Глава 12
БИЛЕТ ВТОРЫМ КЛАССОМ
— Ну и какого черта ты явилась в состоянии невидимости, да еще ружьецо мое умыкнула? — спросил я, присаживаясь возле Алисы на корточки, когда она пришла в себя. — Разве так поступают союзники, заключившие договор?
Она молчала, только шмыгала распухшим от удара об пол носом. Я, честно говоря, выглядел еще хуже. Кроме кровоподтека на лбу, оставшегося после столкновения с оконной решеткой, лицо украшало несколько порезов. В общем, я был похож на бомжа после пьяной драки, а не на владельца рекламной империи. Это одна из причин, почему я ненавижу драться — как ни выкручивайся, а пару ударов пропустишь. И ходи потом с расквашенной мордой. Шрамы украшают боксеров, а не мужчин, вот что я понял. Потому что боксерам за разбитые морды платят. А мужчину украшает хороший запах, модное пальто и холеные ногти. Но уж никак не разбитая морда и пивной перегар.
— Так ты можешь объяснить причину такого нелепого поведения? — я решил настоять на ответе.
— Хотелось дослушать диктофонную запись, — негромко ответила Алиса.
— Так. Нормально. А ты не могла просто попросить об этом? Я бы тебе отдал диктофон. Веришь?
— Да. Но это привычка.
Я не выдержал и расхохотался. Алиса поглядывала на меня исподлобья.
— Тебя в лесу воспитывали, лисичка?
— В жопу иди.
— Понятно. То есть случившееся можно рассматривать не как злой умысел, а просто как рефлекторную реакцию на неожиданно возникшую обстановку? — я не мог удержаться от иронического тона. Алису это бесило, но ничего, переживет.
— Откуда ты узнал, где я сижу? — она неожиданно сменила тему.
— От верблюда, — довольно ответил я. — У меня с ним теперь телепатическая связь. На основе высоких технологий.
— Скоро она тебе не понадобится, — усмехнулась Алиса.
— Это еще почему?
— Она возникнет у тебя на основе низких технологий. И одновременно станет твоим билетом в сферу взаимодействия. Точнее, бессрочной транспортной картой.
Я понял, о чем она говорит, и ответил:
— Это называется не низкими технологиями, а низменными.
— Что? — напряглась она.
— Если ты имеешь в виду грибок, который твой братец мне подсадил, то я решил отказаться от столь щедрого подарка.
С довольным видом я закатал рукав и показал след от внутривенного укола.
— Идиот... — прошипела Алиса.
Честно говоря, такой неожиданный приступ злости немного меня удивил. А затем я понял, почему она вспылила — ей моя помощь в сфере взаимодействия была не менее важна, чем ее помощь мне. То есть заключенный пакт начал обретать реальный каркас из мотиваций, что не могло меня не порадовать. Да, ей нужны были мои деньги для подготовки, но это не главное. В боевых условиях никогда не будет лишним еще один «ствол» и еще один человек, который умеет с этим «стволом» обращаться. К тому же у меня было много других достоинств. Ум, например. И скромность. Но скромность не относится к числу боевых качеств.
— Идиот! — повторила Алиса. — Теперь знаешь, сколько усилий понадобится, чтобы переправить тебя в сферу взаимодействия?
— Значит, альтернативный путь все же есть? — улыбнулся я.
— Я же тебе говорила, путей до фига. Только некоторые просты, а некоторые требуют значительных усилий.
— Но я против быть компостом для выращивания грибов!
— Это потому, что ты тупой, как сибирский валенок, — вздохнула Алиса. — Но мужики все тупые, а без них никуда. Может, ты меня развяжешь все-таки?
— Может быть... — пробурчал я, вставая. — Хотелось бы найти такой путь, от которого меня не будет тошнить.
— До чего же ты привередливый. Огласил бы тогда список, от чего тебя тошнит.
Я призадумался, затем ответил:
— Не хотелось бы ради попадания в сферу взаимодействия трахаться с мужиками, не хотелось бы расчленять трупы...
— Тогда оставайся дома, — перебила меня Алиса.
— Ты что, серьезно? — поднял я брови.
— А откуда ты собираешься взять энергию, если не хочешь трахаться с мужиками? Я только оттуда ее и беру.
— Заколебала ты своими шуточками! — всерьез вспылил я.
— На себя посмотри... Отвязывай давай, а то руки затекли.
Пришлось освободить рыжую бестию, хотя я бы предпочел не делать этого, а водить ее за собой на ошейнике с поводком. Лучше на строгом ошейнике — толку было бы больше. Кстати, в высшем свете это произвело бы впечатление.
Размяв затекшие запястья, Алиса уселась на поднятый с пола табурет и глянула на меня исподлобья. Я демонстративно зарядил оба ружейных ствола. Чтоб не было в ее рыжей голове напрасных иллюзий. И привычки старые чтобы не вылезали помимо воли.
— Короче, Фролов, я хочу извиниться, — неожиданно сказала она. — Ну за эту дурацкую драку. Моя вина, признаю.
— Ладно, забыли. Ты лучше говори, что дальше делать.
— Ты меня командиром назначаешь, что ли?
— Не язви. У тебя больше информации, тебе и командовать, Кто-то обещал мне билет первым классом в сферу взаимодействия.
— Ты им подтерся и выкинул.
— Сама говорила, что есть другой.
— Это будет не первым классом, а вторым.
— Годится, — кивнул я.
— Тогда мотаем отсюда, нас ждут великие дела.
— Куда для начала?
— Ко мне домой.
— Начало мне нравится, — усмехнулся я.
— Тьфу, кобель! — пробурчала Алиса.
Мы выбрались из дома через дверь, как нормальные люди. Гнать свой рыжий «Фокус» через сугробы Алиса не решилась, оставила на асфальте.
— Подкинуть до машины? — спросил я.
— Я на «жигульках» не езжу, — сказала она, пренебрежительно фыркнув.
— Ну и пилите пешком, мадам. Но вам в любом случае ехать первой, потому что я не знаю дороги.
Салон машины успел остыть, так что я поспешил запустить двигатель и врубил печку. Воздух из нее пошел не горячий, но теплый, что уже радовало душу. Ружье на заднее сиденье я класть не стал — пусть уж лучше полежит рядышком. Алиса, хрустя снегом и высоко поднимая ноги, пробиралась к «Форду». Врубив заднюю передачу, я стартовал на полном газу, подняв шлейф чистого, только выпавшего снега. Мимо Алисы я пронесся, как выпущенная из установки ракета, услышав вслед громкую и не совсем цензурную оценку моих водительских навыков. Вылетев на асфальт, я притормозил, лихо развернулся на месте и встал сразу за «Фордом». Алиса все еще брела через снег, тихо ругаясь и временами оскальзываясь.
— Как прогулочка? — спросил я, когда она наконец выбралась на асфальт.
— Для здоровья полезно. Но «жигулька» у тебя резвая, может, как-нибудь покатаюсь.
— Всегда буду рад, мадам.
Она молча села за руль, запустила мотор и тронула машину с места. Я пристроился следом.
Через Щелково мы выехали на Ярославское шоссе. Там дорогу расчистили великолепно, и мы поддали как следует, не особенно обращая внимание на посты дорожной инспекции. Раньше я был против коррупции — когда-то давно, год назад. В другой жизни. А сейчас понимал, что без нее в России будет еще хуже, чем с ней. Коррупция является тем протестом, который население и служащие выдвигают против засилия вконец обнаглевшей власти, которая вытягивает из народа последние средства к существованию. Последнюю надежду на существование, если быть до конца точным. Какая разница для нарушителя, возьмет дорожный инспектор штраф или взятку? Но взятка будет меньше штрафа, и штраф пойдет на постройку очередной дачи очередного олигарха, а на взятку инспектор купит ребенку хоть каких-нибудь витаминов. Потому что на зарплату сделать это невозможно. Так на кой же хрен анекдоты про это рассказывать? На кой хрен обзывать инспекторов взяточниками? Так хочется штрафы платить? Да полно вам, зачем? Всем желающим принять посильное участие в строительстве дач для олигархов я предлагаю играть в лотерею. Это будет целевое вложение средств. Хотя штрафы тоже, конечно, но, когда играешь в лотерею, хотя бы не чувствуешь себя виноватым, что уже хорошо.
Я вспомнил словарь Фролова, который начал составлять. У меня родилось определение на букву «К». Коррупция — способ финансовой взаимоподдержки населения в слаборазвитых странах.
За Кольцевой, уже в городе, я глянул на датчик бензина. Бак был пуст. Моргнув Алисе фарами, я включил указатель поворота и заехал на ближайшую автозаправку. Я уже год не заправлял машину, просто всегда было кому это сделать. Кроме того, на меня работали бухгалтеры, в задачу которых входило закрывать топливные ведомости каждый месяц. В общем, меня волновали общие расходы, точнее их баланс с расходами, но никак не цена на бензин. Но в этот раз она меня шокировала. Я вышел из машины и тупо смотрел на щит с ценниками секунд десять. Мне хотелось понять, как в стране, которая является одним из ведущих экспортеров черного золота, может быть такая цена на бензин. Ну ладно еще, хрен бы с ней, с ценой. Но почему же, чем выше цена на нефть в России, тем более бедным становится население? Бредовость ситуации настолько меня поразила, что я еще долго не мог прийти в себя.
Уже заправившись и следуя за «Фордом» Алисы в сторону центра, я все обдумывал этот нонсенс.
«Спящему Богу точно снится бредовый кошмар, — думал я. — Настолько бредовый, что я отказываюсь верить в его естественность. Уж не знаю, Кирилл нашел способ воздействовать на сон Бога или воздействие является стихийным, но оно есть. В этом нет ни малейших сомнений».
Я не знал, какие именно трансформации влияют на сон Бога, — просто не было пока данных. Может быть, гриб растет в месте выброса отходов какого-нибудь производства? Может, его сон отравлен ядами? Или над ним проходит линия ЛЭП? Я не знал, но мне хотелось это выяснить. Подобно Максиму Каммереру из «Обитаемого острова» братьев Стругацких, я готов был на время стать террористом и взорвать мачту ЛЭП, только бы вернуть сон Бога в нормальное состояние. Честно говоря, я был ради этого готов и на большее. Я бы даже с мужиком, наверно, потрахался, если бы это помогло.
Но первостепенной задачей все же сейчас было отыметь одного конкретного мужика. Точнее его бессмертную душу, застрявшую в сфере взаимодействия. Потому что проще справиться с любой стихией, чем со злой волей человека. К тому же Кирилл не был обычным человеком. Он был такой редкой сволочью, что за его уничтожение, я верил, мне полагается лучшее место в раю. Ну то, которое мне предложил Олень, устраивало меня на все сто.
У меня родилось определение для словаря Фролова на букву «Н». Нефть — полезное ископаемое, при росте цен на которое ухудшается благосостояние добывающей страны.
Доехав до станции метро «Алексеевская», Алиса свернула во двор и припарковалась у типовой пятиэтажки. Я пристроился сразу за ее «Фордом».
— Чаю хочешь? — спросила она, выходя из машины.
— Не отказался бы.
— Угощаю. В качестве контрибуции за поражение на кухне Кирилла.
— По-моему, была ничья, — я пощупал добрую шишку на лбу.
— Тогда с тебя тортик.
Прикупив все необходимое в круглосуточном магазине на углу, мы поднялись на четвертый этаж. Алиса открыла дверь и пропустила меня в скромную двухкомнатную квартиру. У меня мозги замкнуло, так не вязалось это жилище с моим представлением о логове лисицы-оборотня. Обычная квартира — небольшая, ухоженная, с евроремонтом. Телевизор, музыкальный центр, видео, мебель приличная. А где же связки сушеных мышей, где лягушки, где черный кот, наконец? Ну хотя бы метла в углу должна была бы стоять! Не было метлы. Только коробка от немецкого пылесоса за вешалкой.
Зато в комнате обнаружился черный кот. Он лениво лежал на диване и подергивал кончиком хвоста, взирая на меня желтым взглядом хищника.
— Знакомься, это Мягкий, — сказала Алиса. — Садись в кресло, на диван не советую. Диван — территория Мягкого.
Я счел разумным последовать совету. Котяра был крупным, и каждый его вдох, каждый выдох, каждое движение говорили о том, что истинным хозяином квартиры является именно он. Я люблю кошек, но гладить Мягкого не хотелось. Мы с ним смотрели друг на друга, как два самца, оказавшихся на одной территории.
«Я не собираюсь трахать твою хозяйку», — сказал я мысленно.
Мягкий глянул на меня искоса и отвернулся. То ли поверил, то ли затаился, выжидая удобного случая заехать мне когтями по носу.
— Музыку можешь поставить, — сказала Алиса с кухни. — Я сейчас чай приготовлю.
Присев возле проигрывателя, я выбрал диск с «Весной священной» Стравинского. Звук из колонок плотно заполнил комнату. На удивление, языческая вещь, полная такой стихийной мощи, что мне от нее всегда становится легче, хотя легкой для восприятия эту музыку не назовешь.
— Забавный у тебя вкус, — заметила Алиса, вернувшись в комнату с подносом. — На ночь эту музыку ставишь?
— Нет, просто... — начал я отвечать, а потом меня вдруг просекло. Я пристально глянул на Алису, но она отвела взгляд. — Ты хочешь сказать, что не только Катька нашла мелодические гармонии для перехода в сферу взаимодействия?
— Дурак ты. Композитор никогда не станет великим, не побывав там. Настоящая музыка — это энергия. А для перехода в сферу взаимодействия именно энергия и нужна. Но расслабься, в «Весне священной» ее достаточно только при живом исполнении. Вот если уснуть на концерте... На органном концерте Баха, например. То прямой дорогой окажешься. Ну с учетом того, что и твоя собственная энергия должна иметь достаточно высокий уровень. То есть, скажем так, человеку, которому Стравинский не нравится от души, засыпать на его концерте совершенно бесполезно. Разве что отдохнуть. То же и с Бахом.
— Так мы что, на этот раз отправимся через консерваторию в сферу взаимодействия?
— Нет. Есть способ менее приятный, но более устойчивый и эффективный. Будем Ворота искать.
— Что? — вытаращился я на нее.
— Что слышал. В любом крупном городе есть прямые ворота из реальности в сферу взаимодействия. Даже засыпать не надо для перемещения. А если как следует постараться, то можно перескочить через сферу взаимодействия в менее плотную сферу. Там хорошо.
— Да ну... — не поверил я.
— Баранки гну. Пей чай.
— С баранками?
— С тортиком.
Когда мы взялись за торт, Мягкий чинно слез с дивана и ткнулся Алисе носом в ладонь. Она отломила ему кусочек и бросила на пол. Мягкий сладость употребил, облизнулся, полыхнул желтыми глазами и снова взгромоздился на лежбище. За окном подвывал ветер.
— Расскажи, что за Ворота? — не выдержал я затянувшегося молчания.
— Динамичная энергообменная брешь между сферами, — объяснила Алиса. — Вот в сфере взаимодействия есть Обрыв. Видел?
— Пришлось, — поежился я, вспомнив, как пришлось прыгать в серую клубящуюся массу.
Тогда другого выхода не было — это было единственным спасением от нами же устроенного термоядерного удара. Но вот по доброй воле так прыгать... Увольте. Обрыв представлял собой самый настоящий обрыв, причем неопределенной глубины. Заполняла его серая, быстро клубящаяся масса, напоминающая облака на Юпитере. Если побороть ужас и прыгнуть с такого обрыва, то окажешься прямиком в своей кровати. Прямо в реальности, в общем.
— Не думал, что нечто похожее есть в реальности, — хмуро заметил я.
— А ничего похожего и нет, — отмахнулась Алиса. — Похож только принцип перемещения. В реальности существуют места, где тонко. Ну где границы между сферами настолько зыбкие, что, набрав определенную энергию, физический объект целиком переходит в энергетическое состояние. И оказывается в сфере взаимодействия.
— А с телом что происходит? — насторожился я.
— Ничего. С точки зрения стороннего наблюдателя в реальности, ты просто пересекаешь некую границу и пропадаешь из поля зрения. Но если этот сторонний наблюдатель, не набрав нужной энергии, попробует последовать за тобой, то наткнется в том месте на непреодолимую преграду. На физическую преграду, вполне естественную. На дом, например, или на забор.
— А с моей точки зрения, как это выглядит?
— С твоей точки зрения это выглядит как арка в доме, которую другие не видят, или как дырка в заборе.
— Офигеть. Значит, вся масса моего тела переходит в энергию? А назад как?
— Назад надо прыгать с Обрыва.
— Блин... — вздохнул я. — Так и думал.
— Не нравится? — сощурилась Алиса. — Не надо было противогрибковую инъекцию делать!
У меня тут же закралось подозрение, что есть какой-то другой способ выхода из сферы взаимодействия, но Алиса теперь ни за что мне его не скажет. Ну и хрен с ней.
— Ладно, прыгать так прыгать, — пожал я плечами. — С парашютом прыгать тоже в первый раз страшно.
— Во второй еще страшнее, — усмехнулась рыжая бестия.
— А ты откуда знаешь? — удивился я.
— Прыгала.
Я взял еще кусок торта. Раз уж придется совершать переход таким варварским способом, то никакая энергия лишней не будет. К тому же чай у Алисы был очень хороший. Не из магазина «24 часа». Котяра зажмурился и начал урчать, как холодильник «Днепр». Алиса не глядя протянула руку и потрепала его по ушам. Мягкий грохнулся на бок и перевернулся лапами кверху.
— Где этот переход? — спросил я.
— В отличие от Обрыва, в реальности это динамическое образование. Надо искать.
— Такое же динамическое, как проекция Спящего Бога?
— Да, они даже некоторым образом связаны, — сказала Алиса и тут же прикусила язык. — В подробности я не буду вдаваться.
— Что значит «искать»?
— Да то и значит. Будем ездить по городу и искать.
— Ты что, чуешь эту дыру?
— Нет, — вздохнула Алиса. — Есть специальный прибор.
Это меня как следует проняло. Получалось, что с помощью какого-то технического средства любой человек мог без всяких порошков и снадобий целиком отправиться в сферу взаимодействия? Лихо.
— Показывай! — От любопытства я подался вперед.
Алиса открыла шкаф и достала... Я прекрасно знал, что это за прибор! Это был стандартный прибор ночного видения, каким пользуются танкисты. Только он был снят с танкового шлема, прикреплен к обручу, чтобы надевать его на голову, да к тому же сбоку к тому же обручу был прицеплен непонятного назначения блок, от которого к окулярам шел толстый витой провод.
— Издеваешься? — скривился я.
— Засохни. Это портативный детектор тонких излучений ЭДК-72. Попросту говоря, эфирный детектор. Создан в семьдесят втором году на базе стандартного армейского прибора ночного зрения. На самом деле от инфравизора тут только мониторы.
— Кем создан? — поразился я, заметив добротность переделок. Откровенно фабричный уровень.
— Много будешь знать, быстро состаришься, — ответила Алиса.
— Погоди, а что в него видно?
— Любые энергетические объекты.
— В смысле?
— Ну аура человека, например. Любые лептонные существа...
— Э... Притормози. Хорош лепить про лептонных существ! У меня Катька одно время сама эту фигню для желтой прессы придумывала. Привидения, барабашки...
— Дурак ты... — спокойно ответила Алиса и взгромоздила прибор мне на голову.
Сначала я ничего не видел, но стоило Алисе щелкнуть тумблером на обруче, как мониторы включились и я увидел черно-белое изображение комнаты. Точнее не черно-белое, а чуть зеленоватое, как и положено видеть окружающий мир через армейский прибор ночного видения. Но увидел я не только комнату. За окном, на дереве, в обледенелых ветвях, шевелилось что-то огромное и, как мне показалось, живое, Невольно я сделал несколько шагов вперед и пригляделся внимательнее.
Не оставалось никаких сомнений, что передо мной существо. Странное, ни на что не похожее, но я различил мешковидное тело и трепещущие щупальца. И, кажется, то, что с огромной натяжкой можно было назвать глазами.
— Ветвянку увидел? — усмехнулась за спиной Алиса. — С непривычки она страшненькая, но совершенно безобидная. Обычный дух, живущий на ветвях деревьев.. Питается положительными эмоциями людей, живущих в доме. Когда голодная, может даже их вызывать. Ну в смысле эмоции.
Я вспомнил, как Катька показывала мне белесый туман на деревьях в ботаническом саду. Она тогда так и сказала, что это духи. Но одно дело увидеть неизвестно что, хотя Катьке я верил, и совсем другое — безобидное эфирное чудище в трех метрах от балкона.
— Как работает этот прибор? — пораженно спросил я.
— Слышал что-нибудь про кирлиан-фотографию? Очень похожий принцип. Пространство сканируется слабым высокачастотным полем, а на основе его изменений выстраивается картинка и передается на мониторы окуляров.
Я обернулся. Вокруг Алисы полыхала яркая аура. В уголке экрана мерцала надпись — латинская буква «L» и цифра «девять».
— И в эту штуку будет видно Ворота?
— Несомненно.
— Ну так поехали! Чего тянуть?
— Ты голыми руками собираешься Кирилла нейтрализовать?
— Вот зараза... — пробурчал я, снимая прибор и усаживаясь обратно в кресло. — Понятно, зачем тебе деньги. Танк, надеюсь, покупать не будем?
— Нет, он неуклюжий.
— К тому же его ведь надо еще будет взорвать...
— А это еще зачем? — удивилась Алиса.
— Погоди... — не понял я. — Когда мне надо было кое-что затащить в сферу взаимодействия, пришлось это кое-что сначала сломать, потом увидеть во сне, а затем уже перетащить в более плотную сферу взаимодействия. Или есть другой способ?
— Ну да. Тебе пришлось так поступить, потому что ты попадал в сферу взаимодействия через сон. А тут совсем другой вариант. Тут мы энергетически разгоним всю телегу со всем добром до такой степени, что она прямиком...
— Какую, блин, телегу?
— Твою дристопалину, — ответила Алиса. — Ну в смысле «жигульку».
— Что?! Как ты ее назвала?
— Дристопалина.
— Ты знаешь, сколько я в нее денег вложил?
— Знаешь, на мой взгляд, в российскую машину сколько ни вкладывай, она все равно останется дристопалиной.
Я придержал свое мнение на этот счет — не хотелось ссориться.
— Ладно. Ты хочешь набить мой багажник вооружением и прямо вместе с машиной туда отправиться?
— Конечно. Техника там не помешает. Надо только бензина будет побольше взять.
— Да там же грязюка непролазная!
— Ничего. Все равно лучше, чем ничего.
С этим трудно было поспорить. Оставалось только выяснить, где произвести закупку вооружений и что именно нам понадобится. Вопрос был не так прост — надо было хоть немного представлять себе тактические и стратегические задачи. Пришлось устроить с Алисой настоящий военный совет. Однако быстро выяснилось, что наши мнения во многом удивительно совпадают, так что по количеству и составу экипировки мы быстро пришли к единогласному мнению. Хуже обстояло с вопросом, где все это взять. Я тут же позвонил Эдику, но он умыл руки:
— За несколько часов портативный зенитный комплекс я не достану. Да и остальное... Ты что, форт Нокс собираешься штурмовать?
— Да нет. Человечек один заколебал меня до последней возможности, — весело ответил я. — Все убиваю его, убиваю... Но привезли его домой, и оказался он живой.
Эдик умолк, сразу понял, о ком я. Уж не знаю, насколько он был в курсе сложившейся ситуации, но помогать он мне остерегся.
— Нет, Саша, это немыслимый заказ. В Москве я не знаю ни одного человека, который мог бы в такие сроки достать столько железа.
Я хмыкнул и положил трубку.
— Я знаю такого человека, — сощурившись, сказала Алиса. — Но с ним трудно будет разговаривать.
— Кто это?
— Немой.
— В смысле?
— Ну кличка у него — Немой.
— Глухонемой, что ли?
— Да нет, слышит он великолепно. Вот только не разговаривает ни с кем. Ни с ментами, ни с бандитами. Сразу стреляет из всех стволов, и весь разговор. На него уже все забили давно — и бандиты, и беспредельщики, и воры в законе. Да он и не достает никого. Сидит себе на даче, девок трахает.
— Мило. Откуда же он взялся такой?
— А фиг знает. Говорят, что бывший военный. С юга откуда-то, то ли из Грузии, то ли из Крыма. Вроде бизнесом каким-то тут занялся, а на него бандиты наехали, как водится. Но он разговаривать с ними не стал, перебил всю банду за несколько секунд. Приехали менты — он их тоже покоцал. Потом разборки — он опять за свое. Может, его и угомонили бы, но первым он ни на кого не наезжал. Получилось, что связываться дороже. Пытались на базаре развести, но он вообще ни с кем не разговаривал. Потому его так и окрестили — Немой. Окрестили и выкинули из головы.
— Да брось, — не поверил я. — Как это можно выбросить из головы убийство ментов? Ладно бандиты ему простили, но государство?
— Ты что, больной? — вытаращилась на меня Алиса. — Когда это государство связывалось с тем, кто на него срать хотел? Ты хочешь сказать, что любой из олигархов покосил ментов меньше Немого? А посадили одного Ходорковского! Наверно, он просто перестарался. А Немой так, по мелочи. Пару патрульных машин подорвал. Любому государству важно создать ИКД, а не реально с кем-то бороться. Реально бороться — слишком накладно. Да и чаще всего попросту не с кем.
— Что за ИКД?
— Имитация Кипучей Деятельности, — усмехнулась Алиса. — Сначала создать врага, а потом устроить победоносную борьбу с ним. Но какой из Немого враг, если он ни с кем говорить не собирается? Врага ведь надо пиарить, а Немой интервью для телевизора не дает, в отличие от Бен Ладена.
В ее словах была логика, но какая-то диковатая. Настолько диковатая, что я ей все-таки не поверил. В каждом городе, в каждой субкультуре имеются свои байки. В Москве вот, оказывается, есть байка про Немого. Будь это правдой, я бы скорее всего знал.
— Ладно. Хочешь сказать, что Немой мог бы нам продать всю амуницию?
— Он бы достал, — уверенно заявила Алиса. — Только я не знаю, как с ним говорить. Он же Немой.
— Понятно. А где его найти, знаешь?
— Конечно. Я же говорю, он на даче живет. Он бывший военный, ты бывший военный. Может, как-нибудь договоритесь? Хотя ходят слухи, что он и ребят из фонда ветеранов перестрелял.
— Я не из фонда, — усмехнулся я. — Погнали к нему на дачу.
Отправились мы на «жигульке», чтобы не задействовать обе машины, и хотя Алиса настойчиво предлагала свой «Форд», я попросил ее умолкнуть. При всех достоинствах современных переднеприводных автомобилей с автоматическими коробками передач я знал, что в критической ситуации переделанная старушка любому из них даст сто очков форы. А как бы не вышло, что с дачи Немого нам придется улепетывать на предельной скорости.
Место оказалось от города черт-те где по Ленинградскому шоссе, но Алиса великолепно ориентировалась и уверенно подсказывала, где сворачивать. На некоторых участках дорогу сильно занесло снегом, и мне приходилось быть предельно осторожным, чтобы не забуксовать в сугробах, наваленных вдоль обочины. Наконец мы остановились возле массивных решетчатых ворот, охраняемых двумя бронзовыми собаками на толстых цепях. Видно было, что почти во всех окнах огромного дома горит свет, и, как это ни смешно, я отчётливо услышал задорный женский смех.
«Девок трахает», — вспомнил я.
Проверив, заряжено ли ружье, я вышел из машины, осмотрелся, а затем, стараясь выглядеть как можно более беззаботно, шарахнул в ворота ботинком. Я ощущал на себе взгляд нескольких телекамер, они просто обязаны были тут быть, но ни одной заметить не мог. Никакой реакции на удар по воротам не последовало. Начиналась метель, я мерз.
— Справишься с «жигулькой»? — спросил я у Алисы.
— Обижаешь! — ответила она, резво пересаживаясь за руль.
— Отгони ее чуть назад, а то, если начнется пальба, жалко будет попортить лошадку.
Врубив заднюю передачу, Алиса как следует нажала на газ, мотор взвыл, как оборотень из голливудского фильма, а колеса завертелись на месте с огромной скоростью. Из-под них пошел пар.
— Осторожнее, блин! — шлепнул я ладонью по переднему крылу.
Алиса сбросила газ, оставив мотор урчать на холостых оборотах.
— Ни фига себе... — удивленно произнесла она.
— Я предупреждал! Тут мотор вдвое мощнее, чем на твоем «Форде», а вес меньше. Осторожненько дави на газ и очень аккуратно отпускай сцепление.
Со второго раза Алиса справилась почти нормально. Увидев, что свет фар отдалился достаточно, я поднял ружье и саданул в небо из одного ствола. Пламенем шарахнуло вверх как следует, во всех дворах залаяли собаки, а у Немого в гараже сработала сигнализация на машине. Я счел разумным укрыться за кирпичной колонной ворот, а то, если хоть часть того, что говорят о Немом — правда, сейчас он ответит из нарезной артиллерии.
Однако вместо этого я услышал щелчок включившегося репродуктора. Я вздрогнул, так он напомнил звук клацнувшего затвора. Однако слова, произнесенные вслед за этим, окончательно вывели меня из равновесия:
— Слушай, Фролов, кончай дурить, — донесся голос из репродуктора. — Приехал, так заходи. Чего собак пугаешь?
Я стоял в шоке, с поднятым ружьем, и не знал, что делать. Клацнул замок ворот, и они начали медленно раскрываться. Подумав секунду, я отступил на шаг и помахал Алисе рукой, мол, давай сюда. Машина тронулась с места и подкатила ко мне.
— Нас приглашают внутрь, — сообщил я, в недоумении разведя руками.
— Нда... Это оправдывает многое. Даже стрельбу в населенном пункте.
— Я в воздух стрелял.
— Все равно. Садись.
Я уселся на правое сиденье, и Алиса загнала «жигульку» во двор. Ворота за нами закрылись с мерным гудением, а мы выбрались из машины, не зная, чего ожидать дальше. Снова раздался задорный женский смех, из окна доносилась негромкая попсовая музыка, скорее всего из телевизора. Внезапно в прихожей, за большой остекленной дубовой дверью зажегся свет, и я увидел грузную мужскую фигуру. Ну прямо медведь, a не человек. Дверь распахнулась, и я, несмотря на прошедшие годы, с удивлением узнал хозяина дома. Это был Громов — прапорщик отряда морской пехоты, у которого давным-давно в Крыму я одалживал девять патронов от ДШК.
— Привет... — ошарашенно произнес я. — Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть!
— А я все думал, когда же ты заскочишь на огонёк. — Он шагнул ко мне, и мы тепло пожали друг другу руки, совсем как несколько лет назад. — Ты теперь личность известная, но и про меня байки ходят.
— Да я как раз только сегодня эти байки и слушал.
— Значит, Сань, ты не просто так?
— Знал бы, что Немой — это ты, приехал бы просто так, чаю попить. Атак, боюсь, времени нету на «просто так».
— А в баньку? С девушками?
— Шутишь, Гром? С каких пор ты с проститутками время проводишь?
— Это, Саня, не проститутки. Это боевой контингент на случай неожиданного вторжения.
Я ощутил, что от Грома здорово несет перегаром. Это меня шокировало. Старый боец, Гром... Неужели и его укатал этот мир? Это уж слишком!
— Ну заходите все равно, — глухо пророкотал бывший прапорщик.
Мне показалось, что ему стало стыдно. Мы поднялись по лестнице из прихожей, но Гром не повел нас в гостиную, откуда слышались женские голоса. Он пригласил нас в шикарно обставленный кабинет, с кожаными креслами и диваном, с бронзовым журнальным столиком и книжными стеллажами. Люстра с десятком ламп давала отличное освещение. Как-то совершенно неуместно было стоять посреди этой роскоши с дробовиком в руке.
— Рассказывай, — рокотнул Гром. — Опять собираешься спасать человечество? И опять для этого не хватает десятка патронов?
— Нет, Витек, масштаб изменился. Речь идет не о человечестве, а о целой Вселенной. И нужен, соответственно, не десяток патронов, а вот это, — Я достал из кармана и протянул ему список.
Брови бывшего прапорщика поползли вверх.
— Солидно. Спасение Вселенной путем нападения на форт Нокс?
— Что вам дался этот форт Нокс? Нет, Гром, в этот раз американцы тут ни при чем.
— Да уж... Я понимаю. Нельзя бороться с тем, что давно вокруг нас, что проросло в нас корнями и пустило цветы.
— Ты пьян, как сапожник, — вздохнул я.
— Да, Сань, я нажрался. Давно уже нажрался и стараюсь не выходить из этого состояния.
— И сколько правды в тех байках, которые про тебя рассказывают?
— Некоторое количество, — отмахнулся Громов. — Забей.
— Нет, ну просто интересно, как можно отмазаться от убийства ментов?
— А то не я был. Понятно? Пшик... Дело закрыто за отсутствием состава преступления. А? Я, Сань, в этом городе многим людям помог. Меня помнят. А теперь еще и боятся.
— Какими причудливыми путями ведет людей судьба... — философски заметил я. — Ну что, Гром, поможешь? Говорят, у тебя с собой было.
— Все не дам. ПЗРК дам. У меня их три. Один уступлю. Пулемет дам. Два «калаша» с подствольниками — легко. Блин, Сань, ты очумел, что ли? На кой хрен тебе миномет?
— Запас карман не тянет. Может, лес придется перепахивать.
— Шутишь? — напрягся Громов.
И я сразу понял, что напрягся он из-за слова «лес».
— Не шучу, — ответил я, глядя прямо ему в глаза. — Причем, Витек, именно тот лес. Очень мокрый лес...
— Так ты тоже там был? — бывший прапорщик трезвел у меня на глазах.
— Да. А я-то думаю, откуда у Немого такая удача? Как услышал, что из бывших военных, сразу заподозрил. А как узнал о деле, закрытом за отсутствием состава преступления, появилась уверенность.
— Черт... — Громов потер лицо огромными ладонями. — За хером тебе там оружие? Его же там выдают!
— Да нет, Гром, уже не выдают.
И я поведал ему всю историю о мире вечного ливня, о том, как я туда попал и чем все закончилось.
— И вот теперь эта падла, Кирилл, засел там и хочет поставить весь мир в позу пьющего оленя.
— А смысл?
— Ну, раз он не может воскреснуть, захотелось ему стать всемогущим богом. Венцом творения, что называется.
— Сдурел?
— Да нет, Гром, я хорошо эту сволочь знаю. Не шутит.
— Ну тогда список свой обратно засунь. Ничего я тебе не дам.
— В смысле? — удивился я.
— А в том смысле, что не дам. Все. Точка. Конец абзаца.
— Нет, погоди...
— Это ты погоди! — вспылил бывший прапорщик. — Ты идешь мочить эту гниду, а меня даже не подумал позвать?
— Не я тут командую.
— А кто? — удивился Громов.
— Вот эта мадам, — я кивнул в сторону Алисы. — Кстати, зовут ее Алиса. Несмотря на то, что рыжая, имя, скорее всего, настоящее. Хотя паспорт я еще не смотрел. Могу даже предположить, что его у нее нет и никогда не было.
— Без паспорта даже я не могу, — пророкотал Гром.
— А она может. Алис, покажи моему другу то, чего он никогда не видел.
И она пропала. Точнее я понял по лицу Громова, что она пропала, потому что в очках я ее видел прекрасно.
— Можно узнать, что это значит? — осторожно спросил бывший прапорщик.
— Гипноз, — объяснил я, не вдаваясь в подробности. — Перед тобой очень крупный специалист. Кроме того, мадам владеет очень важной информацией о сфере взаимодействия.
— Понятно. А я там, Сань, тоже долго провоевал.
— Вижу, — усмехнулся я, оглядывая обстановку. — Оно явно пошло тебе на пользу.
— Да. И что, не возьмете меня в команду?
Алиса молчала.
— Тогда пулемета я вам не дам! — Громов шлепнул по столу широкой ладонью.
— Тоже мне, Верещагин... — скривился я.
— Я бывший прапорщик, а не таможенник. Но пулемёта без меня вам не видать. Как и всего другого.
— Вообще-то мы с радостью, — улыбнулась Алиса, видимо, материализовавшись в кресле. — Нам хорошие бойцы нужны. Лишь бы в машину все поместились.
— А вы что, на машине туда?
— Есть и такой способ, — кивнул я многозначительно.
— Тогда какие проблемы? Поместимся! — весело подмигнул Громов. — Эх, дадим Кириллу прочихаться! Идем в подвал, выберем все, что нужно!
Мне показалось, что хмель снова начал возвращаться в его голову. Ну точно Верещагин... Тот тоже весь фильм пьяный ходил. Какие же действительно неожиданные повороты устраивает нам временами судьба!
В подвал пришлось спускаться несколько раз — не обращая внимания на проституток, то и дело шмыгавших перед нами, мы деловито погрузили вооружение в багажник моей «жигульки». Алиса, надо отдать ей должное, принимала в погрузке посильное участие — таскала легкое вооружение и боеприпасы. Наконец мы загрузили машину так, что она ощутимо просела на амортизаторах.
— Если менты остановят, я умру со смеху, — гулко расхохотался Громов.
— Фигня! — отмахнулся я. — Скажем, что мы чеченцы, и откупимся.
— С моей рязанской мордой?
— Да ладно, вот Алиса, если не так ярко оденется, вполне за шахидку сойдет. К тому же откупаться будем с размахом. Как при захвате «Норд-Оста».
— Имеем право, — кивнул Громов.
Я сел за руль, и мы выехали со двора, оставив ворота распахнутыми настежь.
— Закроешь? — спросил я.
— А зачем? — Бывший прапорщик пожал плечами. — Все равно ни одна зараза сюда не сунется.
— Самоуверенность является серьезным пороком для воина, — вклинилась в разговор Алиса.
— А вам, девушка, слова пока никто не давал, — оскалился Громов.
Алиса шутки не поняла. Я видел, как она напряглась, но решил не вмешиваться в ситуацию. Похоже, и Гром понял, что ляпнул лишнего — шуточки умолкли, и мы долго ехали молча. Каждый раз, когда проезжали милицейские посты, у меня посасывало под ложечкой. Но никто нас не остановил. Да если бы и остановили, то с таким количеством вооружения точно приняли бы за террористов. А это куда лучше, чем за бандитов, поскольку бандитов, если верить новостийным сводкам, укладывают лицом в снег, а с террористами постоянно ведут переговоры. На переговоры у меня бы денег точно хватило. Даже тех, что с собой.
Когда въехали в город, Алиса натянула на голову эфирный детектор. Громов хотел высказаться по этому поводу, но я жестом его остановил, мол, человек знает, что делает.
— Холодно, — заявила она. — Ночь, значит, надо ближе к центру.
— Почему? — удивился я.
— Давай я сяду за руль, а ты посмотришь.
— Думаешь, я узнаю Ворота?
— Конечно. Давай, давай!
Мы поменялись местами, и я опустил на глаза окуляры. Алиса тронула машину с места. Сначала я не заметил ничего необычного — ну город и город, но уже спустя пару минут различил впереди какое-то странное движение. Это было похоже на вспышки неоновых панно или на далекие зарницы, и лишь приглядевшись, я с изумлением увидел огромный мерцающий вихрь над городом. Похоже, он был где-то в самом центре Москвы, кажется, в районе Тверской. Алиса правила точно туда. Мы выехали на Бульварное кольцо, и «жигулька» резво помчалась в направлении Тверского бульвара. Вихрь рос с каждой минутой, нависал над нами... По ходу я заметил еще несколько похожих вихрей, только гораздо меньшего размера, однако их местоположение трудно было с точностью локализовать.
И только когда мы выехали на Гоголевский бульвар, я сообразил, где в точности расположен гигантский вихрь — он вздымался непосредственно над казино «Шангри-Ла». Меня ужас охватил, когда мы к нему приблизились. Чудовищный мерцающий хобот, тянущийся, казалось, в глубины космоса.
— Что это? — шепотом спросил я.
— Впечатляет? — спросила Алиса. — Так выглядят все игорные дома. Огромные воронки, высасывающие человеческую удачу. И энергию. Но эта в Москве самая крупная.
— Что значит энергию? — не совсем понял я.
— А то и значит. Вместо того чтобы делать нечто полезное для других или хотя бы для себя, люди тратят время на переставление фишек или дерганье рукояток одноруких бандитов. Время конвертируется в энергию, ведь сделать что-либо, можно лишь затратив определенное время. И вот все потерянное здесь время конвертируется частично в деньги, которые остаются в казино, а частично в чистую энергию неисполнившихся надежд и желаний, в энергию зависти, жадности, похоти. Все это концентрируется тут в немыслимых масштабах и создает поток. Это как слив помоев.
— При чем здесь удача?
— Люди ведь рвутся сюда за удачей. Поэтому теряют в основном именно ее. Чаще всего кто приходит за шерстью, уходит стриженым. Это закон мироздания. Такой же жесткий, как закон сохранения энергии в физике. Потерянное время и потерянная удача, разменянные на горсть мелких купюр, потоком устремляются в космос. И на Земле удачи становится все меньше и меньше.
— Я думал, она убывала только по вине Кирилла.
— Если бы так... — вздохнула Алиса. — Но таков уж сон Бога.
— Страшно.
— О чем вы? — спросил Громов.
— Да так, — ответил я, не имея ни малейшего желания ничего объяснять.
Меня начало ощутимо тошнить.
— Обычно Ворота возникают в противовес таким чудовищным выбросам, — сказала Алиса. — Одна из их функций — компенсировать потери за счет энергии, имеющейся в сфере взаимодействия. Их ширины не хватает уже давно, но они все равно возникают. Правда, тоже становятся с каждым разом немного шире. Жаль, что не так быстро, как этот вихрь.
Я глянул вверх. Вихрь уносил минуты человеческой жизни и потоки удачи, в обмен на которые кто-то хотел получить немного денег. Мне казалось, что такие вихри должны быть не только над игорными домами, а над всеми предприятиями, где народ впустую тратит время собственной жизни, не производя практически ничего, лишь за какую-то плату, зачастую такую же бессмысленную, как и работа, которую они производят. Мне казалось, что самые страшные вихри должны веять над типографиями, производящими рекламные газеты и буклеты для демократических выборов. Вот уж где время и энергия тратятся совершенно впустую! Но я не мог проверить — была ночь, и работали только игорные дома, рестораны и круглосуточные магазины, в которых продают поддельную водку.
«Странно, — подумал я. — Почему же большинство людей считают отдыхом бессмысленно потраченное время, которое уже не вернуть? Почему вместо того, чтобы любить друг друга, рисовать, сочинять стихи и песни, они стремятся просидеть это время в ресторане или проиграть в казино? Неужели никто из них не виноват в этом, а происходит так лишь потому, что снится Спящему Богу?»
Я не мог поверить, что это нормально.
«Трансформация, — нашел я наконец подходящее слово. — Мир не мог быть так плохо устроен. Что-то сто трансформировало».
Вспомнив о демократических выборах, я решил пополнить словарь Фролова еще одним термином на букву «Д». Демократия (от латинского «власть народа») — общественно-политический строй, при котором все ошибки и преступления власти перекладываются на совесть народа.
Алиса нажала на газ, и мы пересекли Тверскую. Вихрь остался позади, уносясь вверх чудовищным хоботом. Я, не ослабляя внимания, озирался по сторонам, читаясь заметить через эфирный детектор нечто необычное, что можно было бы назвать Воротами.
Когда приблизились к зданию ТАСС, я увидел справа чуть заметное золотое сияние. Словно сотни светлячков вились неподалеку — каждый полыхал собственным золотым огнем. Не тусклым, как у золота, а живым и ярким.
— Вижу золотистые искры справа, — доложил я.
— Где? — спросила Алиса, нажав на тормоз.
— Кажется, возле особняка Рябушинского, там, где сейчас дом-музей Горького. Это оно?
— Да.
Алиса сдала задним ходом и повернула на перекрестке. Не веря своим глазам, я увидел прямо в стене дома, расположенного напротив особняка Рябушинского, широкую арку, окруженную потоками золотых огоньков. Уже не было сомнений, что это Ворота.
— Приехали, — улыбнулась Алиса. — Снимай приборчик.
Я стянул с головы эфирный детектор и подозрительно глянул на глухую каменную стену. Без прибора никакой арки не было и в помине.
— И что делать дальше?
— Я же говорила — нужна энергия для перехода. Думаю, в твоем моторе ее достаточно. Недаром ты в него шестьдесят тысяч вложил.
— Что значит «думаю»? — насторожился я. — Может и не хватить?
— Сам выбрал билет вторым классом, хотя я предлагала тебе отправляться первым. А полную гарантию перехода не даст ни одна страховая компания.
— Нет, погоди! Что именно я должен делать?
— Чем быстрее разгонишься, тем больше вероятности, что проскочишь в арку. С той стороны уже сфера взаимодействия.
— А если разгон окажется недостаточным?
— У тебя есть ремни безопасности? — спокойно спросила Алиса.
— Ты с ума сошла? Если на полной скорости влететь в стену, от меня блин останется!
— Раз боишься, я могу отправиться и без тебя. Мне для этого не нужны Ворота.
— Эй, ребята, могу я узнать суть проблемы? — спросил Громов.
— Можешь, — ответил я. — Нам сейчас надо разогнаться до предела возможности двигателя и влететь вон в ту стену.
— Групповое самоубийство? — поднял брови Гром. — Мило. Сань, ты на кокаин присел, что ли?
— Нет, Гром. Я трезвый, как говно. Даже обидно. Но мне придется это сделать.
— Тьфу, блин. И ты меня вытащил из дома ради того, чтобы я увидел, как ты повторяешь подвиг Гастелло? Я думал, ты действительно задумал Кирилла грохнуть... Мудацкая ситуация. За каким же фигом тебе нужно было столько оружия?
— Для веса, — соврал я. — И чтобы очистить от него мир. Пусть оно сомнется вместе со мной в бесформенную массу из металла и мяса...
Громов покрутил у виска пальцем и грузно выбрался из машины. Дверцей он хлопнул так, что я думал, моя «жигулька» развалится.
— Можешь разгоняться, — сказал я Алисе и закрыл глаза.
— Разгоняться будешь ты, — остудила меня она. — Я этим путем не могу. У меня билет первым классом. Мне достаточно просто взять контроль над телом, лежащим в землянке.
— Сучка... — невольно вырвалось у меня.
— Есть немного, — развела руками Алиса, покидая место водителя.
Я вышел под падающий снег и уселся за руль. Стена впереди была твердой, как и положено стенам. Возникла мысль надеть эфирный детектор, чтобы было не так страшно, но я уже знал, что это не поможет. Глухая стена все равно останется в сознании. Оттуда ее не убрать.
«Катька сильно расстроится, если я здесь расшибусь, — подумал я. — А главное — идиотом буду выглядеть после смерти. Вмазался в глухую стену. Интересно, в этом случае мне будет положено место на острове в океане?»
Я вытащил коммуникатор и решил напрямую спросить об этом Оленя. Однако статус пользователя с псевдонимом Servernij Olen был of-line, то есть недоступен.
«Будь оно все проклято, — подумал я, наступая на педаль акселератора. — Все равно хуже уже не будет».
Мои пальцы подрагивали на руле. Я понял, что, если промедлю еще минуту, уже не смогу разогнаться. Надо было решать прямо сейчас. Бывший прапорщик Громов медленно, грузной медвежьей походкой уходил по улице не оборачиваясь. Алиса рядом с машиной куталась в шубку.
«Может, она таким образом просто решила меня убить?» — мелькнула предательская мысль.
Я снял очки. Затем решительно разогнал мотор до повышенных оборотов, врубил первую передачу и отпустил сцепление. Машина снарядом рванулась вперед. Шестьдесят тысяч долларов, вложенные в нее, стали тем зарядом энергии, который должен был вышвырнуть меня в сферу взаимодействия. Скорость была такова, что от стены меня отделяло не больше секунды. Я уже приготовился к оглушающему удару, но в этот момент эхо от рева мотора резко ударило по ушам — я влетел в гулкую арку, которая оказалась теснее, чем я ожидал. Мир вокруг дрогнул, и заснеженные улицы города превратились в широкую поляну посреди залитого дождем леса. В центре поляны высился величественный Шахматный Храм — место, откуда начинаются сны о сфере взаимодействия. Я нажал тормоз, «жигульку» занесло на скользких каменных плитах, и она остановилась метрах в двадцати от черной «мужской» стены Храма. Я был на месте — в этом не могло быть сомнений. Вокруг темнел лес сферы взаимодействия, а с небес хлестал непрестанный ливень. Я раскрыл дверцу, выбрался наружу, поднял лицо навстречу дождю и зажмурился. Капли били в лицо и струями стекали за шиворот, пальто моментально вымокло до нитки, но было тепло. Гораздо теплее, чем в заснеженной, осточертевшей Москве. Наверное, поэтому я не сразу заметил, что в сфере взаимодействия наступила осень.
