Глава 29

– Я уже говорил, что ты сегодня потрясающе выглядишь?

– Всего лишь раз двадцать. – Холли потянулась и взяла Руперта за руку. Он настоял, чтобы они потратились на такси, чтобы доехать до загадочного места для ужина, и Холли смотрела на неоновые огни Вест Энда через окно.

– Куда мы едем? – в очередной раз спросила она.

– Увидишь, – все, что слышала она в ответ.

Когда через несколько минут они остановились, Холли рассмеялась от удовольствия.

– Неудивительно, что Айви под таким впечатлением, – ресторан назывался ее именем .

– «Плющ»? – улыбнулась она ему. – Я здесь еще ни разу не была.

Руперт подхватил ее под локоть, когда метрдотель подошел, чтобы открыть дверь такси.

– Я знаю, – расплылся он в улыбке. – Я подумал, что пришло время привезти тебя сюда.

Он был очень хорош в этот вечер, в синей рубашке, которая делала его глаза ярче, и в серых брюках, которые так обтягивали его ягодицы, что глаза Холли тоже заблестели.

Их сразу же проводили к столику, который, кажется, оставался единственным незанятым во всем зале. Несмотря на то что ресторан выглядел огромным и официанты кружили по залу, как мухи, в «Плюще» у каждого посетителя сохранялось ощущение приватности. Верхний свет был приглушен, и свечу в центре столика зажгли сразу же, как они сели. Холли увидела сидящего в дальнем углу Джонатана Росса и показала улыбающемуся Руперту.

– Не теряй головы, ладно? – пошутил он, рассмеявшись над выражением ее лица. Она подумала, что он уже ужинал в таких местах, но Холли ни разу раньше не видела знаменитости вживую. Она тихо порадовалась, что надела платье, которое Руперт купил ей во время первого свидания. Она чувствовала, что ни одно из ее изделий не вписалось бы так хорошо в эту обстановку.

– Шампанского, пожалуйста, – сказал Руперт официанту, который уже принес им воды и хлеба и унес пальто.

– Это место невероятное. – Холли отпила воды и улыбнулась Руперту. – Спасибо тебе огромное, что привез меня сюда.

– Как я говорил, ты этого заслуживаешь. – Он прищурил глаза. Он выглядел таким взволнованным и счастливым, что Холли невольно заражалась его состоянием.

Они не торопясь заказали еду. Холли все-таки согласилась попробовать устриц при условии, что запьет их бокалом красного вина. Руперт предсказуемо остановился на стейке, а Холли выбрала плавники ската с коричневыми креветками в сливочном соусе. Она ужасно тосковала по рыбе, с самого разговора с Деннисом, все еще помня, какой вкусной была свежая рыба каждый раз, когда она заказывала ее на острове.

Руперт рассказал ей о новой клиентке, с которой сейчас работал, – двадцатипятилетней женщине, начавшей с нуля бизнес женского белья.

Холли уважительно присвистнула, думая, что сказала бы Элиана, будь она сейчас здесь. Что-нибудь вроде: «А ты не ревнуешь, что твой парень проводит время с горячей итальянской штучкой?» Но Холли не думала, что Руперт когда-нибудь падет так низко, чтобы изменить ей. Он был лучше ее.

Разговор перешел на ее дела, и Холли рассказала, как хорошо прошел день на рынке.

– Тебе надо подумать о расширении, – убеждал он ее. – Я уверен, что Флавия встретится с нами за обедом и даст тебе некоторые ориентиры.

– Может быть, однажды, – улыбнулась она. – Но я вполне довольна тем, как дела идут сейчас. Я не хочу никуда торопиться.

– Ну, как считаешь нужным. – Он чокнулся с ней шампанским. – Я думаю, ты добьешься большого успеха.

Первая бутылка закончилась довольно быстро, и Руперт заказал вторую, предложив Холли поторопиться со своим бокалом красного вина, чтобы он сказал еще один тост. Очень быстро ее веки отяжелели, и речь стала замедленной.

– Кажется, я готова, – сообщила она Руперту счастливо. По сравнению с ней, он выглядел совершенно трезвым.

– Моя маленькая слабачка, – пошутил он, похлопав ее по запястью.

Руперт не сильно удивился, когда Холли приехала с Закинфа и рассказала ему, обливаясь слезами, что нашла своего отца. После шокирующей новости о том, что на самом деле случилось с ее матерью, похоже, уже ничего не могло его поразить – даже давно потерянный греческий отец при смерти на больничной койке. Она сама, не зная почему, не сказала ему о еженедельных звонках Деннису. Правда, в ее мыслях мелькнуло – рассказывал ли Деннис об их звонках кому-нибудь в Греции. И если да, то кому.

Когда Руперт открыл десертное меню, Холли покачала головой.

– Я объелась, – простонала она. – Не заставляй меня!

– Не будь такой занудой. – Руперт подлил в ее бокал. С влажного дна бутылки шампанского на ее голые колени упали ледяные капли.

– Мы будем два шоколадных фондана, – сказал он официанту, когда тот волшебным образом появился за их спинами.

– Очень хорошо, сэр.

– Я думаю, мы можем съездить к моим родителям на следующих выходных, – сказал Руперт, заставив Холли поперхнуться шампанским.

– А как же мой киоск? – пролепетала она.

– Айви тебя прикроет. – Он сделал гримасу обиженного щенка. – Они действительно хотят еще раз встретиться с тобой, и мой брат приезжает. Я не видел его уже несколько месяцев.

– Я просто не знаю… – Она замолчала, потому что перед ними поставили десерт. – Насколько это хорошая идея прямо сейчас.

– Я уверен, ты передумаешь. – Он говорил очень уверенно. Холли взяла ложку и снова ее положила. В манере Руперта ощущалось определенное самодовольство, начинавшее раздражать. Холли очень строго приказала себе не становиться такой злобной пьяницей; они могут обсудить поездку завтра, когда внутри у нее не будет бутылки шампанского и бокала красного вина

– Это безумно вкусно, – сообщил Руперт, пробуя ложкой тающий шоколад.

Она действительно насытилась, но, может быть, фондан поможет ей хоть немного протрезветь. Взяв снова ложку, Холли воткнула ее в середину десерта, но обнаружила что-то жесткое в самой середине.

– В моем фондане что-то… – начала она, но оборвала себя на полуслове, когда увидела, что Руперт встал на колено.

– О, господи! – ахнула она, зажав рот руками.

– Так достань его. – Голос Руперта немного дрожал.

Очень осторожно Холли достала из глубины десерта то, что оказалось бриллиантовым кольцом. Даже испачканное в шоколаде, оно роскошно блестело в свете свечи.

– Холли Райт… – начал Руперт. Он взял ее руку, и теперь посетители со всех соседних столиков наблюдали за ними. Официант, стоявший неподалеку, выглядел так, словно сейчас начнет катать свою тележку по ковру от счастья. Холли уставилась на остатки десерта, изо всех сил сдерживаясь, чтобы ее не стошнило устрицами, плавниками ската и спиртным.

– Пожалуйста, посмотри на меня. – Руперт наклонился к ней так, что его грудь уперлась в ее ногу. Она чувствовала, как его ладонь становится влажной в ее руке, и глубоко задышала, чтобы не заплакать.

– Сядь, пожалуйста, – тихо попросила она. – Мы не может делать это здесь.

– Холли, черт возьми, я пытаюсь сделать тебе предложение, – произнес он сквозь зубы, но несколько человек снова обернулись на них. Если бы сейчас земля разверзлась под ее ногами и поглотила ее, это было бы самое лучшее время, подумала Холли. Руперт явно не собирался вставать с колен и теперь протягивал руку с салфеткой, чтобы взять кольцо.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. Слезы, которые она с таким трудом сдерживала, все-таки потекли, вместе с тщательно наложенной тушью. Официант тихо кашлянул и удалился, а крупная женщина средних лет, сидевшая через два столика, неодобрительно покачала головой.

– Холли, я знаю, тебе страшно. Но я по-настоящему люблю тебя и думаю, ты тоже любишь меня. Я хочу сделать тебя счастливой до конца твоей жизни.

«Это должен быть самый счастливый момент в моей жизни», – подумала Холли, всерьез раздумывая над тем, успеет ли она выбежать из двери и поймать такси за то время, что Руперт поднимется с пола и побежит за ней.

– Ты самый потрясающий человек, которого я знаю, – продолжал он. – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Он обмакнул уголок салфетки в своей стакан с водой и очистил кольцо, которое держал прямо у нее под носом. Бриллиант был неприлично большой, и Холли рассмотрела выгравированную на внутреннем ободке кольца сегодняшнюю дату. Ее сердце должно было взорваться от счастья, но она, наоборот, чувствовала, как оно разбивается на кусочки.

– Это ребячество, – попыталась она, качая головой, чтобы остановить слезы.

– Нет, Холс. Я в жизни не был серьезнее, чем сейчас, – ответил он со слегка виноватым выражением лица. Он стоял на коленях на полу в «Плюще» и отказывался видеть, что она тянет время.

– Я думаю, нам стоит поговорить об этом позже, – прошептала она. – Это не лучшее место для разговора.

Во влюбленных глазах Руперта мелькнула паника, когда он наконец понял, а Холли почувствовала, как ее сердце разбивается. Когда-то она представляла себе такую сцену и в мечтах всегда приходила в невероятный восторг. Холли падала в объятия Руперта, и они жили счастливо всю жизнь. Но фантазия так и осталась фантазией. Она так долго старалась его полюбить, что не заметила, что на самом деле никогда не любила.

– Нам не нужен никакой разговор, – сказал он. – Все, что тебе нужно сказать, – это «да». Мы можем обсудить потом все детали, наедине, но прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты сказала «да», Холли. Мне нужно, чтобы ты сказала «да», чтобы я мог встать с пола и поцеловать тебя.

– Пожалуйста. – Она снова заплакала. Она не хотела говорить ему правды сейчас, когда он настолько уязвим, когда все эти люди смотрят на них, ожидая, что она спасет бедного парня от унижения.

– Давай, Холли. – Руперт начинал раздражаться. Его щеки покраснели, а в глазах появилась жесткость, которой Холли раньше никогда не видела. – Ты не можешь держать меня на полу всю ночь. Я знаю, что ты любишь меня. Ты же любишь меня, так?

Холли сглотнула.

– Отвечай, Холли!

Она покачала головой и попыталась взять его за руку, чтобы поднять с пола, но он дернулся назад.

– Ты чего-то не договариваешь, – догадался он, и на его лице не осталось и следа привязанности.

Она кивнула.

– Мне действительно нужно тебе кое-что рассказать, – сказала она очень тихо. – Но я думаю, нам надо сначала поехать домой.

– Я уверен, что ты должна сказать мне все прямо здесь, прямо сейчас, – потребовал он. На его лице отобразилась смесь злости и страха, и Холли закрыла глаза, чтобы не видеть всего этого. Она подумала про Эйдана, как он проводил своими большими руками по ее волосам, притягивал к себе ее лицо и целовал с такой страстью, что в груди начинало гореть.

– Холли, я серьезно. Ты, черт побери, расскажешь мне прямо сейчас!

Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, Руперт – с вызовом, Холли – защищаясь, затем она сдалась.

– Я изменила тебе.

Кольцо дернулось в его руке.

– Что?

– Я спала с другим.

Руперт наконец перестал наклоняться к ней и сел на пятки. Кольцо оставалось в его руке, но он медленно опустил ее на колени. Он выглядел абсолютно опустошенным, и Холли почувствовала, как на нее накатывает волна ненависти к себе.

– Кто это?

– Пожалуйста, давай поговорим об этом дома.

– КТО? – Его крик заставил несколько человек вскочить со своих мест. Официант приближался к ним с обеспокоенным лицом, но Руперт остановил его жестом.

– Это не лучшее место, – попыталась она снова. – Давай поедем до…

– Нет. Я хочу, чтобы ты мне сказала имя ублюдка прямо СЕЙЧАС.

«Как же он не догадывается?» – подумала Холли, вспоминая, как странно вела себя в тот день в саду, когда появились Эйдан с Кларой и позвали их на обед.

– Это Эйдан, – сказала она как можно тише, и Руперт раздраженно наклонил к ней голову.

– Кто? Перестань шептать и скажи громко. Я уверен, все здесь умирают от любопытства.

– Перестань. – Холли плакала. Весь ресторан ненавидел ее, но ни один из них не мог ненавидеть ее сильнее, чем она сама.

– Эйдан, – повторила она. – Эйдан с Закинфа. Мой сосед.

Повисла тяжелая тишина, и Руперт пристально смотрел на Холли. Она понимала, что он пытается представить их с Эйданом вместе и теперь составляет себе общую картину произошедшего.

– Так вот почему ты была так холодна со мной, когда я прилетел в Грецию… – медленно произнес он. Внезапная ужасная догадка отразилась на его лице. – Потому что ты развлекалась со своим соседом все это время.

– Не все время, – сказала она, тут же поняв, что этого говорить не стоило.

– А, ну тогда все в порядке, – рассмеялся Руперт, но смех его был злым, жестким.

– Конечно нет! – Холли осмелилась посмотреть на него. – Прости, что не сказала сразу, но я испугалась и…

– Ты испугалась? – презрительно ухмыльнулся он и резко отпил вина из ее бокала. – Ты так испугалась, что тут же легла на спину, как только я отвернулся. Да, это именно так и было.

Во всем зале не слышалось ни звука. Самые любопытные гости даже повернули свои стулья, чтобы получше рассмотреть разыгравшуюся сцену. Холли ненавидела их всех, но больше всех – себя.

– Это ничего не значило, – солгала она. – Просто минута безумия. Я выпила, был шторм и…

– Ух ты, – перебил ее Руперт, глядя на нее, как чужой человек. – Ты – истинная дочь своей матери, не так ли? Она ведь тоже переспала с парнем своей сестры?

Холли почувствовала, словно ей дали пощечину, но что она могла возразить? Он абсолютно прав – она сделала то же самое, что и ее мать. Она нисколько не лучше, чем Дженни Райт в самых худших своих проявлениях. Она – просто пропащий человек, зло во плоти, трата времени.

– Мне так жаль, – сказала она.

Руперт сейчас слишком разозлился, чтобы чувствовать боль, но она знала, что позже он даст волю слезам. Ей была невыносима мысль о том, что он станет страдать. «Надо было думать об этом раньше», – обругала она себя. Нет смысла жалеть об этом, спустя столько времени.

– Мне тоже жаль. – Он наконец сел в кресло. – Самое первое, мне жаль, что я тебя встретил. Мне жаль, что я поверил, что ты не такая, как все. И жаль, что влюбился в тебя. Мне жаль, что я организовал этот вечер и купил тебе кольцо. Мне жаль, что я позвонил сегодня родителям и сообщил, что делаю предложение женщине моей мечты. – На этих словах его голос дрогнул. Женщина через два столика громко зарыдала в салфетку, и со всех столиков по всему залу слышались звуки неодобрения. Даже Джонатан Росс ненавидел ее.

– Эйдан для меня ничего не значит, – продолжила она, внутренне вздрагивая от собственной лжи. – Я словно сошла с ума там. Вся эта ситуация с мамой и тетей, наследование дома – все это сводило меня с ума. Я знаю, что это не оправдание, но я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не хотела обидеть или обмануть тебя.

Сейчас Холли казалось диким, что она могла решить, что влюбилась в Эйдана. Конечно, в какой-то момент накал эмоций между ними достиг пика, и она подумала, что его чувства были настоящими, но потом он предал ее своей ложью, и все, что она почувствовала, – это злость и унижение. Ее дорогой, милый Руперт настолько лучше Эйдана во многих вещах, а она берет и выбрасывает его. Да что с ней такое?

– Я бы никогда тебе не изменил, Холли. Ты говорила, что любишь меня, но как можно так поступить с тем, кого любишь? Со мной?

– Я не знаю. – Она покачала головой и вытерла слезы со щек. – Но я не могу больше тебя обманывать. Я не хочу быть, как моя мать, то, что она сделала, причинило боль многим людям. Я не могу совершать те же ошибки.

– Ты уже их совершила, – напомнил ей Руперт, но он хотя бы перестал кричать. Пожалуй, этот убитый и сломленный Руперт лучше, чем злой. Но таким он пугал Холли.

– Прости меня, – прошептала она, ненавидя себя за пустоту в голосе. Она услышала, как женщина рядом недоверчиво фыркнула.

– Знаешь что? – Руперт поднял на нее измученные глаза. – Я, наверное, мог бы простить твою измену с этим диким ирландцем, если бы поверил на секунду, что ты действительно меня любишь.

Она хотела упасть ему в ноги и клясться, что любит его, что все случившееся – ошибка, и она хотела бы состариться рядом с ним, но все это было бы неправдой.

– Ты ведь не любишь меня совсем, так? В первый наш год ты даже не была сама собой рядом со мной. Я доверял тебе все время, а ты никогда мне не доверяла – даже не говорила правду о своем прошлом. Как будто ты сказала себе не влюбляться в меня, и не стала.

Он настолько попал в точку, что у Холли на мгновение пропал дар речи.

– Я не говорила ничего, – прошептала она. – Я просто не знала, что могу полюбить тебя. Это звучит безумно, я знаю, но это правда.

– Как я теперь могу поверить чему-либо, что ты говоришь? – в его голосе звучало сожаление. Холли чувствовала, как он ускользает от нее, и почувствовала, как в груди поднимается паника. – Пожалуйста, не делай этого, – умоляла она, больше не заботясь о зрителях. Весь «Плющ» смотрел на них. – Это невыносимо, что все между нами кончится так. Я могу измениться.

Руперт вздохнул и откинулся на спинку кресла.

– Вот именно, Холли. Я не хочу, чтобы ты менялась, и никогда не хотел. Все, чего я хотел, – это настоящую тебя. Почему ты должна становиться кем-то другим?

– Наверное, не должна, – пробормотала она, запинаясь.

Руперт только смотрел на нее, качая головой. Грусть в его глазах была невыносимой, и Холли стала нервно крутить салфетку на своих коленях. Она слышала, как она поднялся, и беспомощно посмотрела, как он задвинул стул. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом он повернулся и пошел к двери.

– Тебе есть где переночевать сегодня? – спросил он, уже уходя. Холли просто кивнула и молча смотрела, как он прошел между столов, мимо занавеса в гардероб и вон из ее жизни.