Глава 11

Уже даже не помню, когда я в последний раз видела рассвет.

В прошлой жизни я уже закинула бы в машину свою фототехнику и ехала на съемки, чтобы не упустить этот сливочный cвет. На заре любой человек становится прекрасным. Эта сияющая дымка творит с лицами такие чудеса, на которые не способна никакая компьютерная обработка. Она преображает все, чего бы ни коснулась.

И тем не менее, несмотря на все вышесказанное: пристрелите меня кто-нибудь, пожалуйста. Это невозможная рань. Я лежу в кровати и смотрю на потолочные балки.

Я почти уже было купила палатку, но Том покачал головой и передислоцировал меня в студию на заднем дворе. Ну вот, Дарси, и тебе тоже местечко на складе нашлось. Все то время, что он пристраивал мой матрас на кровати, мы с ним старательно избегали смотреть друг другу в глаза. Даже жизнерадостное чихание Патти не помогло разрядить обстановку. Прости, маленький буфер, тетя Дарси наделала дел.

Я разрушила кухню и мою самую старую дружбу.

У меня в ушах звучит мой собственный голос: «Том Валеска, войди в меня». Он становится все громче и громче, пока мы, морщась, не расходимся подальше друг от друга. Обыкновенно Том без труда заминал мои сумасбродные выходки, но эта была уже чересчур. Я постоянно ловлю на себе внимательный взгляд этих золотистых, как ламповый свет, глаз. Какой-то голосок глубоко внутри – видимо, оптимизм – нашептывает мне, что он обдумывает мое предложение и рассматривает его со всех сторон. Оценивает и ищет в нем подвохи. Покажи мне, на что ты способен.

Сегодня первый день ремонтных работ, день, к которому Том так одержимо готовился. Он так упорно работал, вот почему я проснулась в такую рань: чтобы доказать, что отношусь к делу так же серьезно, как и он. Как там обычно одеваются строители? Я не совсем в курсе. В конце концов решаю надеть майку, черные джинсы и трусы производства Трули. На них поперек задницы красуется надпись «ДЕРЕВЕНЩИНА». Глаза жирно обвожу черным. Волосы ставлю надо лбом на манер Элвиса. Туго шнурую ботинки. Я девушка серьезная.

Открываю дверь студии и выхожу в этот прекрасный свет. Мне остро не хватает чемодана: обычно в такое время я способна подняться исключительно ради того, чтобы ехать в аэропорт. Бросаю взгляд на экран своего новенького телефона. Половина шестого.

Пора вести себя как взрослый человек.

Том поставил палатку под окном моей спальни, прямо на траве, прямо как Валеска из моих детских фантазий. Ни одна живая душа не проскользнет мимо этой палатки к стеклянной двери моей студии. В данный момент полог палатки застегнут на молнию. Внутри подозрительно тихо.

Я подхожу поближе и легонько скребу пальцем полог. Изнутри скребется в ответ Патти.

– Том? Вода в доме перекрыта? Я сейчас лопну.

Каждый раз, когда мне приспичивает воспользоваться удобствами, она оказывается перекрыта. Или не перекрыта, но включать ее нельзя. Это страшно бесит.

Из палатки не слышно ни звука. Я приоткрываю молнию ровно настолько, чтобы Патти могла протиснуться наружу. Она семенит к ближайшей поросшей травой кочке и с явным наслаждением облегчается. Я уже вполне созрела последовать ее примеру.

– Том? Ты там?

– Что такое? – Язык у него заплетается со сна.

Повисает пауза.

– Вот черт!

В палатке слышится какое-то шуршание и пыхтение, и наконец оттуда выбирается Том. Я думаю, что это как нельзя больше походит на процесс появления ребенка не свет.

– Черт! Сколько времени?

Он окидывает меня взглядом с ног до головы: мою прическу, макияж и все остальное.

– Пять тридцать, – с нескрываемой гордостью в голосе говорю я.

– У меня телефон вырубился. Я проспал. Черт!

Он трет ладонями лицо, и футболка у него на животе слегка задирается, обнажая пупок. Кажется, я сама готова вырубиться, как тот телефон. На этом плоском твердом животе при желании можно было бы без проблем подписать какой-нибудь важный документ. Шариковой ручкой.

Безопаснее, напоминаю я себе инстинктивно в ответ. Безопаснее. Одно это слово дает мне силы сфокусировать взгляд на чем-то еще, кроме его лица и тела.

– Слава богу, ты проснулась, – вздыхает он.

Можно подумать, я спасла ему жизнь.

– Пустяки.

– Ты же… не только что пришла домой, нет?

Он переводит взгляд с моего накрашенного лица на мой наряд, и в его глазах на мгновение мелькает боль. Он что, решил, я была с мужчиной?

– Я допоздна работала в баре, а потом поставила себе будильник, как большая девочка. Я была здесь. И всегда буду здесь.

Том с облегчением выдыхает. Потом опускает руки, и полоска кожи между футболкой и поясом исчезает из виду. Я тоже выдыхаю.

– Ты как-то раз сказала мне, что плохие девочки ложатся спать в шесть утра.

Развивать эту тему я не намерена.

– Так вода в доме уже перекрыта или еще нет?

– Нет, еще не перекрыта. – Он в смятении скрывается в палатке. – Черт, ребята будут тут с минуты на минуту!

До меня доносится шорох натягиваемой одежды. Зря палатки сейчас делают такими плотными.

Я возвращаюсь к себе и приношу Тому новенький портативный аккумулятор, который купила вместе с телефоном. Еще одна жалкая попытка продемонстрировать ответственный подход.

– На, воткни свой мобильник.

– Да уж, хорошенькое начало, нечего сказать, – бормочет он себе под нос и протягивает руку за аккумулятором. – Пожалуйста, не говори Джейми, что я проспал. Он потом будет это припоминать мне при каждом удобном случае.

– Не переживай. Я же знаю, что он за человек. Разговоров хватит на много лет. Но до работы тебе сегодня добираться примерно ярдов тридцать, так что никуда ты не опоздаешь. Все будет в полном порядке. – Мне больно видеть, как строго он себя судит. – Даже если бы ты проснулся в девять утра, ничего страшного не случилось бы.

– Нет, случилось бы, – отзывается он из своей палатки с ноткой раздражения. – Все, что я делаю, должно быть идеально.

В его устах это слово звучит как бремя. И это я навесила его на Тома. Мы все навесили.

Я иду в туалет, потом чищу зубы и обхожу пустой дом. Волшебный утренний свет косыми лучами бьет в окна. У меня такое чувство, что все происходит слишком быстро; в суете сбора вещей и попыток не сталкиваться с Томом я совершенно забыла, что все это вот-вот останется в прошлом. Я не готова попрощаться с этим. Подхожу к стене и глажу ее, чувствуя, как старые обои потрескивают под пальцами. Ну почему нельзя сделать так, чтобы все это существовало вечно?

– Я люблю тебя, – шепчу я дому. – Спасибо тебе. Прости меня.

Перехожу к камину. Надо будет проследить, чтобы его прикрыли какими-нибудь простынями, что ли, чтобы не повредить. Каждый гвоздь, вбитый руками Лоретты, бесценен. Сколько же крохотных ниточек, связывающих меня с ней, будет разорвано, когда этот дом обдерут до кирпичей. Меня охватывает острое желание попросить Тома все отменить.

Если бы я посмотрела ему в глаза и хорошенько попросила, он сделал бы это.

Во входную дверь стучат. Открываю ее и обнаруживаю на пороге троих крепких ребят в безупречно белых рубашках поло с вышитыми логотипами «Ремонтно-строительные работы Валеска». Я немею от гордости. А ведь я только что практически всерьез собиралась просить Тома разрушить его жизнь. Он стоит больше, чем старые обои. Вот о чем я должна сейчас думать: это главный шанс Тома.

Что нам говорит краткий курс молодого бармена? Определи альфу-самца.

– О, опять герл-скауты пожаловали? Проваливайте прочь!

Лысый принимается озираться по сторонам, пытаясь сообразить, в тот ли дом они пришли. Тот, что помоложе, ухмыляется. Тот, что постарше, поджимает губы. Ага, вот и альфа-самец.

– Я просто развлекаюсь. Меня зовут Дарси. Том голый, поэтому не может сейчас выйти, но очень скоро появится.

– Вовсе я не голый! – раздраженно рявкает Том, входя в комнату.

Выглядит он, впрочем, так, будто совсем недавно еще был голым: волосы всклокочены, на сизой от пробивающейся щетины щеке отпечатался след подушки. Роскошный мужчина!

– Дарси, сделай одолжение, веди себя прилично.

– Не могу нести ответственность за то, что говорю до шести утра, – развожу я руками. – И до кофе. А теперь послушайте меня внимательно, пожалуйста. Я хочу, чтобы с этим камином обращались как с человеческим ребенком. – Я похлопываю ладонью по каминной полке и удаляюсь в кухню.

– Что, босс, проспал? – ухмыляется молодой и, не дожидаясь ответа, идет за мной.

Он мускулистый и коренастый, полный юношеского задора. Заявись он ко мне в бар, я бы определенно потребовала у него удостоверение личности. Может, он ученик – Том следующего поколения? Подай. Подтяни. Унеси.

– Вы сказали – кофе? – Он прислоняется к тумбе.

– Угу. Кто будет?

– Нам нужно распаковать кое-какое оборудование, – говорит Том.

– Кофе выпить – секундное дело. – Я вытаскиваю из пустого шкафчика несколько кружек.

Если я хоть что-нибудь понимаю в этой жизни, так это то, что, выпив чего-нибудь горяченького, люди чувствуют себя лучше.

– Тому, думаю, понадобятся две кружки кофе. – Я ухмыляюсь ему через плечо.

Может, если я немного разряжу обстановку, он не будет чувствовать на себе такого давления, требующего от него идеальности во всем?

– Распакуйте оборудование, – отрывисто бросает Том низким голосом, какого я у него не слышала никогда в жизни.

Таким голосом надо произносить: «На колени!» Ноги у меня подгибаются, и мое тело отзывается согласным «О’кей».

Все трое разворачиваются и выходят во двор. Том бросает на меня мрачный взгляд и направляется следом за ними. Оставшись в одиночестве, я с шумом и свистом выдыхаю. Представляю, каково это – подчиняться Тому Валеске. Он, наверное, единственный мужчина, которому я бы доверилась в этом отношении.

Так, пора завязывать думать на эту тему.

– Да, не знаю, каким образом, но в какой-то момент я все испортила, – говорю я Патти.

Никогда еще не видела, чтобы Том так досадовал на меня. Я накладываю утреннюю порцию корма в собачью мисочку и обнаруживаю на подоконнике бывшей постирочной комнаты Диану.

– Ну что, старушка, лишили мы тебя дома, да?

Диана даже не думает оборачиваться на мой голос. Она немигающим взглядом смотрит в треснувшее окно. Шерсть у нее на загривке взъерошена, хвост обвивает передние лапы. Я даже не убедилась, что этой ночью ей было где ночевать. Если она во мне не нуждается и меня недолюбливает, это еще не значит, что я не должна продолжать попытки наладить с ней отношения. Беру ее напряженное, противящееся тельце и под мышкой несу в свою новую спальню. Там оставляю Диану с миской ее любимых рыбьих мозгов и извинениями.

Интересно, Трули не хочет завести кошку?

Кроме Дианы, самый насущный вопрос на моей повестке дня – это паспорт. Я упаковала весь дом собственными руками, но паспорт так и не обнаружился. Это просто нонсенс какой-то! Я заглянула в каждый карман, в каждую сумку, в каждую коробку из-под обуви. Возможность того, что его забрал Джейми, становится все более и более реальной. Я написала ему два сообщения. Ответа не получила ни на одно.

Делаю себе кофе в чашке с надписью «Первостатейная сволочь» – чисто из принципа – и с семенящей за мной по пятам Патти отправляюсь на поиски строителей. Они выгружают из фургона оборудование.

– Ты меня с людьми-то знакомить собираешься? – С независимым видом я делаю глоток кофе.

Том вытаскивает из недр фургона лестницу:

– Да, как только мы все это выгрузим и подъедут все остальные.

Он уже все распланировал.

– Давай я пока что-нибудь отнесу.

– Ты – клиентка.

С легким недоверием во взгляде он смотрит на мою протянутую руку, а потом поворачивается ко мне спиной и, одной рукой держа на весу две лестницы, второй подхватывает ящик с инструментами. Я даже представить боюсь, сколько все это весит.

– С дороги, пожалуйста, – говорит он и идет вдоль дома.

Патти, которая в этом деле намного опытнее меня, благоразумно держится в сторонке. На этот раз в ее взгляде читается недвусмысленное осуждение.

– Просим прощения, – говорит лысый, поскольку я преградила дорогу и им с товарищами тоже.

Тот, что постарше, молча смотрит на меня и мою кружку. Потом, видимо, приходит к выводу, что характеристика на ней совершенно справедлива, и фыркает. Давненько я не чувствовала себя такой никчемной. Неужели я по собственной воле подписалась на то, чтобы несколько месяцев бессмысленно путаться у всех под ногами?

– Можете отнести вот это, – произносит тот, что помоложе.

Я испытываю к нему абсурдный прилив благодарности за то, что хоть кто-то обращается со мной как с нормальным человеком. Парень протягивает мне тяжелый пластиковый ящик. Слегка вернув себе собственное достоинство, я иду следом за ними вдоль дома. Патти замыкает шествие.

– Где вы остановились? – спрашиваю я у молодого.

– В мотеле недалеко от Фэрфакса. Кстати, я Алекс, – говорит он, когда мы заворачиваем за угол.

Том смотрит на мой кофе, на чихуахуа, семенящую за мной по пятам, и на ящик у меня в руках.

– Я же только что сказал, она клиентка, – терпеливо, как взрослый, вразумляющий непонятливого ребенка, говорит он Алексу.

– Я работник, – возражаю я, в упор глядя на Тома. – Послушай, я теперь тоже часть бригады.

Ну почему одно мое присутствие лишает Тома его обычного несокрушимого спокойствия? Я что, позорю его или еще что-нибудь? Вспоминаю его слова о том, что при мне он не сможет сосредоточиться на работе. Наверное, он говорил правду.

– Давайте начнем все сначала. Я Дарси Барретт, и, пожалуйста, не вздумайте больше мне «выкать». А вас как зовут?

Тот, что постарше, откашливается:

– Колин.

– Бен, – поспешно говорит лысый, словно на перекличке в школе.

Лысый Бен. Это я запомнить в состоянии.

– С Алексом мы уже познакомились, – киваю я в сторону юнца. – А как зовут этого противного брюзгу, я и так знаю. Его фамилия вышита у вас на футболках. Куда отнести Патти?

– Я закрою ее в твоей спальне, – отрывисто отвечает Том; резкий тон ему не идет. – Сейчас подъедут еще ребята. У твоих ботинок армированные носы?

– Ну да.

– И почему я не удивлен?

Тут начинает трезвонить телефон Тома, уже успевший подзарядиться от моего портативного аккумулятора. Судя по отчаянию в его взгляде, утро сегодня не задалось с самого начала.

– Эй, нечего таращиться! – бросает Том Алексу, прежде чем взять трубку.

Вид у Алекса становится как у побитого щенка. Не отрываясь от телефона, Том подходит ко мне и нервно заправляет выбившуюся из-под майки бретельку лифчика обратно. Его прикосновение отзывается разом во всем моем теле. Это первый добровольный физический контакт со мной, на который он пошел после того постыдного момента, когда дотронулся до моей шеи, а я издала практически львиный рык. Поразительно, что, вспоминая подобные моменты, ты никогда не перестаешь внутренне покрываться мурашками.

– Не надо, – повожу я плечом, стряхивая его руку.

Том разворачивается и идет прочь. Я узнаю эту походку. Это идет его внутренний зверь.

Я медленно потягиваю кофе и в упор смотрю на рабочего постарше, Колина. Надо отдать ему должное, держится он отважно, но через тридцать секунд – я их считаю – все же отводит глаза.

Теперь альфа тут я, щенок.

– Я хочу поговорить с вами троими. – Пока они не успели уйти вслед за своим бригадиром, пора злоупотребить властью. – Как клиентка, я здесь главная, так?

– Главный здесь Том, – бухает Алекс.

Малыш испуган и хочет к папочке, несмотря на полученную от него выволочку.

– А я главная над ним. – (Вид у всех троих немедленно делается приунывшим.) – Эй, я прикольная, но не терплю, когда со мной нянчатся, как с младенцем, игнорируют или оттирают в сторону. Вы все будете вести себя со мной как с полноценным членом бригады. В особенности ты, – обращаюсь я к Колину, который стоит с кислым лицом. – Да, у меня нет никакого опыта в строительстве, но зато есть две руки и голова на плечах. Это дом моей бабушки.

Похоже, именно этой информации недоставало им для полноты картины. Они слегка расслабляются. Теперь желание клиентки непременно присутствовать на объекте становится объяснимым.

– А до Тома ты все это донесешь? – интересуется Алекс, не сводя глаз со стоящего вполоборота к нам Тома. – Он явно не в духе. Хотя он никогда не бывает не в духе.

– Он достаточно хорошо меня знает, чтобы понимать, как все будет происходить. – Я выплескиваю остатки кофе в кусты и ставлю кружку на ограду. – А теперь давайте поднимем задницы и примемся за работу.

Одной дружной бригадой мы проходим мимо Тома. Я делаю вид, будто не замечаю его недовольно сощуренных глаз при виде ящика с проводами, который я тащу. Мое сердце прекрасно себя чувствует. Я поставила себе на телефоне напоминалку, которая говорит мне: «ПРИМИ ТАБЛЕТКУ, СКЛЕРОТИЧКА». К тому же я резко сократила употребление алкоголя.

Давай же, сердечко, бейся. Ты мне нужно.

Мы продолжаем разгружать оборудование. Том заканчивает телефонный разговор. Лицо у него становится такое, словно он собирается не то предостеречь меня, не то устроить выволочку, но тут у него снова звонит телефон. Досадливо зарычав, он отвечает на звонок.

– Джейми, я не могу сейчас говорить. Мы выгружаемся. Да. Она в полном порядке. Я перезвоню во время ланча.

– Он там, наверное, уже весь извелся, что мы тут делаем ремонт без него, – произношу я, проходя мимо Тома еще с каким-то оборудованием. – Если мы не будем осторожны, он примчится сюда первым же самолетом.

Том так морщится, будто он что-то себе отбил.

– Это мой кошмарный сон. Очень тебя прошу, не могла бы ты хотя бы… – Он подходит ко мне, чтобы забрать у меня ящик, но его телефон вновь начинает трезвонить. – Том Валеска, – со вздохом говорит он в трубку.

– Совершенно издерган, – договариваю я вместо него себе под нос, свалив свою ношу на заднее крыльцо. – Серьезно, что с ним такое?

Мы с Алексом обмениваемся взглядами, в которых читается: «Что за черт?!»

К дому постепенно съезжаются все новые и новые машины. Я читаю вышитые на футболках надписи: электрика, фундамент, кровельные работы, строительные леса, сантехника. Повсюду сигареты, картонные стаканчики с кофе и мужские голоса.

– Ему это не по вкусу, – вполголоса замечает Бен, кивая на Тома, который расхаживает по двору, прижав к уху телефон. – Все телефонные переговоры всегда вел Альдо. Том привык работать руками.

– Да, но какие это руки, – машинально произношу я вслух.

– Ему придется кое-чему научиться, – без малейшего сочувствия замечает Колин. – За что боролся, на то и напоролся.

На лбу у него написано: «А я же говорил!»

– Все, пусть теперь сам выгребает в одиночку.

Намек на злорадство в его голосе заставляет меня ощетиниться.

– В одиночку ему выгребать не придется. У него есть мы. А все, кто не на его стороне, могут катиться куда подальше. Не останавливаясь.

– Дарси, – раздраженно произносит у меня за спиной Том. Черт, кажется, у меня проблемы! – Идите все в кухню, пожалуйста.

Я беру свою кружку, и мы гуськом тянемся к дому. Пожалуй, впервые за все это время я различаю во взгляде Бена, когда он смотрит на меня, искру чего-то похожего на уважение. Уф! Повезло мне, что он не воспринял мой посыл как руководство к действию. Том бы меня убил.

– Можешь раздобыть и мне тоже такую футболку? – прошу я Алекса.

Мне до смерти хочется иметь футболку с именем Тома на груди. Представляю себе прикосновение к моей коже изнанки этой вышивки. Это лучше, чем самое шикарное белье.

– Конечно, у меня есть запасная.

Я опускаю глаза на свою майку. Она выглядит безукоризненно, если не считать кружевной бретельки от лифчика, которая торчит из-под лямки.

Мы все собираемся на кухне. Я наливаю себе вторую кружку кофе под взглядами по меньшей мере восьми пар глаз. В помещении сразу становится не продохнуть от такого количества мужчин и их кошмарных дезодорантов. Я открываю окно, и, конечно, его немедленно заклинивает. Моя всегдашняя хитрость на этот раз не срабатывает. Я, уже начиная злиться, изо всех сил дергаю раму вверх. Теперь я объект всеобщего внимания. Все заинтересованно замолкают.

– Ну давай же, скотина несчастная! – шиплю я, и кто-то смеется.

– Доброе утро, – произносит Том, и все, разом замерев, распрямляются и готовятся слушать. – Спасибо, что собрались.

Легким движением он поднимает злополучную раму. Потянуть вверх, чуть повести из стороны в сторону и красиво поиграть бицепсами.

Этот дом иногда просто сводит меня с ума.

– Так, это моя основная бригада – Колин, Бен и Алекс. – Он указывает на троицу, чье знакомство со мной началось с попытки запугать их в первые же десять минут по прибытии. – Дэн и Фиц – сантехника. Алан – кровельные работы. За электрику у нас будет отвечать Крис, но он подъедет только к девяти. В общем, работы тут непочатый край. Разгуляться есть где.

Том крупнее всех этих ребят, как в смысле роста, так и в смысле мускулов, и рядом с ним они выглядят как небритые, помятые работяги. Я начинаю думать, что на его коже постоянно лежит этот безупречный рассветный отблеск.

– А это кто? – спрашивает один из парней в задних рядах, имея в виду меня.

– Дарси Барретт. Она владелица дома.

– Я – группа зачистки. Это вот моих рук дело. – Я киваю в сторону разбитых кухонных шкафчиков.

Том продолжает смотреть на меня с таким видом, будто ждет, что я толкну речь. Пламенный призыв к бою? Понятия не имею. Жаль, что между мной и этими придурками нет барной стойки.

– Этот дом принадлежал моей бабушке Лоретте. Она оставила его в наследство мне и моему брату Джейми. Я девушка не слишком сентиментальная, но этот дом мне дорог. Я знаю, что он давно превратился в развалину, но если вы сможете удержаться от того, чтобы повторять это снова и снова в моем присутствии, я буду вам крайне признательна.

– Это чудесный домик, – произносит сжалившийся надо мной Бен.

Том кивает:

– Она хочет сказать, что для нас это не просто самый обычный старый дом. Мы с Дарси во время ремонта будем жить на заднем дворе. Считайте все, что находится дальше пруда, неприкосновенной территорией.

С этими словами он берет у меня из рук кружку с кофе и медленно делает глоток. Бригада смотрит на него во все глаза. Они прекрасно понимают, что их босс хочет им сказать. На лице каждого написан один и тот же вопрос. Я подвязываю челюсть, потому что она у меня отвалилась окончательно и бесповоротно.

– Нужно подписать какой-нибудь установочный документ?

– А это еще зачем? – недоумеваю я.

– Том хочет, чтобы все было как надо, – немного сухо отзывается Колин. – Он сказал, что хочет составить установочный документ и все члены бригады должны его подписать. Чтобы он был точно уверен, что все рабочие в курсе, где у нас аптечка. Как сообщать о несчастном случае. Каков порядок действий в случае пожара. Всякое такое.

– А-а, что-то вроде инструкции по технике безопасности. Ясно. – Я поднимаю глаза на Тома.

– Ну да, точно, – спохватывается Том, и я вижу промелькнувшую в его глазах панику.

Он возвращает мне кружку и принимается рыться в пухлой кожаной папке, набитой смятыми офертами и образцами ковролина. Смутно припоминаю: он спрашивал меня, есть ли у меня принтер. Принтер-то есть, но в нем, как обычно, закончились чернила. Это его добьет, в особенности после того, как он много ночей подряд просидел над сметами.

– Вы получите его от меня во время ланча, – говорю я, пытаясь его прикрыть.

– У нас нет перерыва на ланч, – саркастическим тоном замечает кто-то из парней.

– Я имела в виду свой перерыв на ланч, – отвечаю я и одариваю его своей акульей улыбкой. – Но я жду не дождусь, когда мне представится возможность изучить ваш рабочий график до мелочей, приятель.

Он, опустив глаза, принимается шаркать подошвами ботинок.

– А контракты для субподрядчиков? И бланки налоговых деклараций?

Колин искренне пытается то ли помочь Тому, то ли подорвать его авторитет. Тут я пока сделать ничего не могу. На щеках Тома начинают играть желваки. Он был так поглощен тем, чтобы заказать нужное количество всякой всячины, что совершенно забыл: босс теперь он.

Я испепеляю Колина взглядом, и, к моему изумлению, он втягивает голову в плечи.

– Никогда не видела человека, который был бы так одержим бумагами. Что я только что сказала? Во время перерыва на ланч. – Я смотрю на Тома. – Мы проведем полный инструктаж, когда подъедет электрик, да?

Ему незачем знать, что у меня на прикроватном столике лежит книжка под названием «Ремонт дома для чайников».

Том с напряженным лицом кивает:

– Бóльшую часть утра в доме не будет ни воды, ни электричества. Портативные туалеты должны подвезти примерно в течение ближайшего часа, так что какое-то время придется потерпеть. Один мужской и один женский.

– Он тебя балует, Дарси, – басит Алекс. – Представляю себе, какая очередь выстроится к мужскому сортиру после обеда.

Слышится грубый смех.

Том обрывает его:

– Я ко всем подойду и каждому выдам задание на сегодня. Сейчас начинайте распаковываться, но к дому чтобы до семи не приближались. Дарси должна будет сделать для меня кое-какие фотографии. После этого проведем инструктаж.

Ребята начинают тянуться к выходу, попутно оценивая состояние дома: постукивая носами ботинок по плинтусам и пробуя дверные косяки на крепость.

Я ополаскиваю кружку.

– Для чего тебе нужны фотографии?

Том смотрит на меня с высоты своего роста, и я понимаю, что в нем кипит энергия. У него снова начинает звонить телефон, но на этот раз он сбрасывает звонок. Может, он собирается сказать: «Спасибо тебе большое». А может, я просто оптимистичная идиотка.

– Ну и что за балаган ты тут устроила?