Глава 5. Создайте круг единомышленников

Мания ранних достижений с чрезвычайно ограниченным пониманием успеха уходит корнями в эпоху тестирования IQ и научного менеджмента, в начало XX столетия (см. главу 2). Сегодняшняя одержимость возникла в 1980-е годы, когда были изобретены компьютеры и на сцене появились двадцатилетние герои вроде Билла Гейтса и Стива Джобса, сместившие старую гвардию и очень быстро разбогатевшие.

Если на Джобса все смотрели с придыханием как на мессию, Гейтс выглядел ботаником из второразрядной комедии. Молодой соучредитель Microsoft вырос в шикарном пригороде Сиэтла, был общительным, учился в частной школе «Lakeside Prep» и получил 800 баллов за SAT по математике (за сочинение ему поставили 790). Он вообще был отличником. Просто так, ради удовольствия, Гейтс вечерами и выходными пропадал в компьютерной лаборатории кампуса Вашингтонского университета, который находился на другом берегу озера напротив его дома. Там он написал программу для сбора данных о городском трафике и заодно «хакнул» записи об оценках своей школы. Он просто обязан был поступить в Гарвард – и поступил. Единственный акт молодежного неповиновения Гейтс совершил, когда бросил Гарвард на первых курсах и стал одним из основателей Microsoft в 1975 году. В течение двух десятилетий он превратился в одного из самых богатых людей планеты.

Стив Джобс подарил миру волшебные вещи, но Гейтс дал дорожную карту с указаниями: вот что ты должен сделать, чтобы очень рано добиться успеха. Выдирай когтями баллы за SAT, будь отличником и выполняй внеклассные задания на «пять». Алгоритмизированная, гипермеритократическая культура – это культура Билла Гейтса. Если Стив Джобс стремился изменить мир, то Билл Гейтс просто сделал это. Он изменил взгляд общества на успех и ориентиры для молодежи. Если хотите, чтобы ваши дети преуспели, Гейтс показал, что для этого нужно.

Более, чем Джобс и чем любой политик или поп-звезда, Гейтс способствовал формированию сегодняшнего духа времени, буквально – духа нашей эпохи. Давайте посмотрим, что это за культура, почему она побуждает нас к конформизму и как это влияет на отношение к поздним цветам.

Культура общества – влияние семьи, друзей, общества – способна нас объединять, ломать, славить успехи или ставить преграды. Обычно с человеком случается все. Кроме того, культура имеет на нас определенные виды. Мы можем не понимать этого на уровне сознания, но ее ожидания формируют наше мышление и поведение десятилетиями. Ожидания бывают явные и скрытые, и часто они внушаются очень тонко. Они оказывают неоспоримое влияние на то, как мы воспринимаем самих себя и что считаем возможным.

Для поздних цветов культура играет огромную роль, и вот почему. Если вы считаете, что еще не расцвели полным цветом, не узнали свое предназначение или не реализовали свой потенциал, то следует пересмотреть влияние культуры и понять, что именно удерживает вас на месте. Я уже назвал один снаряд, бьющий точно по поздним цветам: настоятельное требование общества в отношении ранних достижений. Давайте рассмотрим другое влияние, которое формирует нас – нынешних и будущих.

Первый отпечаток культуры мы получаем дома. Даже в самых лучших семьях внушаются нормы, которые несут больше вреда, чем пользы. Именно так случилось с известным художником Эриком Валем. Он рассказывал, что общественные и семейные ценности, которые толкали его к успеху в раннем возрасте, в конце концов потерпели фиаско и чуть не привели его к большой беде.

Я вырос в системе меритократии (1), достижений и успехов. Послание было однозначным: получай хорошие оценки. Превосходные оценки. Поступай в престижный колледж. Найди фантастическую работу. Заработай кучу денег. Стань важным человеком.

Сразу после колледжа я начал работать в агентстве эстрадных мероприятий, которое занималось организациями выступлений известных персон. Если кто-то хотел пригласить Мэрайю Кэри или The Beach Boys, я был посредником на переговорах. Уже через год я стал партнером фирмы. Я был молод, полон энергии и, как говорится, «на коне».

А потом разразилась катастрофа. Корпорации перестали приглашать знаменитостей на выставки. Я потерял все, что у меня было… все, что я заработал своим трудом, все, во что вложил душу. Мне было тридцать, и я зря старался.

Я был раздавлен и совершенно растерян. Я чувствовал себя бесполезным. Я не мог видеть людей. Я не знал, что хочу делать в оставшиеся дни моей жизни. Я просто скрючился в углу ванной и плакал.

Мне нужно было принять реальность. Моя старая система убеждений больше не работала. Я должен был найти другой путь. Родители, культура общества воспитали меня в том духе, что «когда дело принимает крутой оборот, крутые парни берутся за дело»… Но для меня это не сработало, и я проиграл. Я прогорел в деловом мире, а брокеры на бирже этого не предсказывали. Я пролетел во всем, что было связано с деньгами. Я так доверял самой концепции денег и богатства, а эта вера так меня подвела.

С тех пор я немало общался с людьми, которые тоже потерпели жизненный крах. Мой кризис был финансовым, другие потерпели фиаско в отношениях. Чьи-то беды были связаны со здоровьем, причем они испытывали такую боль, что были готовы на все, лишь бы ее заглушить. Существует масса нездоровых способов избавиться от боли, и я тоже мог их использовать.

Ничего удивительного. Понятно, почему боль так мучает нас, и мы отчаянно пытаемся ее заглушить. Мне повезло. Моим выходом стало искусство. Я стал тусоваться с художниками.

Думаю, что я обратился к искусству, так как оно противоположно бизнесу. Художники, философы и беззаботные мыслители не привязаны к материальным ценностям этого мира. Я хотел проводить время с такими людьми. И пока я это делал, меня буквально заколдовали их взгляды и очаровали их таланты. Я понял, что должен заниматься тем же самым.

Сначала мои картины казались высосанными из пальца, по сравнению с произведениями других художников, которые начали работать гораздо раньше меня. Но я очень быстро научился элементам рисунка, овладел тенями, понял, что такое баланс, и узнал стоимость картин. Передо мной словно возник новый мир. Я смотрел на обычные вещи и видел их, будто в первый раз.

Все, от чего я отворачивался в своей жизни, потому что работал ради лишнего доллара, внезапно предстало передо мной во всей красе. Вокруг меня появился мир красоты, солнечного заката, цветов, красок и света. Все эти вещи я буквально открыл для себя впервые, когда на самом деле увидел их.

Общество, в котором вырос Эрик, сориентировало его на ранний успех и богатство. Оно же заставляло его соответствовать ожиданиям, не позволило ему раскрыть свой замечательный талант и в конце концов привело к страданиям. После катастрофы Эрик пересмотрел свои культурные ценности, но словно ходил по минному полю. Однако у него было нечто, что он должен был сделать, – и он это сделал. Удивительно, но Эрик заработал больше денег как художник, чем в былые годы, когда занимался бизнесом и инвестициями.

Если вы еще не расцвели во всю свою силу или вам кажется, что вы на ложном пути, стоит спросить себя – почему. Однако это очень трудно. Кому захочется посмотреть на социальные нормы критическим взглядом, выяснить, что лишает возможности процветать? Кто обрадуется, узнав, что родители, друзья и учителя засунули нас в ящик, где невозможно зацвести? Тем не менее если мы не обсуждаем и не рассматриваем культуру и ее влияние на жизнь, то отдаем себя во власть самой мощной силе, формирующей убеждения, сущность и судьбу. Давайте же попытаемся определить и изучить те ожидания, которые возлагает на нас общество и которые мешают нам процветать. Я намерен обратить ваше внимание на то, как культура – обобщенное влияние семьи, общества и окружения – формирует личный путь.

Впервые мы сталкиваемся с культурными ценностями на уровне семьи. Кому-то не повезло родиться в бедной, равнодушной и даже жестокой среде. Но большинство все же выросли в семьях, которые не были ни идеальными, ни ужасными. Там удовлетворялись потребности и в то же время процветали иррациональное мышление, мелкие предубеждения, опасные системы ценностей и родительские оплошности.

Мои родители получили высшее образование, но у них оставалось немало пробелов. Мама была сильна в эмпатии, но не в рассуждениях. Она удостоилась чести произнести речь на вручении диплома. Ее отец был учителем математики. Однако ее увлекали мистические объяснения вещей и явлений. Когда мама слышала цокот копыт, то вспоминала зебру, а не лошадь.

Папа был в школе замечательным спортсменом и стал потом учителем физкультуры, тренером и заместителем директора по физическому воспитанию. Король школьных спортсменов в нашем городе и штате, он ничего не знал о бизнесе, и его пугали люди, добившиеся финансового успеха. Я видел, что он некомфортно чувствует себя в обществе врачей, адвокатов, торговцев автомобилями и нефтепромышленников.

Я осознал все это намного позже. Теперь я понимаю, что иррациональный мистицизм мамы и страх утраты общественного положения отца были проявлением невежества в благополучной, в общем-то, семье. Мое собственное позднее цветение отчасти объясняется тем, что у меня просто не хватало знаний в то время, и я, конечно, не мог получить их в родном доме. Многие из нас выросли с таким пробелом.

Чтобы расцвести в полную силу, мы должны перестать зависеть от своей семьи. Это не значит, что нужно отвергнуть любовь, повернуться спиной к любому влиянию или восстать против ожиданий своих родителей. Мы должны прийти к своему собственному решению о том, что способствует или мешает нашим успехам. Преданность семье – это одно, а слепое следование ожиданиям родных – совсем другое, и именно оно будет удерживать и не давать раскрыть свой потенциал. В то же время, очень непросто заявить об истинной независимости от семьи.

Именно в семье мы получаем первые уроки социальных норм. Родители играют важнейшую роль в знакомстве с окружающим миром и в отношении к нему (2). Они помогают формировать личность и как индивидуумов, и как членов общества. Они выстраивают наши ожидания в отношении окружающего мира и показывают пример действий. Они оказывают влияние на приоритеты и решения, которые мы принимаем по поводу учебы, карьеры, друзей и супругов. В одних семьях поощряют широкий выбор дорог в будущее, в других – нет.

Продюсер Роберт Земекис, который прославился фильмами «Назад в будущее», «Форрест Гамп» и др., вырос в рабочей семье в южном районе Чикаго. Когда ему было двенадцать, он рассказал родителям о своем желании заняться кино. Можно представить себе этого мальчика, который искренне делится своими мечтами. Что же ответили родители? Они не пришли в восторг. Земекис вспоминает: «Для моих родных, друзей, для всего моего окружения это была нереальная мечта. Я так и слышу слова своих родителей: ты что, не видишь, откуда ты пришел? Ты не можешь быть продюсером» (3).

В детстве мы наблюдаем и впитываем семейные ценности и ожидания. То, что психологи, социологи и специалисты в области обществоведения называют «социализацией», играет колоссальную роль в формировании личности и чувства собственного «я». Окружающие люди внушают нам ценности и убеждения. В детстве и во взрослой жизни мы проверяем и перепроверяем свое поведение, связанное с социализацией. Как правило, мы ведем себя как все, часто даже не осознавая этого.

Нравится вам это или нет, но семья оказывает и положительное, и отрицательное влияние. Она определяет первые границы, и многие из них правильные: «Не общайся с ребятами, которые пьют и курят». Но некоторые могут и подавлять: «Ты никогда не будешь счастлив и не преуспеешь, если не займешься бизнесом». Или: «Твой отец всегда хотел учиться в медицинском институте, но не мог себе этого позволить. Мы ограничивали себя во всем, чтобы ты туда поступил».

Мы растем и начинаем изменять социализацию, полученную в семье, ищем признания и отождествления с более широким сообществом. Аристотель первым дал определение слову «сообщество» (то же самое, что «полис» в Древней Греции): это группа людей, объединенных общими ценностями.

Сообщество включает социальный круг, группу, страту, нацию или клан. Оно может прочно ассоциироваться с географическим положением, как считают жители Новой Англии или южане. Сообщество может объединять людей с одинаковым складом ума, которые живут в отдельном городе или районе, или быть этнической группой с особой субкультурой. К ним относится все, от компании приятелей в школе до коллег по работе или членов воскресного кружка кройки и шитья. Даже пристрастие к некоторым вещам формирует сообщества – например, любители мотоциклов (Harley-Davidson) или фанаты комиксов. Люди объединяются вокруг футбольных команд, рок-групп (например, «Grateful Dead») или книг Опры Уинфри; вокруг старых телесериалов вроде «Звездного пути», «Баффи – укротительницы вампиров» или «Доктора Кто», и вокруг сетей кабельного телевидения, которые согласуются с нашими политическими взглядами (Fox News для консерваторов, MSNBC для либералов).

Формирует ли нас сообщество? Конечно. Оно оказывает влияние на наши достижения, здоровье, доход, поведение и благополучие (4). Всем хочется чувствовать свою принадлежность к чему-то большему. На каждого влияют друзья, коллеги и члены организации, в которую вступил человек, от церкви до группы книжных фанатов, от команды по софтболу до стрелкового клуба.

Стремление соответствовать, быть частью группы, более широкого круга, чем семья, начинается в подростковом возрасте. Независимо от того, где и в какое время прошла юность, большинство из нас сталкивались с влиянием общественности. Нам приходилось носить обувь определенного бренда, слушать конкретную музыку, иными словами – соответствовать тем или иным образом. В то время сверстники – и их отношение к нам – обладали большей властью и влиянием на наше поведение и понимание жизни, чем родители. Все матери и отцы об этом прекрасно знают и боятся. Молодые люди часто занимаются рискованными вещами, например, пьянствуют, употребляют наркотики и гоняют на машине, чтобы произвести впечатление на приятелей.

Однако давление со стороны общественности не заканчивается вместе с юностью (5). Вступая во взрослую жизнь, мы продолжаем испытывать влияние окружающих и тяготеем к людям, похожим на нас. Если большинство друзей защищают диссертации, то и мы, скорее всего, сделаем то же самое, чтобы не выпадать из своего круга. Если большинство тех, кого мы знаем, покупают дома, заводят детей и поднимаются вверх по карьерной лестнице, то мы наверняка включим те же пункты в план своей жизни. Так мы сможем сохранить отношения с этими людьми, будем понимать друг друга, и нам будет о чем поговорить.

На самом деле, взрослые не меньше подвержены влиянию общественности, чем дети и подростки. В любой момент, когда «группа» подталкивает нас к соответствию в поведении и одежде, мы испытываем на себе это влияние. Если мы следуем неудачной модной тенденции или смеемся шуткам, которых не понимаем (или не считаем смешными), то негласно заявляем о своем желании принадлежать к группе. Иногда влияние бывает положительным и полезным. Например, членство в туристическом клубе или участие в программе отказа от курения. Но не всегда оно толкает нас к лучшей версии самих себя; не каждое сообщество поддерживает положительные изменения и развитие личности.

Как писал в своем романе «Деревенская элегия» Дж. Д. Вэнс, некоторые сообщества «Ржавого пояса» и района Аппалачей пришли в такой упадок, что люди там перестали достигать какого-либо успеха. «В Миддлтоне все только и говорили, что об усердной работе, – писал Вэнс. – Но вы могли обойти весь город, где 30 % молодых людей работали менее двадцати часов в неделю, и не встретить никого, кто признался бы в собственной лени» (6). Для процветания в таких условиях – в сельской местности, маленьком городке или полуразрушенном пригороде – люди должны буквально пройти все круги ада. Чтобы избавиться от влияния среды, нужно заявить о своей независимости от сообщества. Это непросто.

Детство, проведенное в нищете (7), впоследствии отражается на многих вещах, от физического здоровья до поведения. Это подтверждают результаты многих исследований. Подобная корреляция поражает. Дети, которые родились в бедности, в 1,7 раза чаще имеют недостаточный вес при рождении, в 3,5 раза чаще страдают от отравления свинцом. Смертность среди таких детей в 1,7 раза выше, а потребность в кратковременной госпитализации в 2 раза больше, чем у родившихся в нормальных условиях.

То же самое касается успеха в жизни: дети из бедной среды в 2 раза чаще остаются на второй год или не заканчивают школу и в 1,4 раза чаще демонстрируют неспособность к обучению. С низким социально-экономическим статусом связано частое возникновение поведенческих и эмоциональных проблем у молодежи. Этих детей бросают родители, над ними издеваются или они участвуют в жестоких преступлениях чаще, чем те, кто вырос в финансовой безопасности.

Так и хочется сделать вывод, что все это происходит из-за отсутствия финансовых ресурсов, особенно в наши дни, когда пропасть между бедными и богатыми достигла максимальной отметки с 1920-х годов (8). Однако все гораздо сложнее. Как заметил Вэнс, в бедных районах также не хватает культуры. Те немногие люди, которые обладают более яркими талантами, уезжают и тем самым лишают сообщество ролевой модели успеха. Многие из тех, кто остается, становятся фаталистами, а это прямой путь к наркотикам и алкоголю. По мере того как снижается потребность в квалифицированной рабочей силе, падает доверие к сообществу, а с ним и надежды на лучшее будущее. В такой ситуации очень сложно работать и вкладывать средства в долгосрочной перспективе. На смену приходит озлобление и неповиновение, и в обществе утверждается мнение, что даже неквалифицированная работа – «предательство».

Тем не менее и успешные сообщества, в том числе те, где высоки ожидания, оставляют на нас несмываемый отпечаток, не всегда положительный. В некотором смысле, высокоэффективное общество может стать особого рода ловушкой, подталкивать ребенка к опасной грани. Дети вырастают с огромными амбициями и честолюбием, им нужно получать только высокие оценки, поступать только в престижные школы и занимать только высокооплачиваемые должности. Но у них часто не хватает ни времени, ни возможностей для самопознания. Они попадают на конвейер, который движется только в одном направлении, и у них нет ни других интересов, ни вариантов карьеры. Конвейер несет к успеху в узком понимании и лишает их способности познавать себя.

Специалист в области психологии здоровья Шилаг Миргейн считает, что «давление со стороны общественности заставляет нас не отставать от Джонсов и вести образ жизни, который нам не подходит, гнаться за «успехом» в том понимании, как его видят другие» (9). Люди, на которых направлено это давление, часто становятся цветами с «поздним стартом», вроде Эрика Валя, с которым мы встретились в начале главы. У них есть все признаки успеха, но они не способны применить себя в том деле, которое действительно им интересно, раскрывает истинный дар, страсть и предназначение.

Помимо материальных вещей, бедности или богатства, препятствиями могут служить культурные нормы сообщества. Даже в тех случаях, когда они выглядят правильными, у них бывают странные особенности.

Возьмем культуру, к которой принадлежу я: лютеране из Скандинавии, которые живут в Миннесоте и Северной Дакоте. Здесь не принято проявлять эмоции и задавать вопросы. Когда я приехал в Калифорнию, чтобы учиться в колледже, все люди казались мне крикливыми, хвастливыми и бесстыдно привлекающими внимание. А, объективно говоря, на побережье Сан-Франциско просто царила культура с другими средствами выражения. Только сейчас, оглядываясь назад, я вижу, как молчаливый стоицизм моей родной культуры сработал против меня, несмотря на многие правильные представления, например, об усердной работе и выносливости. Моя сдержанность, характерная для Среднего Запада, ограничила возможности, открывшиеся передо мной в Калифорнии, и блокировала движение вперед. В противоположность опыту, полученному в Северной Дакоте, я узнал, что в Калифорнии умение спрашивать считается совершенно нормальным и даже очень полезным качеством. Прежде всего, оно помогает обучению. Я узнал, что самореклама – не хвастовство, если она корректна.

В Калифорнии сложно преуспеть, если не знаешь, что в этом обществе считается нормальным и правильным.

Ясно одно: все сообщества внушают убеждения, которые мешают нашему развитию и процветанию. Посещаем ли мы элитную школу или выросли в бедном, криминальном районе, или даже в сонной сельской местности. Каждое сообщество оставляет след на своих обитателях, заставляя их соответствовать ожиданиям.

Третий слой культуры – социум, большая группа людей, объединенная по географическому или иному признаку, по общим политическим взглядам и ожиданиям. Социум определяется как «объединение людей на самом высоком уровне культурной идентичности» (10). Он обеспечивает нас наиболее устойчивым набором культурных стандартов, нравов и видов поведения, определяет национальную идентичность, создает молчаливые предубеждения и скрытые ожидания, которые затрагивают все сферы жизни, включая политику, гендерные и национальные вопросы, сексуальность и здоровье, а также представление об успехе и деньгах. Это убеждения, которые мы впитываем.

Например, в американском обществе поощряются как позитивные (вера в возможности, законность и справедливость), так и более спорные идеи (альтернативное представление о человеческом теле, стремление к раннему успеху и материальному благосостоянию). Осознаем мы это или нет, но такие стандарты и ожидания оказывают колоссальное влияние на наш выбор и действия. До определенной степени все это чувствуют, но многие не отдают себе отчета в масштабе такого влияния.

По данным статистической компании Nielsen, американцы примерно одиннадцать часов в день проводят перед телевизором или в интернете, используют приложения на телефоне, слушают радио или читают при помощи различных устройств (11). Это почти половина суток. Все эти средства – трубопровод для социальных посланий: во что верить, как себя вести и как выглядеть. Конечно, некоторые люди сознательно сопротивляются такому влиянию и пытаются идти своим путем, преследуя собственные интересы. Но для большинства вездесущее социальное давление становится удивительно мощным. Оно проявляется в ожиданиях, надеждах и мечтах, и даже в представлении о себе. Оно формирует самоощущение.

Возможно, наиболее проникающее и вероломное влияние общества оказывается через средства массовой информации – газеты, журналы, книги, радио, видеоигры, кино и телевидение. В то время как охват социальных сетей растет и, в конце концов, привлекает заслуженное критическое внимание, телевидение продолжает влиять на маленьких детей и их социальное развитие в большей степени, чем все другие средства массовой информации. Факт, что телевидение лишено интерактивности (иными словами, мы принимаем все, что оно нам говорит, без споров и дискуссий; если вы кричите на телевизор, это не считается), чрезвычайно важен для когнитивного развития. В Америке школьники тратят больше времени (12) на пассивное времяпрепровождение перед экраном, чем на учебу и общение с друзьями. Даже младенцы в возрасте от рождения и до двух лет смотрят телевизор, в среднем, полтора часа в день. Как правило, в американском доме два телевизора, а в 40 % семей – три и более.

Иногда средства массовой информации кажутся безвредными, ведь мы сами выбираем каналы для просмотра, но они обладают определенной силой. Они диктуют нам способ оценки событий в мире. Нам показывают, как правильно взаимодействовать друг с другом и как стать теми, кем мы становимся. Все это оказывает сильное влияние на внешний вид и стремления, формируя социальную реальность.

Более того, средства массовой информации способствуют социализации особого рода: «они укрепляют существующие ценности и убеждения и также служат источником норм и принципов» (13). Все, кто смотрит новости по кабельному телевидению или комедии, которые идут поздно вечером, понимают, какие ценности и принципы считаются хорошими или плохими. В наше время мы больше информации получаем из газет и телевидения, чем из собственного опыта.

Сегодня средства массовой информации заставляют нас отождествлять себя с той или иной группой и ее нормами. Фанаты «Fox News» поддерживают свою самооценку, сравнивая себя с любителями «MSNBC». Приверженцы вечернего шоу Джимми Киммела чувствуют свое превосходство над теми, кто смотрит передачи Джимми Фаллона. Телевидение предоставляет зрителям немало возможностей для развития и сохранения своей социальной идентичности. Мы используем средства массовой информации, чтобы отличать своих от чужих. Например, подростки смотрят сериалы и учатся строить отношения. Они узнают, какие шутки приняты в той или иной группе. Все это дает нам то, что психологи называют «удовольствием от социальной принадлежности».

Из средств массовой информации (14) мы извлекаем не только правила флирта и шуток. Через стереотипных персонажей и их поведение на нас обрушивается поток культурных, расовых и гендерных предрассудков, подчеркивание или принижение значимости тех или иных меньшинств. Постоянное воздействие подобных сюжетов заставляет зрителя поверить, что все показанное на экране – реальность. Ученые называют это явление «культивированием» (15): те, кто слишком много смотрят телевизор, постепенно приходят к убеждению, что реальный мир похож на телевизионный. Такое представление культивируется у активных зрителей.

Так, если слишком увлекаться телесериалами, то может создаться впечатление, что каждый десятый мужчина в мире работает в правоохранительных органах. На самом деле – только каждый сотый. Общепринятый образ стройной дамы приводит к тому, что женщины считают его идеалом, а также нормой и стандартом привлекательности. Ученых особенно беспокоит культивирование расовых, национальных и гендерных стереотипов и больше всего отношение к насилию.

Результаты некоторых исследований показывают, что телевидение несет и положительное влияние. Оно знакомит людей с иным образом жизни и другой культурой, помогает преодолеть стереотипы и предубеждения. В эпоху гражданских прав сохраняющиеся расовые предрассудки успешно преодолеваются благодаря появлению знаменитых чернокожих актеров в таких популярных телесериалах, как «Обмануть всех» и «Джулия». В начале 2000-х годов значительно повысилась толерантность по отношению к гомосексуалистам благодаря сериалам «Эллен» и «Уилл и Грейс», в которых играли знаменитые актеры нетрадиционной ориентации.

Добавьте к влиянию средств массовой информации, которое мы испытывали на себе почти все прошлое столетие, чрезвычайно популярные социальные сети. На их основе уже сформировалась новая культура сравнения – что-то вроде личных средств массовой информации. Здесь самые разные люди представляют тщательно обработанную, максимально улучшенную версию самих себя. Мы потребляем это в еще больших количествах, чем раньше, вместе с такими же далекими от реальности нормами и принципами, насаждаемыми другими видами средств массовой информации.

Какое отношение все это имеет к поздним цветам?

Проблема их в том, что многие навязываемые стандарты и ожидания работают против них. Даже если мы сами невосприимчивы к внешнему влиянию, скажем, не смотрим телевизор, все равно мы живем в обществе, где нормы, воздействующие на нас, приходят с экрана. Телевидение диктует определение успеха, какие виды карьеры и отношений желательны или даже приемлемы и какие вехи должны нам встретиться на жизненном пути. Таким образом, доминирующая социальная культура может привести человека к неуверенности и даже отвращению к себе, особенно если он чувствует, что не соответствует нормам. Мы видим, что не вписываемся в общество. Человек, который сохраняет девственность в двадцать лет, считает себя чуть ли не обманщиком и вынужден скрывать это от окружающих. Двадцатипятилетний поздний цветок, который берется за любую работу и ищет себя, считается неудачником – и его заставляют чувствовать себя так. Ставится под сомнение наша ценность как личности, если мы идем медленным или необычным путем.

Трудно переоценить влияние всего этого на наших детей, друзей и на нас самих. Бельгийский социолог Адольф Кетле однажды сказал фразу, ставшую знаменитой: «Общество подготавливает преступление, и виновный – лишь инструмент, который выполняет его».

Средства массовой информации заставляют нас сравнивать формы своего тела, половую жизнь, брак, дом, машину, семью и место, где мы живем, с недостижимым телевизионным идеалом. Нас вынуждают рассматривать обычную или даже скучную реальную жизнь в контексте тщательно отобранных событий удивительной, прекрасной чужой жизни, жизни людей, которых мы знаем! Те, кто избавился от наркозависимости, говорят: не сравнивай свой внутренний мир с внешностью других людей. Это хороший совет, но ему почти невозможно следовать из-за влияния средств массовой информации.

Почему? Мы же обладаем свободой воли, не так ли? Чтобы понять, почему стремление соответствовать ограничивает ее, давайте рассмотрим то, что называют социальными нормами.

В обществе действуют негласные правила, или социальные нормы (16). Они регламентируют отношения между людьми и помогают им направлять свои действия. Они ложатся в основу всего: языка, общения, приготовления пищи, любви, секса, брака и представления о материальных благах. На них основаны внешне естественные поступки. Например, когда вы открываете дверь перед пожилым человеком или уступаете место в транспорте инвалиду. Социальные нормы даже влияют на наши предпочтения: музыку, которую мы любим слушать, книги и политические взгляды.

На самом деле, невозможно представить себе человеческое общество без социальных норм. Они нужны, чтобы направлять человеческое поведение, обеспечивать порядок и предсказуемость в отношениях и действиях.

Представление о нормах необходимо для понимания явления, которое ученые называют «нормативным социальным влиянием», объясняющим почти универсальное человеческое качество – стремление к конформизму.

Колоссальная сила нормативного социального влияния происходит именно из нашей потребности быть принятыми в обществе. В конце концов, люди – социальные существа, в нас велика потребность принадлежать к какой-то группе и быть принятыми в ней. Нам нужны прочные связи с другими членами общества. Это значит, что обычно мы действуем и думаем так же, как члены нашей семьи и близкие нам люди.

Какой же силой обладает нормативное влияние? Давайте посмотрим.

Представьте, что вас попросили принять участие в психологическом эксперименте (17). В назначенный день вы и семеро других участников приходите в лабораторию. Вас сажают за стол в маленькой комнате.

Приходит ученый и говорит, что сегодня он собирается изучать зрительное восприятие. Он кладет перед вами две карточки. На той, что слева, изображена одна вертикальная линия. Карточка справа содержит рисунок из трех линий различной длины. Вместе две карточки выглядят примерно так:

Потом ученый просит каждого из вас по очереди выбрать из трех линий справа ту, которая совпадает по длине с линией на левой карточке. Вы, естественно, не в курсе, что остальные участники – подставные лица и действуют заодно с ученым. Их действия определены протоколом эксперимента. Вы – единственный настоящий объект исследования.

Задание повторяется несколько раз с разными карточками. В некоторых случаях другие участники, которые высказываются перед вами, единодушно выбирают неподходящую линию. Совершенно очевидно, что они ошиблись, но все эти люди дали один и тот же ответ. Согласитесь ли вы с мнением большинства? Или доверяете своим глазам?

Ответ вас весьма удивит.

Исследователь в области социальной психологии Соломон Аш придумал этот эксперимент, ставший теперь классическим, в 1951 году. Если участник давал неверный ответ, это означало, что он поддался давлению группы. Аш провел эксперимент с участием пятидесяти студентов колледжа Суотмор. Каждый настоящий участник садился за стол с пятью или семью «подставными». Всего было проведено восемнадцать серий эксперимента. Подставные лица давали неверные ответы в двенадцати таких сериях. Результат потряс даже самого Аша. В двенадцати сериях с неправильными ответами, 75 % настоящих участников дали неверный ответ, такой же, как и остальные члены группы.

Почему люди с такой готовностью принимают заведомо неверный вариант? Когда участников спросили об этом, некоторые из них сказали, что они действительно верили в правильность ответа остальных членов группы. Однако большинство признали, что видели ошибку, но согласились с мнением остальных из страха показаться «особенными». Они хотели быть принятыми и избежать неодобрения. Другие ученые повторили этот эксперимент (18). Оказалось, что уровень конформизма еще выше, чем у Аша, – целых 80 %.

Вот вам сила нормативного социального влияния.

Затем ученых заинтересовала степень, до которой социальные нормы будут влиять на человеческое поведение. Когда мы смеемся над шуткой, не особенно смешной, или даем неверный ответ, чтобы продемонстрировать солидарность с группой, или решаем, что вегетарианство – это правильно, хотя обожаем гамбургеры, то можем ли мы сказать, насколько наше поведение обусловлено социальным влиянием, а насколько – собственным выбором или свободой воли?

Одно за другим исследования говорят о том, что люди не понимают, почему с такой готовностью присоединяются к большинству (19). Благодаря социальному влиянию в большей степени, чем какому-либо другому фактору, они ответственнее относятся к окружающей среде, то есть экономят электроэнергию и сортируют мусор. Мы это делаем потому, что так делают наши соседи. Хотя участники упомянутых экспериментов говорили о том, что считают нормативное социальное влияние наименее значимым фактором, они, тем не менее, меняли свое поведение. Например, оно способствует увеличению повторного использования полотенец на 30 % и снижению употребления крепких алкогольных напитков среди студентов колледжей.

Данные десятков исследований, посвященных нормативному социальному влиянию, говорят об одном: это мощный рычаг убеждения, хотя мы все время отрицаем его силу. Чаще всего люди неспособны определить истинную причину своих действий. Профессор Роберт Чалдини говорит: «Учитывая повсеместность и силу нормативного социального влияния, удивительно, как мало люди замечают его, когда оценивают причины тех или иных своих действий» (20).

Именно это придает нормативному влиянию такую силу – возможно, враждебную, противодействующую нашим попыткам процветать в позднем возрасте. Она невидима. Это сила, которую мы не замечаем, не чувствуем и даже не хотим верить в ее существование. Тем не менее она почти всегда воздействует на поведение, взгляды, убеждения и выбор, который мы делаем.

Социальные нормы оказывают колоссальное влияние на ожидания от самих себя и заставляют поверить, что существует только один путь обучения, взросления, достижений и успеха. Сегодня это значит, что вы должны рано преуспеть. Психологи называют такое явление «нормативным мышлением».

Нормативное мышление ведет к убеждению, что правильный путь – следовать за человеком, которого мы считаем нормальным членом нашей социальной группы (21). В этом, конечно, есть нечто хорошее. Жизнь не бывает простой. Часто намного легче наблюдать и копировать поведение других людей, чтобы разруливать сложные ситуации, с которыми мы сталкиваемся. Но иногда это вызывает проблемы. Многие из нас хотят верить, что существует схема, которой должна соответствовать наша жизнь. Однако правда в том, что нет единого «правильного» пути человеческого развития – физического, когнитивного, морального или профессионального. Эта правда открывает несколько очевидных недостатков нормативного мышления.

Во-первых, оно создает неформальные барьеры, которые разделяют людей по уровню дохода, классу, национальности, религиозным убеждениям, гендерному признаку и уровню образования. Они играют на обычных человеческих страхах – мы боимся, что нас оставят за бортом. Вспомните о группах, куда входят лишь «посвященные», владеющие нужной информацией, из правильной социальной группы или просто те, у кого есть деньги. Чтобы комфортно себя чувствовать, необходимо верно интерпретировать сигналы, знать нужных людей и разделять их убеждения. Если нет, то все ясно: «Ты не наш. Ты нам не подходишь».

Второй недостаток заключается в том, что нормативное мышление ведет к почти бесконечному – и разрушительному – процессу сравнения. Мы сравниваем прогресс в своей жизни с тем, что считаем эталоном. Будь то мы сами или наши дети, мы измеряем рост и успех по шкале нормы. Эта шкала включает умение ходить, читать, получать оценки и сдавать экзамены. Поступление в колледж, первая зарплата, правильная карьера, брак, свой дом. Мы сравниваем себя с родителями – что они делали в сорок лет? В пятьдесят? Мы сравниваем себя с братьями, сестрами и друзьями. Мы сравниваем своих детей с отпрысками друзей. Если мы пропускаем какие-то пункты, то переживаем: не слишком ли медлим? Дети отстают в развитии? Я – ошибка? Мы боимся, что отклонение от нормы указывает на серьезную проблему.

Все это самозащита. В любом аспекте жизни существует множество одинаково истинных дорог к положительному результату. Всегда есть несколько способов достичь цели, приобрести опыт или добиться успеха. В спорте или музыке это легко увидеть. Тот, кто играет тяжелый рок, поет арии, исполняет песни в стиле кантри или рэп, может добиться успеха. То же самое касается выдающегося футболиста или гигантского центрового в баскетболе. Но в других случаях путь к успеху не так легко заметить. Как мне получить первую должность в компании «Google»? Как объяснить работодателю, что я бросила работу, чтобы целиком посвятить себя воспитанию детей, и в результате стала отличным менеджером? Как лучше вложить деньги в недвижимость, если я до сих пор этого не сделал? Когда мы на перепутье, то автоматически выбираем норму и тот путь, которым следуют все остальные. Однако у поздних цветов есть проблема: этот путь заполнен ранними цветами, которые успели вступить на него первыми! К тому моменту, как мы подтягиваемся, все места уже заняты. Опять опоздали, и так всю жизнь! Из-за этого мы чувствуем себя изолированными или даже пристыженными.

Почему же большинство не устраивают революцию против традиционных ожиданий общества? Почему бы нам не отринуть положенное, не пренебречь обыденным и не вступить с радостью на неизведанную тропу? А все потому, что очень трудно преступить социальные нормы.

Как я уже говорил, люди – социальные существа. Это единственная значимая в культурном отношении характеристика нашего вида. Человеческое самоощущение основано и сформировано под влиянием культурных связей и окружения. С точки зрения эволюции, наш вид – «человек». Как удачно заметила Джейн Ховард, биограф антрополога Маргарет Мид, «назовите это кланом, коллективом, племенем или семьей: как бы вы это ни назвали и кем бы вы ни были, вам это необходимо» (22).

Нейробиолог Грегори Бернс и его коллеги из Университета Эмори провели одно из наиболее значимых исследований. Они изучили психологический эффект отклонения от нормы (23) и использовали функциональную магниторезонансную томографию для сканирования мозга участников эксперимента. Нейробиологи исследовали активность мозга в тот момент, когда участника вынуждали следовать нормам большинства. Амигдала, которая реагирует на отрицательные эмоции, становится активной, когда человек собирается противостоять нормам. Иначе говоря, сопротивление нормативному социальному влиянию, даже если общество ошибается, может привести к негативным последствиям для психологического состояния. С другой стороны, это показывает, что мы когнитивно настроены на согласие с мнением большинства, и не имеет значения, насколько неверным оно может быть.

Почти ничто не сравнится с огромной ненавистью, направленной против того, кто повернулся спиной к обществу. Мы зовем таких людей предателями и изменниками, дезертирами и перебежчиками. В политической жизни сегодняшней Америки наиболее яростные драки происходят не между республиканцами и демократами, а между представителями одной партии, которые пытаются решить, каково нормальное, правильное мышление этой группы людей. Во всех культурах и общественных группах существуют способы обращения с инакомыслящими. Они варьируются от пожимания плечами и покручивания пальцем у виска до прямых оскорблений и физического преследования, и даже тюремного заключения и смерти. Одно из самых распространенных наказаний – общественный остракизм: нонконформизм считается извращением, оригинальность – отклонением от нормы, а уникальность – девиантным поведением.

Социальные нормы невидимо, но прочно сжимают нас со всех сторон. Их волна, в которой легко потонуть, рождается в семье, местном сообществе и социуме. Общество заставляет нас соответствовать требованиям через нормативное социальное влияние, принятое мышление и культурные установки. Что же тогда делать тем, кто получил иной дар, кто живет и развивается по своему расписанию; иными словами, что делать поздним цветам? Как любопытным и креативным исследователям спрыгнуть с доминирующего общественного конвейера и построить свою собственную судьбу?

Хотите получить ответ? Читайте дальше.