Глава 17

За те пять месяцев, что Виви с Оуком прожили в мире смертных, я навещала их всего два раза. Сначала, чтобы помочь устроиться на квартире, а во второй раз – на вечеринку с вином, которую Хизер устроила на день рождения Виви. На вечеринке мы с Тарин неловко сидели на краешке дивана, ели сыр с оливками, и нам позволили сделать несколько маленьких глоточков «Шираза»: девочки из колледжа решили, что мы «слишком молоденькие, чтобы легально пить вино». У меня весь вечер нервы были на пределе – все думала, как бы там в мое отсутствие ничего не случилось.

Мадок прислал Виви подарок, и Тарин всю дорогу через море оберегала его – золотую солонку, в которой никогда не заканчивается соль. Перевернешь ее, и она снова полная. Меня этот подарок раздражал, но Хизер была в восторге, хохотала, словно это какая-то диковинка с хитрым дном.

Она не верила в магию.

Оставалось только гадать, как Хизер отреагирует на свадьбу Тарин. Все надежды я возлагала на Виви – она должна предупредить подругу хотя бы о части того, что ей предстоит увидеть. В противном случае новость о том, что русалки действительно существуют, совпадет с новостью о том, что русалки хотят добраться до нас. Не думаю, что принцип «все и сразу» идеален для изложения подобных новостей.

После полуночи пересекаем с Тараканом море на лодке, сделанной из речной волны и ветра. Везем смертных, которые копали новые туннели для Двора теней. Взятые из своих постелей с наступлением сумерек, они вернутся к себе домой еще до рассвета. А когда проснутся, найдут золото, разбросанное по простыням и набитое в карманы. Не фейрийское золото, которое разлетается без следа, как пух одуванчиков на ветру, а настоящее – месячная плата за одну-единственную потерянную ночь.

Вы можете подумать, что я бессердечна, раз решилась на это и даже отдала приказ. Но они заключили сделку, хотя и не понимали с кем. И могу заявить, что, кроме золота и чувства усталости поутру, в памяти у них от этого приключения ничего не останется. Никогда они не вспомнят об Эльфхейме, и никогда их не пригласят туда снова.

Пока лодка плывет, они спокойно сидят, погруженные в сон, а волны и ветер гонят нас дальше и дальше. Над нашими головами парит, высматривая опасность, Львиный Зев. Смотрю на море и думаю о Никасии, воображаю перепончатые ладони, хватающиеся за борта, и морских жителей, карабкающихся в лодку.

«Невозможно бороться с морем», – сказал Локк. Надеюсь, он ошибается.

Возле берега выскакиваю, икрами чувствую ледяную воду и по черным камням выбираюсь на сушу; лодка тем временем растворяется в воздухе, потому что Таракан снимает с нее чары. Львиный Зев устремляется на восток – подыскивать новых работников.

Мы с Тараканом доставляем смертных в их дома и укладываем в постели – подчас возле любовниц, которых стараемся не разбудить, когда посыпаем золотом. Чувствую себя феей из сказки, крадущейся по человеческому жилью, пьющей сливки или завязывающей в узлы детские волосы.

– Такие дела обычно делают в одиночку, – говорит Таракан, когда мы заканчиваем. – Но с тобой работать одно удовольствие. До рассвета еще несколько часов. Пойдем поедим.

И правда, еще слишком рано, чтобы будить Виви, Хизер и Оука. Правда и то, что я голодна. В последнее время у меня появилось обыкновение откладывать трапезу, пока зверски не проголодаюсь. Питаюсь, как змея, которая долго ничего не ест, а потом целиком заглатывает мышь.

– Ладно.

Таракан предлагает пойти в ресторанчик. Решаю не говорить ему, что еще ни разу не бывала в таких заведениях. Мы идем с ним через лес и оказываемся возле хайвея. Через дорогу расположено ярко освещенное здание, сверкающее стеклом и хромом. Рядом рекламный щит, гласящий, что ресторан работает круглосуточно, и просторная парковка, на которой уже стоят несколько грузовиков. Раннее утро, движения почти нет, и мы с легкостью пересекаем магистраль.

Внутри я послушно направляюсь к кабинке, указанной Тараканом. Он щелкает пальцами, и возле нашего стола просыпается небольшая коробка, из нее льется музыка. Я удивленно вздрагиваю, а он смеется.

К столику подходит официантка с ручкой за ухом, как в кино; колпачок ручки изжеван донельзя.

– Выпьете чего-нибудь? – быстро спрашивает она. Слова сливаются, и я не сразу понимаю, что она задала вопрос.

– Кофе, – отвечает Таракан. – Черный, как глаза Верховного Короля Эльфхейма.

Официантка окидывает его долгим взглядом, потом черкает что-то в блокноте и поворачивается ко мне.

– То же самое, – говорю я, так как не знаю, что у них еще есть.

Когда она уходит, открываю меню и рассматриваю картинки. Оказывается, у них есть все. Горы еды. Куриные крылышки с красивой поджаристой корочкой соседствуют с горшочками, полными белого соуса. Кучки жареного картофеля с хрустящими сосисками и пузырящейся яичницей сверху. Блинчики размером чуть больше моей ладони, политые маслом и блестящим сиропом.

– Тебе известно, – спрашивает Таракан, – что люди когда-то верили, будто народ как-то раз пришел и забрал себе всю пользу от пищи смертных?

– Вот как? – спрашиваю я, усмехаясь.

Он пожимает плечами.

– Некоторые трюки со временем перестают работать. Но я утверждаю, что пища смертных остается вкусной и питательной.

Возвращается официантка с кофе, и я грею руки о горячую кружку, пока Таракан заказывает жареные соленые огурцы и крылышки «Баффало», бургер и молочный коктейль. Себе я заказываю омлет с грибами и сыр под названием «Пеппер Джек».

– Итак, – задает вопрос Таракан, – когда ты расскажешь королю о его матери?

– Аша не хочет, чтобы я рассказывала.

Таракан хмурится:

– Ты улучшила работу Двора теней. Ты молода, но амбициозна – настолько, насколько может быть амбициозной, пожалуй, только молодость. Я сужу о тебе только по трем показателям: насколько ты честна с нами, насколько работоспособна и чего хочешь для мира.

– Какое отношение имеет ко всему этому леди Аша? – интересуюсь я. Подходит официантка с нашими заказами. – Я уже начинаю чувствовать, что имеет. Иначе ты не поднял бы этот вопрос.

Омлет мне подали грандиозный, наверное, яйца для него собирали со всего курятника. Грибочки одинакового размера, как будто кто-то специально выращивал их, а потом еще и специально придавал нужную форму резцом. И вкус у них настоящий. Таракан выстраивает тарелки со своего края, и вскоре стол просто ломится от яств.

Откусив от крылышка, он облизывает губы черным языком.

– Кардан – часть Двора теней. Мы можем обманывать целый свет, но не должны обманывать друг друга. Одно дело – утаивать письмо от Балекина. Но его мать… Он хоть знает, что она не умерла?

– Ты сочиняешь трагедию на пустом месте, – замечаю я. – У нас нет причин думать, что он не в курсе. И он не один из нас. Он не шпион.

Таракан обгрызает последние хрящики с куриной косточки. Он уже прикончил целую тарелку и принимается за огурцы.

– Мы с тобой договорились, что я буду учить его, и я взял Кардана под свое крыло. Ловкость рук. Чистка карманов. Немножко магии. У него хорошо получается.

Вспоминаю монету, с которой играли длинные пальцы Кардана, когда он разглядывал остатки сожженной мебели в своей комнате. Сердито смотрю на Таракана. Он хохочет.

– Не смотри на меня так. Ты сама со мною согласилась.

Эту часть я почти не помню – была слишком озабочена тем, как заставить Кардана служить мне год и один день. Чтобы, когда он поклянется, посадить его на трон. Я могла бы наобещать ему гораздо больше, нежели обучение шпионскому ремеслу.

Но вспоминая ночь, когда в него стреляли и когда он проделывал трюки с монетой, не могу не думать про его взгляд, тревожный и пьянящий.

«Целуй, пока меня не затошнит».

– А сейчас он притворяется, не так ли? – продолжает Таракан. – Потому что если он настоящий Верховный Король Эльфхейма, которому мы должны служить, то мы в каком-то смысле проявляем неуважение, управляя королевством за него. Но если он притворяется, значит, он точно шпион и, возможно, лучший из нас. А это делает его частью Двора теней.

Я залпом выпиваю кофе.

– Мы не можем об этом говорить.

– Дома не можем, – соглашается Таракан и подмигивает мне: – Поэтому мы здесь.

Я просила его соблазнить Никасию. Да, признаюсь, «в каком-то смысле проявила неуважение» к Верховному Королю Эльфхейма. И Таракан прав: Кардан, согласно моему требованию, только притворяется, что он король. Поэтому и не воспринял это как оскорбление.

– Хорошо, – уступаю я. – Придумаю, как сказать.

Таракан улыбается:

– Отличная здесь еда, правда? Иногда я скучаю по миру смертных. Но, к добру или нет, моя работа в Эльфхейме еще не закончена.

– Будем надеяться, что к добру, – отзываюсь я и откусываю от картофельного пирога, поданного вместе с омлетом.

Таракан фыркает и берется за свой молочный коктейль. Все тарелки он уже опустошил и сложил в стопку сбоку от себя. Поднимает кружку:

– За торжество добра, только не раньше, чем мы возьмем свое.

– Я хотела спросить у тебя кое-что, – говорю я и чокаюсь своей кружкой. – Про Бомбу.

– Не вмешивай ее, – говорит он, изучающе разглядывая меня. – И если можешь, не втягивай ее в свое противостояние с Королевой Орлаг. Знаю, ты всегда суешь свой нос, куда не следует, словно скучаешь по топору, но если уж на плахе рядом с твоей головой должна оказаться чья-то еще, то не такая пригожая.

– Твоя подойдет? – спрашиваю я.

– Гораздо лучше, – заявляет он.

– Потому что ты ее любишь?

Таракан мрачнеет:

– А если бы и любил? Хочешь солгать мне насчет моих шансов?

– Нет… – начинаю я, но он перебивает:

– Люблю хорошую ложь, – говорит он, поднимаясь и кладя на стол невысокий столбик серебряных монет. – А хорошенькие лгуньи мне нравятся еще больше, что играет тебе на руку. Но есть такая ложь, на которую не стоит даже слова тратить.

Закусываю губу – мне нельзя говорить дальше, чтобы не выболтать секрет Бомбы.

После трапезы мы разделяемся; у каждого в кармане стебли крестовника. Смотрю, как он уходит, и думаю про его слова о Кардане. Я столько прилагала сил, чтобы не воспринимать его как истинного Верховного Короля Эльфхейма, что совсем выпустила из вида, считает ли он сам себя Верховным Королем. И если нет, означает ли это, что он числит себя среди моих шпионов.

Держу путь на квартиру сестры. Хотя для похода по улицам я надела одежду смертных и стараюсь своим поведением не вызывать подозрений, вскоре становится ясно, что в Мэне девушка в камзоле и высоких сапогах для верховой езды привлекает любопытные взгляды. Правда, никто не пугается и не считает меня пришельцем из другого мира.

«Может, она участница какого-нибудь средневекового фестиваля?» – предполагает одна девушка, мимо которой я прохожу. Несколько лет назад она на таком побывала, и ей очень понравился рыцарский турнир. Съела там большую индюшачью ногу и впервые попробовала медовуху.

– Она ударяет в голову, – говорю я. Девушка соглашается.

Пожилой мужчина с газетами замечает, что я, наверное, принимаю участие в постановке Шекспира в парке. Несколько подростков-бездельников кричат мне, что Хэллоуин в октябре.

Воздушный народ, без сомнения, давно выучил этот урок. Не нужно обманывать людей. Они сами себя обманут.

С этой мыслью в голове пересекаю усеянную одуванчиками лужайку, поднимаюсь по ступенькам и стучусь.

Хизер приоткрывает дверь. У нее розовые волосы, которые она недавно покрасила – специально к свадьбе. Секунду смотрит озадаченно, наверное, из-за моего наряда, потом улыбается и отворяет дверь:

– Привет! Спасибо, что согласилась подвезти. Почти все упаковано. У тебя большая машина?

– Конечно, – лгу я и в отчаянии осматриваю кухню в поисках Виви. Как моя старшая сестра собирается действовать дальше, если не сказала Хизер ничего? Если Хизер до сих пор думает, что у меня машина, а не стебли крестовика?

– Джуд! – верещит Оук, срываясь со своего места за столом. Он обхватывает меня руками. – Мы можем ехать? Мы поедем? Я сделал так, что все будут думать, будто я в школе.

– Давай подождем, что скажет Виви, – говорю я и прижимаю его к себе. Оук подрос и стал крепче, чем раньше. Даже рожки выросли, хотя разве могли за несколько месяцев произойти такие изменения? Невероятно.

Хизер щелкает кнопкой кофейника, и тот начинает пыхтеть. Оук забирается на стул, насыпает себе в чашку хлопьев карамельного цвета и принимается есть их сухими.

Бочком пробираюсь в следующую комнату. Здесь стоит рабочий стол Хизер, заваленный эскизами, маркерами и красками. Распечатки ее работ приклеены лентой к стене над столом.

Кроме работы над комиксами Хизер часть времени отводит заказам из копировальной мастерской, чтобы оплачивать счета. Она полагает, что Виви тоже работает, что может быть вымыслом, а может, и нет. В мире смертных для народа есть работа, только не такая, о которой рассказывают смертной подружке.

Особенно если она не подозревает, что ты – не человек.

Мебель в их доме представляет собой собрание вещей, купленных на гаражных распродажах, благотворительных аукционах или подобранных на обочинах. Стены покрыты старыми тарелками с изображениями забавных зверушек с большими глазами, исписаны многозначительными, зачастую зловещими фразами; здесь же коллекция сувенирных дисков Хизер, снова ее работы и карандашные рисунки Оука.

На одном из них Виви, Хизер и Оук представлены вместе такими, какими он их видит: у Хизер коричневая кожа и розовые волосы, Виви – бледная и с кошачьими глазами, а у Оука рожки. Уверена, Хизер восторгалась, когда Оук изобразил себя и Виви монстрами. Готова спорить, для нее это признак его креативности.

Да уж! Надо готовиться к тому, что Хизер поднимет крик, а Виви целиком и полностью заслуживает этого. Но мне не хочется, чтобы Хизер ранила чувства Оука.

Сестру я нахожу в ее спальне: она до сих пор собирает вещи. Эта комната теснее тех, в которых мы выросли, и она гораздо менее опрятна, чем вся остальная квартира. Вещи Виви разбросаны повсюду. Из-под кровати выглядывает обувь, шарфики висят в изголовье, браслеты нанизаны на штангу в ногах.

Сажусь на матрас.

– И куда, по мнению Хизер, она сегодня едет?

Виви широко ухмыляется:

– Ты получила мое сообщение. Похоже, получилось заколдовать птиц, чтобы они наконец сделали что-то полезное.

– Я тебе не нужна, – напоминаю ей. – Ты сама прекрасно можешь превращать крестовник в лошадей в любой нужный момент. Я этого не умею.

– Хизер считает, что мы приглашены на свадьбу моей сестры Тарин, а так оно и есть, на остров к востоку от побережья Мэна, и это тоже правда. Видишь? Ни единого слова лжи.

Начинаю понимать, зачем она меня приплела.

– И когда она захотела поехать, ты сказала, что твоя сестра приедет и заберет вас.

– Ну, она решила, что будет паром, а я не могла ни согласиться, ни опровергнуть этого, – говорит Виви с беззаботностью, которая всегда и восхищала меня, и доводила до отчаяния.

– А теперь тебе придется выложить ей подлинную правду, – заключаю я. – Или… у меня есть предложение. Не надо. Давай отложим. Не нужно ехать на свадьбу.

– Мадок предупреждал, что ты это скажешь.

– Это слишком опасно – по ряду сложных причин, до которых тебе нет дела, – говорю я. – Королева Подводного мира хочет женить Кардана на своей дочери, и она в сговоре с Балекином, у которого свои намерения. Вероятно, она его обманывает, но поскольку Орлаг более искушена в злодеяниях, это не к добру.

– Ты права, – соглашается Виви. – Мне все равно. Политика скучна.

– Оук в опасности, – напоминаю я. – Мадок хочет использовать его как приманку.

– Опасность присутствует всегда, – отзывается Виви, бросая пару сапог на кучку скомканных платьев. – Фейриленд – одна большая мышеловка, полная опасностей. Но если я решу остаться, то как буду смотреть в глаза своему доблестному отцу? Не говоря уже о моей доблестной сестре, которая хочет уберечь нас, пока отец плетет интриги. По крайней мере, нужно как-то соответствовать.

Я тяжело вздыхаю. Как это похоже на него – отвести мне роль, от которой я не в силах отказаться и которая служит его целям. И как это похоже на нее – игнорировать меня и считать, что ей лучше знать.

«Кто-то, кому ты веришь, уже предал тебя».

Я доверяла Виви больше, чем кому бы то ни было. Я доверила ей Оука, правду, свой план. Доверила, потому что она моя старшая сестра, потому что ей наплевать на Фейриленд. Но сейчас до меня дошло, что если она предала, то мне конец.

Еще не нравится, что Виви упомянула о своем разговоре с Мадоком.

– И ты поверила отцу? Это что-то новенькое.

– Во многих отношениях он не так уж хорош, но в интригах разбирается, – говорит Виви, и это звучит неутешительно. – Ладно, расскажи мне про Тарин. Она в самом деле увлечена?

Что я могу ответить?

– Локк добился, чтобы его сделали Магистром Увеселений. Она не особо довольна его новым титулом и поведением. Он спит с кем попало и, как я думаю, главным образом затем, чтобы досадить ей.

– Это интересно, – говорит Виви. – Продолжай.

В комнату заходит Хизер с двумя чашками кофе. Мы прекращаем разговор; одну чашку хозяйка подает мне, другую – Виви.

– Не знаю, понравится ли тебе, – говорит Хизер. – Я приготовила, как для Ви.

Делаю глоток. Очень сладко. Я уже выпила много кофе этим утром, но все равно пью еще.

Черный, как глаза Верховного Короля Эльфхейма.

Хизер прислоняется к двери:

– Ты закончила со сборами?

– Почти. – Виви смотрит на свой чемодан и кидает в него пару резиновых сапог. Потом обводит взглядом комнату, словно раздумывая, что еще в него впихнуть.

Хизер хмурится:

– Ты потащишь все это на одну неделю?

– Одежда только сверху, – объясняет Виви. – Под ней вещи для Тарин, которые трудно достать в… на острове.

– Как думаешь, сгодится то, что я планирую надеть? – Могу понять волнение Хизер; она никогда не встречалась с моей семьей. Она думает, что у нас строгий отец. Даже представить не может, какой он на самом деле.

– Конечно, – отвечает Виви, потом смотрит на меня: – Это модное серебристое платье.

– Надевай, что хочешь. В самом деле, – говорю я Хизер, думая о том, что в Фейриленде равно приемлемы и наряды, и обноски, и нагота. Ей предстоит встретиться с гораздо большими проблемами.

– Поторапливайтесь. Не то застрянем в пробке, – просит Хизер и выходит. Слышу, как в соседней комнате она разговаривает с Оуком, спрашивает, не хочет ли он молока.

– Итак, – говорит Виви. – Ты рассказывала…

Я вздыхаю и, показывая кружкой на дверь, делаю большие глаза.

Виви качает головой:

– Продолжай. Когда будем там, ничего не сможешь мне рассказать.

– Ты уже знаешь, – бросаю я. – С Локком Тарин будет несчастна. Но она об этом и слушать не желает, особенно от меня.

– Когда-то вы устроили из-за него поединок на мечах, – напоминает Виви.

– Точно, – приходится согласиться. – Я необъективна. Или кажусь необъективной.

– Тем не менее тебе известно, что меня удивляет, – говорит она, закрывая чемодан и усаживаясь на него, чтобы уменьшить в объеме. Смотрит на меня снизу своими кошачьими глазами, точь-в-точь как у Мадока. – Ты манипулируешь Верховным Королем Эльфхейма, и он подчиняется тебе, но не можешь найти управу на одного придурка, чтобы обеспечить счастье нашей сестры?

Так нечестно, хочется возразить мне. Практически последняя вещь, которую я сделала перед приездом сюда, – преподала Локку урок и приказала не изменять Тарин после свадьбы. И все же ее слова причиняют боль.

– Это не так просто.

Виви вздыхает:

– Думаю, просто ничего не бывает.