Глава 12

Оказалось, что выбрать одежду для путешествия гораздо сложнее, чем она себе представляла, думала Холли, в отчаянии отбрасывая очередное платье.

Еще ее ужасно раздражало, что он не сказал, когда они выезжают, так что она понятия не имела, во сколько он начнет лупить в дверь и найдет ее стоящей среди кучи одежды.

Было семь тридцать утра, солнце стояло еще невысоко. Приятный утренний свет медленно проплывал по плитке, и, глядя на него, Холли заставила себя трижды вдохнуть, чтобы взять себя в руки. Во время сессий с психологом Джой она научилась успокаиваться при помощи медленного размеренного дыхания. Большинство людей дышат неправильно – вдыхают только до уровня плеч. На самом деле нужно дышать животом. Все это прекрасно, но, услышав дельный совет про дыхание, убитая горем и вспыльчивая Холли грубо напомнила о времени. У кого вообще есть время на какие-то упражнения с дыханием?

Она вспомнила первое свидание с Рупертом много месяцев назад. Как она нервничала, сколько платьев, брюк, блузок, юбок и различных комплектов белья она перемерила, пока готовилась. Конечно, в итоге оказалось вообще неважно, во что она была одета, потому что он повел ее прямиком в магазин за новым платьем и настоял, чтобы она его сразу надела. Это был такой замечательный день!

Немного ободренная напоминанием, что у нее уже есть любимый мужчина и она вовсе не должна переживать из-за нового, Холли достала обрезанные джинсы и продела один из старых шарфов Сандры вместо ремня. Вытащила из кучи одежды простую белую майку и натянула ее поверх купальника. Сойдет, упрямо подумала она. В конце концов, она не собиралась поражать ничье воображение.

Собачий лай предшествовал стуку в дверь.

– Готова к экспедиции? – спросил Эйдан, когда она открыла дверь. На нем были черные шорты, потрепанные эспадрильи, голубая футболка и улыбка почти такая же широкая, как у Филана, который терся у его ног.

– Конечно, – застенчиво улыбнулась она. – Я возьму сумку.

Эйдан наблюдал с порога, как она забрала свои вещи со стола. В отличие от упорядоченной жизни в Лондоне Холли вернулась к своему любимому состоянию хаоса, и весь пол покрывали обрезки ткани.

– Была занята? – Эйдан держал останки особенно яркого саронга.

Холли вспыхнула, щеки покрылись румянцем ярче, чем тряпка в его руках.

– Я люблю шить, – ответила она, не понимая, почему вдруг начала разговаривать, как последняя идиотка.

– Точно, – он бросил лоскут обратно на пол.

Филан вынюхивал под столом и теперь радостно жевал косточку очень большого бюстгальтера телесного цвета.

– Филан! Брось! Не трогай это!

– О, не переживай, – закатилась смехом Холли, – это не мое.

Эйдан скользнул глазами по ее бюсту гораздо меньшего размера, и она самоуверенно сложила руки на груди. Ей показалось или теперь была его очередь краснеть?

– Мне нравится, как ты здесь сделала, – сказал он, показывая на новую скатерть.

Холли сшила ее из остатков хлопкового халата Сандры и изысканного кружева, которое нашла в шкафу на кухне. А накануне успела закончить лоскутное полотно и повесила его напротив задней двери, где, как она и думала, оно выглядело невероятно выигрышно при дневном свете.

– Я просто подумала, что это поможет сделать дом уютнее, – сказала она. – Я же продаю, так что нужно сделать его более привлекательным для потенциальных покупателей.

Эйдан поднял брови, услышав это, но оставил без комментариев. Вместо этого он спросил, можно ли воспользоваться туалетом перед тем, как они отправятся в путь.

– Не волнуйся, – пошутил он, поднимаясь по лестнице, – я не буду смывать бумагу в унитаз.

– Ха-ха-ха, – ответила она, но улыбнулась.

Филан путался у нее под ногами всю дорогу, пока они шли по тропинке до джипа Эйдана. Снаружи он был покрыт слоем грязи, но Холли с удивлением обнаружила абсолютную чистоту в салоне. Она почувствовала слабый запах антисептика, когда открыла дверь, а на заднем сиденье было расстелено покрытое рыжей собачьей шерстью одеяло. Филан радостно запрыгнул на него и высунул свою блестящую голову из окна, пуская слюни по грязи на двери.

Холли пристегнулась и положила свою сумку на пол. Она уже поставила телефон на беззвучный режим на случай, если позвонит Руперт. Вчера вечером она хорошо сыграла идеальную девушку, разговаривая с ним почти целый час после того, как вернулась из Порто Лимнионаса. Он безумно скучал по ней, так он сказал. Больше она без него никуда не поедет. Было похоже, что ему по-настоящему интересно, когда она рассказывала о том, что видела на острове, разумно опустив все истории о Сандре, которые услышала от Энни. Если она начнет рассказывать о тете, рано или поздно дойдет и до мамы, а Руперт понятия не имел, что на самом деле случилось с Дженни Райт. Но, к счастью, он вообще не вспомнил о Сандре. Она не понимала, поступал он так, потому что чувствовал, что ей не хочется об этом говорить, или ему просто неинтересно.

– Ты завтракала? – спросил Эйдан, глядя на нее – руки на руле.

– Да. В смысле нет. То есть да. – Холли сдалась. Что ей точно давалось плохо в присутствии этого мужчины – это говорить связно.

– Ладненько, – бодро произнес он. – Думаю, я знаю, куда отвезти тебя в первую очередь. Мы перекусим, а потом попробуем отыскать несколько мест с карты Сэнди. Как там оно называлось, поле, которое пахнет дерьмом?

Холли захихикала и опустила стекло, когда он завел двигатель, чтобы вдохнуть сладкий аромат растущих вокруг инжиров. Когда Эйдан переключил скорость и направил джип вниз с горы, его колено коснулось колена Холли. В этот момент она почувствовала разряд тока, направленный прямо в грудь. Ей правда надо держаться покрепче.

Они отправились на север и первые десять минут сидели в тишине. Холли вполне устраивало просто сидеть и любоваться прекрасными видами, а Эйдана, похоже, вообще не беспокоило молчание. Филан свернулся на заднем сиденье и положил свою шелковистую голову на лапы, глядя на них по очереди из-под ресниц.

Сегодня облаков стало больше, но их роль заключалась только в том, чтобы небо выглядело чуть драматичнее. Проехав по прибрежной дороге несколько миль, Эйдан свернул от моря, и вскоре дорога стала круто уходить в гору. Холли воспользовалась тем, что он полностью сосредоточился на дороге, и рассмотрела его более тщательно. Ей нравилось, как его руки выглядели на руле и как играли мускулы, когда он крутил его. Несмотря на ветер, проносившийся в открытые окна, ей очень хотелось обмахиваться свернутой картой.

– Итак, Холли. – Наконец он ненадолго повернулся к ней. – Чем ты занимаешься в… Кстати, откуда ты?

– Я живу в Лондоне, – ответила она. Вообще-то, она была ниоткуда. – В Далстоне, это недалеко от Хэкни. Знаешь?

– Не, извини, – улыбнулся Эйдан. – Я никогда не любил Лондон. Я вырос в деревне, а потом много лет путешествовал. Я думаю, большой город, скорее, напугал бы меня.

Холли подумала, что вряд ли что-то может напугать такого большого и уверенного человека, как Эйдан, но вместо этого сказала:

– Я работаю в большом интернет-магазине, который продает одежду. Называется «Флэш».

– «Флэш»? – Эйдан не смог сдержать смех. – Ты серьезно?

– Я знаю, – она тоже рассмеялась, – это, наверное, самое позорное название на свете, но есть места и похуже.

– Я всегда хотел быть ветеринаром, с самого… – Пастух переводил стадо коз через дорогу, и Эйдан остановился, чтобы пропустить их. – Сначала я нашел ягненка, когда мне было шесть или семь лет. Бедный малый запутался в колючей проволоке на заборе, и я не мог его достать. Он бился, истекал кровью, а поблизости никого не было.

Эйдан прервался, чтобы крикнуть что-то приветственное греку с козами, перед тем как тронуться, и снова взглянул на Холли.

– Что случилось с ягненком? – спросила она с тревогой в голосе.

– Он умер, – просто сказал Эйдан, улыбаясь в ответ на ее вздох ужаса. – Я бежал три мили до фермы, и все, что сделал старый ублюдок фермер, – это приехал с ружьем и пристрелил бедного барашка.

– Довольно печальная история, – заметила Холли.

– Да, я всю жизнь это помню, – признался он. – И тогда я решил: «Научусь ухаживать за животными, чтобы в следующий раз я мог помочь».

– А я до сих пор не знаю, что бы хотела делать, – произнесла Холли, не подозревая, что скажет это, пока не услышала сама себя.

– Ну, это просто. – Он положил локоть на дверь. – В чем твоя страсть?

– Я люблю шить, – тихо сказала она.

– Так делай это.

– Но это же не так просто, да? – ответила она. – Я не могу просто шить вещи.

– Почему нет?

Господи, как он раздражал!

– Потому что Лондон – довольно дорогой город.

– Ну а все эти топ-дизайнеры, ну, ты знаешь, Дальче и Гафни или кто там еще, им нужны люди, чтобы шили для них. Или еще лучше – почему тебе не стать одной из них и создавать одежду, как они?

«А ведь он серьезно», – подумала Холли.

– Мне надо просто стать Дольче и Габбана? – спросила она. – Заговорить по-итальянски и брать тысячи евро за носки?

– Ну не обязательно за носки, – рассмеялся Эйдан. – Но, серьезно, ты должна делать то, что делает тебя счастливой.

Глупо, но Холли почувствовала подступившие слезы. Отвернувшись, она незаметно вытерла глаза рукой. Если Эйдан и заметил что-то, он ничего не сказал. Наоборот, мягко сменил тему, показывая на маленькую ветхую церковь, которая показалась впереди слева.

– Здесь моя мама выходила замуж, – сказал он, когда они проезжали мимо.

– О! – Холли придала заинтересованность голосу.

– Это продлилось недолго. Ее брак, я имею в виду. – Он пожал плечами на выражение лица Холли. – Всего несколько месяцев. Мама никогда не была сильна в этих делах. Я вообще поражен, что ее последний брак до сих пор цел. Если бы я делал ставки, я бы не дал больше нескольких месяцев.

Холли не знала, что ответить, ей вдруг стало неуютно от того, как Эйдан много ей о себе рассказывает.

– Извини, – повернулся он к ней, – я не хотел портить тебе настроение. Ты уже, наверное, поняла, что мы с мамой не сильно близки.

– Не извиняйся. – Холли была поражена. – Я тоже не могу похвалиться особо теплыми отношениями со своей.

– Как насчет твоей тетушки Сандры?

Это был вполне невинный вопрос, но Холли почувствовала, что начинает замыкаться.

– Мне жаль, что я не так хорошо ее знала, – осторожно сказала она. – У меня появилось впечатление, что мы очень похожи. Я имею в виду, что она, наверное, была похожа на меня.

– Ну, она тоже любила шить, – согласился Эйдан. – И ты иногда похожа на нее своим поведением. Это напоминает мне о ней.

Он знал ее так близко?

– До этой недели я даже не знала, что она и моя мама были близнецами, – призналась она. – И никогда не видела фотографий Сандры.

– Правда? – Он был в шоке. – В доме должны быть фотографии, неужели нет?

– Я не нашла, – ответила Холли. – Я так надеялась найти что-то, ну, знаешь, письма, например, но не нашла ничего.

Эйдан молчал несколько секунд, проходя особенно узкий поворот. Стены с обеих сторон от джипа стояли всего на расстоянии фута или около того, и Холли инстинктивно сжала плечи, когда они проезжали это место.

– Мы уже недалеко, – сказал он.

Впереди Холли увидела небольшую деревню. На горе виднелись мельницы и круглая каменная башня между низкими белыми домиками.

– Это Волимес, – сказал он, сбрасывая скорость, когда они проезжали несколько приземистых зданий. – Я не уверен, что это место отмечено на твоей карте, но мне нравится сюда приезжать, так что я решил показать его тебе.

Они заехали в маленький двор, и Эйдан припарковал джип в тени большого дерева. Филан радостно подскочил и застучал лапами по двери в ожидании, пока его выпустят. И тут же поднял ногу на ближайший пучок травы. Двор был пуст, не считая старика, который стоял около самодельных киосков. С места, где они припарковались, Холли видела множество горшков разной формы, размера и цвета, кучу тряпок и аккуратные пакетики диких трав.

– Иногда сюда заезжают туристические автобусы, – объяснил Эйдан. – Хороший способ для местных немного заработать.

Она пошла за ним через двор, но ее привлек последний киоск. Деревянный прилавок заполняли мотки с кружевом, и Холли провела пальцами по каждой из них по очереди.

– Их делают здесь, – появился Эйдан за ее плечом. Старик заспешил к ним, чтобы поздороваться, и теперь улыбался Холли, демонстрируя ряд великолепных зубов. Эйдан сказал ему что-то по-гречески и затем повернулся к Холли.

– Обычно они просят десять евро за метр, но он говорит, что для тебя специальная цена. – Он подмигнул ей. Грек что-то пробормотал Эйдану, показывая через стол.

– Он предлагает тебе сделку, – перевел Эйдан. – Восемь метров за сорок евро.

– Это выгодно? – Холли уже представляла, сколько красивых вещей она сможет сделать из этого кружева.

Эйдан пожал плечами.

– Вещи стоят столько, сколько мы готовы отдать за них.

Через десять минут ее запас греческого кружева был надежно уложен в джипе, и Эйдан с Холли сели в кафе. Они были единственными посетителями, но женщина средних лет, приглядывавшая за местом, все равно не очень-то торопилась, принимая у них заказ. Эйдан широко улыбнулся, когда она вернулась.

– Греков надо полюбить, – сказал он. – Ты можешь бросить миллион евро с неба, а они все равно сначала допьют свой кофе, а потом пойдут собирать деньги.

– Сложно их обвинять, – сказала Холли, вспоминая суетливость и напористость лондонцев. – Здесь все такие расслабленные.

– Иногда слишком расслабленные, – ответил он. – Не так-то просто объяснить греку, что больное животное нужно показать именно сегодня, а не на следующей неделе. Когда я только открыл свою клинику в городе, я был уверен, что все понесут своих любимцев ко мне. Но я так ошибся на этот счет.

Вернулась женщина с фраппе и смущенно улыбнулась, раскладывая салфетки.

– Наверное, она узнала тебя, – сказал Эйдан, когда они снова остались вдвоем. – Сэнди часто приезжала сюда, чтобы купить кружево.

Холли взглянула на него.

– Поэтому ты привез меня сюда?

– Отчасти. – На его лице не было видно раскаяния. – А еще потому, что я хотел показать тебе настоящий Закинф, не туристический. То, как люди живут здесь, в этой деревне, сохранилось на протяжении веков.

– Здесь так тихо, – с изумлением отметила Холли.

«И красиво», – подумала она. Кафе, в котором они сидели, было окружено белыми стенами с решетками для растений. Когда Холли присмотрелась, она увидела веточки винограда, вылезающие из окошек решетки, и сочные ягодки, гревшие свои бочка на солнце.

– Я подумал, мы могли мы подняться на смотровую площадку над затонувшим кораблем, – сказал Эйдан, отпивая фраппе. – Это место скорее туристическое, но это самый знаменитый памятник острова, и, если я не ошибаюсь, твоя мама и Сандра тоже считали его сто€ящим внимания.

Холли видела фотографии знаменитого пляжа затонувшего корабля с белым песком и акварельно синим морем. Дженни и Сандра нарисовали наполовину затонувший корабль на собственной карте и подписали: «сделать фото».

– Звучит идеально, – улыбнулась она. – Спасибо. За то, что ездишь со мной. Я знаю, ты, наверное, очень занят.

– Глупости. – Эйдан поднял руку. – Я никогда не занят, чтобы провести время с красивой девушкой.

От этих слов теплое чувство разлилось в груди Холли, и она попыталась избавиться от него, рассмеявшись.

– Я уверена, у тебя неплохой выбор девушек на острове, – сказала она. – Энни говорила, у тебя нет недостатка в поклонницах.

– Да ладно? – рассмеялся Эйдан. – Ей бы лучше держать рот закрытым.

– Ты не чувствуешь себя одиноким? – спросила Холли и сразу же пожалела об этом. Ее рот, похоже, сегодня жил отдельной жизнью.

– На этом острове невозможно чувствовать себя одиноким, – сказал он, помешав лед в стакане. – Когда ты подружился с греками, они становятся тебе родственниками. Куда бы я ни пришел, меня встречают с распростертыми объятиями.

Он внезапно открыл руки и заключил Холли в жаркое объятие. Холли, пойманная врасплох, почувствовала, какая широкая и твердая у него грудь и как сильно трясутся у нее коленки.

– Вот так, видишь. – Эйдан отпустил ее, словно ничего не случилось. Холли выпила стакан воды, чтобы прийти в себя. – Но о чем я говорил? А да, нет, я не чувствую себя одиноко. И у меня всегда есть Филан, не забывай.

Услышав свое имя, Филан поднял голову и повилял хвостом в пыли. Он так тихо сидел у их ног, что Холли вообще забыла про него. Официантка принесла их завтрак – омлет для Эйдана и сырные пирожки для Холли. Ей хотелось заказать помидорный салат и попросить побольше меда, но ей не хотелось, чтобы Эйдан думал, что она сумасшедшая. Пирожки, однако, оказались достойным конкурентом: Холли почти застонала от удовольствия, откусив первый кусочек мягкого теплого теста с соленым, тягучим сыром внутри.

– Так ты говорил, вы с мамой жили здесь? – спросила она, дожевав первый пирожок. Ей хотелось увести разговор подальше от вопроса отношений. Если у Эйдана была тайная девушка где-то здесь, она не хотела о ней знать. А еще она не готова была говорить о Руперте.

– Правильно. – Эйдан допил воду и начал отрывать этикетку от бутылки.

– Она здесь работала?

– Она была художницей. – Он повернулся, но не смотрел ей в глаза. – Она была очень успешна, когда я был ребенком, но ситуация изменилась, когда она стала старше. И ей это непросто давалось.

– Это можно понять, – сказала Холли.

– Да нет, не думаю. – В голосе Эйдана появились железные нотки. – Не когда ты отрезаешь себя от всей семьи и всех, кто тебя любит.

Повисло неуютное молчание.

– Она была в депрессии? – тихо спросила Холли.

– Да, глупая женщина. Никто больше не покупал ее картин, и она слишком близко это воспринимала. На самом деле именно Сандра помогла ей снова встать на ноги.

Холли кивнула и откусила еще от своего пирожка. Он был очень вкусный.

– Думаю, поэтому мы так подружились, твоя тетя и я. Я думаю, она тоже чувствовала потребность заботиться обо мне, потому что мама с этим не справлялась.

Он говорил об этом так просто, и казалось, что у него достаточно сил, чтобы справиться с ситуацией, что Холли невольно почувствовала искреннее восхищение по отношению к Эйдану.

– Мне жаль, – в итоге выдавила она, не зная, что еще можно сказать. Она прекрасно понимала, что значит быть рядом с человеком, которого на самом деле здесь нет. Но мама Эйдана была по крайней мере жива, у нее были родные и друзья, которые готовы прийти на помощь. Холли беспомощно подумала о своей маме, сидящей в кресле, свесив набок голову с голубоватой кожей лица.

– Я до сих пор отлично общаюсь с отцом, кстати, – продолжил Эйдан, очень вовремя возвращая внимание Холли в сегодняшний день. – Хотя он живет в Ирландии и сейчас уже редко приезжает.

Холли хотела рассказать о собственном отце, но что она могла сказать? Что, возможно, он был борцом за свободу в тюрьме где-то там или, что, более вероятно, он был просто случайным бродягой, с которым мама побыла несколько недель и вскоре забыла о нем? В последние несколько дней Холли много думала о том, кем мог быть ее отец. Он всегда был неизвестной данностью, она давно смирилась с тем, что никогда его не увидит. Но письмо Сандры поставило под вопрос многие вещи, о которых говорила ей мама. Если Дженни решила не сообщать дочери о существовании родной тети, вполне может быть, что и про отца она все сочинила. Проблема в том, что Холли даже не представляет, с чего начать его поиски.

Она посмотрела на Эйдана, который тоже, кажется, заблудился в невеселых мыслях. Пораженная собственной смелостью, Холли медленно протянула руку через стол и пожала его ладонь.

Так они и сидели вместе, поглощенные каждый своими воспоминаниями, но успокоенные поддержкой друг друга, пока на местной церкви не начали звонить колокола.

[Открытка 5]

Понедельник, 25 июня 1990 г.

Дорогая Сандра!

Все стало совсем не так. Я ведь никогда не звала тебя Сандра, правда? Как бы я хотела сесть рядом и сказать, как мне жаль, что это случилось, но я не могу. Я не могу сказать тебе то, что ты на самом деле не хочешь слышать. Мы прибыли в Индонезию два дня назад. Сэнди, тебе бы здесь очень понравилось – море, как вода в ванне, а люди такие сердечные. Я сижу на песке и пишу тебе, а местные мальчишки заплетают косички Холли. Это так мило. Я думаю, мы останемся здесь на несколько месяцев. Ну, конечно, если ты не позовешь нас обратно домой. Ты же знаешь, мы сядем на первый самолет. Я скучаю по тебе, Сэнди, и Холли тоже скучает.

Люблю тебя навеки, твоя двойняшка,

Дженни Медвежонок