Парижская Лаура

Соколов направился к «Лаванде», продолжая приглядываться к молодым лицам. И его вдруг словно током дернуло: прямо на него, неспешно ступая, шла стройная барышня с высокой прической каштановых волос. Она подняла на Соколова большие светло-серые, подернутые печалью глаза, и сердце сыщика забилось чаще: «Боже, это Маргарита! Как она прекрасна!»

Соколов, пронзая взглядом красавицу, направился навстречу. Не доходя шага три, галантно снял шляпу, поклонился:

– Доброе утро, мадам! Позвольте побеспокоить вас вопросом?

Маргарита с интересом глядела на атлета. Ответила чистым голосом с прованским произношением:

– Я слушаю вас, месье.

– Мне надо купить для дамы – богатой, знатной и очень красивой, ну, скажем, такой, как вы, – букет пурпурных роз «царица Савская». У кого из цветочниц вы рекомендуете сделать такое приобретение? А то они все хвалят свой товар, правду узнать невозможно.

– В магазинчике «Лаванда», вот он. Пожалуй, больше нигде настоящий сорт «царицы» вы не найдете. – И после паузы добавила: – Я очень люблю этот прекрасный сорт: сочный цвет, тонкий аромат.

Соколов философски заметил:

– Розы вянут – это не страшно, можно каждый день в вазу свежие ставить. Но вся наша жизнь пробегает столь стремительно, что спохватишься, а уже на висках серебрится седина.

– Вам, мужчинам, это не так страшно, как нам: хочется быть молодой, привлекательной, а время неумолимо…

Соколов жарко запротестовал:

– Вам, мадам, еще долгие годы предстоит наслаждаться и красотой, и молодостью, и всеобщим поклонением. Позвольте узнать, как вас зовут?

– Маргарита.

– А меня – Аполлинарий. Я русский.

Маргарита удивилась:

– Вот как? Я была в Москве и Петербурге, мне очень понравился ваш народ – радушный и веселый. И мужчины, в отличие от наших, щедры и умеют красиво ухаживать. – Глубоко вздохнула. – У меня был русский друг, но, увы, он погиб на фронте.

– Я соболезную вам.

– Аполлинарий, я как раз иду в «Лаванду» и помогу выбрать для вашей дамы букет. Признайтесь, она хорошенькая?

– Божественная! Тонкие черты благородного лица, громадные серые глаза, прекрасные волосы, ниспадающие до плеч, во всем облике разлиты вкус, ум, сострадание к ближнему. Я, признаюсь, влюбился в нее с первого взгляда.

– Вы воспели свою Лауру так, что вам позавидовал бы сам Франческо Петрарка.

– Я более счастлив, чем поэт, не сумевший пережить смерть своей возлюбленной. Моя Лаура полна молодой прелести, и я жажду поднести ей розы.

Маргарита с печальной улыбкой заглянула в глаза атлета:

– Что ж делать! Пусть будет счастлива ваша избранница.

Соколов коснулся руки собеседницы:

– Лучше пожелайте удачи мне.

Они вошли в «Лаванду», заставленную букетами в вазах, корзинами цветов и деревцами в горшках.

Букет на память

Навстречу гостям бросился маленький, верткий человечек в жилетке, из кармашка которого вываливалась толстая цепь поддельного золота. Человечек затараторил:

– О, мадам Лорен! Мое вам нижайшее почтение. Как ваши успехи? Как поживает ваш замечательный муж? Вы, мадам, не забываете передавать ему мои поклоны? Очень прошу, передавайте. С таким важным господином лучше загодя иметь добрые отношения, чем пытаться это сделать, когда пищу, как зверям в зоопарке, будут подавать через маленькое окошко.

Соколов заметил, как Маргарита при упоминании ее мужа нахмурилась: ей это было не совсем приятно.

Человечек продолжал выстреливать слова:

– Как раз сегодня доставили совершенно изумительные экземпляры темно-красных роз «царицы Савской». Прямиком из Граса. Уверяю, господа, такие вы могли видеть только во сне, наяву их не бывает. – Посмотрел на Маргариту: – Вам, как всегда, одну розу?

Соколов строго свел брови:

– Не трещи, любезный, уши от тебя заложило. Составь букет из двадцати пяти самых лучших роз, в середину помести розу махровую черную, но выложи тремя белыми.

Человечек расплылся в улыбке:

– Это будет стоить… очень дорого… но для вас готов себе в убыток…

– Не надо в убыток! Я жду.

Человечек призвал на помощь продавщицу и ее совсем еще юную дочь, красавицу Катрин. Минут за десять они составили громадный букет, обвязали шелковой лентой. Человечек поклонился:

– Вот, извольте любопытствовать – услада любящего сердца!

Юная Катрин протянула корзину:

– Пусть, мадам, эти цветы принесут вам любовь и радость.

У Маргариты вырвалось:

– Какой прекрасный букет! А черная махровая роза – таинственная, словно южный небосвод, нежная, как душа восточной красавицы!

Соколов улыбнулся самой обворожительной улыбкой:

– Какая у вас поэтическая душа, сколь остро воспринимаете вы красоту!

– Но это не делает человека более счастливым, скорее наоборот…

– Да, нежная душа более открыта ударам судьбы.

Человечек сладко улыбнулся:

– С вас, месье, двести пятьдесят франков.

Соколов швырнул на прилавок триста франков.

– Сдачи не надо!

– О, вы, месье, очень щедры. Нынче это в редкость, мужчины пошли скупые. Обязательно приходите опять…

Паутина обольщения

Соколов, взяв под локоть Маргариту, вышел на площадь.

Она с восхищением заглянула в глаза Соколова, белозубо улыбнулась:

– Очень повезло какой-то девушке.

– Вы любите, мадам, цветы?

– Я выросла в Провансе, у нас в доме круглый год на столе стояли свежие розы. Когда я вижу их на своем столе, они напоминают мне мое счастливое детство…

– А разве теперь вы не совсем счастливы?

– Ах, месье, кто нынче доволен своей судьбой? Из детства, как бы оно трудно ни было, мы уносим во взрослую жизнь все лучшие чувства. Они, словно мягкий свет, освещают нам дорогу жизни. В детские годы остры были ощущения, а душу переполняли мечты…

Соколов нежно пожал ее руку.

– Тогда наши родители были молоды, а впереди была долгая и счастливая жизнь. У вас, Маргарита, прекрасная душа. Вы достойны того, чтобы вас боготворили.

– Об этом мечтает каждая девушка, но, увы, этого почти никогда не происходит…

Соколов пронзил влюбленным взглядом Маргариту и протянул ей корзину с розами:

– Они ваши!

Маргарита зарделась:

– Нет, я не могу принять… Да я и не донесу корзину до дому, букет такой пышный!

– Это пустяки, я сам отнесу его к вам.

– Нет, нет! Хотя мужа еще два дня не будет в Париже, но злые языки обязательно сообщат ему. Муж очень ревнивый. Он уехал к родителям. Кстати, эти цветы с его родины, из Граса.

Соколов улыбнулся:

– Если костер ревности сжигает мужчину, то, значит, женщина разожгла этот дьявольский пламень.

Маргарита вздохнула:

– Сказано красиво, я ваши слова непременно запишу в свой альбом, но по отношению ко мне несправедливо. Я пока не давала своему супругу поводов.

Соколов расхохотался:

– Ваша оговорка прекрасна: пока! Скажите, Маргарита, разве это справедливо, когда муж мучается ревностью без всякого повода?

– Вы хотите сказать, – Маргарита чуть улыбнулась, – этот повод следует дать?

– Безусловно! А вот и посыльный. Иди сюда, номер двести восемьдесят девять. Отнесешь букет по адресу…

– Улица Риволи, дом…

Посыльный протянул Соколову крошечный листик со своим номером и подписью и понесся выполнять поручение.

Соколов галантно произнес:

– Маргарита, позволите предложить вам руку? Я нынче проснулся с ощущением, что меня ждет какое-то необыкновенное счастье.

– И что же?

– Сон оказался превратным: я испытываю жуткие муки влюбленного, который обречен до конца дней своих томиться несбывшимся желанием.

– И велико ваше желание?

– Очень! Оно необъятно, как сферы небесные. Я хотел бы, Маргарита, пообедать с вами.

Маргарита усмехнулась:

– И только?

Соколов горячо возразил:

– Это не так мало, как вам по скромности кажется. Провести рядом с вами, божественная, час-другой – блаженство, с которым ничто не сравнится. После этого можно спокойно умереть.

– Вы, однако, весьма умеренны в своих желаниях. Даже Клеопатра в обмен за жизнь давала целую ночь любви, а вы – только обед! Я могу не поверить вашей искренности.

– Маргарита, вы не знаете себе цену.

– А вы, мой дружок, возможно, переоцениваете вашу проницательность. У нас в Провансе говорят: «Нет ничего трудней, чем распознать хороший арбуз и восхитительную женщину».

– Это поговорка для тех, кто не разбирается ни в женщинах, ни в арбузах. – Повернулся к проезжавшему авто. – Эй, такси! Отель «Континенталь». – Подсадил Маргариту на кожаное сиденье, опустился рядом, коснувшись ее плотного бедра. – Наша встреча – знак судьбы.

Она шепнула ему в ухо:

– Но, дорогой друг, я боюсь идти в ресторан «Континенталь», меня могут узнать и донести мужу.

– Божественная, ваша честь мне дороже собственной жизни! Мы, конечно, не пойдем на публику. Мы пообедаем у меня в номере.

Маргарита задумчиво стала стягивать с узкой ладони шелковую перчатку, дотронулась до руки Соколова. Она молчала.

Если женщина молчит, значит, она согласна на все.