Остаток ночи провожу при Дворе теней, разрабатываю планы по охране Оука. Крылатые стражи, способные унести его по воздуху, если малыша попробуют заманить плеском волн, с которыми он раньше играл. Шпионка, переодетая няней, следующая за ним по пятам, не сводящая с него глаз и пробующая все, что он будет есть. Лучники среди деревьев, держащие на прицеле всякого, кто подойдет к моему брату слишком близко.
Сижу, стараюсь угадать, что может сделать Орлаг и как узнать, когда это случится, и тут в дверь стучат.
– Да! – откликаюсь я. Входит Кардан.
От изумления я даже вскакиваю. Не ожидала его здесь увидеть, но вот он, в помятом дорогом костюме. Губы слегка припухли, волосы растрепаны. Похоже, прямо из постели, причем не своей.
Кардан бросает мне на стол свиток.
– Итак? – спрашиваю я, и голос звучит так холодно, что лучшего и желать не надо.
– Ты была права, – говорит он, и слова звучат как обвинение.
– В чем? – уточняю я.
Он прислоняется к дверному косяку.
– Никасия выдала свои секреты. Потребовалось немного добрых слов и несколько поцелуев.
Наши глаза встречаются. Если отведу взгляд, он поймет, что я смущена, но, боюсь, он это и так знает. У меня горят щеки. Интересно, смогу я когда-нибудь смотреть на Кардана и не вспоминать о своих прикосновениях к нему.
– Орлаг планирует выступить во время свадьбы Локка и твоей сестры.
Опять сажусь в кресло, смотрю на лежащие на столе записи.
– Уверен?
Кардан кивает.
– Никасия сказала, что сила смертных растет, суша и море должны объединиться. И что так и будет – либо тем способом, на который она надеется, либо тем, которого мне нужно бояться.
– Звучит зловеще, – замечаю я.
– Похоже, везет мне на женщин, которые мне же и угрожают.
Не могу придумать, что на это сказать, поэтому сообщаю о предложении Гримсена отковать доспехи и мечи, которые принесут ему победу.
– В том случае если ты решишь сражаться с Королевой Орлаг.
– Он хочет, чтобы я начал войну ради возрождения его славы? – спрашивает Кардан.
– Очень похоже, – отвечаю я.
– Вот это амбиции, – говорит Кардан. – Будь хоть потоп, и пусть уцелеет всего несколько сосен для костра, но последние выжившие из народа, сгрудившиеся в мокрой пещере, будут помнить имя Гримсена. И восхищаться им. Ты ведь не сказала ему, что объявление войны – твоя прерогатива, не моя.
«Если он истинный Верховный Король Эльфхейма, за которым мы должны следовать до конца дней, то мы в некотором смысле проявляем неуважение, управляя королевством за него. А если он притворяется, тогда он шпион, и наверняка лучший, чем многие из нас».
– Конечно же нет, – говорю я.
На мгновение между нами повисает молчание.
Кардан делает шаг ко мне:
– Прошлой ночью…
Договорить он не успевает.
– Я сделала это по той же причине, что и ты. Чтобы выбросить это из головы.
– И как? – спрашивает он. – Выбросила?
Смотрю ему в глаза и вру:
– Да.
Если бы он коснулся меня, если бы сделал еще один шаг, мой обман обнаружился бы. Не думаю, что на моем лице не написано страстного желания. Но, к моему облегчению, он сжимает губы, сухо кивает и выходит.
Слышу, как в соседней комнате Таракан окликает Кардана, предлагает показать фокус с летающими картами. Слышу, как Кардан смеется.
И тут мне приходит в голову, что желание – это то, чем не следует злоупотреблять. Может, это как в случае с митридатизмом? Возможно, я приняла смертельную дозу вместо того, чтобы отравлять себя медленно, не больше поцелуя за один раз.
Увидев Мадока в его военном кабинете во дворце, я не удивлена. Но он удивлен, потому что не привык к моему умению подкрадываться.
– Отец… – начинаю я.
– Раньше я мечтал, чтобы ты так меня называла, – говорит он. – Но оказалось, что если ты так ко мне обращаешься, то хорошего не жди.
– Не всегда, – возражаю я. – Пришла сказать, что ты был прав. Мне не нравится, что Оук подвергнется опасности, но если мы сами создадим условия, при которых Королева Орлаг нанесет удар, то он будет в большей безопасности.
– О его охране нужно думать теперь, когда он здесь. – Мадок скалится, показывая острые зубы. – Трудно все заранее предусмотреть.
– Невозможно. – Вздыхаю и прохожу в глубь кабинета. – Значит, я в игре. Разреши мне помочь обмануть Орлаг. У меня есть возможности. – Мадок долго служил генералом. Планировал убийство Дайна, и ему сошло это с рук. В этих делах он опытнее меня.
– Что, если ты просто хочешь сорвать мои планы? – спрашивает он. – Ты не вправе рассчитывать на то, что я приму твои слова не веру. Может, ты и сейчас ведешь себя нечестно.
У Мадока имеются все основания не доверять мне, но его слова ранят. Интересно, как бы я себя повела, если бы он поделился своими планами посадить на трон Оука до того, как я стала свидетельницей кровавой бани, устроенной на коронации? Смогла бы я отбросить сомнения, если бы он доверил мне участие в этом своем замысле? Мне не хочется признавать, что такая возможность существовала, но боюсь, что это так.
– Я не хочу подвергать своего брата опасности, – говорю я Мадоку, отвечая и на его вопрос, и на собственные страхи.
– Вот как? – спрашивает он. – И не хочешь больше оберегать его от моих когтей?
Думаю, я заслужила это.
– Ты говорил, что желаешь моего возвращения на твою сторону. Вот тебе возможность показать, как может выглядеть наше сотрудничество. Убеди меня.
Пока я контролирую трон, мы не можем быть до конца заодно, но, возможно, сумеем работать вместе. Возможно, Мадок направит свои амбиции на борьбу с Орлаг и забудет о троне, по крайней мере пока Оук не вырастет. А тогда уже ситуация изменится.
Мадок показывает на стол с картой островов и резными фигурками.
– У Орлаг неделя, чтобы нанести удар, если только она не собирается устроить ловушку в мире смертных, пока Оук отсутствует. На квартире Вивьен у тебя есть охрана – те, кого ты привлекла не из военных и кто внешне не похож на рыцарей. Умно. Но нет таких, кто не совершает ошибки. Думаю, наиболее подходящие места, где мы можем спровоцировать нападение…
– Королева Орлаг собирается начать военные действия во время свадьбы Тарин.
– Что? – Прищурившись, он оценивающе смотрит на меня. – Откуда тебе это известно?
– От Никасии, – говорю я. – Думаю, будем знать точнее, если действовать быстро. У меня есть канал передачи информации Балекину – такой информации, которой он поверит.
Мадок удивленно смотрит на меня.
Я киваю.
– Одна узница. Я уже передавала через нее кое-какие сведения, и успешно.
Он отворачивается, чтобы плеснуть себе темного крепкого напитка, и опускается в кожаное кресло.
– Это те возможности, о которых ты упоминала?
– Я пришла к тебе не с пустыми руками, – отвечаю я. – Ты хоть немного доволен, что решился довериться мне?
– Могу возразить: это ты решилась наконец доверять мне. Остается посмотреть, насколько хорошо мы сработаемся. Есть множество направлений, по которым мы могли бы сотрудничать.
Таких, например, как захват трона.
– Пока одного за глаза хватит, – предупреждаю я.
– Он знает? – спрашивает Мадок, жутковато и пренебрежительно ухмыляясь. – Наш Верховный Король имеет представление, насколько хорошо ты управляешь королевством вместо него?
– Будем надеяться, что нет, – легко и уверенно отвечаю я. На самом деле я отнюдь не испытываю уверенности, когда дело касается Кардана и нашей с ним договоренности.
Мадок хохочет.
– Будем, дочка. А еще я буду надеяться, что ты поймешь, насколько было бы лучше, если бы ты управляла им ради своей семьи.
На следующий день Балекину назначена аудиенция у короля. Шпионы сообщают мне, что ночь накануне он провел в одиночестве – ни разгульных вечеринок, ни пьяных игрищ, ни состязаний на лирах. Не знаю, как это истолковать.
В тронную залу Балекина вводят в кандалах, но он идет с высоко поднятой головой, и одежды на нем слишком богатые для Башни. Кичится тем, что ему по силам обеспечить себе роскошные условия в застенке, держится высокомерно, словно хочет напугать Кардана. И совсем не боится вызвать у короля приступ раздражения.
Со своей стороны Кардан сегодня выглядит особенно внушительно. На нем наряд из мшистого бархата, сверху донизу расшитый жарким золотом. Подаренная Гримсеном серьга свисает с мочки уха, бросая сверкающие отблески, когда король поворачивает голову. В зале сегодня нет кутил, но и не пусто: Рандалин и Нихар стоят по одну сторону тронного возвышения, рядом трое стражников. Я стою по другую, поближе к тени. Поодаль вытянулись слуги, готовые налить вина или сыграть на арфах, ублажая слух Верховного Короля.
Я договорилась с Вулсибером, что когда он поведет Балекина вверх по лестнице из Башни, то передаст записку леди Аше.
В записке сказано:
Я обдумала вашу просьбу и хочу договориться. Есть способ вывести вас с острова сразу после свадьбы моей сестры. Для безопасности моего младшего брата переправят назад на лодке, потому что от полетов его тошнит. Можете отправиться с ним, и Верховный Король ничего не узнает, потому что это держится в тайне. Если согласны и этого будет достаточно, пришлите мне весточку, и мы встретимся снова поговорить о моем прошлом и вашем будущем.
Д.
Есть вероятность, что она ничего не скажет Балекину, когда тот вернется в камеру; но поскольку Аша уже передавала ему информацию и он, несомненно, видел, как ей бросили записку, я считаю, он непременно захочет узнать, о чем в ней говорится. Особенно если учесть, что, будучи фейри, она может юлить, но лгать не в состоянии.
– Младший брат, – начинает Балекин, не дожидаясь позволения говорить. На запястьях у него наручники, соединенные цепью, но он делает вид, что браслеты не указывают на его статус узника, а добавляют ему значимости.
– Ты просил аудиенции у короны, – произносит Кардан.
– Нет, брат, я хотел говорить с тобой, а не с этим украшением у тебя на голове. – Неуважительный ответ Балекина заставляет меня задуматься о том, чего он хочет от этой аудиенции прежде всего.
Вспоминаю Мадока – как ребенком вечно крутилась возле него. Это не пустяк – вынести приговор тому, кто тебя вырастил, какие бы отношения у вас ни сложились. Сейчас братья наверняка вспоминают взаимные обиды и примирения, и перед их глазами встают картины прошлого.
– Чего ты хочешь? – спрашивает Кардан мягко, но со скучающим видом, словно он утомлен властью. Это он умеет.
– Чего хочет любой узник? – говорит Балекин. – Выпусти меня из Башни. Если хочешь преуспеть, тебе потребуется моя помощь.
– Если ты добивался встречи со мной, чтобы сказать это, то зря. Нет, я тебя не выпущу. И нет, ты мне не нужен. – Голос Кардана звучит твердо.
Балекин улыбается:
– Ты запер меня, потому что боишься. В конце концов, ты же ненавидел Элдреда сильнее, чем я. Ты презирал Дайна. Как ты можешь наказывать меня за смерть тех, о ком не жалеешь?
Кардан смотрит на Балекина с недоверием и, сжав кулаки, поднимается с трона. Выглядит он как человек, забывший, где находится.
– А как насчет Эловин? Целии и Рии? Если бы дело касалось только родственных чувств, их смертей достаточно, чтобы отомстить тебе. Они были нашими сестрами и стали бы лучшими правительницами, чем ты и я.
Я думала, что Балекин возразит, но он этого не делает. Губы его кривятся в гадкой ухмылке:
– Они заступились за тебя? Хоть одна из твоих дорогих сестер взяла тебя к себе? Как ты можешь думать, что они заботились о тебе, если они не пошли против отца ради тебя?
В этот момент мне кажется, что Кардан его ударит. Моя рука тянется к рукояти меча. Я встаю между ними и готова вступить в драку с Балекином. С удовольствием бы схватилась.
Но Кардан опускается на трон. Гнев уходит с его лица, и говорит он так, словно не слышал последних слов Балекина:
– Тебя отправили в заключение не потому, что я боюсь, и не из мести. Я наказал тебя не ради собственного удовольствия. Ты в Башне потому, что это справедливо.
– Ты не справишься со всем этим в одиночку, – говорит Балекин, обводя взглядом зал. – Ты никогда не заботился о деле, не угождал дипломатам и не следовал долгу, жил ради удовольствия. Дай мне ответственный пост вместо того, чтобы предоставлять его смертной девушке, перед которой, по твоему мнению, ты в долгу и которая приведет тебя только к провалу.
Взгляды Нихар, Рандалина и стражников обращаются ко мне, но Кардан смотрит на брата и после долгого молчания говорит:
– Ты станешь моим регентом, хотя я уже взрослый? Ты пришел ко мне не кающимся грешником, а как хозяин, зовущий к ноге бродячую собаку?
Наконец-то Балекин выглядит несколько смущенным.
– Если я и бывал иногда строг, то только для того, чтобы ты стал лучше. Думаешь, можно быть ленивым, потакать себе и добиться успеха в качестве правителя? Без меня ты был бы никем. Без меня ты будешь никем.
Мысль о том, что Балекин не стал бы так говорить, если бы не верил в свои слова, меня шокирует.
Кардан, в свой черед, слегка улыбается, и, когда он заговаривает, голос звучит уверенно:
– Ты грозишь мне, а себя хвалишь. Ты выдаешь свои желания. Даже если бы я захотел рассмотреть твое предложение, после этой небольшой речи приходится признать, что ты не дипломат.
Балекин в гневе делает шаг к трону, и стражники встают между ним и братом. Похоже, старшему не терпится наказать младшего.
– Ты играешь в короля, – говорит он. – И если тебе это неведомо, то неведомо одному тебе. Отправишь меня назад в тюрьму – останешься без моей помощи и потеряешь королевство.
– Так и сделаю, – отвечает Кардан. – Выбираю тот вариант, в котором не присутствуешь ты. – Он поворачивается к Вулсиберу: – Аудиенция окончена.
Когда Вулсибер и остальные стражники выводят Балекина, чтобы сопроводить его назад в Башню забвения, взгляд принца падает на меня. И я вижу в нем бездну ненависти – такую глубокую, что если мы не будем осторожны, то, боюсь, утонуть в ней может весь Эльфхейм.
За две ночи до свадьбы я стою в своей комнате перед большим зеркалом и медленно обнажаю Закат. Двигаюсь, меняя позиции, которым учил меня Мадок и которым я научилась при Дворе теней.
Потом поднимаю клинок, демонстрируя его своей сопернице. И салютую ей, смотрящей на меня из зеркала.
Вперед, назад. Я танцую, сражаясь с ней. Бью и парирую, парирую и бью. Обманное движение. Уход. Вижу, как у нее на лбу выступают капли пота. Продолжаю биться, пока у нее на рубашке не появляются пятна пота, пока она не начинает дрожать от усталости.
И все равно этого недостаточно.
Мне никак ее не победить.