Глава 3. Доброжелательный хронометр человеческого развития

В пятнадцать лет Эшли (1) резала себе вены, убегала из дома и назначала опасные свидания взрослым мужчинам. Она постоянно находилась в депрессии и занималась самоистязанием, ее чувства словно застыли. Сегодня она работает консультантом по профориентации и читает лекции.

Эшли уже тридцать два года. Она рассказывает свою историю в зале шикарной гостиницы. На дворе январь, субботний вечер, и почти шестьсот участников конференции только что поужинали жареной курицей и десертом. Они развернули свои стулья так, чтобы видеть Эшли. Молодая женщина на сцене – олицетворение здоровья и уверенности. Она кажется совершенной противоположностью той девушке, которой когда-то была – «убегавшей, резавшей вены и получившей условное наказание».

Когда Эшли сказала «резала вены и убегала из дома», то имела в виду именно это. Она рассказала аудитории, как в старших классах вскрывала себе вены бритвой. Ее встревоженные родители пытались прекратить это, но любые их действия только усугубляли состояние девушки. Родители пытались дисциплинировать, хвалить и поощрять дочь, обращались к психологам. Ничего не помогало. Тогда они забрали Эшли из десятого класса и поместили ее в экспериментальную школу-пансион для девочек «Spring Ridge Academy», в часе езды от Финикса.

Из школы Эшли часто убегала и путешествовала автостопом. Однажды она отправилась в Финикс и отсутствовала почти двадцать часов. Ее навязчивое состояние достигло апогея, она чуть не попала в настоящую беду. После того как школьный психолог нашел ее и выслушал, Эшли начала медленно возвращаться к здоровой жизни и работоспособности. Она окончила школу, потом колледж и получила степень магистра по клинической психологии.

С тех пор как Эшли убежала в Финикс, прошло почти двадцать лет. Теперь она сама работает с проблемными девочками-подростками. «Я всегда хотела быть бесстрашной, – говорит Эшли. – Но это желание однажды завело меня на опасную дорогу. Теперь я знаю, что бесстрашие достигается более здоровыми способами. Я могу направлять других и помогать им».

Как показывает история Эшли, сегодняшняя мания в отношении ранних достижений противоречит реальной жизни и трем ее основным тенденциям. Во-первых, появляется все больше доказательств (2), что нынешние подростки, как правило, взрослеют позже предыдущих поколений. Во-вторых, бурное развитие технологий требует постоянных изменений личности и карьеры. Правда такова: навыки, которые молодые люди демонстрируют в колледже или на выпускных экзаменах, быстро становятся ненужными в наш век стремительных перемен. В-третьих, результаты недавно проведенных исследований показали, что когнитивные способности, которые мы теряем по мере старения, заменяются новыми навыками, и мы приобретаем их вплоть до последних дней жизни.

Почти все более или менее здоровые люди могут благополучно жить и развиваться разными способами и в разном возрасте. Чтобы создать процветающее общество, состоящее из реализовавших свой потенциал индивидов, нужен более доброжелательный хронометр человеческого развития. У каждого человека должен быть шанс – и даже не один – чтобы он мог следовать собственному расписанию развития мозга, талантов и интересов.

Скорость взросления у всех подростков и молодых людей разная. Большинство родителей это знают, а психологи и нейробиологи все чаще доказывают данный факт. Многие психологи согласны с тем, что с восемнадцати до двадцати пяти лет человек переживает особый период – он уже не подросток, но еще не взрослый. По закону мы считаем этих людей взрослыми, но на самом деле у многих из них, а особенно у поздних цветов, не хватает важных элементов для настоящей взрослой жизни.

Моя собственная непростая история служит тому примером.

Мне нравилось быть ребенком. Я отлично учился в школе, с удовольствием занимался всеми видами спорта, а мои родители, братья, сестры и друзья очень любили меня. Потом наступил подростковый возраст, и мой мир перевернулся. Средняя школа показалась мне тюрьмой. Другие мальчики начали созревать физически, а я, казалось, застрял в сугробе. Они интересовались девочками, и девочки обращали на них внимание. Многие ученики вдруг начали понимать алгебру и геометрию так, как мне не удавалось, и я плелся в хвосте. Я не мог заставить себя читать серьезные книги вроде «Убить пересмешника». Я учился так себе и больше не был отличником – после пятого класса мои пятерки превратились в тройки. С занятиями спортом произошло то же самое – я все время был запасным. Сверстники дразнили и задирали меня, иногда заставляя смущаться. Однажды девятиклассник сшиб с меня очки, и они разбились. Я смолчал и превратился в неудачника в глазах тех, кто это видел.

В старших классах я собрал остатки своего достоинства и начал заниматься в секциях легкой атлетики и бега. Для бега на дальние дистанции больше подходят худощавые ребята, которые умеют переносить боль и нагрузку с помощью гнева и злости. Я пробегал милю за 4:36, неплохой показатель. Мы участвовали в соревнованиях на уровне штата, и мой результат был только четвертым в команде. Казалось, тренеры вообще меня не замечали. Я окончил школу примерно на девяносто четвертом месте среди 521 выпускника, со средним баллом 3,2. Я был худшим учеником в классе, где изучали математику на продвинутом уровне.

Казалось, моим уделом были серость и отчуждение. В местном колледже, который находился в трех кварталах от моего дома, я боролся с экономикой, бухгалтерией и химией. Я продолжал заниматься легкой атлетикой и даже выиграл забег, но наша небольшая университетская команда соревновалась на самом низшем уровне – начальный колледж в одном из малопрестижных штатов Верхнего Среднего Запада.

Потом я перевелся в четырехлетний колледж по счастливой, но очень смешной ошибке. В начальном колледже я пробежал дистанцию за среднее время для старшеклассника. Это позволило мне участвовать в соревнованиях, где собрались команды со всей страны. Там меня заметил тренер по бегу на длинные дистанции из Стэнфордского университета. Так как я участвовал в общенациональных соревнованиях, он ошибочно решил, что я показал хорошее время. Это сулило членство в Национальной спортивной студенческой ассоциации. Тренер думал, что я пробежал дистанцию быстрее, чем на самом деле.

Хотя это не позволяло мне получить стипендию, тренер из Стэнфорда помог мне другим способом. Он позвонил в приемную комиссию и попросил их закрыть глаза на мои скромные оценки в колледже и далеко не звездный результат SAT, потому что я многообещающий спортсмен. (Потом я встретился с ним в спортзале университета и узнал об ошибке.)

Здесь я хотел бы рассказать, как воспользовался своим возмутительным везением, расцвел в полную силу в университетской команде по бегу и даже стал кандидатом на стипендию Родса. Но нет, я упустил эту прекрасную возможность. Я продолжал спать на занятиях. Когда подходило время записываться на курсы, я следил за тем, что делают футболисты, справедливо полагая, что они выбирают самые легкие предметы. Мы называли их «учебный план Микки-Мауса». Но даже учеба на уровне Микки шла у меня ни шатко ни валко – я получал тройки, хотя однажды заработал пять с минусом по киноэстетике. Когда обучение подходило к концу, мои однокурсники строили грандиозные планы – юриспруденция, химическое машиностроение, богословие. Я же получил диплом и стал охранником, мойщиком посуды и временным секретарем.

В течение семи месяцев я был помощником редактора в журнале «Runner’s World». Это открывало мне возможность начать настоящую карьеру. Но вскоре меня уволили за лень, постоянные нарушения трудовой дисциплины, ссоры с коллегами и ошибки в написании имен спортсменов. Я едва сводил концы с концами. Много месяцев после увольнения из журнала я сторожил по ночам винный магазин. Частенько я заимствовал то, что охранял, и напивался прямо на рабочем месте. По пути в свою затрапезную квартирку я останавливался у киоска и покупал какой-нибудь фастфуд на завтрак.

Однажды холодной ночью для меня наступило унизительное прозрение.

Было уже темно, когда я вышел из сторожки и отправился в обход, который совершал каждый час. Я носил форму американской службы охраны – черные брюки и серую рубашку со стоячим воротником и короткими рукавами. Нагрудный карман украшала эмблема службы. Я выглядел «шопо-копом», только в ту ночь я охранял стоянку грузовиков на северной окраине Сан-Хосе в Калифорнии. У меня не было оружия, только часы «Detex», напоминавшие хоккейную шайбу. Я должен был идти вдоль забора по периметру и при помощи часов отмечать ежечасный обход на специальных устройствах, размещенных вдоль него.

Где-то в ночи залаяла собака – крупный пес, который собирался напасть. Я стал светить фонарем вокруг. И тут я увидел – это был ротвейлер из склада пиломатериалов по соседству.

Меня словно ударило током. Тот склад охранял не человек – они поставили собаку. Смысл был совершенно очевиден. Мне двадцать пять лет, и я окончил Стэнфордский университет. Несколько месяцев назад такой же двадцатипятилетний молодой человек, Стив Джобс, представил свой Apple широкой публике, изменил компьютерный мир и стал баснословно богатым. А я здесь, нищий и застрявший в этой дыре, где моим коллегой по профессии оказался сторожевой пес.

Таким я был в двадцать пять лет.

А потом что-то во мне изменилось. В двадцать пять мой мозг проснулся – да, мне так показалось, – и я умудрился найти работу составителя технической документации в исследовательском институте. В двадцать девять я женился. Вместе с другом мы организовали предприятие, которое стало главной службой по связям с общественностью Силиконовой долины. В тридцать четыре я стал там соучредителем первого делового журнала. А в тридцать восемь меня пригласили в Forbes, чтобы я выпускал журнал, посвященный компьютерным технологиям. В сорок четыре я стал издателем Forbes и начал читать лекции по всему миру. В сорок шесть я научился водить самолет, а в сорок девять написал бестселлер о моих воздушных приключениях. Я чего-то добился – исполнилось то, о чем я мечтал в пятом классе.

Оглядываясь назад, я понимаю, что поворот в моей карьере произошел на пороге тридцатилетия. Каким-то образом в те годы я проснулся от долгой спячки, в которую погрузился еще в старших классах. К двадцати девяти годам я почувствовал, что наконец-то получил полностью функционирующий мозг. Вместо теленовостей я читал Wall Street Journal, New York Times и политические журналы всех направлений. Я мог мыслить логически и интуитивно и понимал разницу. Я мог писать – предложения, абзацы, статьи. Я научился планировать и вести собственный бизнес, предвидеть возможности для его развития и составлять проекты. Я мог профессионально общаться со старшими и опытными людьми.

Мне открылся целый новый мир.

Почему я проснулся на пороге тридцатилетия? Что вытряхнуло меня из сонного состояния, в котором я находился с юношеских лет, и подтолкнуло к возможностям и ответственности взрослой жизни?

Сегодня проводятся исследования, результаты которых подтверждают: в принятой последовательности взросления человека пропущен один шаг. Между восемнадцатью и двадцатью пятью годами большинство из нас еще не совсем взрослые. В этот период мы живем в каком-то неуловимом пост-подростковом состоянии. Некоторые когнитивные процессы еще не достигли полного развития. В мозге подростков и молодых людей префронтальная кора – центр обработки информации лобных долей – созревает последней, часто после двадцати пяти лет. Она расположена сразу за лобными костями. Префронтальная кора отвечает за такие сложные процессы, как планирование и подготовка, решение проблем и память, подавление импульсов и распределение внимания.

Исследователи когнитивных процессов используют метод нейровизуализации, чтобы определить две важных характеристики префронтальной коры: она – поздно созревающая часть мозга и при этом довольно крупная. По существу, развитие когнитивных процессов в лобных долях (где расположена префронтальная кора) происходит в направлении от центра вовне. Оно начинается в двигательной коре, распределяется по теменным и височным долям и заканчивается в префронтальной коре.

Такой процесс не должен нас удивлять. У людей префронтальная кора крупнее, чем у представителей других видов. У взрослого человека она занимает почти треть всего неокортекса – той части мозга, которая участвует в реализации высших функций. Сравните эти цифры с другими: у шимпанзе префронтальная кора составляет 17 % неокортекса, у собак – 13 %, у кошек – 4 %.

Важный этап созревания префронтальной коры совпадает с концом подросткового периода и продолжается примерно до двадцати с небольшим. В это время происходит миелинизация – нервные волокна покрываются миелином. Это вещество как бы изолирует нервные волокна и облегчает передачу сигнала. Тогда же начинается интенсивная обрезка нейронных связей. Может показаться, что это плохо, но на самом деле нет. В этом процессе приводится в порядок сложная сеть межнейронных связей, возникших в результате интенсивного роста нервов. В результате оставшиеся более эффективно передают сигналы между нейронами. Одновременно в префронтальной коре развиваются более совершенные способы коммуникации с остальными частями мозга. Особенно с теми, которые отвечают за эмоции и побуждения. Цель этого развития, чтобы все они могли участвовать в таких сложных процессах, как планирование и решение проблем.

Взрослыми нас делают следующие вещи: функции управления эмоциями и импульсами, планирование сложных действий и предвидение проблем. Но у людей с восемнадцати до двадцати пяти лет они еще недостаточно сформированы. Психологи используют другой термин для неврологической зрелости: исполнительная функция. Из-за ее отсутствия Эшли навязчиво резала вены и убегала из дома, а я бесился и не понимал, что делаю.

Исполнительная функция не имеет ничего общего с IQ, потенциалом или талантом человека. Это просто способность просчитывать на шаг вперед и планировать свои действия с учетом последствий, распознавать возможность риска и вознаграждения. Она включает развитое самоощущение (самоидентификацию, личные убеждения и ценности), контроль над эмоциями и постановку целей. Большинство навыков, связанных с исполнительной функцией, согласуются и управляются при участии префронтальной коры – именно той части мозга, которая медленнее всего развивается и позднее созревает.

Национальный институт психического здоровья (NIMH) организовал долгосрочное исследование, в котором участвовали почти пять тысяч детей в возрасте от трех до шестнадцати лет (средний возраст включения в исследование – десять лет). Ученые обнаружили, что мозг не достигает полного развития до двадцати пяти и даже позднее. В последнюю очередь формируются лимбическая система, где возникают эмоции, и префронтальная кора, управляющая этими эмоциями. Взрыв активности лимбической системы приходится на период полового созревания, но префронтальная кора продолжает формироваться в течение следующих десяти лет. Когда лимбическая система полностью активна, а кора еще развивается, то эмоции могут подавлять рациональное, стратегическое мышление, а также способность предвидеть последствия.

Подумайте об этом: большинство молодых людей с восемнадцати до двадцати пяти лет буквально неспособны к ответственным суждениям, они не могут полноценно направлять внимание и управлять эмоциями. А ведь именно в этом возрасте их измеряют (посредством тестов, оценок и собеседований при приеме на работу) и определяют соответствие той траектории, которой они будут следовать всю оставшуюся жизнь. Это просто бессмысленно.

Мы помним, что двадцать пять – средний возраст, когда исполнительная функция начинает работать в полную силу. У одних это происходит в двадцать один год, у других в тридцать лет. Я уже подходил к порогу тридцатилетия, когда сбросил шкуру пост-подростка. Если вы, подобно мне, были незрелым подростком и минимально ответственным взрослым, то с вами произойдет то же самое. Если у вас есть дети-подростки, вы, возможно, переживаете, что они лишены целеустремленности и ненавидят дисциплину, или жизнь ваших взрослых детей чужда продуктивности и ответственности. Что ж, добро пожаловать в человеческий род XXI века.

Сейчас психологи спорят, могут ли молодые люди считаться полностью взрослыми, если у них еще не сформировалась исполнительная функция. Да, мы знаем восемнадцатилетних математических гениев и чемпионов по шахматам. Есть целое созвездие выдающихся спортсменов, мужественных солдат, актеров, певцов и предпринимателей в диапазоне от восемнадцати до двадцати пяти. Но их успех обычно не зависит от исполнительной функции и развитой способности принимать решения. Компании по прокату автомобилей знают об этом, и люди моложе двадцати пяти платят максимальную страховку. Большинство из нас приобретают сформированную исполнительную функцию ближе к тридцати, что соответствует возрасту, в котором созревает префронтальная кора. У очень многих это происходит даже позже.

Медленное созревание префронтальной коры прямо противоположно усилиям, которые прилагает общество к тестированию способностей как можно раньше и как можно строже. Такого никогда не было. Ни один юноша, который хочет серьезно заниматься спортом, не будет ждать перехода в старший класс, чтобы войти в команду. Если вам нравится командный спорт, вроде футбола, баскетбола, соккера или бейсбола, вы должны начать заниматься очень рано. А если вам предстоит соперничество в индивидуальном виде спорта, подобном теннису, плаванию или гимнастике, то придется вложиться в личного тренера, программу тренировок, летние лагеря и соревнования.

То же самое можно сказать об учебе. Если вы надеетесь отправить ребенка в престижный университет, то не будете ждать старшей школы, чтобы действовать. Для поступления в ведущее учебное заведение требуются отличные оценки, превосходные баллы за SAT и список достижений – лидерство, участие в общественной работе и прочее. Самое время начинать планировать в седьмом или восьмом классе. Миллионы родителей тратят в целом почти миллиард долларов в год на репетиторов и курсы подготовки к SAT.

Две тенденции – позднее взросление и раннее тестирование способностей детей – направлены в разные стороны. Только небольшой процент не достигших двадцатипятилетия готов к ранним достижениям. Большинство же не готовы и могут пострадать из-за того, что они считают важнейшей, напряженнейшей гонкой, правила которой установили администраторы от образования и встревоженные родители. Если мы проигрываем в гонке, которой родители и другие взрослые придают такое значение, то кто-то из нас может вообще сойти с дистанции. Несмотря на это, общество настаивает на тестировании, планировании и классификации подростков и молодых людей в соответствии с их будущим потенциалом, хотя у них только начинают созревать когнитивные процессы и это продолжается до двадцати пяти лет и позже.

Каждому успешному поколению требуется все больше времени на то, чтобы окончить школу, достичь финансовой независимости, создать семью и завести детей. С 1970-х годов в Америке проводится крупномасштабное исследование, результаты которого показывают интересную вещь. Среди сегодняшних двадцатипятилетних молодых людей по сравнению с их родителями (4) в том же возрасте почти в два раза больше тех, кто еще учится и берет деньги у родственников, а заводят семью в этом возрасте только половина современных мужчин и женщин.

Почему многим молодым людям в двадцать с лишним лет нужно так много времени на взросление? Этот вопрос нам хорошо знаком и связан с родительскими тревогами о том, что «дети неспособны к самостоятельности» и все чаще превращаются в «бумеранги», то есть возвращаются домой.

Создается впечатление, что традиционный путь нарушен. Все больше молодых людей не связаны с романтическими партнерами или не имеют постоянного жилья, поэтому они не находят ничего лучше, чем вернуться к учебе. Другие представители молодежи путешествуют, избегают каких-либо обязательств, яростно соперничают за бесплатные стажировки и гастроли, часто выматывающие, или иным способом откладывают вступление во взрослую жизнь. В начале 1970-х годов, когда подросло поколение людей, родившихся в период демографического взрыва, средний возраст вступления в брак составлял двадцать один год для женщин и двадцать три для мужчин. В 2009 году он увеличился до двадцати шести для женщин и двадцати восьми для мужчин. Почти до тридцати лет мозг продолжает созревать, и, видимо, поэтому то, что мы называем зрелым возрастом, наступает позже, чем в прошлые времена.

Что это значит? Что с двадцати до тридцати лет – период открытий, когда возможны самые разные варианты. Это время, когда молодые люди получают почти все формальное образование; когда они встречают будущего супруга (супругу) и друзей, с которыми пойдут по взрослой жизни; и когда они начинают свою карьеру. Они также путешествуют и общаются, испытывая то чувство свободы, которое больше никогда не переживут снова.

Профессор психологии из университета Кларка Джеффри Арнетт убеждает общество признать: так называемое «начало зрелого возраста» (5) представляет собой отдельную стадию жизни. Он считает, что социально-экономические изменения требуют выделить отдельно возраст от восемнадцати до тридцати лет. Среди изменений в культуре, которые привели к концепции Арнетта о формирующейся взрослой жизни, – необходимость более длительного и полного образования, сокращение рабочих мест для начинающих и повышение возраста вступления в брак.

Арнетт, который сам себя называет поздним цветком, убежден, что начало зрелого возраста – важный период для самопознания. Формирующийся взрослый человек познает себя, переживает нестабильность и вообще сосредоточен на себе. Исследования и открытия также характерны для подросткового периода, но в двадцать с лишним лет они обретают новый смысл. Ставки повышаются по мере того как люди подходят к возрасту, в котором возможности уменьшаются, а необходимость брать на себя длительные обязательства увеличивается.

Здесь Арнетт выдвигает весьма спорное предположение о том, что продленная юность имеет свои преимущества. Если вам кажется, что это развлечение, то вы ошибаетесь. Профессор утверждает, что в постподростковый период проблемы усугубляются, а стимуляция продолжается. Это, а также сложные действия, которые, на самом деле, идут во благо, позволяют поддерживать пластичность мозга. Для нее весьма нежелательны повторяющиеся и предсказуемые занятия. Другими словами, отложенное взросление может быть благоприятным для независимого мышления и приобретения новых навыков. Однако больше всего оно усиливает мотивацию и амбиции.

С неврологической точки зрения существует интересное объяснение причины, по которой нужно брать академический отпуск (год или два) перед поступлением в колледж, после его окончания или даже во время учебы. Люди, которые продлевают подростковую пластичность мозга даже на короткое время, наслаждаются интеллектуальными преимуществами по сравнению со своими более сконцентрированными и занятыми работой сверстниками. Результаты исследований показывают, что у состоявшихся людей дольше длится период образования новых синапсов (6). Воздействие новизны и решение проблем, когда префронтальная кора мозга сохраняет пластичность, ведет к более стабильной и успешной карьере.

Не все это отрицают. В соответствии с религией мормонов, молодые мужчины и женщины берут паузу перед колледжем и в течение двух лет занимаются миссионерской деятельностью. В результате они заканчивают колледж не в двадцать два, а в двадцать четыре года. С точки зрения неврологии, они приступают к поиску работы, созданию семьи или продолжению обучения более зрелыми людьми.

Один из представителей мормонов, Обри Дастин, занимался своей миссионерской работой в Японии. Он с большим трудом окончил школу, плохо читал, писал и считал. Но в Японии, вдали от скептически настроенных учителей и общественности, он расцвел. Дастин решительно взялся за учебу, выучил две сотни мормонских текстов на японском языке, потом освоил португальский язык так, что смог обучать японскому иммигрантов из Бразилии. Всего два года назад этот молодой человек не мог связать двух слов на родном языке. Вернувшись из миссии, Дастин поступил в Военный институт иностранных языков Министерства обороны США. Теперь он офицер и пишет диссертацию по инженерным дисциплинам. Дастин так объяснил свое позднее цветение: «Навыки, которые я приобрел, работая с людьми во время японской миссии, сыграли свою роль во всем, чем я занимался с тех пор» (7).

Основатель компании Nike Фил Найт пишет в своей блестящей книге «Продавец обуви» (автобиографии, больше похожей на исповедь), что он тоже брал отпуск между окончанием колледжа и началом карьеры (8). В это время он придумал, как организовать компанию по производству обуви. В университете Орегона Найт занимался бегом, потом два года служил в армии, после чего поступил в Стэнфордскую высшую школу бизнеса. Там он защитил магистерскую диссертацию, в которой объяснял, почему Япония 1960-х годов менее чем через двадцать лет после поражения во Второй мировой войне может стать мощной мировой силой на растущем рынке товаров для спорта.

Найт уговорил отца оплатить ему кругосветное путешествие после получения степени МВА в Стэнфорде. Он обещал, что после возвращения осядет на месте и начнет карьеру бухгалтера. Однако, попав в Японию, Найт проверил высказанное в диссертации предположение, посетив фабрику спортивной обуви. В конце концов он начал собственный бизнес, сначала просто импортируя в США японские беговые кроссовки марки «Onitsuka Tigers» (сегодня известные как «Asics»).

Прошло целых десять лет, прежде чем Найт выпустил свой собственный бренд Nike. Для него бизнес был тропой открытий. Он говорил, что если бы занялся этим делом сразу после Стэнфорда, то стал бы бухгалтером в какой-нибудь компании, таким же разочарованным и несостоявшимся, как его отец.

На самом деле, у него было два «отпуска». Два года он провел в армии после окончания колледжа. В итоге ему было двадцать четыре, когда он поступил в Стэнфордскую высшую школу бизнеса. Второй отпуск, в двадцать шесть, он провел, изучая тему своей диссертации в реальности – те самые японские товары, которые готовились захватить рынок.

Идея о том, что следует «отступить и подрасти», далеко не нова. Такие организации, как «Корпус мира», «Программа Фулбрайта» и Teach For America («Учить для Америки»), познакомили с реальным миром уже несколько поколений молодых людей. Кроме того, давно известно, что служба в армии способствует взрослению. Во многих странах, включая Израиль, Швейцарию, Норвегию, Данию и Сингапур, она является обязательной, причем это не всегда связано с национальной безопасностью. В этих странах наблюдается низкий уровень безработицы среди молодых людей по сравнению с такими богатыми государствами, как США, Великобритания, Франция и Германия, где не существует обязательной службы в армии.

По-настоящему новым стало то, как массовая культура и даже медленно меняющееся академическое мышление приходят к пониманию преимуществ «отпуска». Посмотрите на писателя Кайла Денуччио, который в восемнадцать лет поступил в колледж и с трудом продирался сквозь дебри научных знаний первого курса. Он сказал родителям, что хочет уйти после весеннего семестра. Отец предупредил его: «Если ты сейчас уйдешь, то обратно уже не вернешься» (9). Денуччио бросил учебу. «Мои оценки были не такими плохими, – писал он позднее, – но у меня не было стимула делать что-либо, кроме минимальных требований. Я чувствовал себя виноватым, потому что потратил много денег, но я не мог продолжать в том же духе еще три года».

То, как Денуччио относился к учебе на первом курсе, – довольно обычное явление. К счастью для него, отец дал ему свое благословение, но с одной оговоркой. Теперь он должен был обеспечивать себя сам. Жестоко, но справедливо (и довольно редко встречается среди богатых родителей). Именно это было нужно сыну. Он устроился на стажировку в журнал «Surf», спал в своей машине и мылся в океане. Денуччио быстро понял, что нижние ступени иерархии в финансово неблагополучном журнале – не предел его мечтаний. Потом ему пришлось мыть посуду в кафе в Калифорнии и Пуэрто-Рико, и это зажгло в нем страстное желание вернуться в колледж на новом этапе, став старше и мудрее.

История о полном приключений отпуске Денуччио вдохновляет. Новые исследования позволяют поддержать идею о пользе такого перерыва.

Эндрю Мартин изучил истории 338 студентов и обнаружил, что те, кто брал академический отпуск, перед ним, подобно Кайлу Денуччио, почти теряли мотивацию к обучению, по сравнению со своими сверстниками. Но после него большинство из них обретали новый интерес к учебе. Мартин считает, что «у них стала лучше успеваемость, появилось представление о будущей карьере и трудоспособность, и они более самостоятельны… Можно считать академический отпуск таким же образованием, во время которого у человека развиваются навыки и критическое мышление» (10).

Далее Мартин высказывает предположение, что академический отпуск улучшает «экономический, социальный и культурный капитал» человека, открывает ему конкурентные преимущества на рынке труда и высшего образования. Годы перерыва дают новую энергию и силы потерявшим интерес молодым людям – но только в том случае, если они готовы принять на себя ответственность. Факт, что отец Кайла Денуччио отказался финансировать приключения сына, как видим, обернулся большим благом. Кайл был вынужден взять на себя ответственность за свои средства и решения, он ночевал в машине и мыл посуду, чтобы заработать деньги.

Возможно, достаточно мотивированным студентам не нужен никакой академический отпуск. Однако его сторонники приводят другие доводы. Миссионерская деятельность мормонов, «Корпус мира» и обязательная служба в армии, отсрочка от работы или учебы приводят к появлению более зрелых, сформировавшихся и ответственных индивидуумов.

Ученые подтверждают правоту этой идеи. Молодые люди, которые посвящают год службе, добровольной или обязательной, усерднее работают, меньше употребляют алкоголь и совершают меньше правонарушений, чем их сверстники. По результатам опроса 2015 года «American Gap Association», 97 % респондентов сообщили, что они повзрослели за год отпуска, а 96 % – что стали более уверены в себе. 84 % считают, что перерыв помог им приобрести навыки, которые облегчили карьерный рост. 75 % ответили, что благодаря отпуску получили работу. Бывший министр иностранных дел Великобритании Джек Стро, который публично поддерживал идею об академическом отпуске для студентов, писал: «Годовой перерыв служит прекрасной возможностью для молодого человека расширить свои горизонты, стать более зрелым и ответственным гражданином. Общество только выиграет от путешествия, которое укрепляет характер, повышает уверенность в себе и формирует навыки принятия решений» (11).

Признание пользы академического отпуска стало настолько повсеместным, что даже самые консервативные учреждения в системе высшего образования согласились с этим. В Соединенных Штатах не менее 160 колледжей и университетов (12) приняли идею об академическом отпуске, и среди них Гарвардский университет, Йельский университет, Принстонский университет, университет Тафтса, Миддлберрийский колледж и Скидмор-колледж.

Дочь президента Барака Обамы Малия перед поступлением в Гарвардский университет взяла академический отпуск (13), во время которого работала в кинокомпании Miramax. Новость об этом вызвала в Twitter волну интереса.

Иногда академический отпуск может быть очень выгодным. Предприниматель и старший научный сотрудник Манхэттенского колледжа в Нью-Йорке Марк Миллз вырос в канадском Виннипеге. Его отец полагал, что Марк должен приобрести какую-то «практическую» профессию (14). Тогда, если он не получит того образования, которое выберет, он сможет заработать на жизнь. Марк решил выучиться на сварщика. Он рассказывал мне: «Это полезно – получить профессию после окончания школы. В Северной Америке не хватает более 500 тысяч квалифицированных рабочих – вакансии открыты, но занимать их некому. Поэтому заработная плата все время растет. Довольно часто квалифицированный электрик, сварщик и водопроводчик зарабатывают 100 тысяч в год со сверхурочными. Молодой человек начинает получать такие деньги в двадцать лет, после двухгодичного обучения, которое обойдется ему в десять или пятнадцать тысяч долларов. Это отличная отдача. Потом он может оставить эту работу в любое время и пойти учиться дальше».

Доброжелательный хронометр человеческого развития позволяет выгадать время, которое молодые люди способны потратить на что-то интересное и отличное от обычной деятельности. Это время – период поиска, как во внешнем мире, так и в своем собственном, внутреннем. Однако сегодня мы гонимся за ранним успехом, поэтому многие студенты и выпускники не спешат брать отпуск, который нужно будет объяснять приемной комиссии аспирантуры или работодателю. Молодые люди боятся, что окажутся в задних рядах или утратят потенциальную способность зарабатывать. Для тех, кто опасается соскочить с карьерной лестницы, есть хорошая новость, которая поможет успокоить их тревоги.

Как показывают результаты исследований, с возрастом мы становимся умнее и креативнее. Анатомия головного мозга, нейронные сети и когнитивные способности улучшаются по мере приобретения жизненного опыта. Вопреки мифологии Силиконовой долины, работники старшего возраста могут быть более продуктивными, оригинальными и готовыми к сотрудничеству, чем молодые. Идея о том, что мы рано достигаем умственного максимума, за которым следует постепенное ослабление способностей, – в корне неверна. (В своем романе «Подарок от Гумбольдта» Сол Беллоу назвал это «долгим пыльным соскальзыванием в могилу».)

На самом деле, у большинства из нас наблюдается множество когнитивных пиков на протяжении всей жизни.

В 2015 году Лора Джермайн (интерн из Массачусетской больницы) и Джошуа Хартшорн (постдок из Массачусетского технологического института) провели знаковое исследование. Они изучили когнитивные способности почти пятидесяти тысяч субъектов при помощи тестов, представленных на вебсайтах, в том числе testmybrain.org и gameswithwords.org. Ученые обнаружили, что различные составляющие нашего интеллекта достигают максимума в разном возрасте: «В разном возрасте человек лучше в одном и хуже в другом, а в определенный момент его способности на среднем уровне. Пожалуй, нет ни одного периода, когда он показывает максимальный результат не то что во всем, а даже во многом».

На основании этих данных можно сделать вывод, что каждый когнитивный навык достигает пика в свое время. Например, скорость обработки информации максимальна в восемнадцать или девятнадцать лет, то есть довольно рано. Кратковременная память продолжает улучшаться примерно до двадцати пяти, потом, в течение следующих десяти лет, постепенно ослабевает. Способность оценивать сложные схемы, например, распознавать эмоциональное состояние других людей, наоборот, достигает своего пика позже, примерно после сорока или пятидесяти лет.

Ученые измеряли кристаллизованный интеллект – накопление фактов и знаний на протяжении жизни – с помощью проверки словарного запаса. Как и предполагали психологи, этот вид интеллекта формируется довольно поздно. Новые данные показали, что максимум наступает на пороге семидесятилетия – намного позже, чем можно было предположить. Лора Джермайн суммировала эти результаты в следующей таблице:

Исследование Джермайн и Хартшорна «рисует иную картину того, как мы меняемся на протяжении жизни». Другие ученые подтвердили, что человеческий мозг удивительным образом адаптируется на жизненном пути.

В начале 1950-х годов выпускник Калифорнийского университета в Беркли Уорнер Шей начал исследование (16), посвященное развитию человека. Сейчас ему девяносто два года. Ученый говорит, что взялся за эту работу, поскольку у него было время на ночных сменах в типографии в Сан-Франциско, а его семейный врач вел гериатрическую практику. Какими бы ни были причины интереса молодого Шея к работе головного мозга и старению, он выбрал верное направление. Всего в двадцать один год Шей уже делал доклады на международных конференциях по гериатрии. Позднее, в аспирантуре университета Вашингтона, он запустил проект, который определил всю его дальнейшую карьеру, – «Сиэтлское лонгитюдное исследование» (Seattle Longitudinal Study).

Долгосрочное исследование позволяет изучать субъектов на протяжении их жизни. Шей и его сотрудники наблюдали, как жизненные события, например, смерть супруга или восстановление после болезни, влияют на когнитивные способности людей в разном возрасте. Он обнаружил, что многие факторы могут ускорить регресс, но его можно и замедлить и даже повернуть вспять, если, например, примириться со смертью супруга. Повышение квалификации и неугомонное любопытство также замедляют ослабление когнитивных способностей. В интервью «Seattle Times» Шей сказал:

Имеет значение, как вы проживаете свою жизнь, и это определяет вашу старость… Когда вы постареете, то не превратитесь внезапно в представителя другого вида. Ясно, что сообразительный, не упертый человек получит преимущество. Вещи меняются, но, если вы хорошо умеете решать проблемы или успешно справились с личным кризисом, когда были моложе, то вы, скорее всего, будете продолжать в том же духе (17).

Сиэтлское лонгитюдное исследование продолжает находить все новые данные о способности человеческого мозга к адаптации. Нынешний руководитель этого исследования Шерри Уиллс обнаружил интересный факт. Оказывается, с возрастом авиадиспетчеры ощущают медленное, но неуклонное торможение скорости мышления и ослабление кратковременной памяти, но их производительность сохраняется на прежнем уровне. Как такое возможно? Дело в том, что пространственное мышление и выдержка – два важнейших навыка авиадиспетчера – улучшаются в зрелом возрасте. Как отмечается в издании Американской психологической ассоциации:

Создается впечатление, что в среднем возрасте не просто сохраняются умственные способности молодости, но и приобретаются новые (18). Мозг взрослого человека способен перенастроить себя, объединить десятилетия опыта и деятельности. Результаты исследований подтверждают, например, что в среднем возрасте человек становится спокойнее, он менее нервный и более гибкий в различных ситуациях. У некоторых даже улучшаются когнитивные навыки.

По словам Патриции Рейтер-Лоренц, специалиста по когнитивной нейробиологии из Мичиганского университета, «постоянно существует возможность для пластичности, реорганизации и сохранения способностей» (19).

Хорошая новость для всех поздних цветов. Проблема в том, что мы сами должны быть участниками этого процесса – инвестировать в собственное здоровье, интерес к окружающему миру и образование. Если мы все это делаем, то наслаждаемся многочисленными пиками деятельности мозга на протяжении жизни, а также личным расцветом.

Исследования когнитивных способностей (3) позволили обнаружить, что каждый из нас несет в себе интеллект двух типов (20): подвижный и кристаллизованный (сокращенно ПИ и КИ). Подвижный интеллект – это способность к рассуждениям и решению новых проблем, не зависящая от полученных знаний, умение выделять абстрактные закономерности, пользоваться логикой, применять индукцию и дедукцию. Пики ПИ наступают рано. С другой стороны, кристаллизованный интеллект представляет собой умение пользоваться навыками, знанием и опытом. У большинства взрослых КИ включает и профессиональные, и любительские знания (относящиеся к увлечениям, музыке, искусству, массовой культуре и т. д.). В отличие от ПИ, уровень КИ существенно повышается в среднем возрасте и позже.

Профессор психологии из Технологического института Джорджии Филип Аккерман и его коллеги обнаружили несомненную связь между возрастом взрослого человека и его знаниями. Люди старшего возраста знают, естественно, больше, чем молодые. По данным Аккермана, взрослый человек может успешно компенсировать (21) ослабление юношеского ПИ путем выбора такого рода деятельности и цели, который оптимизирует КИ, то есть существующие знания и навыки.

Что нужно, чтобы работать авиадиспетчером? Можно подумать, что здесь необходимы быстрота реакции и ПИ молодого человека. Но, как ни странно, государство разрешает обучение этой профессии только с тридцати одного года, когда ПИ уже начинает ослабевать. Как было обнаружено в исследовании Уорнера Шея, авиадиспетчеры в возрасте от тридцати до пятидесяти компенсируют ослабление ПИ путем улучшения навыков пространственного ориентирования и выдержки. Диспетчеры Федеральной авиационной администрации США уходят на пенсию в пятьдесят шесть, когда эти навыки ослабевают. Представители профессий, которые зависят от КИ, – учителя, юристы, политики, писатели, консультанты – сохраняют навыки на протяжении всей трудовой деятельности.

Конечно, для оптимального выполнения работы чаще всего требуется баланс ПИ и КИ. Например, он необходим хирургам и финансовым аналитикам. Хотя ПИ ослабевает с возрастом, приобретаются профессиональные знания, или КИ. Это достойная компенсация, так как в среднем возрасте и позже производительность многократно возрастает. Для различных видов деятельности может потребоваться разное соотношение ПИ и КИ. Так, в медицине операции по пересадке печени (22) намного сложнее трансплантации других органов из-за огромного числа сосудов. Хирург, который делает такие операции в клинике Мэйо, признался мне, что, перешагнув порог пятидесятилетия, он почувствовал самый расцвет своего профессионального мастерства. «Пересадка печени похожа на игру «Whack – A Mole», – сказал он. – Повсюду выскакивают кровоточащие сосуды. Вы должны действовать быстро». Несмотря на то что у него начала ослабевать зрительно-моторная координация (ПИ), его талант диагноста проявлялся все ярче, и так продолжалось до семидесяти с лишним лет. Как следовало администрации отнестись к такому смещению баланса навыков? Руководство клиники Мэйо нашло решение: опытный, знающий хирург старшего возраста работает в паре с молодым, у которого наступил пик ПИ, или технического мастерства.

В таких видах деятельности, как разработка программного обеспечения, предпочтение все чаще отдается подвижному интеллекту и, следовательно, молодым программистам. Это главная причина, по которой Google и Amazon заполонили молодые сотрудники. Однако для ведения программных проектов и бизнеса в целом требуется смещение навыков от ПИ к КИ. Поэтому вы видите, как Диана Грин, перешагнув порог шестидесятилетия, руководит одним из самых важных направлений Google – «Google Cloud». Именно по этой причине миллиардер Том Зибель, которому сейчас около шестидесяти пяти, возглавляет свою последнюю фирму по разработке программного обеспечения «С3» в области искусственного интеллекта, где конкуренция чудовищно велика.

В той или иной степени человеческий мозг постоянно формирует межнейронные сети (23) и совершенствует способность к распознаванию образов, которой у нас нет в юности, когда мощность синаптических связей наиболее сильна. Но вот мы становимся старше, приобретаем новые навыки и оттачиваем старые. Это касается социальной осознанности, управления эмоциями, эмпатии, чувства юмора, умения слушать, оценивать соотношение риска и прибыли и способности к адаптации. По мере развития этих навыков растет наш потенциал.

А как насчет креативности, творческих способностей, которые позволяют находить неожиданные решения? (24) То же самое – мы сохраняем их намного дольше, чем считалось ранее.

В 2008 году Гектор Зенил, один из руководителей лаборатории программирования Каролинского института в Швеции, провел исследование способности к случайному поведению с участием 3400 людей в возрасте от четырех лет до девяноста одного года. Случайное мышление, то есть способность выходить за рамки обыденного, связано с креативностью. Когда с дерева падает яблоко, креативная личность не просто считает его созревшим. Как Исаак Ньютон, она наблюдает за падением яблока и рисует картину невидимой гравитации.

Как же Гектор Зенил и его коллеги измеряли случайное мышление? Они разработали пять коротких компьютерных заданий на «выработку случайностей» (25), в том числе двенадцать «подбрасываний монеты», десять «бросаний кубика» и задачу на расстановку коробок на решетке. Выполнявший задания субъект должен был давать ответы, наиболее не предсказуемые для построенной на логике компьютерной программы. Ученые обнаружили, что пик «случайности» (предполагавшей креативность) наступал в двадцать пять лет, как и ожидалось. Однако они очень удивились, увидев, что способность к случайному мышлению (и креативности) ослабевала очень медленно, вплоть до шестидесяти с небольшим лет.

Ученый из Нью-Йоркского университета, который работает в области нейропсихологии и когнитивной нейробиологии (он же автор книги «Креативный мозг. Как рождаются идем, меняющие мир», увидевшей свет в 2018 году), Элхонон Голдберг, полагает, что наша способность к креативности созревает с возрастом. Доктор Голдберг считает, что правое и левое полушария мозга связаны в «сеть значимости» (26), которая помогает нам оценивать новизну, воспринимая ее правым полушарием и сравнивая с образами и закономерностями, хранящимися в левом полушарии. Так, ребенок будет лучше воспринимать новизну, чем человек средних лет, но у него еще нет контекста, который позволит использовать новое ощущение для творческого прорыва. Иными словами, креативность ребенка не созрела.

Как связать все эти данные с реальным миром? Сохраняют ли люди оригинальность мышления с возрастом? Да, и тут открывается еще один сюрприз, по крайней мере для меня. В то самое время, когда вокруг бессовестно прославляют юность, самые выдающиеся ученые, изобретатели и предприниматели становятся старше.

Сто лет назад Альберту Эйнштейну и Полю Дираку было примерно по двадцать пять лет, когда они совершили открытия, принесшие им Нобелевскую премию. Уильям Лоренс Брэгг тоже получил эту премию в двадцать пять за работу, выполненную тремя годами ранее (он впервые использовал рентгеновские лучи для изучения структуры кристалла). Это стало столь ярким доказательством превосходства молодости, что Дирак написал стихотворение:

Тем не менее сегодня те, кто занимается наукой и научными изобретениями, получают Нобелевскую премию в более солидном возрасте. В 2008 году ученые из Северо-Западного университета Бенджамин Джонс и Брюс Вайнберг обнаружили, что средний возраст, в котором осуществляется прорыв, достойный Нобелевской премии, составляет тридцать девять лет (28). Сегодня человек пятидесяти пяти лет может совершить крупное открытие с той же вероятностью, что и двадцатипятилетний (то есть ученый в возрасте Эйнштейна, Дирака и Брэгга). Джонс предположил, что более продолжительное время, которое требуется для сегодняшних изобретений, может быть связано с глубиной изысканий в любой научной области. Чтобы продуктивно работать, нам нужно многому учиться, а это занимает больше времени. С точки зрения нейробиологии, для работы, достойной Нобелевской премии, требуется и рано расцветающий подвижный интеллект, и поздно формирующийся кристаллизованный.

Фонд информационных технологий и инноваций провел исследование, показавшее, что заявленный возраст, в котором наблюдается расцвет инновационного мышления (29), отодвигается еще дальше – до сорока с лишним. Это на десять лет позже, чем предположили ученые из Северо-Западного университета. Такой показатель, почти на пороге пятидесятилетия, был рассчитан на основе данных патентного бюро США: средний возраст изобретателей составляет сорок семь лет (30).

Допустим, вы не ученый и не изобретатель, но интересуетесь другим вопросом: как долго мы сохраняем стабильно высокий уровень когнитивных способностей после их полного расцвета? Данные исследований и случайные факты сообщают хорошие новости. При помощи теста на определение случайного мышления Гектор Зенил сделал вывод, что максимальные творческие способности сохраняются у человека до шестидесяти с лишним лет. Эти результаты совпадают с полученными в Сиэтлском лонгитюдном исследовании и в «Harvard – MIT – Massachusetts General multiple-peak study». Такое состояние ума может продолжаться и до восьмидесяти лет, а у некоторых и дольше, что подтверждает приведенная ниже удивительная история.

И смартфоны, и электромобили содержат один незаменимый элемент – литий-ионную батарею для хранения электричества. Хотя вам известны такие имена, как Стив Джобс и Илон Маск, вы вряд ли слышали о Джоне Гуденафе. В довольно солидном возрасте пятидесяти семи лет физик, выпускник Чикагского университета, вместе с коллегами изобрел литий-ионную батарею. Через несколько десятилетий, в 2017 году, Гуденаф зарегистрировал патент на нее. New York Times назвала ее «такой дешевой, легкой и безопасной, что она произведет революцию в электромобилях и убьет бензиновые двигатели» (31). На момент подачи заявки Гуденафу было девяносто четыре года! И он проводил свои исследования не в доме престарелых, а в Техасском университете в Остине, вместе с командой сотрудников.

Фонд Кауфмана в Канзас-Сити предназначен для финансирования исследований в области предпринимательства. Что заставляет людей бросаться в омут с головой и открывать собственный бизнес? Кауфман говорит, что средний возраст, в котором люди совершают такой поступок, – сорок семь лет (32). Для таких быстро развивающихся областей, как медицинские и компьютерные технологии, он ниже, но даже здесь, где доминируют молодые, он составляет сорок лет, а не двадцать с чем-то, как кричат на всех углах. Поразительно, но в пятьдесят с лишним предпринимателей в два раза больше, чем в двадцать пять лет.

Идею о том, что в сорок с небольшим наступает пик предпринимательской деятельности, подтверждают результаты работ специалиста в области психологии развития Эрика Эриксона (33). Еще в XX столетии он писал о том, что период от сорока до шестидесяти четырех представляет собой уникальное время, когда креативность и опыт сочетаются с универсальным человеческим стремлением сделать этот мир лучше. Открытие собственного бизнеса – как раз то, что Эриксон назвал «генеративностью». Желание совершить нечто, что будет оказывать положительное влияние уже после окончания земных дней.

Все известные данные о мозге человека и старении говорят о том, что мы сохраняем творческие способности и оригинальность почти до конца жизни. Поэтому мы должны избавиться от предрассудков в отношении карьеры. Необходимо дать людям возможность позже начинать трудовую деятельность, иметь определенную свободу действий и медленно снижать темп по мере приближения к пенсии.

К сожалению, типичная сегодняшняя карьера отражает принцип конвейера начала XX века. Мы находим работу, поднимаемся на новые уровни ответственности и зарплаты, а потом нас внезапно принуждают выходить на пенсию или даже увольняют в шестьдесят с лишним лет. Юридические и бухгалтерские компании придумали для этого особый термин: «наверх и вон». Доброжелательный хронометр человеческого развития не учитывает этот принцип и рисует карьеру человека в виде арки. Хотя с возрастом у нас ослабевают некоторые способности (скажем, скорость передачи сигналов в синапсах, оперативная память), мы приобретаем другие (распознавание закономерностей в реальной жизни, эмоциональный интеллект, мудрость). Творческие способности и оригинальность часто остаются высокими в процессе старения.

Я считаю, что для просвещенных работодателей открывается прекрасная возможность творчества в создании карьерного пути. Когда я был журналистом, то сталкивался с тысячами руководителей, и все они говорили мне одно и то же: вербовка талантов и создание для них благоприятных условий являются приоритетом. Те компании, которые этого не учитывают и выставляют сотрудников определенного возраста за дверь, не используют их способностей в полной мере. Если вы хотите, чтобы на вашем предприятии лучшие сотрудники выполняли лучшую работу, значит, пришло время пересмотреть принцип «наверх и вон».

Проблема связана не с самими возрастными сотрудниками, а с типичной схемой профессионального роста, принятой в большинстве организаций. Администрация компаний награждает хороших работников звучными титулами и полномочиями, повышает им зарплату, а потом наступает момент (он всегда наступает), когда все это больше не работает. Спортсмены, хирурги, программисты, летчики, учителя – мы все достигаем какого-то пика: пика способностей, потолка зарплаты, максимального желания работать часами напролет. Несправедливо по отношению к работодателю требовать повышения зарплаты тому, кто миновал свой максимум эффективности и продуктивности. Это стоит слишком дорого и перекрывает дорогу молодым к более ответственным должностям. Именно поэтому работодатели избавляются от сотрудников, пик деятельности которых остался позади.

Однако это трагическая потеря и для работника, и для работодателя. Последний теряет талантливого и опытного сотрудника, который много лет учился и теперь знает, как работать. Такие люди еще могут принести немало пользы. Их увольнение – пустая трата человеческого капитала, особенно если они хорошо работают и хотят делать это дальше.

Принцип «наверх и вон» – враг человеческого процветания по многим причинам. Из него следует радикальная идея: почему бы вместо однонаправленного профессионального роста «наверх и вон» не рассматривать его как арку (или серию арок)?

Попробуем доказать это. Допустим, человек работает в отрасли Х и достигает своего максимума в сорок или пятьдесят лет. Под максимумом я имею в виду кульминацию технических навыков, умение работать в команде и руководить, а также продуктивность и желание трудиться долгие часы, готовность прыгать в самолет и летать на конференции, и тому подобное.

В соответствии с традиционным подходом «наверх и вон», человек уходит после пятидесяти пяти. Его работодатели не могут позволить себе и дальше платить ему зарплату после этого возраста. Более доброжелательный карьерный путь, в виде арки, предполагает, что у всех работников есть те или иные пики, и даже «последний пик» пожилых работников может внести ценный вклад в общее дело. Так почему бы не придумать такой карьерный путь, на котором прекращают расти зарплаты и должности, и человек превращается, скажем, в вице-президента группы или старшего консультанта?

Профессиональный путь в виде арки не связан с определенным пенсионным возрастом. Человек вполне может работать в шестьдесят пять лет или в семьдесят два года, если он этого хочет, а работодатель считает его вклад ценным и достойно оплачиваемым. (Это касается генеральных директоров: если сотрудники отдела кадров и юристы не могут решить проблему с возрастом, замените их теми, кто сможет).

Другая причина – разнообразие возрастов. Ценный возрастной сотрудник, который находится на нисходящем отрезке арки, не должен бояться за свое место. Он получает возможность давать неожиданные советы или высказывать опасения: «Это блестящая идея, но давайте как следует определим, на какие продажи вы рассчитываете, и обсудим их, чтобы не совершить дорогостоящей ошибки». Это звучит не так резко, как нападение на младшего, который вынужден защищаться. Худшее, что может сделать компания, – убить творческую энергию своих молодых и талантливых сотрудников. Другую ошибку совершает компания, позволяющая молодым бродить вслепую и попадать в ловушки, которые мудрый старший сотрудник поможет увидеть и обойти.

Каждый из нас заслуживает достижений и собственного расцвета. Я снова повторяю, что пришло время принять более доброжелательный хронометр для измерения человеческого развития, не раздувать сверх меры значение стандартизированных тестов, позволять каждому индивидууму раскрывать свой потенциал.

Нам нужно дать самим себе передышку. Нужно признать тот факт, что мы все разные, и радоваться ему. Это прекрасно, что мы обладаем разными умениями, чертами характера и знаниями, и у каждого из нас свой путь к процветанию. Однако сегодня мы делаем совершенно противоположные вещи. В обществе наблюдается откровенный перекос понятий и восхищение теми, кто демонстрирует исключительные когнитивные способности и целеустремленность в раннем возрасте. Мы заставляем детей и подростков, мозг которых еще только развивается, «показывать» себя – поступать в правильные школы, выбирать нужные предметы и подходящую работу. Мы поддерживаем тех, кто проявляет свою исключительность в очень и очень ограниченном смысле.

Что же делать всем остальным, у кого темп физического, когнитивного и эмоционального развития не такой стремительный, кто не преуспел с самого начала и не стал ранним цветком? Радоваться, что они поздние цветы, обладающие уникальными способностями, которые мы обсудим в следующей главе.