему из бассейна достатую! Мы теперь даже в меню пишем: «Любимое блюдо графа Соколова»!

– Спасибо за уважение!

Соколов, по просьбе Вейнгарта, перевел этот диалог. Тот в восхищении проговорил:

– Какие широкие души! Хотел бы я родиться в России.

Пожива для лиходеев

Соколов, понятно, рвался на берега Эльбы – в Дрезден, чтобы разоблачить опасного шарлатана. Но отъезд мог состояться лишь через неделю: Вейнгарт подробно знакомился с организацией сыска.

Соколов с удовольствием показывал ему разные разделы картотеки:

– Вот грабители, вот убийцы, карманники, вот взломщики. И очень много аферистов.

– Вот как? Почему?

– Мы, москвичи, как и вообще русские, отличаемся расположением к любому человеку, первого встречного считаем чуть ли не родным братом, распахиваем ему свое сердце.

– Это прекрасно! Так Христос учит.

– Да, Альберт! Но всякие пройдохи и используют эту доверчивость нам же во вред. И причины тому самые веские, сложившиеся веками. Да и то сказать: наш город последние полтора века отличался тихостью, почти полным отсутствием сколько-нибудь серьезных преступлений. До отмены крепостного права в Москве за год совершалось не более трех – пяти убийств, а были года – ни одного.

Вейнгарт заметил:

– Нет, жители крупных городов Германии таким похвалиться не могут!

– Но тихие времена и для нас, кажется, прошли. Дай Бог, коли не навсегда! Но, Альберт, вернемся к нашей картотеке. Приходит к нам потерпевший. Мы просим его ознакомиться с альбомом той категории, к которой должен принадлежать преступник. Потерпевший разглядывает эти фото – в профиль и анфас. Снято по системе Бертильона. Здесь пальцевые отпечатки и описание примет.

– Но ведь нужен особый навык, даже профессионализм, чтобы по мимолетному впечатлению отыскать кого-нибудь…

Соколов согласился:

– Конечно, и в этом главная сложность, тем более что далеко не всегда потерпевший видел преступника – как при тайных кражах.

– Зато аферистов вылавливать удобно – пострадавший всегда знает их в лицо.

– Но аферисты – народ в преступной среде, я сказал бы, наиболее умственно развитый, коварный. Они тщательно обдумывают свои делишки, прежде чем приступают к ним. И даже задержав заведомого плута, далеко не всегда удается схватить его с поличным, доказать его вину. Не случайно «аферистка века» – Софья Блювштейн, она же легендарная Сонька Золотая Ручка, начинала воровкой «на доверии».

У Вейнгарта удивленно вытянулось лицо.

– Что это такое – «на доверии»?

Соколов раскатился смехом:

– Ха-ха! Вот, дорогой коллега, у нас есть такие преступления, какие вам не снились! С легкой руки Соньки Золотой Ручки очень распространенным стала следующая афера. Представьте себе большой столичный вокзал, масса ожидающих поездов. Входит расфуфыренная дама. Носильщик тащит за ней чемодан. Дама острым, приметливым взглядом выхватывает богатую пассажирку, желательно с ребенком.

Вейнгарт заинтересовался:

– А почему с ребенком?

– Да потому, что ребенок часто хочет писать! Дама подкатывает к пассажирке, здоровается непременно по-французски и просит со всей деликатностью: «Разрешите здесь сесть, я вам, пардон, мадам, не помешаю? Мерси!» Пассажирке, наоборот, такая изящная компания только в удовольствие. Завязывается непринужденная беседа. Дама сообщает, что она – графиня, княгиня, жена или члена Государственного совета, или министра и что у нее в чемодане чуть ли не фамильные бриллианты. И по этой причине, как заявляет дама, она очень просит новую знакомую посмотреть за чемоданом, пока она сходит прогуляться до туалета.

– И что дальше? Неужели?..

– Вот именно – «неужели»! Когда дама возвращается, выясняется, что ребенок, услыхавший про туалет, срочно захотел туда же. Теперь настает очередь пассажирки просить: «Графиня (княгиня), будьте любезны, посмотрите минутку за моими вещами!» – «О, сударыня, не беспокойтесь! Хоть целый час! Можете и в буфет сходить! Там вкусные эклеры. Дитя, ты хочешь эклеров? Молодец! Проси маму».

Вейнгарт улыбнулся.

– Дальше картина ясна: пассажирка возвращается, но ни «графини», ни вещей нет! А вот немец никогда с незнакомым человеком свой багаж не оставит. Или сдаст в камеру хранения, или потащит за собой – хоть на унитаз! Неужели у вас много таких доверчивых?

– Сколько угодно! И чаще всего мошенники не рядятся «под графинь». Облапошивают в самом простонародном одеянии и без французских междометий. Хотите опыт сделаем. Зайдем в любой подъезд большого дома. И если удастся пройти мимо консьержки, поднимем половички: обязательно под некоторыми из них лежат ключи от квартир. И воры это знают. Попробуй в какой-нибудь захолустной Рязани или Кимрах обворуй квартиру! Тут же найдут воришку и так его поучат, что он и до суда не доживет. А Москва или Петербург города огромные, у нас с приезжими в летний период почти до полутора миллионов человек набегает. Здесь и пожива.

– Тогда понятно, почему аферист нашел у вас столь добрую почву для своих козней! – покачал головой Вейнгарт. Подумал, добавил: – Да и у нас, впрочем, доверчивых хватает.

* * *

Пришел наконец тот день, когда Соколов вместе с Вейнгартом сели на Брест-Литовском вокзале в уютное, приятно пахнущее кожей, дорогими духами и паровозным дымом купе. Гулко и неожиданно ударил колокол, лязгнули буфера, задрожали в настенном шкафчике фужеры.

Через несколько минут, все более набирая скорость, овеянный черной косматостью дыма, поезд уже несся по городским предместьям.

Настроение Соколова было превосходным.

Он еще не ведал о тех трудностях, с которыми ему предстояло столкнуться.