Голова турка

Оружие лежало в сумках. В ярко-зеленых сумках с надписью “Спортклуб «Мадонна дель Сальваторе»”.

Мараджа и Бриато нашли их в своих шкафах среди рюкзаков и футболок. Сумки валялись там с тех пор, как друзья бросили футбол. Вместительные, самые большие из тех, какие можно было отыскать. Раньше в них носили футбольную форму и бутсы, теперь там лежали револьверы и автоматы.

Тренироваться в полях вдали от города – означало сообщить чужим кланам о том, что мальчишки вооружены, они готовятся, у них есть настоящее боевое оружие. Слишком опасно, все всполошатся: откуда оружие, что они собираются делать? Лучше не давать повода для подозрений. Вообще‑то стрелять по‑настоящему они не умели, хоть и просмотрели сотни роликов на Ютубе, убили сотни персонажей видеоигр. Киллеры с игровой приставкой.

Было бы хорошо пострелять в лесу по деревьям и пустым бутылкам, но это расход времени и патронов, которые нужны, чтобы намекнуть всем о своем присутствии. Их тренировки должны оставить след, времени мало. Идеальный вариант – мишени в городе, в сумрачной глуши среди металла и пластика. Мишеней полно на крышах – антенны, белье на веревках. Нужен удобный и тихий двор. Но не только. Шум выстрелов непременно привлечет полицию или карабинеров.

Николасу пришла в голову идея:

– Вечеринка с огнями, салютом, взрывами, бум-бам, да все что угодно, лишь бы было шумно! И тогда непонятно, где кто стреляет.

– Так просто, вечеринка ни с того ни с сего? – засомневался Зубик.

Они обошли всю округу – Форчелла, Дукеска, Фория – и повсюду спрашивали, у кого день рождения, свадьба или первое причастие.

Нетерпеливые, как щенки, выпытывали у всех, звонили в каждую дверь, заходили в каждую лавку, спускались в каждый подвал. Мамы, сестры, тетки. Если кто‑то узнает про вечеринку, сообщите нам, мы хотим сделать подарок. Да, да, хороший подарок. Всем!

– Нашел, Мараджа! Одна синьора, прямо в переулке, где можно пострелять…

Дом, который отыскал Бриато, стоял на улице Фория. Наверху была большая терраса – на крыше, густо окруженной со всех сторон антеннами, как часовыми.

Слово “пострелять” Бриато произнес так отчетливо, что казалось, он чувствует во рту жесткий, металлический привкус этих трех слогов: по‑стре-лять.

– Синьору зовут Наталия, – продолжал Бриато.

День рождения. Девяносто лет. Знаменательная дата, тысяча евро на фейерверк. Но этого мало.

– Надо больше шума, Бриато! Ищем вечеринку, такую, чтоб с музыкой, оркестром, трубами, барабанами и прочим.

Бриато обошел три ресторана, расположенные неподалеку, и нашел первое причастие. Семья небогатая, и пока не договорились о цене. Причастие – генеральная репетиция свадьбы. Наряды, угощение, куча гостей и кредиты: выплачу, подавитесь, ворюги. Денег, как правило, не жалеют.

– Надо поговорить с хозяином, – обратился Бриато к первому попавшемуся официанту.

– Говори со мной.

– Я же сказал, хозяин нужен.

– Зачем? Можешь меня спросить.

Перед обходом ресторанов Бриато открыл сумку и взял наугад, по‑быстрому, один из пистолетов. На всякий случай. Для уверенности. Он слишком мелкий, никакого авторитера, никакой растительности на лице, ни одного даже случайно полученного шрама. Ему всегда приходилось повышать голос, чтобы его услышали, всегда. Он выхватил незаряженный пистолет:

– Братан, не будем терять время, последний раз по‑хорошему спрашиваю, могу я поговорить с хозяином или придется разбить тебе череп?

Услышав голоса, хозяин спустился к ним сам.

– Эй, сопляк, опусти пушку, а то сам поранишься. Чего надо? Мы не под твоим контролем.

– Да мне плевать, под чьим ты контролем. Мне хозяин нужен. Всего‑то.

– Это я.

– У кого здесь первое причастие?

– У одного парнишки.

– Отец при деньгах?

– Да откуда у него деньги? Будет платить в рассрочку.

– Ладно, передай ему, мы платим за салют, здесь, в переулке, салют будет три часа.

– Не понял, какой еще салют?

– Салют, фейерверк, огоньки. Понял? Фейерверк этому парню, у которого первое причастие, дарим мы. Еще раз повторить?

– Понял. И что, надо было устраивать здесь это представление?

Хозяин ресторана все передал, как было обещано. Тысяча евро в подарок виновнику торжества. Организацией салюта занимался Бриато. Отправил сообщение в группу в Вотсапе:

Бриато

Парни, к празднику все

готово. Готовьтесь и вы.

Ответы не отличались разнообразием.

Зубик

Вау, круто!

Бисквит

Ну ты даешь!

Чупа-Чупс

Вау!

Дрон

Вау! Молодец!

Дохлая Рыба

Вау! Повеселимся!

Мараджа

Круто! В субботу все

на праздник.

День настал. Они припарковали скутеры у подъезда. Никто ни о чем их не спросил. Поднялись на крышу все вместе. Зуб оделся элегантно, Бриато был в спортивном костюме, на голове – странные наушники, как у рабочих с отбойным молотком. Шли тихо, сосредоточенные лица кающихся грешников, готовых принести себя в жертву. Вдалеке за крышами садилось красное солнце.

Они открыли сумки с оружием: вылез черный и серебристый металл, блестящие энергичные насекомые. В сумке были и патроны – на каждой коробке желтый скотч, на котором ручкой написан тип оружия. Эти имена, они стремились к ним с такой силой, с какой еще никода не желали ни одну женщину. Сгрудились у сумок, толкаясь и протягивая руки к автоматам, револьверам, как к прилавкам с распродажей.

– Хочу стрелять, хочу стрелять! – Такой мелкий, он терялся в этом арсенале.

– Спокойно… – сказал Мараджа. – Значит, первым Бисквит, потому что он самый маленький. Женщины и дети всегда вперед. Ты, Бисквит, женщина или ребенок?

– Да пошел ты! – огрызнулся Бисквит. Николас высмеял его настойчивость, как детский каприз, остальные тихо радовались, что укололи не их.

Бисквит взял пистолет, “Беретту”. На вид умудренную опытом: поцарапанный ствол, потертая рукоятка. Бисквит знал об оружии все. Все, что можно узнать с помощью Ютуба; но никогда не стрелял. Ютуб – хороший учитель, расскажет тебе все.

– Так, здесь магазин. – Вынул его, нажав на рукоятку, и увидел, что пистолет заряжен. – Это предохранитель. – Он снял предохранитель. – Потом надо, чтобы патрон прошел туда. – И попытался передернуть затвор, но ничего не вышло.

До этого момента он действовал уверенно, хоть ни разу в жизни не нажимал на курок. Но теперь ничего не получалось. Бисквит очень старался, руки его дрожали, скользили по стволу. Он чувствовал, что все смотрят на него. Дохлая Рыба выхватил у Бисквита револьвер, передернул затвор:

– Видишь? Там уже был патрон. – И отдал “Беретту” без лишних комментариев, спас от унижения.

Бисквит прицелился в спутниковую тарелку и стал ждать салюта.

Раздался первый залп, в небе прямо над ними раскрылся зонт красных звезд, но никто не поднял головы. Салют, который пугает собак и будит детей, видно с балкона каждый вечер – и тот, которым оповещают, и тот, которым торжествуют. Его огни всегда одни и те же – белые, красные, зеленые.

Все смотрели на Бисквита, он прищурился и выстрелил. Отдачу держал хорошо, но выстрел ушел вверх.

– Ну, мимо… мимо, дай я… – нетерпеливо сказал Чупа-Чупс.

– Не, подожди: по обойме на каждого, мы так договаривались.

– Разве? Когда?

– Да, мы так решили, – сказал Зубик.

Второй выстрел – мимо. Третий – мимо. А вокруг один за другим раздавались залпы, и казалось, что Бисквит стреляет с глушителем. Он взял пистолет обеими руками.

– Закрой один глаз и хорошенько прицелься. Давай, Бисквит, постарайся, – подбодрил Мараджа.

Снова мимо. На следующем выстреле, пятом, перед тем как грянул очередной залп, раздался глухой удар. Бисквит попал в спутниковую антенну. Все обрадовались, как будто забили первый гол. Прыгали и обнимались.

– Теперь я. – Зубик порылся в сумке и достал “Узи”. – О, парни, солидная пушка! Давайте посмотрим на Ютубе!

Все вооружились телефонами и принялись ходить по крыше в поисках сети.

– Ни черта не ловит…

Выручил Дрон. Это его минута славы: любитель посидеть за компьютером, он нередко становился объектом насмешек. Вытащил из рюкзака ноутбук и, подключившись к незащищенной сети, поставил его на парапет. Экран освещал их лица, сгущались сумерки. Дрон снял очки и застучал по клавишам. Открыл Ютуб, ввел название пистолета.

Зубик копировал действия персонажа на видео. Медленные, продуманные, колдовские движения. Нет, слишком много слов, слишком много объяснений про оружие, которое казалось таким незамысловатым, что с ним справляются даже девчонки. На многих видеороликах мелькали полуголые блондинки с пистолетом.

– Эй, парни, что круче: пушка или эти телки? – спросил Тукан.

– Мне плевать на телок, когда есть пушка, – ответил Зубик. Одни увлеченно смотрели на вооруженных порнозвезд, другие посмеивались над Зубиком – выбрал дамское оружие. А он не обращал внимания: уж он‑то не опозорится, из этой пушки не промажешь.

– Чё он болтает?

Человек из видеоролика говорил по‑испански, но слова не имели ровным счетом никакого значения. Руки, тело и оружие – вот что нужно, чтобы научиться стрелять по мексиканцу, американцу, русскому или итальянцу.

Зубик поднял пистолет до уровня носа, как в видеоролике, и выпустил очередь, практически срезав спутниковую тарелку. Несмотря на фейерверк, сухие выстрелы “Узи” отзвались эхом.

Победа досталась легко. Все захлопали в ладоши. В этот момент зажглись уличные фонари и фонари на террасе. Опустилась ночь.

Дохлая Рыба долго рылся в сумке, откидывая в сторону автоматы и пистолеты “Беретта”. Наконец нашел то, что искал. Барабанный револьвер.

– Смотрите, парни! Ну и пушка, “Смит-Вессон 686”, как в сериале “Во все тяжкие”, красота!

В фонарь он попал с первого выстрела, внезапно стало значительно темнее. Силуэты подростков на крыше, освещаемой огнями фейерверков.

– Это ерунда. Ты попробуй попасть в антенну, – сказал Мараджа.

Пуля миновала антенну, но попала в стену, пробив дыру.

– А-а-а-а, промазал! – закричал Бисквит.

Дохлая Рыба выстрелил еще четыре раза; он не мог справиться с отдачей, как будто держал за поводья лошадь, балансируя на голой спине, без седла. Револьвер не только давал отдачу, но и дергался в руке.

– Чтоб мне сдохнуть, Зубик, смотри, какая дырка!

Зуб подошел поближе. Чупа-Чупс поскреб дыру пальцем, посыпалась штукатурка.

– Узнаешь дырочку? Как у твоей мамки.

– Заткнись, гад… ушлепок.

Зубик влепил Чупа-Чупсу звонкую пощечину, тот в ответ взметнул кулаки, готовясь к драке. Правый уже опускался, но Зубик перехватил его запястье, и оба приятеля покатились по земле.

– Уа, уа! – закричали все. Этих двоих нужно было немедленно разнять. Стоило немалых усилий договориться о праздниках, найти оркестр, потратиться на фейерверки, а теперь приходится растаскивать этих идиотов. С новым залпом высоко в небо взметнулся белый фонтан, ярко осветив крышу и всех стоявших на ней.

Те двое дерущихся замерли на мгновение, вглядываясь в лица, освещенные вспышкой, белые, как у мертвецов. Потом снова темнота. Равновесие было восстановлено.

Все вернулись к сумкам, наконец‑то настал черед AK-47.

Взяв автоматы Калашникова, передавали их друг другу, поглаживая, как святыню.

– Знакомьтесь, его величество калаш, – сказал Мараджа, прижимая к себе автомат.

Все хотели потрогать оружие, все хотели себе такой автомат, но их было всего три: один взял Николас, другой – Зубик, а третий – Бриато.

– Парни, точно такой, как в “Зове долга”! – воскликнул Бриато, надевая свои нелепые наушники.

Они заряжали автоматы, а Дрон тем временем поднял ноутбук вверх, будто нес поднос с пиццей, – это чтобы поймать сеть, хотел показать всем видео из фильма “Оружейный барон”. Посмотрели, как стреляет Николас Кейдж, потом – Рэмбо.

Приготовились: один, два, на три начали. Николас и Зубик застрочили очередью, у Бриато же была установлена стрельба одиночными, поэтому он выпустил ряд сухих выстрелов. Все мишени, в которые до этого было трудно попасть, они поразили в мгновение ока. Все антенны на крыше подрезаны, как ветки, а спутниковые тарелки повисли, будто разорванные уши на куске хряща.

– Вот это калаш! – кричал Зубик. Тут и там падали срезанные антенны, так что мальчишкам приходилось отпрыгивать в безопасное место.

Отрывистые смешки. Повернулись спиной к крышам и пошли, как на параде, синхронно чеканя шаг. Импровизация удалась. Одновременно подняв глаза от своих игрушек, заметили толстого кота, решившего потереться о простыню, которую никто не подумал снять. Три очереди раздались одновременно, как мощный ураган. Кот разлетелся на куски, словно его взорвали изнутри. Начисто содранная шкурка повисла на простыне, каким‑то образом еще удерживаемой прищепками. Голова же исчезла. Разлетелась вдребезги, а может, валялась теперь где‑нибудь внизу на дороге. Остальное – плотная дымящаяся красноватая масса – отлетело в угол террасы. Хлам.

Они так увлеклись, что не сразу услышали, как кто‑то кричит в переулке:

– Мараджа-а-а-а-а! Зу-у-у-у-убик!

Это были Дамбо, друг Зубика, и брат Николаса, Кристиан. Несмотря на значительную разницу в возрасте, они много времени проводили вместе. Вместе ходили на дзюдо. У Кристиана был оранжевый пояс, а у Дамбо только желтый, он не прошел испытание. Дамбо нравилось возить с собой Кристиана, покупать ему напитки или мороженое. Но главное, ему нравилось с ним болтать, не нужно слишком много думать: он был какой‑то маленький еще, этот Дамбо, тормозной.

– Мараджа, Зу-у-уб! – кричали снизу.

Не дожидаясь ответа или разрешения, они поднялись наверх.

– Эй, смотрите, что у нас есть, – палки для селфи…

Николас был недоволен. Он не хотел, чтобы брат участвовал в делах банды.

– Дамбо, где ты подцепил моего братца?

– Да нигде, это он тебя повсюду искал, как ненормальный. А я его встретил и сказал, что знаю, где ты. А что?

– Ничего, просто.

Николас создавал свой отряд, процесс был еще не закончен. Пока он не завоевал нужного авторитета, пока они не научились стрелять, не время для Кристиана быть здесь. Он боялся, что Кристиан сболтнет лишнее. Никто ничего не должен знать раньше времени. То, что Кристиану полагалось знать, Николас рассказывал сам. И это работало.

Зубик же не скрывал от своего друга ничего. Никогда. Поэтому Дамбо знал, куда банда отправилась стрелять. Николас был недоволен. О делах отряда должны знать только члены отряда. Кому полагалось быть на террасе, были там. Все остальные – лишние. Точка. Такое правило.

Так он думал, между тем остальные предложили Дамбо пострелять. Тот отказался:

– Нет, нет, это не для меня.

Зато Кристиан порылся в одной из сумок и схватил винтовку. Николас подскочил к нему, поднял за шкирку и передал Дамбо.

– Как притащил его сюда, так и уводи обратно, и палки свои дурацкие забирайте!

Кристиан хорошо знал брата: когда у него такое лицо, лучше убираться подобру-поздорову. Он не выпрашивал, не ныл, а бодро пошел за Дамбо, и они вместе с палками исчезли за дверью, ведущей на лестницу.

Винтовку, которую вытащил Кристиан, старый маузер “Kar 98k”, Николас узнал сразу:

– Черт… карабин. Братец разбирается…

С какой войны, интересно, пришла эта непобедимая немецкая винтовка? В сороковые годы это было лучшее оружие, а сейчас она казалась антиквариатом. Скорее всего, из Восточной Европы – на прикладе была наклейка с сербской надписью.

– Это что? – спросил Бисквит. – Посох святого Иосифа?

А Марадже винтовка очень нравилась. Он с восхищением разглядывал ее, исследовал механику.

– Ни черта ты не понимаешь, отличная винтовка. Нам придется освоить и такое оружие, – сказал он, обращаясь к отряду тоном безжалостного инструктора.

Николас поднес палец к носу, вдыхая запах масла, и огляделся по сторонам – фейерверки в переулке заканчивались, времени оставалось мало. Без прикрытия в виде залпов салюта стрелять было сложно, хотя ночные выстрелы вряд ли кого‑то могли напугать. Может, иной и насторожится, но совершенно точно никто не станет звонить карабинерам или в полицию. Дохлая Рыба, следивший за временем, исправно напомнил:

– Мараджа, надо шевелиться. Салюты заканчиваются.

– Спокойно… – ответил Николас, озираясь вокруг в поисках цели и места, где можно пристроиться с винтовкой. Рядом с крышей, на которой они стояли, была крыша соседнего дома. Эти дома, вздрагивающие от хлопка дверей парадного, стоят, как древние исполины: пережили землетрясения, бомбардировки. Дворцы канувшего в лету королевства, покрытые плесенью декаданса, жизнь здесь не менялась веками. Те же лица, те же мальчишки выходили из этих дверей. Тысячи бедняков, мещан и дворян прошли по этой лестнице, по этим коридорам.

Наконец Николас увидел то, что искал: цветочный горшок. Но не на крыше соседнего дома, а на балконе четвертого этажа. Вазон, какие часто встречаются на побережье Амальфи: усатая голова турка с мясистым кактусом внутри. Идеальная мишень. Мишень для снайпера.

Нужно только найти место. Николас присмотрел небольшую кладовку, кем‑то незаконно сооруженную здесь из подручного материала. Он взобрался на нее, держась одной рукой, в другой был тяжелый немецкий маузер. Все молча смотрели, как он это проделывал, но никто не решился ему помочь. Устроившись на крыше кладовки, он прицелился в голову на балконе: первый выстрел мимо. Выстрел был глухой, и отдача очень сильная, но Николас справился, он хотел быть настоящим снайпером.

– Ух ты, парни! – закричал Николас. – Крис Кайл. Я – Крис Кайл!

Ответ был единодушным:

– Нет, правда, Мараджа, ты просто как из “Снайпера”!

Перезарядить старый маузер оказалось задачей нелегкой, но Николас делал это с удовольствием, а остальные с удовольствием наблюдали за его методичными, точными движениями. Поворотный затвор они видели во всех фильмах с участием снайперов, поэтому стояли, слушая лязг металла и дерева. Крак… крак… Раздался второй выстрел. Мимо. С третьей попытки Николас должен попасть в цель любой ценой. Эта глиняная голова – подарок судьбы, она стоит там для него, он покажет, что может попасть в голову, как настоящий воин. Зажмурив покрепче левый глаз, он выстрелил: раздался грохот, звон металла, разлетающегося вдребезги стекла. Все вместе, тарарам.

На этот раз Мараджа не справился с отдачей. Он старался удержать приклад, полагая, как все новички, что этого достаточно, для того чтобы справиться со всей винтовкой. Но ружье, как зверь, прыгнуло вперед: ствол ударил его по лицу, из носа потекла кровь, а на щеке осталась глубокая царапина от затвора. Пытаясь сохранить равновесие, Николас покрепче уперся в ненадежную крышу, которая рухнула под ним. Мараджа свалился в сарай на веники, моющие средства, ящики с инструментами и кучу ржавых антенн. Как обычно бывает, все невольно засмеялись, но смех длился недолго. Последний патрон отскочил от перил балкона и попал прямо в окно, осыпавшееся мелкими стеклами. Вышел напуганный старик, а за ним жена, они заметили силуэты на крыше соседнего дома.

– Какого черта? С ума посходили? Вы кто такие?

Мгновенно среагировав, Бриато схватил под мышки Бисквита, как ребенка, которого хотят посадить на плечи. Поднял вверх, поставил на парапет крыши и закричал:

– Синьор, простите! Это ребенок, он бросил камень, мы не хотели, мы сейчас все уберем, мы вам заплатим.

– Заплатите? Я вот полицию позову! Вы чьи? Откуда вы? Засранцы чертовы!

Бриато отвлекал на себя внимание двух стариков, а в это время Николас и остальные распихивали по сумкам оружие и боеприпасы. Они сновали беспорядочно, как тараканы, застигнутые врасплох, когда кто‑то заходит в комнату и включает свет. Глядя на них, никогда не подумаешь о боевом отряде. Просто мальчишки, которые удирают, пряча лица, чтобы никто не узнал их и не рассказал матерям о том, что они попали мячом в окно. Однако весь вечер они стреляли из боевого оружия, стреляли с детским любопытством и наивностью. Оружие считается атрибутом мира взрослых, но чем моложе рука, владеющая курком, обоймой, прикладом, тем результативнее винтовка, ружье, пистолет и даже граната. Оружие эффективно, когда оно становится продолжением человеческого тела. Не инструмент обороны, а палец, рука, член, ухо. Оружие создано для молодежи, для детей. Это истина, бесспорная на любой широте.

Бриато отвлекал стариков, выдумавая на ходу:

– Нет, ну пожалуйста, мы здесь у синьоры с первого этажа.

– Что за синьора?

– Синьора Наталия, ей исполнилось девяносто. Празднуем день рождения.

– А мне какое дело? Зовите родителей, живо! Вы мне окно разбили!

Бриато старался утихомирить их, отвлечь внимание, но, конечно же, не собирался платить за разбитое стекло. Паранца и так вложила слишком много денег в фейерверки. Деньги у них водились, но любая монета, потраченная на постороннего, означала пустые траты.

В то время как Бриато пытался унять стариков, а остальные собирали разбросанные по крыше гильзы, всерьез опасаясь, что могут конфисковать оружие, в голове у Мараджи крутилась одна мысль – исправить дурацкую ситуацию, в которую он попал из‑за отдачи винтовки. Он мог бы гордиться, получив рану в перестрелке или при взрыве, то есть попав в переделку. Он же поранился сам, не справившись с оружием. Сопляк.

Старик надел очки, чтобы набрать на телефоне 113, а Бриато снова закричал:

– Нет, нет, пожалуйста, не звоните в полицию, мы вам заплатим!

И все дружно бросились по лестнице вниз.

Проворно спустились к мопедам, оставленным во дворе. На дороге валялись обгорелые коробки из‑под фейерверков, праздник продолжался. Гости, приглашенные на первое причастие, дети и внуки синьоры Наталии. Кто‑то узнал Бриато:

– Молодежь, стойте, идите сюда! Дайте поблагодарить вас!

Все знали, кто заплатил за праздничное шоу. Все хотели отблагодарить, хоть и понимали причину такой щедрости: об “огневой подготовке” никто не подозревал – люди понимали, что это отряд Системы, желающий завоевать расположение. И его следовало отблагодарить.

Бриато хотел уклониться, но потом понял, что иначе нельзя: старики окружили его, и он позволил им обнимать себя и целовать. Он старался избегать почестей и все время повторял:

– Да ну что вы, что вы, я ничего такого особенного не сделал, все нормально, я рад.

Люди оценили благосклонный жест новой группировки. Став свидетелями ее рождения, они хотели благословить ее, эту группу. Но Бриато боялся. И один страх пожирал другой. Слишком много чести, нельзя так выделяться в квартале, который тебе не принадлежит. Но гораздо хуже то, что рассердится Николас, ведь это его идея – фейерверки. Однако Бриато нравилось быть в центре внимания. Он пытался завести мопед, делая вид, что зажигание не работает, но в действительности не выжимал стартер до упора.

Его уже торопили остальные:

– Эй, Бриато, поехали…

Все ехали за Николасом, но не знали куда. Пытались поравняться с ним и предлагали остановиться, промыть кровоточащую рану. Боялись, что кружить вот так по городу с сумками, полными оружия, небезопасно. И в самом деле это было небезопасно, но они чувствовали, что готовы к войне. К какой угодно.