Глава 8

Можно сказать, что мне определенно везет на людей. Огромная часть тех, с кем меня сталкивает жизнь, находится на одной волне со мной. Нет, мы не мыслим одинаково и не произносим, не сговариваясь, слова хором, но такие люди меня понимают правильно. И с моей стороны происходит то же самое.

После первых десяти минут, проведенных в ревущей автомобильной пробке, стало понятно, что разговора не получится. Условий для этого не было никаких. Татьяна предложила поехать в отдел полиции. Отказаться мне и в голову не пришло.

В ее кабинете все было как-то графично-строго. Ни вазочек, ни милых безделушек, ни ярких красок в интерьере не наблюдалось. Серые стены, черные стеллажи, два письменных стола. Один пустовал, и Татьяна объяснила, что раньше пространство она делила с сотрудником, который перевелся в другое подразделение. Поэтому теперь она здесь единоличная хозяйка.

Она предложила мне чай, и я отказалась. От кофе тоже.

– Я все же буду вести протокол, – сообщила следователь. – Раз уж так получилось, что вы здесь.

– Само собой, – согласилась я. – А повестка?

– И повестка будет.

И тут я поняла, что именно здесь и именно сейчас я должна была ей рассказать обо всем, о чем узнала за последние несколько дней. Потому что я знала Алину очень мало времени, да и о других могла рассказать не много. Я должна была поделиться с Татьяной той информацией, которой располагала, и не думать о том, что могу кому-то навредить. Да чего уж там – мне нужна была помощь квалифицированного сотрудника, обладающего определенными полномочиями. Не сыщик я, а телохранитель. А это большая, как говорится, разница.

От этих мыслей по-настоящему полегчало. Ну вот. Все решилось. Теперь только вперед.

– Только я бы хотела сначала вам кое-что объяснить, – предупредила я.

Татьяна заметно напряглась.

– Нет-нет, ничего выдающегося вы не услышите, – пообещала я. – И протокол будет, ведь это допрос. Но, наверное, я попрошу пока что обойтись без него.

Кношевская сложила руки на груди, сдвинула красивые брови.

– Вы начните, а потом разберемся, – попросила она.

И я стала рассказывать следователю обо всем, о чем знала. О просьбе Андрея разобраться с непонятной ситуацией у него на работе. О разговоре с Малаховым, о пистолете, который он обнаружил в своем сейфе. О бегстве и страхе Андрея попасть в очередную передрягу. О том, что сейчас я играю роль «подсадной утки», а на самом деле пытаюсь выяснить, кто из ближайшего окружения Михаила и Андрея пытается испортить им жизнь. О самоубийстве секретаря по имени Марина я тоже поведала. И о ее отношениях с Малаховым. Имя Анны Григорьевны фигурировало довольно часто, и того требовали обстоятельства. Пришлось поделиться со следователем и признанием о пьяной секс-оргии, которое сделал Савостин. О походе в «То Место» я вообще не видела смысла молчать.

Мой рассказ следователь Кношевская впитала, как губка. Ни разу не прервала меня, только слушала и изредка едва заметно дергала уголком рта.

– Запущенный случай, – резюмировала она, когда я замолчала. – Но кому-то находиться в такой обстановке, несомненно, очень комфортно. Вы не знаете, кто бы это мог быть?

– Как раз пытаюсь понять.

– Не понимаю, почему Андрей Савостин обратился именно к вам, – призналась она. – С таким же успехом я могла бы пригласить на работу соседку-пенсионерку, чтобы она помогала в расследовании. Почему вдруг его выбор пал на вас? Почему Малахов или Савостин не обратились в полицию или в частный сыск?

– Насчет частного сыска…

Я спохватилась, полезла в сумку в поисках удостоверения. Действительно, со стороны все выглядело именно так, как она говорила: какая-то со стороны приглашенная давняя знакомая руководителя приходит на производство и остается там работать под прикрытием.

– Вот, – я протянула ей удостоверение телохранителя. – Прошу прощения, я сразу должна была его показать.

Татьяна внимательно изучила документ.

– Не подделка, – добавила я, заметив сомнение в ее взгляде. – Я закончила одно интересное учебное заведение, там смогут подтвердить, что я числилась в списках.

– И что же это за заведение?

– Школа закрытого типа под названием «Ворошиловка», – объяснила я. – Это место широко известно в узких кругах. Во время обучения приобретаешь всякие навыки, с которыми потом стать телохранителем как раз плюнуть.

Я не сразу заметила, что Кношевская смотрит на меня с радостным удивлением. Так смотрят на старого знакомого, которого триста лет не видели.

– Я тоже там училась, – произнесла она.

– Правда?

– Да. Но потом покинула «Ворошиловку» и пошла в юриспруденцию. Родители, конечно, были недовольны, потому что хотели определить меня в силовые структуры. Но к тому времени я уже выросла и смогла им дать отпор.

Теперь наступила моя очередь улыбаться, но я рано обрадовалась.

– Обалдеть. С кем только жизнь не сталкивает.

Кношевская, наверное, и хотела бы вспомнить наше общее прошлое, но ей надо было работать. А мне – не мешать, а помогать. Поэтому мы вернулись в настоящее.

– И лицензия телохранителя у вас имеется? – спросила Татьяна, так и держа удостоверение в руках.

– Конечно, всегда со мной. Показать?

– Не нужно. И все же я не совсем понимаю, – продолжала упорствовать Татьяна. – Вы же, по сути, охранник, но никак не детектив.

– Имею в прошлом опыт расследования преступлений, – ответила я. – Иногда мои клиенты не хотели обращаться в полицию и просили разобраться в ситуации. Жизнь – штука щекотливая, закон слишком суров, и я помогала, но исключительно хорошим людям.

– И как, получалось?

– Более-менее.

Она вернула удостоверение, которое я тут же спрятала в сумку.

– Вы поделились ценной информацией, – задумчиво проговорила Татьяна.

– Надеюсь, это поможет, – сказала я. – Но я бы хотела спросить кое о чем, если можно.

– Спрашивайте, – разрешила следователь. – А я все же сделаю себе чашку чая. Целый день на ногах, а поесть толком не успела. Составите компанию?

– Нет, спасибо.

Она включила чайник, достала из ящика стола большую чашку, положила туда чайный пакетик и две ложки сахара. Я следила за ее руками и обдумывала, с чего лучше начать.

– Могу я узнать обстоятельства, при которых было обнаружено тело Алины Минаевой? – наконец решилась я.

– Ее тело было обнаружено в том подъезде, в котором она жила, – ответила Татьяна. – Это случилось в четыре часа утра. Полицию вызвали не родные, они были в курсе, что Алина после работы собиралась встретиться с коллегами. По их словам, она частенько в такие дни приходила домой поздно. Добиралась на такси. Поэтому они особо за нее не волновались. Иногда она сама выходила на связь, сообщала, что все в порядке. Но такое происходило далеко не всегда. Мне лично такая ситуация кажется неправильной, но в каждом семье свои законы, и люди тоже разные. К тому же их дочь была взрослым человеком и могла постоять за себя. Так, во всяком случае, о ней отзывается ее мать.

– А кто обнаружил тело? – спросила я.

– Сосед, который проживает в том же доме и в том же подъезде, – продолжила Татьяна. – У него собака породы сенбернар. Собака в возрасте и серьезно больна, почти не ходит, и он по ночам выносит ее на руках и кладет на скамейку около подъезда. Так и гуляют по ночам, чтобы не привлекать ненужного внимания. Жильцы дома знают о его ночных прогулках, уважают человека и сочувствуют животному. Этот человек рассказал, что в ту ночь все было как обычно: они с сенбернаром вышли на улицу, он устроил собаку на скамейке, а сам стал прогуливаться неподалеку. В какой-то момент посмотрел вверх, на свои окна. Заметил в одном из окон лестничного пролета человека, который, как показалось мужчине, стоял на подоконнике и не двигался. Пролеты освещены довольно плохо, и он не разглядел лица. Но ему показалось странной именно поза, в которой находился человек. Через час он вернулся домой. Перед тем как зайти в подъезд, свидетель вновь посмотрел вверх и снова увидел того же самого человека в той же позе. А потом решил поинтересоваться, кто же это.

– Ужасно, – вырвалось у меня.

– Ужасно, – спокойно подтвердила Татьяна. – Средством удушения послужил пояс от махрового халата. Наши эксперты уже определили, что пояс, скорее всего, был выбран случайно и какое-то время до этого пролежал на улице. Он был переброшен через трубу, которая проходит под потолком. Свидетель, первым обнаруживший тело, оказался не робкого десятка. Он в прошлом военный, а выдержка у таких людей в полном порядке. Он сразу же понял, что девушке не поможешь. Он не стал пытаться вынуть ее из петли. Вызвал полицию, дождался приезда опергруппы и дал показания. Он же опознал жертву. Алина всегда здоровалась с ним при встрече. Вот такие вот хорошие были между ними отношения. И только потом мы сообщили родителям Алины о том, что произошло. В то утро жизнь изменилась у многих.

– Ценный товарищ, – заметила я.

– О да, – кивнула Татьяна. – Он помог не только в этом. Из окна его квартиры можно увидеть подъезд, помните? Так вот, незадолго до того, как они с псом собрались на прогулку, он услышал прямо под окнами чьи-то голоса. Он выглянул на улицу и стал свидетелем ссоры между женщиной и мужчиной. Они выясняли отношения, а потом все смолкло.

– Если бы он вмешался, то Алина была бы жива, – поняла я.

– Ссора не была серьезной. Просто два человека о чем-то спорили на улице, – заступилась за него Татьяна. – Тут уж ничего не поделаешь.

– А сосед слышал хоть что-нибудь из их разговора на повышенных тонах? – продолжала докапываться я.

Татьяна заварила чай, приоткрыла окно и поставила чашку на подоконник.

– Не могу пить горячий чай, – призналась она. – В детстве обожгла язык, теперь вот остужаю. Да, слышал. Сказал, что какая-то бессмыслица. Мужчина произнес фразу: «Тебе не стоило этого делать».

– И что же было потом?

– Потом он отошел от окна и не видел, чем закончилось дело. Но приметы мужчины он запомнил. Правда, это нам ничего не дало. Сейчас покажу.

Она подошла к столу, стала что-то искать в стопке бумаг. Вскоре вынула из нее папку и протянула мне.

– Это просто смешно, – сказала она.

Я быстро нашла то, что искала. Да уж, приметы так себе. Светлые брюки, темная куртка, рост средний, возраст примерно тридцать пять – сорок пять лет. Замечательно. Да так каждый третий житель любого города выглядит.

– Согласна, – кивнула Татьяна. – Но, как говорится, хоть что-то. Хотя, если честно, это не приметы, а провал какой-то. Но одно мы знаем точно. Этот человек был знаком с жертвой раньше.

– «Тебе не стоило этого делать», – зачитала я фразу из показаний свидетеля. – Эти слова услышал свидетель. А ведь это зацепка.

– Пожалуй. Будем искать среди ее знакомых, – кивнула Татьяна.

– А что же насчет осмотра тела? – спросила я. – Она совершила суицид или ей помогли уйти из жизни?

Татьяна прикоснулась к чашке, взяла ее и вернулась за стол.

– Ей помогли, – помедлив, ответила она. – Смерть наступила от удушья, но до этого ее ударили по голове твердым тупым предметом, после чего повесили на лестничной площадке, инсценировав самоубийство. Эксперты подтвердили, что она была еще жива, когда на ее шее затягивали петлю. Но осмотр тела и места происшествия показал, что она не сопротивлялась. Скорее всего, она была без сознания, когда убийца сооружал виселицу.

– В ее крови будет обнаружен алкоголь, – предупредила я. – Мы провели тот вечер вместе. Я, она и еще два человека. Отмечали мое вступление в должность. Она выпивала, но в меру. Как и все мы. И покинула бар на своих ногах, на которых к тому же крепко стояла.

– Она не сказала, куда направляется?

– Нет, просто посмотрела на часы и убежала. До этого, правда, упоминала о каких-то планах.

– В котором часу она ушла из бара? – спросила Татьяна.

– Не помню точно. Может быть, часов в десять вечера.

– А тело обнаружили в четыре часа утра, – сообщила Татьяна. – К моменту обнаружения она была мертва уже пару часов. Значит, примерное время смерти – два часа ночи. Где она была с десяти вечера до двух ночи?

Этого я не знала.

– Но послушайте, – осенило меня. – Это все ведь было не тихо. Сосед выходит гулять с собакой глубокой ночью. Ссору около подъезда он слышит незадолго до этого. Наверняка многие были дома и кто-то из жильцов дома тоже что-то слышал. И тело Алины, простите, беззвучно в петлю не засунешь. Хоть какая-то возня, но будет слышна, ведь в подъезде любой звук усиливается. Там акустика как в церкви.

– Правильно мыслите, – одобрила Кношевская. – Все тут же были опрошены, никто ничего не слышал. Или лучше так: слышали, но не отреагировали. Женщина со второго этажа тоже наблюдала за ссорой из окна, но отвлеклась и тут же обо всем забыла. Приметы мужчины дать не смогла. Полиция опросила всех, кого получилось, даже тех, кто не живет в этом доме, но мог находиться поблизости. Безрезультатно.

– Вот черт, – выругалась я.

Татьяна кивнула и развела руками.

– Вот так и работаем.

– А давно вы в органах? – спросила я.

– Уже тринадцать лет, – сообщила следователь. – Была и дознавателем, и в разрешительной системе работала. А потом перешла в следственный отдел.

«Опытная, серьезная, целеустремленная. Наверное, и член профсоюза тоже, – подумала я. – А на вид – звезда инстаграма».

Кношевская отодвинула чашку в сторону, посмотрела на часы.

– Совсем поздно. Я вас очень задержала.

– Да я никуда не спешила, – успокоила я ее. – Живу с тетей, а она сейчас гостит у подруги. Ни кошки, ни детей, ни мужа. Пока что в жизни одна работа.

Кношевская потерла щеки ладонями и громко вздохнула.

– Устала, – призналась она. – С рассвета этим делом занимаюсь. Послушайте, Женя…

На мой телефон в этот момент пришло сообщение от тети Милы. Такое случалось уже не раз. Как только упомянешь ее имя всуе, она сразу тут как тут.

Сообщение было коротким, но очень многозначительным.

«Срочно позвони из дома».

Внимание сразу же переключилось на тетю Милу, которая вряд ли стала бы просить меня так скоро с ней связаться, если бы все у нее было в порядке. И почему в таком случае сама меня не набрала?

– Извините, а вот теперь, кажется, меня требуют.

– Конечно, – сказала Татьяна. – Идите. Но вы столько мне тут наговорили, что теперь я даже жалею, что не записала ваш рассказ. Не оставите ваш номер телефона?

– С удовольствием. Могу я попросить? Если что-то станет известно, сообщите мне, пожалуйста. Я все же как-никак тем же самым занимаюсь, только со своей стороны. И опыт даже есть. Обещаю не путаться под ногами и делиться всем, что обнаружу.

Татьяна кивнула.

– Хорошо, я буду держать вас в курсе, если обещаете делиться.

– Спасибо вам большое.

Уже сидя в машине, я подумала о том, что сегодняшний день наломал немало дров. Что-то уже никак не изменить. Известие о смерти Алины, несомненно, лидировало во всех номинациях. Я так и не могла уложить в голове случившееся. Последующее опознание Савостиным ее тела тоже можно отнести к разряду испытаний, но не моих, хоть я и понервничала, сопровождая Андрюху. А его признание о том, что он со своим шефом и его секретаршей однажды не просто выпивали, а еще и устроили продолжение банкета, чуть с ног не сбило. В сравнении со всем этим выходка Анны Григорьевны выглядит мягким облачком, а не нервным срывом.

Все это слишком непредсказуемо, слишком внезапно. Слишком много вопросов. Слишком.

Нет, все. Домой. Завтра на работу, а сейчас домой.

Тетя Мила срочно попросила позвонить из дома. Почему из дома-то? Но я послушно выполнила ее требование.

– Рада тебя слышать, – приветствовала она меня. – Ты там как?

В этот момент я заглянула в кухонный шкаф, чтобы достать сахарницу. Шкаф расположили довольно высоко, и полка находилась выше уровня глаз. Телефон прижала плечом к уху. Почему-то мне показалось, что все получится. И вместо того, чтобы обхватить сахарницу пальцами и аккуратно вынуть, я просто толкнула ее на себя. Момент – и я вся в сахарном песке, с тихим шелестом осыпавшимся на пол, а пустая сахарница валяется под кухонным столом.

– Нормально у меня дела, – бросила я в трубу. – А у тебя?

– Отлично, – пропела тетя Мила. – Ты дома, да?

Увидев, что крупинки сахарного песка осели на одежде, я наклонилась, чтобы их стряхнуть. Уж не знаю, почему это не произошло раньше, но именно в тот момент, когда я, согнувшись, лупила руками по штанам, мне в спину что-то ударилось и упало на пол. На этот раз коробка с чаем. Очевидно, сахарница, пока не упала, играла роль подставки, и чайная коробка, лишившись опоры, не смогла остаться на месте.

– Нет, еще не доехала, – пока еще спокойно ответила я. – Конечно, дома. Ты попросила быть дома – я это сделала. Стою на кухне и разговариваю с тобой. Что за срочность?

– Ты чего такая злая? – спросила тетя Мила. – Не ругайся, если я не вовремя. Мой паспорт, Женя. Продиктуй мне номер, пожалуйста.

– А он не у тебя? – удивилась я.

– Не у меня, – раздраженно ответила тетя, – иначе я бы не просила его найти.

– И где мне его искать?

– В комнате, не на кухне же.

Я пошла в комнату. Под моими ногами хрустел сладкий чай.

– Пришла, – сообщила я спустя минуту.

– На телевизоре его нет?

Разумеется, на телевизоре не оказалось паспорта тетушки. Там даже моего паспорта не было. Там вообще не было никаких паспортов.

– Странно. Тогда, может быть, он все-таки на кухне? – задумчиво произнесла тетя Мила. – Я могла его оставить в суматохе. Не ругайся, Женечка, я действительно не помню.

Мы с тетей Милой вернулись на кухню.

Через пять минут поисков паспорт обнаружился за вазой с яблоками.

Продиктовав нужные цифры, я решила наконец спросить, зачем ей эти данные.

– Потом объясню, – отрезала она. – А вдруг не получится? Спасибо, Женечка. Прости, задержала тебя.

Сегодня меня никто не задерживал, но всем почему-то казалось, что они меня отвлекают от чего-то важного. Вид у меня, что ли, излишне деловой? Ерунда какая-то.

Без сахара и чая жить, конечно, было можно, но я решила восполнить утрату и сходить в магазин, несмотря на усталость, которая навалилась на меня, когда я оказалась дома. Перед уходом я заглянула в банку с кофе и легко разглядела ее дно.

* * *

Магазин, в который я отправилась, был местной «палочкой-выручалочкой». Круглосуточный режим работы и широкий ассортимент товаров первой необходимости были огромным плюсом для жителей нашего района. На цены внимания порой не обращали, потому что знали, за что платим. Прежде всего за возможность в любое время суток получить желаемое.

Ближе к ночи в магазин всегда набивается больше людей, чем днем. Именно вечером частенько обнаруживается, что что-то важное и нужное в твоем доме подошло к концу, а купить это можно только здесь. К примеру, подгузники. Или корм для кошки. Или букет цветов. Поэтому я не удивилась, увидев большие очереди у касс. Взяла с полки пакет сахара, чай, банку кофе и честно дождалась, пока меня обслужат.

По сторонам я не смотрела. Шла себе, одной рукой пытаясь закрыть кошелек внутри сумки. И, разумеется, со всей силы в кого-то впечаталась. Бедняга тоже, наверное, летал в своих мыслях. А как еще можно объяснить его неспособность уворачиваться от удара?

– Ой, – только и сумела я сказать, поднимая взгляд на того, кого толкнула. – Простите, пожа…

На меня радостно-изумленно смотрел Олег Петрович. К груди он прижимал какой-то сверток.

– Неожиданно, – призналась я. – Рада видеть.

– И я, – пробормотал он и потер плечо, – хоть и больно.

– Еще раз прошу прощения.

Мимо нас сновали люди, и мы поспешили отойти в сторону.

– Вы тут каким ветром? – спросила я.

– А вы? – вопросом на вопрос ответил он.

– Я живу недалеко, – объяснила я причину своего нахождения в этом магазине. – Мы соседи?

Он тихо рассмеялся, закрыв глаза. Так смеются, будучи абсолютно счастливыми.

– Нет, Женя, живу я на другом конце города. Но здесь я не просто так.

– Что же привело?

Он отнял руку от груди и показал мне сверток.

– Вы же помните, что я поклонник редких сортов чая?

– Разве такое забудешь.

– Вот этот сорт, – он качнул рукой, в которой держал сверток, – очень редкий. И очень дорогой.

– Очевидно, этот чай можно купить только в нашем магазине, – заметила я.

Олег Петрович пропустил сарказм мимо ушей. Или оглох от счастья.

– Вы правы, – ответил он. – Вы просто не знаете, но именно вон в той чайной палатке…

Ах, вон оно что. Это да. Есть в этом магазине специальный «островок» со всякими сыпучими продуктами. Тетя Мила как-то приценивалась к обнаруженной там редкой приправе и упала в обморок, узнав ее цену. Но справедливо заметила, что высокая стоимость оправдана – в Тарасове практически невозможно найти то, что ей тогда было нужно.

– Только вот не знала, что и чаем там торгуют, – обронила я. – И как называется ваш редкий сорт?

– «Жасминовый жемчуг», – ответил Олег Петрович. – Мне его привезли по заказу из Китая. Если вы где-то встретите такой, то знайте, что это не настоящий «Жасминовый жемчуг». Оригинальный просто так не купишь.

Он с такой гордостью рассказывал о своем приобретении, что я невольно устыдилась того, что только что купила обычный черный чай, вкус которого мне тоже очень нравится.

– Что ж, – вздохнула я. – Получить желаемое всегда приятно. Рада за вас.

Мы пошли к выходу. Из раздвижных дверей пахнуло в лицо свежим ночным воздухом.

– У меня из головы не выходит Алина, – вдруг произнес Олег Петрович. – Бедная девочка.

Я промолчала. Что тут еще можно было добавить?

– Мы иногда не ладили, – попытался оправдаться Олег Петрович, – но она была хорошим человеком. И смерть такая… Сначала Мариночка, потом Алина… Выбрали одинаковый способ уйти из жизни. Это очень тяжело осознавать.

– Да, – согласилась я. – Жестокий мир. Но кто вам сказал, что она покончила с собой?

– Я так решил, – пробормотал он. – А что, нет? Неужели убили? Ради чего?

– Я не в курсе, что там произошло, Олег Петрович. Следствие покажет.

За стенами магазина нас встретила прекрасная осенняя ночь. Поток людей редел на глазах.

– Сегодня ее то и дело вспоминаю, – продолжил Олег Петрович. – И завтра буду думать о ней, и позже. Мы только вчера разговаривали. Пили вино, смеялись. Помните? Вчера в это же время.

Я не помнила, чтобы он смеялся в баре вместе с Алиной. Не было такого.

– А я тут с этим чаем. Стыдно, – сказал Олег Петрович и замолчал.

Он с горечью посмотрел на свою покупку.

– Не надо, – попросила я. – «Молочный жасмин» ни в чем не виноват.

– «Жасминовый жемчуг», – поправил Олег Петрович, – но и ваш вариант звучит чудесно. Вы сейчас в какую сторону?

Этот вопрос был совсем некстати. Я понимала, что Олень хочет проявить заботу, он же кавалер, в конце концов. Вокруг ночь, за каждым углом по преступнику, а под каждым кустом – по злой собаке. Ему и в голову не пришло, наверное, что я такой дорогой до знакомства с ним ходила сто раз. Но он был не в курсе, что я смогу справиться и с человеком, и с собакой. Но отказать ему я все же решила вежливо.

– Извините, Олег Петрович, – с сожалением произнесла я, – но провожать меня не нужно. К тому же я не одна и не хочу, чтобы у меня были неприятности.

– Ах, вот оно что, – улыбнулся Олень. – Значит, наша Женечка замужем?

– Ага.

– И кто же счастливчик?

Я постаралась, чтобы мой ответ прозвучал беспечно или даже несколько лениво.

– Да вам-то зачем об этом знать?

– Но вы не сказали об этом, когда я приглашал вас отдохнуть, – заметил Олень. – А могли бы.

– Могла бы, – согласилась я. – Но на тот момент я была свободной женщиной.

– Да неужели? – поразился Олень. – Вы успели обзавестись партнером за одну ночь?

Наш диалог превращался в допрос. Причем в односторонний. Я едва успела проникнуться, ведь он так переживал, вспоминая Алину. И еще чай его этот, над которым он трясется, словно птица над яйцом. Человек верен своим принципам. Но хитрый, как та лиса. В свою душу меня не пускал, но в мою ломился не в первый раз.

Одно я поняла точно: Олень планомерно докапывался до моей личной жизни. И это мне совсем не нравилось.

– Я партнеров меняю каждую неделю, – сообщила я. – Но вы это, наверное, и так уже поняли.

– Нет, не понял.

– Да поняли вы все. До свидания, Олег Петрович, – попрощалась я и сбежала по ступенькам. – С новым чаем вас. И будьте здоровы.

* * *

Струя воды била в раковину. На лице подсыхала маска из голубой глины. Стиральная машинка скручивала в жгуты полотенца, джинсы и тетин домашний халат.

Я сидела на краю ванны и думала, думала, думала.

Алину убили. Убили. Не сама – убили. Это вдруг заняло все мысли, отодвинув в сторону всякие там пистолеты и групповые сексуальные танцы на столе для совещаний.

За что ее? И что было перед этим?

Красотка-следователь рассказала, что между уходом Алины из пивного бара и обнаружением ее тела прошло несколько часов. Где же она провела столько времени? Почему возвращалась домой так поздно… или рано? Что за мужчина с ней ссорился под окнами дома? Куда он потом делся? И как же так вышло, что его слышали, видели, а толком никто не помнит, как он выглядел? Жесть какая-то.

Следствие, конечно, будет уточнять все эти моменты. Опросят всех, кто знал Алину. И меня Татьяна тоже помучает вопросами, только теперь уже на официальной основе, а не за чашкой чая. Скажу ей правду еще раз: с жертвой я была знакома всего пару дней и не имела причин ее убивать. Это все. Или нет?

Нет. Конечно, нет.

Мы с Алиной успели пообщаться без свидетелей. Она поспорила с Оленем и потом позвала меня на улицу. И там кое-что рассказала о Марине, о себе и о других. И снова перед глазами встала картинка, которую я не увидела, но могла представить: тело Алины, затянутая на шее петля, мертвый взгляд на улицу через грязное оконное стекло. Перед смертью ее ударили, и она потеряла сознание. Скорее всего, он нанес удар еще на улице. Он понимал, что, если он попробует сделать это в подъезде, она может поднять шум и их наверняка услышат. Поэтому вырубил ее до того, как зашел в подъезд. Заранее, чтобы дальше все прошло тихо. Глубокой ночью… Тот, кто ее убил, все рассчитал.

Смывая с лица застывшую глину, я вспомнила о том, что прошлой ночью мы так и не дождались появления в баре Андрея Максимовича Савостина. Обещал, но не пришел. На следующий день сказал, что заработался, а потом встречался с Малаховым. И очень настаивал на том, что эта встреча была не запланирована.

Алину убили той же ночью.

Мысль о том, что Андрюха может быть причастен к ее смерти, не только пугала.

Я почувствовала какой-то прилив сил, и это меня напрягло. Я попыталась успокоиться, сделав горячий чай, но ощутила лишь тепло в груди.

Я легла спать с огромным булыжником на сердце. Исходя из того, что я знала, в голове четко вырисовывались несколько вещей, и я не могла их выбросить из головы. По моему разумению, получалось следующее.

Олег Петрович был влюблен в Марину и ненавидел Малахова, потому что тот был причиной ее самоубийства.

Савостин мог убить Алину.

Анна Григорьевна – очень тяжелый человек.

И последнее: я знаю многое из того, о чем мне знать не положено. Но что с этим делать, я не знаю.

Я заснула в районе пяти часов утра с мыслями о том, что ровно сутки назад перестало биться сердце Алины Минаевой.

* * *

Здравствуй, лучший друг Таблетка.

Я сумела проснуться вовремя и осознать, что за ночь мои глаза стали очень маленькими. Спустя минуту почувствовала, что сильная головная боль вернулась.

Таблетку обезболивающего я приняла вместе с утренним стаканом воды. Почувствовала прилив тошноты и впервые поняла, насколько громко разговаривают прохожие под моим окном. А еще через десять минут мне пришлось сдаться без боя, потому что желудок передумал и вернул свое содержимое.

Умывшись, я добрела до кровати и упала на нее вниз лицом.

Прижимая ладонь ко лбу, набрала номер Савостина, чтобы сообщить, что сегодня на работе я не появлюсь.

Он не радостно воспринял эту новость.

– Совсем плохо? – решил уточнить он. – Может, после обеда появишься?

– Это вряд ли.

– Жаль. Ну ладно. Лечись.

– Спасибо, начальник.

Как только я положила трубку, мне стало легче. Морально. Голова болела не меньше, но теперь мне не нужно было торопиться на работу, нервничать за рулем, бояться опоздать.

Не делая резких движений, я совершила еще одну попытку принять лекарство, и она удалась. Через час я выздоровела окончательно и решила просто выспаться.

Телефонный звонок сначала напугал, а потом обрадовал. На экране танцевало имя капитана юстиции Кношевской.

– Женя, – начала она без приветствия, – скажите, пожалуйста, мы могли бы увидеться?

Сон как рукой сняло.

– Конечно. Куда мне подъехать?

– Я сейчас на машине и могла бы сама к вам, – ответила Татьяна. – Думаю, так будет удобнее.

– Вы что-то узнали? Что-то новое? – решилась я.

– Да, есть новости. Диктуйте адрес, Женя.

Я не знала, радоваться или отложить это на потом.

Пока старалась привести в порядок себя и квартиру, то поймала себя на мысли, что вообще попутала ориентиры. Мне ли не знать, что служитель закона не должен запросто общаться с участниками следственного процесса, а только если это необходимо следствию. И как я могла забыть об этом, если несколько раз сталкивалась с подобными ситуациями и понимала, что дружить и сотрудничать – это абсолютно разные вещи?

Но Татьяна, видимо, и сама забыла о подобных тонкостях.

Следователь прибыла довольно скоро. Мы уселись в комнате, и я приготовилась ее внимательно слушать.

– Сегодня утром в дежурную часть поступил звонок, – начала она. – Звонил молодой человек. Работает удаленно, занимается программированием и увлекается цифровой техникой. У него есть веб-камера, прикрепленная к окну, которая ведет непрерывную запись всего, что происходит на улице. Я считаю, что нам очень повезло в том, что в поле зрения камеры попал подъезд, в котором было обнаружено тело Алины.

– А как он узнал про убийство? – удивилась я.

– Слухами земля полнится, – ответила Кношевская. – Как раз тот самый случай, когда пересуды могут помочь делу. Двор между домами общий, соседи общаются между собой. А тут такое серьезное происшествие. Вот и до него дошли слухи. Решил на всякий случай проверить запись всего, что происходило возле подъезда дома напротив, со своей веб-камеры. И обнаружил кое-что. Парень оказался сознательным и неленивым, сразу же сообщил об этом в полицию и переслал запись нам. Мы зря ругаем молодежь, я не устану это повторять. Этот парень нам очень помог. Я как раз была сейчас у него, а заодно еще раз осмотрела место происшествия. И кое-что обнаружила. Но сначала посмотрим запись. Видео на моем мобильном. Мы же можем вывести его на экран, допустим, вашего компьютера?

Я принесла ноутбук.

– Видео без звука, – сообщила Татьяна. – Так что голосов мы не услышим.

Долгое время картинка на экране почти не менялась. Все же съемка велась ночью, когда на улице практически нет никакого движения. К тому же кое-где улица находилась в кромешной темноте. Свет фонарей выхватывал из нее лишь небольшие участки. Один фонарь находился недалеко от подъезда Алины. Над козырьком самого подъезда тускло светила слабенькая лампочка. Почти все окна в доме были темными. Выделялись только окна лестничных пролетов, где свет горел на каждом этаже.

Мимо подъезда пару раз в разных направлениях прошли какие-то люди. Пробежала девушка в спортивном костюме. Проехало три машины, две из них оказались такси.

– Сейчас, – произнесла Татьяна. – Пожалуйста, смотрите внимательно. Вы знаете этого человека?

Я увидела женщину. Она вошла в зону видеозаписи одна, рядом никого не было. Шла неторопливым шагом. Ей осталось свернуть с дорожки и сделать несколько шагов, чтобы зайти в свой дом. Но она не успела. Резко остановилась, обернулась, словно что-то услышала. Слегка отклонилась назад – такая поза характерна для человека, который испытывает внезапное удивление. Очевидно, ее позвали по имени. В любом случае она не ожидала этого.

Из-за дальности расстояния лицо женщины было плохо различимо. Но это была Алина, сомнений не осталось. Осанка, походка, длинные волосы. Алина, которой оставалось жить совсем немного.

А потом на экране я увидела мужчину, и это был не Андрей Савостин. Опять же, я могла опознать лишь детали, но именно из них складывается общий образ. Но Савостиным там и не пахло.

Мужчина остановился на стыке света и тени, и его фигура казалась разрезанной на две части, резко контрастирующие между собой, отчего его одежда походила на черно-белый костюм. Брюки, тонкая курточка. Ничего выдающегося. Неудивительно, что его приметы никто не запомнил.

Он был мне незнаком.

Кстати, качество видеозаписи было не очень высоким, что создавало дополнительные трудности при просмотре, и я боялась, что упущу что-то важное.

Человек, который окликнул Алину, поначалу держался от нее на приличном расстоянии. Он явно что-то ей говорил, иногда жестикулируя, а Алина вела себя более активно. Она выбросила вперед руку и ткнула пальцем в собеседника. Он сделал шаг ей навстречу. Потом еще один, затем еще.

Алина медленно отступала к подъезду. Несколько раз уже бралась за дверную ручку, но затем отпускала ее и снова отвечала. А он все так же ненавязчиво наступал на нее, до тех пор, пока не оказался рядом, прямо под козырьком. Она толкнула его в грудь обеими руками и сделала еще одну попытку зайти в дом.

В этот момент, когда девушка стояла к нему спиной, он ударил ее кулаком по голове и тут же подхватил, бесчувственную, на руки. Потом с усилием поддел ногой полуоткрытую подъездную дверь и зашел в дом.

Татьяна нажала клавишу «пауза». Видео остановилось.

– Что скажете? – спросила она.

Я смотрела на нее, обдумывая увиденное. Помощник из меня оказался фиговым.

– Если честно, я не узнала этого человека, – призналась я. – А должна была?

– Мы не знаем, о чем они говорили, – мягко заметила Татьяна. – Убийцей может оказаться любой человек из круга ее знакомых. Тем более что они явно раньше встречались. «Тебе не стоило этого делать», помните? Это его слова. Чего ей не стоило делать, как вы думаете?

Этого я знать не могла. Но была согласна с тем, что Алина и убийца были знакомы. А еще вот так вот дотошно, как на записи, незнакомые люди отношения не выясняют. Если между незнакомцами случается конфликт, то они сразу устраивают сказочные дебаты, а потом могут и в лицо оппоненту плюнуть. Тут же было совершенно другое дело. Тот человек от нее чего-то хотел, а она с этим не соглашалась. И, похоже, даже обвиняла его в чем-то.

– Я боялась, что кого-то узнаю, – сказала я. – Но ошиблась.

– О ком это вы? – тут же подхватилась Кношевская.

– Вечером в бар вместе с нами должен был прийти еще один человек. Но он не смог. Возникли срочные дела.

– О ком вы говорите?

– Андрей Максимович Савостин. Он приезжал на опознание.

Татьяна задумалась.

– Спасибо за сигнал, Женя. Сам бы он не стал об этом сообщать, полагаю. Пришлось бы, конечно, но он попытался бы скрыть из-за того, что у него нет алиби.

– Почему вы думаете, что у него нет алиби? – не согласилась я. – На экране не он, я это могу сказать определенно точно. Вы видели Андрея, он высокий и худой. Убийца же роста среднего, не выше. Алина была невысокой, и видно, что разница в росте у них небольшая. Так что алиби у Савостина, может, и нет, но вы же не будете оспаривать тот факт, что на Алину напал другой человек?

– Савостин вполне мог ожидать его на нужном этаже, – возразила Татьяна. – И такое бывает.

– Он не был там.

– Это еще надо доказать, – произнесла Татьяна.

– Знаете, – завелась я, – вот на видео мы видим момент нападения. А есть запись, как убийца покидает подъезд?

– Нет, – спокойно ответила Кношевская, – ее развернуло в другую сторону. Видимо, ветка ударила.

– Я докажу, – пообещала я. – Прямо сейчас и докажу, что Савостин не был в этом подъезде. Дайте пять минут.

Я вышла на кухню с телефоном в руках. Нашла номер Михаила, нажала на кнопку вызова.

Он ответил после третьего гудка.

– Женя! – обрадовался Малахов. – Как же я рад тебя слышать!

– Так рад, что не мог мне позвонить все это время. – Я с трудом скрывала раздражение. – Молчи. Не надо объяснять мне ничего, не хочу. Я уже хотела позвонить твоей невесте, Миша!

– Она-то тут при чем?

– Ты исчез, ты не выходил на связь. Но, наверное, в курсе, что произошло на работе?

– Меня уволили? Иного я и не ожидал.

Его голос сразу стал серьезным. Видимо, понял, что рано успокоился.

– Значит, ты не знаешь, что теперь у тебя нет секретаря?

– Алина? А что случилось? – встрепенулся он. – Уволилась? Почему? При чем тут она?

– Ее убили, – холодно ответила я. – Ты, значит, не знал.

– Не знал. Не сообщили.

В трубке стало совсем тихо.

– Где ты был позапрошлой ночью, Миша? – спросила я.

– Я в числе подозреваемых? – спросил он. – Не надейся. Это был не я, потому что встречался с другом.

Я уже знала, с каким другом он встречался.

– Где это было?

– На автовокзале.

– Во сколько?

– Не помню я, Жень. На часы не смотрел. Черт. В районе трех часов, кажется.

Мне мгновенно стало легче дышать.

– Как же так… – пробормотал Малахов. – Твою ж мать, как же так? Когда, где это случилось?

Похоже, я его изрядно напугала. Ну ничего. Он тоже недавно пропал без вести. За него тоже боялись.

– Послушай меня, Миша, – попросила я. – В ночь убийства Алины ты видел Савостина, а он тебя. Его алиби – это ты, и наоборот. Но все это не имеет никакого значения, если никто не сможет подтвердить, что видел вас обоих рядом друг с другом, понимаешь? Кто-то ведь сможет за вас поручиться? Несмотря на поздний час, вокруг должны были быть люди. Там же вечная движуха.

Миша думал недолго.

– Есть такие. Охранник, который не пропускал Савостина в здание вокзала без билета, – начал перечислять он. – Бомж, который стрельнул десять рублей и получил от Андрюхи полтинник. Девчонка, которая работала в кофейне. Я у нее кофе как раз покупал, пока Андрюху ждал. Это на улице. Но девчонка потом на нас смотрела, точно помню. Фу ты, черт, у меня уже колени подогнулись…

– Хорошо, Миша, – согласилась я. – Очень хорошо. Бомж, охранник, кофейная фея. Три человека – это немало.

– Зачем мне ее убивать? – внезапно разозлился Малахов. – А Андрюхе? Что с вами, люди? Совсем сдурели? Если мы вместе работали, значит, мы ее и того?!

Я отняла трубку от уха. Меньше всего мне хотелось слушать его крик. Но, с другой стороны, я понимала, почему он разошелся. Не каждый день тебя обвиняют в убийстве человека, а потом вдруг снимают обвинения. Возмущение вполне оправданно.

– Можно мне с ним поговорить?

Я обернулась. Татьяна незаметно пришла на кухню и теперь стояла, протянув руку к моему телефону. Пришлось отдать ей телефон.

– Михаил, добрый день, – произнесла она ровным тоном. – Следователь Кношевская, я расследую дело об убийстве Алины Минаевой. Нет-нет, не волнуйтесь, я случайно услышала ваш с Женей разговор. Если люди, о которых вы говорили, подтвердят, что видели вас на автовокзале в компании Андрея Максимовича Савостина, то никто вас ни в чем не станет подозревать. Позаботьтесь об этом, я не для протокола говорю. Кстати, что вы делали в такое время на автовокзале? Куда-то собирались? Нет, речь о подписке не идет. Вы вправе покидать Тарасов, но, признаюсь, в ваших интересах будет остаться все же в его пределах. Я все равно скоро вызову вас на допрос. Если, конечно, вы говорите правду. Ну откуда же мне знать, Михаил? Верить на слово не имею права, но просто выслушать всегда готова. Надеюсь, мы друг друга поняли. Повестка придет по адресу регистрации, поэтому вам лучше вспомнить этот адрес. До свидания, Михаил. Спасибо. Всего доброго.

Она быстро провела пальцем по экрану и вернула телефон.

– У него были мотивы избавиться от Алины? – спросила она.

– Не знаю, – покачала я головой. – Я многого не знаю.

– Думаю, что знаете, – произнесла Кношевская, – только пока не поняли этого. Однако мы не закончили с записью.

Вернувшись в комнату, Татьяна снова посмотрела на экран ноутбука.

– Скачайте себе это видео, – попросила она. – Это улика, и я не должна… Но все же. Пересмотрите его еще раз, когда я уеду. Может, мое присутствие вас нервирует или отвлекает.

– Оставляете улику непонятно у кого, – усмехнулась я. – Неосмотрительно.

– Запись с этой веб-камеры круглосуточно транслируется на весь мир, – успокоила меня Кношевская. – И этот фрагмент уже видели сотни людей. Авторское право не нарушено. Будем считать, что вы сами сохранили эту запись. Или вам ее подарили. По-дружески. Только другим знать об этом не обязательно.

– А это вариант, – согласилась я. – Вы говорили, что обнаружили на месте преступления что-то еще. И вроде бы хотели показать это мне.

– Точно, – опомнилась Татьяна и опустила руку в карман, что-то вынула из него и раскрыла ладонь. – Вам, случайно, не знаком этот предмет? Может быть, у кого-то видели похожий?

Я онемела. На ладони Татьяны лежал брелок. Тот самый, который я потеряла в ночь убийства.

– Это я нашла сегодня возле подъезда дома Алины, – принялась объяснять она. – Закатился в траву, лежал там рядом с окурками. Я случайно наступила на него. Не знаю, есть ли смысл считать это уликой, но вещица оригинальная. Это можно определить по креплению. На подделках оно хлипкое, быстро изнашивается. Именно оно виновато в том, что брелоки теряются. Но здесь, – она показала пальцем, – здесь все было сломано на совесть. Этот брелок отделили от связки ключей специально. Его оторвали, видите? Для этого нужно приложить усилия.

Она показала сломанное крепление. Я молча вышла из комнаты и вернулась с ключами. Взяла брелок и приложила его к тому месту, где он был раньше. Все подошло идеально.

– Это мой, – подтвердила я. – Я потеряла его недавно, и даже не знаю где.

– Таких совпадений не бывает, – проронила Кношевская.

– Не бывает, – подтвердила я. – Но я понятия не имею, как он туда попал.

– Зато у меня появилось веское основание предъявить вам очень серьезное обвинение, – задумчиво сказала следователь. – Или вы сумеете убедить меня в том, что я ошибаюсь.