Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Накануне прибытия Соколова в Краков газеты были полны самой разной восторженной чуши, забавно путали правду и небылицы. Приключения барона Мюнхгаузена казались сущими пустяками по сравнению с подвигами знаменитого сыщика.
Кончилось это тем, что на вокзальный перрон приперлась громадная толпа почитателей и почитательниц, а также местные члены «Атлетик-клуба». Заиграл военный оркестр, клубные господа подхватили Соколова на руки и понесли, понесли. Дамы швыряли букеты, норовя попасть в физиономию сыщику, а под небеса взлетало восторженное «ур-ра!».
Соколова донесли до авто. На привокзальной площади сыщик увидал громадный фанерный щит. На нем, словно на незатейливом лубке, аляповато были изображены две мясистые кровожадные фигуры в боксерских перчатках.
Внизу на немецком языке было выведено:
МАТЧ-РЕВАНШ!
ЕЖИ ШТАММ-БЕСПОЩАДНЫЙ
ПРОТИВ УБИЙЦЫ НА РИНГЕ ГРАФА СОКОЛОВА!
Приз-фантастика 5 тысяч рублей!
Бой до нокаута. Спешите видеть!
Авто рвануло в сторону старого города.
В самом фешенебельном «Гранд-отеле» знаменитого русского ждал четырехкомнатный люкс с громадной кроватью под шелковым балдахином, с громадным аквариумом для рыб, картинами на стенах и роялем в гостиной.
Едва Соколов принял душ и пообедал в ресторане, как к нему густой очередью пошли визитеры – местные начальники, спортивные функционеры, журналисты, просители денег на лечение и даже пара брачующихся за благословением.
Соколов часа полтора принимал посетителей и уже приказал портье:
– Сегодня никого ко мне не пускать!
И тут к Соколову пожаловал новый знакомец. В номер вошел… Роман Малиновский.
Приятель Ленина поклонился, выразительно посмотрел на кресло, спросил:
– Сесть можно?
Соколов почувствовал, что разговор предстоит любопытный. Он любезно произнес:
– Снимайте пальто! Садитесь, Роман Вацлавович. Марсалу будете пить?
– После морозца хорошо винцо пойдет! – оживился гость.
С прежней любезностью Соколов разлил по бокалам великолепное вино и подбодрил:
– Внимательно слушаю вас, Роман Вацлавович.
– Я пришел к вам, господин полковник, по поручению большого друга всего человечества товарища Ульянова-Ленина. Это человек редкого ума. – Голос Малиновского звучал патетически. – Такие люди родятся раз в сто лет. И я рад, что вы это поняли.
– И чем я могу быть полезен «другу человечества»?
– Владимир Ильич желает с вами иметь ауденцию.
– Предыдущая наша встреча закончилась, увы, печально. Я этого «друга» вгорячах швырнул в хладные воды Белой Бистрицы.
– Товарищ Ленин готов считать ваш поступок… э-э, как сказать… случайным. Он очень уважает вас как выдающуюся государственную личность, проникнутую революционными идеями и не оцененную царским режимом.
Соколов решил собеседнику подыграть. Он сделал лицо печальным, как на похоронах архимандрита.
– Вы правы, товарищ Малиновский! От нашего самодержавия благодарности не дождешься.
Собеседник расцвел от удовольствия:
– Так говорит товарищ Ленин! Господин полковник, вы на встречу согласны?
– Сочту за честь! Передайте геноссе Ленину, что я мечтаю видеть его.
Малиновский опрокинул вино в рот и вскочил со стула.
– Владимир Ильич приглашает вас к себе на ужин. Только… – Малиновский замялся, – только вы должны дать слово офицера, что не будете делать эксцесс.
– То есть?
– Не станете посягать на жизнь и здоровье Ильича… Соколов сделал выразительный жест.
– Век мировой революции не видать – не обижу!
Малиновский протянул Соколову обрывок бумаги:
– Мы верим слову офицера. Тут адрес. Товарищ Ленин приглашает вас к себе на обед. Завтра к четырем часам пополудни. Хорошо?
– Я буду у Владимира Ильича, – заверил Соколов. И подумал: «Конечно, этот провокатор рассказал о моих „симпатиях“ к большевистскому вождю. Тот клюнул на эту приманку. Прекрасно! Только бы теперь не переиграть». Вдруг добавил: – Товарищ Малиновский, мне попало в руки ваше письмо к Владимиру Ильичу. Я счел должным передать его вам. Держите!
Малиновский увидал послание, которое в свое время отправил Ленину со связным Елагиным, и крайне удивился. Вся верхушка большевиков недоумевала: куда исчез Елагин?
Соколов, словно прочитав мысли собеседника, таинственно произнес:
– Выдам секрет: Иван Гаврилович Елагин был агентом охранки. Сейчас мы перевели его на нелегальное положение. Навсегда!
Малиновский сунул влажную ладонь.
– Покорно благодарю за важные сведения!
Выпроводив гостя, Соколов разделся и спал столько, сколько наметил: ровно сорок минут.
Поднялся бодрый, с жаждой движения.
Взяв сумку со спортивным костюмом, по узкой мраморной лестнице, застеленной чистой ковровой дорожкой, легко сбежал вниз, взял извозчика и отправился в «Атлетик-клуб».
Зал был ярко залит светом. В углу стоял ринг, висели боксерские мешки, на подставке лежали гири и гантели.
Тренировка местных боксеров шла вовсю. Десятка два молодцов старательно разучивали комбинации или нещадно колошматили друг друга. Были тут и две пары боксерш – девиц в спортивном трико, с неистовым энтузиазмом отвешивавших друг другу оплеухи.
Соколов размялся. Надел перчатки, влез на ринг.
Тренер – стройный пятидесятилетний человечек, по национальности русский. Его звали Николай Карцев. В прошлом – многократный чемпион Австро-Венгрии и России. Карцев сказал:
– Граф, поработайте сразу с двумя партнерами. Это заставляет хорошо двигаться, воспитывает скорость и выносливость! Только, господин Соколов, в удар силу не вкладывать.
– Сейчас трупы начну делать! – усмехнулся атлет.
– Время!
Карцев, стоя за рингом, выкрикивал указания:
– Эй, Макс, и ты, Карл, атакуйте энергичней. Не застаивайтесь! Да смелей, энергичней! Легче передвигайтесь, быстро отходите назад. Молодцы! Граф, не акцентируйте удары правой, легче встречайте прямым левой. Прекрасно!
Возле ринга собрались все боксеры, бывшие в зале. Особенно любопытными оказались девицы, откровенно любовавшиеся знаменитым боксером, нокаутировавшим самого Штама. Они шумно приветствовали каждое удачное движение атлета-красавца:
– Прекрасно! Бейте, граф, бейте!
Макс и Карл, словно пчелы вокруг сладкой, но опасной приманки, кружили вокруг Соколова. То один, то другой быстрыми ударами пытались достать графа. Тот успевал встречать каждого, двигался легко. Был быстр и разнообразен. Порой он опускал руки, замирал на месте, словно приглашая: «Ну попади!» И когда соперник бросался с ударом, встречал опережающим ударом.
Девицы заходились в восторге:
– Ура! – и хлопали изящными руками, на которые были надеты перчатки.
После двух раундов взмокших, тяжело дышавших партнеров Карцев сменил на других.
Теперь, выполняя тренерскую установку, соперники атаковали, а Соколов только защищался. Он великолепно уходил от атак сайд-степами – шагами в сторону, да так, что партнеры несколько раз, промахнувшись, падали на канаты. Своевременно делал подставки, отбивы, умудряясь двигаться вперед, на соперников.
Боксеры, наблюдавшие за Соколовым, были в восторге. Дамы подпрыгивали и кричали:
– Браво, граф! Мы вас обожаем.
После десяти раундов Карцев сказал:
– Прекрасно! У вас, господин Соколов, исключительная для вашего возраста реакция и скорость. Думаю, для боя со Штамом нужно улучшить выносливость. А теперь идите к мешку, отрабатывайте силу удара.
Соколов бил так, что восторженные боксерши стояли разинув рты, а мешок трещал по всем кожаным швам.
Вдохновленные примером графа-красавца, девицы начали отчаянно молотить друг друга, так что тренер бросился на ринг разнимать их.
– Зачем, барышни, столь азартно? Утихомирьтесь.
По окончании тренировки все боксерши дружной толпой пошли провожать графа. Но в гостинице их ждало горькое разочарование. Соколов каждой даме пожал руку и галантно, но твердо произнес:
– Спарринги закончены! Приятного вам, сударыни, отдыха. До встречи!
Войти с помощью соц. сетей: