В следующую ночь на Фонтанке занялся пожар. Горели, правда не сильно, внутренние комнаты генерал-полицмейстера Антона Девиера. Потушили огонь быстро, так что особо громадной толпы, как обычно бывает, собраться не успело.

Больше всех старался комнатный лакей Андрюшка: с ведрами лез в самое пекло, вытаскивал, спасая, хозяйское добро. От сего усердия, надышавшись дымом, в тот же день он отдал Господу душу.

Осталось неизвестным, сгорело ли подметное письмо или нет, но Девиеру — это уже точно — на какое-то время стало не до придворных интриг, пожар выбил его из привычной колеи. А вот светлейший злых намерений генерал-полицмейстера не забыл.

16 апреля Девиер, как обычно, пришел в Зимний дворец. По какой-то причине (может, новую каверзу придумал?) был он в приподнятом настроении.

Богатырев, стоявший с Софьей Скавронской — племяшкой императрицы — возле камина, пригласил Девиера выпить с ними вина. Тот криво усмехнулся, но не отказался. Сначала пропустили по чарке волошского вина — за «скорейшее выздоровление государыни Екатерины Алексеевны». Потом много пили шампанского — за «государя-наследника Петра Алексеевича». Добавили бургонского — за «мудрую дочь государя — Елизавету Петровну».

Пили, как приучил Петр Великий, до дна и заровно. Только русский Богатырев был на голову выше хлипкого португальского Девиера и без малого пуда на три тяжелее. Так что Богатырев голову сохранял в свежести, а погорелец Девиер уже едва на ногах хранил равновесие. Он уже собрался отойти прочь, как Богатырев строго произнес:

— Генерал, куда поплелся? Ты разве запамятовал: мы еще не пили за здравие красавицы цесаревны Анны Петровны, супруги славного герцога Голштинского.

— За Анюту? С нас-слаж-ждением. Ик!

— А теперь за супруга ее, важного воина…

— Пьем, полковник! А скажи, правда, что ты к нашей матушке Екатерине Алексеевне — хи-хи! — в окно лазил? Ик! А ты, Софья, что кручинишься? Ну, болеет твоя тетушка-царица, а все равно печалиться нельзя. Давай танцевать! Богатырев, я тебе, бабий угодник, приказываю: приведи итальянских музыкантов, да быстро. Ж-желаю танцевать!

В этот момент в зал вошла цесаревна Анна Петровна. Девиер, комично растопырив руки, стал кланяться:

— А я нынче пил твое здоровье, Анна Петровна! — Не удержавшись, он грохнулся на паркет, ухватил за край платья цесаревну. — Давай вместе выпьем…

Вокруг, тщетно пытаясь скрыть улыбки, толпились придворные.

Меншиков криво усмехнулся и незаметно для других подмигнул Богатыреву.

Тот стремительно покинул зал: пошел диктовать записку о случившемся.