Секрет открытых дверей

Когда на месте происшествия оказываются люди несведущие, им всегда хочется блеснуть своими необыкновенными способностями. Шатуновский-Беспощадный ползал по полу, заметая следы и мешая осмотру. На сей раз ему повезло. Со смешанным чувством ужаса и восторга Шатуновский заорал:

– Господа, тут, под печкой, хорошо сохранившаяся кисть человека!

Следователь поймал со второй попытки стеклышко, заправил его в глаз и проговорил:

– Где, где кисть? Тэк-с! Да, в наличии значительные механические повреждения. Но большой и указательный пальцы прекрасно сохранились. – Кивнул медику: – Сделайте, господин Крылов, одолжение: откатайте пальчики. Надо будет идентифицировать.

Медик испытал чувство сродни тому, какое испытывает дремавший человек, пока у него под ухом не раздастся оглушительный гудок паровоза. Медик встрепенулся, торопливо вынул из кожаного саквояжа все необходимое и снял отпечатки пальцев.

Но главный подвиг поджидал медика впереди.

* * *

Шатуновский, вооружившись блокнотом и вечной ручкой, спросил:

– Господин Фофанов, интересно ваше квалифицированное мнение: как произошло несчастье?

Следователь важно покачал блестевшей бриолином головой:

– Картина ясна: голодные волки ворвались в дом пострадавшего. Тот пытался сопротивляться, но силы оказались не равны. Семизарядный револьвер типа «бульдог», калибра восемь миллиметров, хищниками был выбит из руки.

Любознательный Шатуновский поинтересовался:

– Но почему скамейка сильно запачкана засохшей кровью?

Следователь криво усмехнулся:

– Разве не ясно? Пострадавший пытался скамейкой отбиваться от наседавших зверей и ранил одного-двух волков. Это их кровь, вот и клок шерсти… Во всяком случае, невероятно, чтобы пострадавший сидел на скамейке и ждал, пока волки начнут терзать его.

Медик Крылов скептически усмехнулся:

– Коллега, поглядите, рядом со скамейкой валяются окровавленные обрывки веревки. Каково их происхождение?

Следователь со снисходительной улыбкой отвечал:

– Ах, веревки… Тэк-с! В крестьянской избе много чего валяется по углам. К примеру, во-он чугунки стоят, но из этого не следует, что хищники из пострадавшего суп варили. – Довольный собственным остроумием, произнес: – И вообще будет лучше, господа, если каждый из нас станет заниматься своим делом.

Раздосадованный невежливым ответом, медик всей своей натурой ощутил: час торжества близится! Он сказал:

– Господин Фофанов, я обязан провести экспертизу на видовое происхождение крови. Благодаря «реакции Чистовича» мы лишний раз убедимся в правоте вашей версии: кровь на скамейке – волчья. Вытяжки крови пострадавшего я уже произвел вот из этого кусочка мышцы, оставшегося на бедренной кости. – И эксперт, поставив скамейку на стол – для удобства, – начал делать вытяжки из исследуемых пятен, помещая затем их в специальные пробирки с тонким концом.

Золотые монеты

Тут следует сделать небольшое отступление. Всякому специалисту хорошо знакомо имя славных российских ученых-медиков Чистовичей. Яков Алексеевич стал одним из первых российских судебных медиков и выдающимся гигиенистом. В 1870 году в Петербурге вышли его весьма любопытные «Очерки из истории русских медицинских учреждений XVIII столетия». Его сын Николай Яковлевич стал выдающимся клиницистом инфекционных заболеваний.

Но нам интересней другой Чистович – Федор Яковлевич. Патологоанатом и судебный медик, он в 1899 году открыл преципитиновую пробу – установление вида крови. Это открытие произвело переворот в судебно-медицинской практике.

Как водится, российское изобретение тут же перетянули на Запад, и по сей день заслуги Чистовича приписывают заграничному Уленгуту.

Ну да Бог с ними, нам в этой истории любопытней другое. Ведь именно открытие Чистовича в конце концов даст нашему делу новый поворот.

* * *

Совершив необходимые манипуляции, медик Крылов с любопытством спросил:

– Откуда эти золотые монеты на столе?

Следователь вновь усмехнулся и с чувством превосходства отвечал:

– Во всяком случае, не потому, что пострадавший хотел откупиться от хищников. Тэк-с! Наличие золотых монет на поверхности стола говорит о том, что в смерти обходчика люди не замешаны.

– Но почему?

– Да потому, что злодеи забрали бы деньги. Вы, господин журналист, против логики спорить не станете?

– Как можно? – Шатуновский с опасливой брезгливостью осматривал человеческие кости, валявшиеся на полу.

Медик Крылов спросил следователя:

– Но куда исчезли лошади? Ведь ясно, что их похитили.

Фофанов тут же возразил:

– По какой причине «ясно»?

– Но лошадиных трупов нет!

Следователь назидательно произнес:

– Если бы вы, господин Крылов, были внимательней, то заметили бы: волчьи следы расположены сверху следов санок и следов лошадиных копыт. Стало быть, когда здесь разыгралась трагедия, лошади были далеко. Да и несъедобные санки тоже отсутствуют. Скажем, хозяин сдал лошадей кому-то из окрестных крестьян в аренду или просто позволил совершить поездку. В крестьянстве это бывает нередко. Тэк-с!

Медик пожал плечами:

– Согласен, это возможно!

Шатуновский давно хотел сделать хитрый вопрос. Он прищурил глаз:

– Пусть, пусть все это так, как вы говорите, пусть виноваты волки. – Растянул рот в ехидной улыбке. – Но, сударь, сделайте одолжение, объясните мне: почему открытые двери приперты поленьями? Или вы желаете сказать, что кровавые хищники – хи-хи – подложили деревяшки?

Следователь нахмурился. Ему дотошность журналиста не понравилась. (Кстати, вы встречали следователя, которому нравились бы вопросы журналистов?) Но начальство приказало посвящать Шатуновского-Беспощадного во все подробности дела, по этой причине следователь терпел глупые вопросы, которые все время шли вразрез с его версией. Впрочем, последний вопрос не поставил следователя в тупик. Он снисходительно объяснил:

– Тэк-с, вспомним, что стоит в печи пострадавшего. Чугунки с кашей пшенной, щи с мясом говяжьим. Это косвенно указывает на то, что в роковой для него день пострадавший топил печь. Вероятно, дом наполнился угарным воздухом. Это нередко случается и у самих крестьян, а обходчик, как я выяснил, приехал из столицы, стало быть, сельский труд знал плохо. Тэк-с! Желая перед сном проветрить помещение, пострадавший неосторожно оставил двери открытыми, для чего подложил под них поленца. Хищники, бродившие вокруг жилья, не преминули воспользоваться этой оплошностью и ворвались в помещение.

Шатуновский с восторгом глядел на следователя:

– Вы, мой друг, гений! Вы – Нат Пинкертон.

Следователь вдруг заявил:

– Нет, мой идеал – гений сыска граф Соколов.

Шатуновский так и разинул рот.

Впрочем, у Соколова в начале прошлого века было много почитателей.

* * *

Уже вскоре журналист диктовал очередной шедевр под заголовком «Волчьи аппетиты».

Логика следователя убедила Шатуновского: обходчика сожрали хищники, но обличать обитателей леса было неинтересно – они газет не читают. Журналист писал, что где-то в смоленских лесах скрывается разжалованный полковник Соколов – личность вооруженная и крайне опасная. И намекал: вполне возможно, что к ужасной трагедии «честного труженика железной дороги» каким-то образом причастен беглый Соколов, которого повсюду разыскивают. Сообщение появилось в экстренном выпуске, и вся громадная страна с напряжением следила за новыми похождениями знаменитого графа.

Что касается дам, то они все поголовно Соколову сочувствовали и желали, чтобы его не поймали.

И лишь прыткий Шатуновский-Беспощадный предсказывал: «Уверен, что наших читателей ждет впереди захватывающая история». И на этот раз автор хлестких фельетонов оказался прав.

Действительно, события приняли невероятный оборот.