Ловушка

Соколов, обнаружив пропажу, задумчиво произнес:

– Хм, босым и без шинели далеко не уйдешь – на дворе зима все-таки. Гляди, Семен, и двери снаружи замкнули. Ну, прохвосты, придумали нам ловушку… – Запустил руку под печку, вытащил оттуда «дрейзе». – Ну, слава Богу, хоть это осталось.

Бочкарев озабоченно шепнул Соколову:

– У меня зашиты в шинели бланки нужных документов. Хотел написать, да не успел. Вот незадача!

Соколов предположил:

– Коли нас босыми оставили, стало быть, придут в плен брать.

Он, понятно, промолчал, что в его левом сапоге под каблуком спрятан большой бриллиант.

Факторович осторожно спросил:

– Вы предполагаете, что нас расстреляют обязательно?

– Вовсе нет! – обнадежил Соколов. – Могут и повесить!

У собеседника глаза наполнились ужасом. Бочкарев задумчиво смотрел на Соколова:

– Что делать будем?

– Вытираться, одеваться. Да и неплохо бы малость вздремнуть, пока за нами явится почетный караул с ружьями наперевес.

Беглецы испили квасу, облачились в галифе и гимнастерки. Затем положили под головы сладко пахнущие березовые веники, накрылись сухими простынями и закрутили фитиль керосиновой лампы.

Наступила темнота.

Не прошло и полминуты, как Соколов погрузился в блаженный сон. И снился ему трактир Егорова, верный сподвижник Коля Жеребцов, товарищ министра Джунковский, а Горький возвышался над накрытым столом, морщил лоб, хмурил рыжие брови и грозил пальцем: «Неуклюжий вы народ! Русь вся в брожении и безумстве. Ух, наслать бы на вас революцию, а во главе ее – царя сердитого, крови не боящегося, – Ивана Грозного…»

* * *

Где-то под утро на пороге бани застучали ноги, послышались голоса, замок снаружи отомкнули.

Соколов моментально проснулся, весело сказал:

– Милости просим!

Дверь широко распахнулась. На пороге, окутанный морозным паром, стоял короткий широкоплечий человек в форменной шинели черного цвета, с кокардой на барашковой шапке. Это был Свистунов. Левой рукой он придерживал шашку. За ним виднелись двое в солдатских шинелях без погон, с охотничьими ружьями, а еще – сам гостеприимный Хребтов.

Соколов расхохотался:

– Эх, дурьи ваши башки! Неужто с такими слабыми и плохо вооруженными силами вы мечтаете меня в плен взять? Да топни я ногой, вы в порты со страху навалите…

Свистунов стал наливаться кровью – верный признак перед гневным взрывом. События начались нешуточные.

Ночная гостья

Триумфатор

После того как Шатуновский передал по телефону сенсационную новость о безобразиях разжалованного гения сыска и его побеге из поезда, редактор отбил журналисту срочную телеграмму: «Поздравляю! Успех грандиозный. Тираж растет. Следите за развитием событий».

Вот почему, пустив в прозрачное морозное небо гудок, литерный поезд укатил на запад без известного борзописца.

* * *

Смоленская жандармерия получила из Петрограда начальническое указание: «Всячески помогать журналисту Шатуновскому». Российская разведка, в которой во все времена служили умнейшие люди, в свою очередь оценив ситуацию, приняла мудрое решение: в дело не вмешиваться. Было ясно: шумиха, поднятая газетами вокруг Соколова, становилась достоянием разведки германской и, стало быть, в конце концов шла на пользу проводимой операции. Расчет был замечательный.

Шатуновский без дела не сидел. Пока следов Соколова отыскано не было, он, дабы время попусту не терять, прибыл на полустанок, где произошла трагедия выдающегося провокатора Евсея Рытова.

У Шатуновского потемнело в глазах, когда он вошел в дом: залитые кровью полы, обрызганные стены, повсюду разбросаны начисто обглоданные хищниками кости, голова с остатками волос и с жутким оскалом челюстей, с пустыми, выгрызенными глазницами. Здесь же валялись окровавленный коврик, обрывки веревки и была повалена окровавленная лавка. На полу лежал семизарядный «бульдог», барабан был полон.

Шатуновский поднял револьвер, задумчиво произнес: – Но почему пострадавший не защищался? Он не произвел по волкам ни единого выстрела? Боже, а это что, на столе рассыпаны золотые червонцы! – Торопливо сделал в блокноте заметку: «В сельской лачуге – золотые монеты!» – Удивительно!

Одновременно с журналистом прибыли на место происшествия следователь Фофанов и начинающий медик Крылов, университетский выпускник.

Зверский аппетит

Следователь Фофанов был очень самоуверенным, щеголеватым человеком и тоже выпускником, но юридического факультета. Для изящности он приобрел монокль, который от непривычки к употреблению время от времени падал и повисал на шнурке, раскачиваясь, словно маятник.

Следователь делал вид, что нарочно монокль отпустил. Он вынимал из саквояжа большое увеличительное стекло, в которое с самым задумчивым видом разглядывал окружающие предметы.

Сие усердие понятно – это был первый самостоятельный выезд следователя Фофанова на место происшествия. Мудрое начальство сочло дело о съедении хищниками путевого обходчика Рытова лишенным криминала. Вот по этой причине и был командирован Фофанов с моноклем и судебным экспертом.

Кутаясь в шубу с воротником шалью, следователь деловито распорядился:

– Тэк-с! Осторожно, следы возле дома не затаптывать! Тэк-с, здесь очень много следов звериных, очевидно, тут была большая стая волков. Писарь, занесите в протокол: в прихожей – кожаный ошейник, собака отсутствует.

Шатуновский усмехнулся:

– Собака присутствует в качестве вот этих костей, куска шкуры и обглоданного черепа.

Медик шутку подхватил:

– Лошадей нет ни в каком виде – ни в живом, ни в качестве обглоданных скелетов.

Следователь Фофанов игнорировал неуместные шуточки и продолжал диктовать:

– Тэк-с! Ворота конюшни, прилегающей к жилому дому, растворены. Лошади в конюшне отсутствуют, но имеются следы лошадиного пребывания – навоз свежего происхождения. В яслях заданы овес и сено. Возле конюшни видны следы санок, которые идут к проезжей дороге. Следы явно прижизненного происхождения, ибо во многих местах затоптаны волками. – Понял, что сказал глупость, поперхнулся, сердито глянул на пожилого писаря в потертой бобровой шубе. – Успеваете? Диктую дальше. Тэк-с! Многочисленные волчьи следы ведут к жилищу пострадавшего обходчика Рытова. Преступники, то есть волки, проникли через двери, которые, видимо, по оплошности оказались открытыми. Тэк-с! На крыльце разбросаны фрагменты одежды, кости, судя по всему, человеческие. – Оглянулся на медика: – Господин Крылов, это кости человеческие?

– Безусловно! Возле вашего ботинка – большая берцовая. Обратите внимание на человеческие следы у конюшни.

Следователь поморщился:

– Это старые следы, нам они неинтересны. Тэк-с, продолжаю! Снег затоптан волками, имеются многочисленные следы крови. Тэк-с, господин фотограф, сделайте снимки общего и частного вида: крыльцо с распахнутой дверью и окружающая местность. И запечатлите отдельно, крупным планом – кости, разбросанные на крыльце и возле крыльца.

Медик Крылов, в противоположность следователю, во всем сомневался, и в первую очередь в самом себе. Вот теперь он пытался решить задачу: с чего начать осмотр? Как учили в альма-матер и согласно «Правилам работы эксперта в области судебной медицины», осмотр места происшествия следовало начать с мертвого тела. Эксперт обязан выявить признаки, позволяющие судить о времени наступления смерти, характере и механизме возникновения повреждений, приведших к летальному исходу, градусником измерить температуру мертвого тела.

Увы, трупа, как такового, не было. И это сбивало с толку.

Крылов был выпускником-отличником. Именно по этой причине он вспомнил, что также следует изучить следы человека. К этому параграфу относилось: следы ног, следы пальцев рук, следы ногтей, семенные пятна и экскременты. Следы ног и даже экскременты возле печки наблюдались, но все они были явно зоологического происхождения. Медик вздохнул и застыл в нерешительности:

– Надо бы отпечатки пальцев пострадавшего снять…

Шатуновский мрачно пошутил:

– Пальцев, как таковых, нет, потому что у зверей зверский аппетит: все обглодано.

Но дело медику все же нашлось.