Вербовка

Сыщик подумал: «Сейчас станет вербовать!»

И он не ошибся.

Ленин остановился, проникновенно заглянул снизу вверх в глаза Соколова, пожевал губами и наконец сказал:

– Дорогой Аполлинарий Николаевич! Я отлично знаю, что такие прекрасные по своим душевным и нравственным качествам люди, как вы, крайне, крайне редки, гм-гм! И только по этой причине я призываю вас: одумайтесь, не служите позорному российскому самодержавию.

Сыщик сделал вид, что не понимает, куда клонит собеседник. Он пожал плечами:

– А кому я должен служить?

Ленин спокойно, словно речь идет о чем-то само собой разумеющемся, сказал:

– Служите нам, передовому отряду российской интеллигенции. Ваши предки были гордостью России. Теперь приходит другая эра – господства пролетариата. Продолжите дело ваших прадедов на благо пролетарского Отечества.

Соколов удивленно поднял бровь:

– И в чем это служение должно выражаться?

– Первое: надо делать все необходимое для свержения самодержавия.

– К примеру, что?

– Для начала нас интересуют списки провокаторов, которые затесались в революционные ряды. Партия обладает определенными – и весьма немалыми! – средствами. Мы готовы уже теперь хорошо вас отблагодарить.

Соколов, словно размышляя, медленно произнес:

– Деньги всегда нужны. Однако… Предложение совершенно неожиданное. Надо обдумать…

За мерзавца – полтысячи

Собеседники свернули на набережную. Мимо неслись сани, мальчишки, привязав коньки к сапожкам, катались на тротуаре, дворники ровняли проезжую часть, группа молодых людей в студенческих шинелях что-то оживленно обсуждала, люди спешили по своим делам.

И никто не знал о достоверной и ужасной тайне, которой владел маленький человечек. И которую он через минуту доверил красавцу атлету, шедшему рядом с ним.

Ленин продолжал:

– Обдумайте предложение, батенька, обдумайте, – и, как главный козырь, выложил свой секрет: – Умные люди нужны партии. Вот, скажем, драматург Луначарский. На редкость богато одаренная натура. Есть в нем какой-то французский блеск. Я его люблю, замечательный товарищ. Но большинство этих умных людей, к сожалению, уродует нынешний преступный строй. Я вам, Аполлинарий Николаевич, полностью доверяю. Скажу не для вашего служебного, гм-гм, использования, а для личного: большая война в Европе – дело решенное. Вся правительственная верхушка империи в результате войны будет снесена и безжалостно растоптана.

Соколов изобразил удивление:

– Война России? С кем, Владимир Ильич?

– С альянсом западных стран, – туманно отвечал Ленин. – Сейчас мы заняты подбором необходимых кадров, которые теперь занимают серьезные государственные посты, то есть обладают необходимым опытом управления. В нашем правительстве вы могли бы стать, скажем, министром внутренних дел.

– Заманчиво… Это вместо Николая Алексеевича Маклакова?

– Маклакова мы расстреляем! Как и его брата-кадета из Госдумы. И вообще расстреляем многих. Буржуазное происхождение – это уже преступление перед пролетариатом. Без церемоний!

– Но, Владимир Ильич, у меня происхождение тоже буржуазное…

– Вы – друг революции. Вы – герой, уважаемый человек. И для вас мы можем подобрать любой важный пост, не только министра. Главное, чтобы вы, Аполлинарий Николаевич, уже теперь проявили не только свою лояльность к нам, но и активно содействовали решению некоторых вопросов.

Соколов внимательно разглядывал воробьев, тормошивших на дороге навозную кучу. Подумал: «Так большевики уже делят власть!» Перевел взгляд на Ленина:

– А как же с нынешней службой?

Ленин решительно взмахнул своей короткой ручкой, закартавил:

– Непременно, батенька, служите! Непременно! Это нужно святому делу революции. – После паузы. – Ну, так вы согласны?

Сыщик неопределенно развел руками:

– Прямо и не знаю, что сказать… Да и полные списки осведомителей достать будет трудно…

– Нам архиважно знать имя каждого негодяя, каждого мерзавца и подлеца. Выявляйте, сколько можете. Я готов платить по пятьсот рублей за каждую выявленную сволочь. Но, батенька, будьте предельно осторожны.

Соколов, как бы о пустяке, спросил:

– А что, германцы деньги уже дали?

Ленин стал непроницаемым, как банковский сейф «Лионского кредита». После паузы загадочно ответил:

– Для солидной оплаты своим людям денег у партии хватит. Можете, граф, быть совершенно спокойны!

* * *

Соколов от Веры Аркадьевны владел самой достоверной информацией: Министерство иностранных дел согласилось впредь выделять деньги на подрывную работу только после начала войны.

Правда, через Гельфанда-Парвуса и некоего Троцкого-Бронштейна большевистский вождь попытается достать крупные суммы в Америке и Англии. В свое время с протянутой рукой являлся на митинги в Америке сам Горький. Однако для большевиков он собрал сущие крохи – что-то около десяти тысяч долларов.

На швейцарские курорты и какое-нибудь захолустное Поронино хватит, а для больших дел – тьфу, пустяк! Чтобы Россию поднять на дыбы и залить кровью, деньги нужны большие.

Гадючник

Соколов решительно произнес:

– Если пост министра мне гарантирован, то я готов сообщать самые секретные сведения. Но кому?

– Роману Вацлавовичу Малиновскому.

Соколов выдохнул:

– Как, тому самому, члену Государственной думы?!

– Именно ему. И не надо, батенька, изображать изумление. Он большевик и мое доверенное лицо. Это кристальный человек. Доверяйте и вы. Только учитывая вашу особую ценность как агента, я в порядке исключения вывожу вас на Малиновского. Отдадите ему списки и любые интересные документы, которые раздобудете в недрах охранки.

Соколов воскликнул с неподдельным изумлением:

– Но ведь наверняка Малиновский сдаст меня охранке!

– Нет, это заблуждение, которое вытекает из вашей, граф, неосведомленности.

– Владимир Ильич, речь идет о моей голове…

– Поверьте, дорогой, ваша светлая голова нам архиважна! И я все тщательно обдумал. Вам, уверяю, ничего плохого не грозит.

– Но каким образом я буду встречаться с товарищем Малиновским?

– В силу ваших служебных обязанностей ваше появление в Думе всегда будет выглядеть естественным делом. А встретить там депутата и передать ему документ – плевое дело. Сами знаете, Дума – это такой бордель, который набит политическими проститутками и в котором происходит множество закулисных махинаций. И для нашего дела место самое удобное.

– Удобное, да не совсем… – Соколов задумался, вопросительно посмотрел на Ленина.

– Что вас тревожит, батенька?

– Возникают два вопроса…

– Например?

– Деньги кто будет мне передавать?

– Малиновский. Второй вопрос?

– Если Дума будет разогнана, как предыдущие, где я найду Романа Вацлавовича?

– Он сам вас найдет.