Глава 26

Всю дорогу до больницы Эйдан гнал как сумасшедший, чудом объезжая группы туристов и припаркованные машины. Холли беззвучно сидела рядом с ним, вздрагивая при каждом повороте, но не говоря ни слова – она не осмеливалась открывать рот, переполненная злостью и непониманием. В голове безостановочно крутилась мысль: Мой отец – бывший муж Сандры, Деннис. Он в больнице. Эйдан знает, кто он.

Но откуда Эйдан знает? Он нашел письмо до нее и все понял? Знал все это время? А если знал, почему, черт побери, не сказал ей?

Даже после приезда Клары и ужасного поступка Эйдана Холли отказывалась поверить, что он мог утаить от нее такой серьезный секрет. Она доверяла ему. Он – один из немногих людей, кому она доверяла. Он не мог и не должен был так с ней поступать. Или мог?

Больница Закинфа оказалась большим и прямоугольным зданием терракотового цвета, что немного отвлекало от громоздкой, квадратной уродливости самой постройки. Когда Эйдан влетел на парковку и на полном ходу проскочил два свободных парковочных места, Холли испытала облегчение от того, что он все-таки не разбил джип по дороге. Это место никак не походило на то, где ей хотелось бы оказаться после аварии.

Хотя в самой больнице было достаточно чисто, серые пластиковые стулья в комнате ожидания на первом этаже выглядели выцветшими, а зеленые стены мрачными, как будто за долгое время солнце забрало у них цвет. Эйдан поговорил на греческом с женщиной за стойкой и повел Холли к широкому пролету ступеней.

Он практически не смотрел на нее с момента, как они уехали из дома, но Холли видела, что он волнуется. На щеке постоянно дергался мускул, а волосы торчали в разные стороны, хотя он и пытался их приглаживать. Под мышками и на спине проступили темные пятна, придавая эффект градуирования цвета его изжеванной козами майке.

Холли все замечала, но до ее сознания мало что доходило по-настоящему. Понимание, что она может вскоре увидеть своего настоящего отца, унесло все разумные мысли, заменив их сильным ужасом.

– Эйдан. – Темноволосая женщина быстро шла к ним по коридору, недавние слезы виднелись на лице. Она сразу начала говорить по-гречески, иногда останавливаясь и заглядывая за плечо Эйдана, где съежилась Холли, не зная, что делать. Женщина определенно была очень расстроена, и Эйдан обнял ее и прижал к себе.

– Сейчас он в безопасности, – сказал он по-английски. – Они вовремя приехали сюда.

Холли кивнула, не произнеся ни слова, а женщина отодвинулась от Эйдана и еще раз украдкой взглянула на нее. В ее глазах было что-то, чего Холли не могла понять, не подозрение, а скорее любопытство. После того как она несколько раз смерила Холли взглядом, она жестом пригласила их пройти следом за ней по зеленому коридору. Когда они подошли к открытой двери, Холли увидела маленькую девочку, которая сидела на другом довольно мрачном стуле в коридоре. У нее было грустное лицо, и она болтала ногами под сиденьем. Когда она подняла глаза, Холли поняла, что уже видела ее в таверне, над красивой бухтой в Порто Лимнионасе, но тогда она улыбалась, выглядела счастливой и перепачкалась шоколадным мороженым.

– Это Палома, – сказал Эйдан, показывая на женщину.

Холли вспомнила имя: Палома работала с ним в ветклинике. Вблизи она выглядела намного моложе, возраста ей добавляли одежда и седина в волосах. Она так походила на сидящую в коридоре девочку, что могла быть только ее матерью.

– Яссу, – выдавила Холли, пытаясь улыбнуться.

Палома посмотрела на нее и всхлипнула, сказав что-то по-гречески Эйдану. Девочка перестала болтать ногами и наклонилась вперед, чтобы рассмотреть Холли своими глубоко посаженными глазами из-под длинной челки. Холли подумала, помнит ли она их первую встречу.

– Палома узнала о тебе всего несколько недель назад, – сказал Эйдан. Он все еще не смотрел ей в глаза.

– Что ж, скажи ей, что я узнала о ней всего несколько минут назад, – проворчала она, понимая, что к ней вернулась способность говорить. – И я до сих пор не знаю, кто она такая, в отличие от того, что все вокруг знают все обо мне.

Она хотела уколоть Эйдана последними словами, и у нее это получилось. Эйдан вздрогнул, словно получил пощечину.

– Я знаю, что все это тяжело, – начал он, но она подняла руку в предостерегающем жесте.

– Ты меня совсем не знаешь, – начала она, – не смей предполагать, что ты знаешь, что я чувствую. Ни сейчас, ни когда-либо.

– Палома – жена Денниса, – сказал он, игнорируя ее гневную речь. – А это их дочь Мария.

Маленькая девочка, которая оказалась ее сводной сестрой, робко улыбнулась, и Холли почувствовала, как ее злость начинает слабеть. Ощущая нарастание биения сердца в груди, она вдруг начала понимать, что, наверное, уже и с отцом встречалась, – и видела его не один раз. Холли не могла обвинить Эйдана в том, что он подстроил встречу в Порто Лимнионасе, когда Деннис смотрел на нее из-за составленных столов; возможно, он приглядывался к ней. Но во второй раз, когда двое мужчин стояли около рыбацкой лодки в Микро Нисси и смотрели на нее, вина лежала полностью на Эйдане. Что за игру он затеял, черт возьми?

Доктор появился в тот момент, когда затянувшееся молчание становилось тяжелым, и пригласил Палому с Эйданом войти, закрыв за ними дверь и оставив Холли в отвратительном зеленом коридоре с Марией. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, и вдруг Мария начала плакать. Она рыдала так громко и отчаянно, что Холли присела на колени перед ней и взяла ее ладошки. Мария посмотрела на нее с мольбой и прорыдала несколько слов по-гречески. Из носа текло, а на запачканных щеках образовались две светлые дорожки от слез. Не придумав, как сказать ей, что все будет хорошо, Холли просто протянула руку и погладила по влажным волосам свою сводную сестру. У нее были такие же карие, слегка миндалевидные глаза, как у Холли.

Несмотря на то что они были абсолютно чужими друг другу, Мария прижалась к Холли, словно к самому дорогому человеку на свете, и она крепко обняла девочку в ответ. На несколько минут, пока Холли стояла коленями на холодном полу, она перестала беспокоиться о том, что же будет дальше. Все, что имело значение, – это Мария, ее самая настоящая сестра. Теперь, когда она появилась, Холли почувствовала себя непобедимой. Теперь она больше не одна в целом мире, и это казалось обескураживающим и волшебным, словно ты загадал желание, и оно исполнилось, а ты даже и не заметил, как загадал его.

– Холли?

Эйдан мягко тронул ее за плечо.

– Деннис в сознании, и ты можешь увидеть его, если хочешь.

Мария наконец перестала плакать, но Холли не торопилась высвобождаться из ее маленьких рук. Глаза Эйдана блестели, и Холли показалось, что за эти полчаса он постарел на пять лет. Его веснушчатая кожа приобрела серый оттенок, а плечи непривычно опустились.

– Ты выглядишь раздавленным, – буднично сказала она ему, сжав напоследок покрепче ручонку Марии.

Подошла Палома и теперь снова откровенно рассматривала Холли; ее любопытство было таким же очевидным, как безоблачное небо за окном.

– Может, покончим с этим? – сказала Холли, обращаясь к ним обоим.

– Ты уверена, что готова? – спросил Эйдан.

Он сошел с ума?

– Нет. Я не уверена, – ответила она, снова чувствуя злость. – Но, учитывая, что ты ворвался в мой дом и притащил меня сюда, думаю, что у меня нет выбора, правда?

Он кивнул, виновато глядя на нее. Холли бросила быстрый взгляд на Марию и прошла за Эйданом в палату, к лежащей под простынями фигуре.