Глава 10
Отделение во Флоренции (Tavola) и филиал в Венеции (Fondaco)
Флоренция
Как уже указывалось в главе 2, необходимо различать штаб-квартиру или головное отделение Банка Медичи в целом и его флорентийское отделение, которое называлось Tavola. Штаб-квартира размещалась в scrittoio, или бухгалтерии дворца Медичи, а в число персонала входили главный управляющий с небольшим количеством помощников и секретарей; Tavola находилась на виа Порта-Росса, в сердце делового квартала, в двух шагах от главной площади, которая по сей день носит название Нового рынка (Mercato Nuovo). По отделению (Tavola) Медичи в тогдашних документах называются tavolieri in Mercato Nuovo. Именно благодаря флорентийскому отделению (Tavola), которое считалось местным банком, Медичи вступили в флорентийскую корпорацию менял, Arte del Cambio.
Иными словами, Tavola была флорентийским отделением Банка Медичи. С юридической точки зрения она считалась отдельным юридическим лицом и экономической единицей, что совершенно ясно из записей в libri segreti. Приведем пример, который иллюстрирует данное положение. В 1408 г. по флорентийскому стилю прибыль равнялась 1779 счетоводных флоринов 13 с. 11 д. После того как отложили резерв в размере 279 счетоводных флоринов 13 с. 11 д. в возмещение безнадежных долгов, оставшиеся 1400 флоринов распределялись следующим образом: 1/7, или 200 флоринов, – Джулиано ди Джованни ди сер Маттео, управляющему Tavola, а 6/7, или 1200 флоринов, – совместно Джованни де Медичи и Бенедетто де Барди, то есть двум партнерам, которые контролировали весь концерн в целом со всеми отделениями и филиалами. Джулиано, как особо оговаривается в libro segreto, – «наш партнер». Однако он был партнером только в Tavola и, в отличие от Джованни ди Биччи или Бенедетто де Барди, не участвовал в прибыли всех остальных компаний Медичи.
Поскольку Tavola считалась местным банком, она занималась обменом денег, принимала вклады до востребования и производила для своих клиентов платежи с помощью денежных переводов. Так, Россо ди Джованни ди Никколо де Медичи, дальний родственник, имел счет в Tavola и снимал с него деньги, чтобы расплатиться со своими кредиторами. Однако флорентийское отделение не ограничивалась лишь банковской деятельностью в местном масштабе; оно занималось импортом-экспортом и активно вело операции с переводными векселями. Так, 8 ноября 1415 г. Tavola отправила вексель на 200 флоринов, подлежащий оплате в Барселоне, Лаццаро Браччи, импортеру испанской шерсти. Так как у него не было счета в флорентийском отделении, он оплатил вексель через собственный банк, «Мазайоццо ди Джильо и братья». К сожалению, дошедшие до нас документы не проливают света на последовавшую затем процедуру по улаживанию счетов между должником и кредитором, которые были клиентами двух разных банков. Кроме того, нет документов, подтверждающих, насколько широко применялись расписки для передаточных распоряжений (polizze), которые часто были устными. Скорее всего, подобное новшество встречало сопротивление, и polizze использовались лишь для делегирования полномочий, когда вкладчик, по той или иной причине, не мог явиться в банк лично.
Лишь отдельные фрагменты документации флорентийского отделения пережили губительное действие времени. До наших дней сохранились несколько томов, почерневших от пожара, из бухгалтерской книги за 1460 г.; три ricordanze di cambi за 1440, 1455 и 1477 гг., в которых записывались векселя к получению и векселя к оплате; а также два полных балансовых отчета, приложенные к налоговым декларациям Медичи за первый (1427) и третий (1433) катасто. Может быть, последние дают самую всеобъемлющую картину дел флорентийского отделения. Однако у них имеются свои недостатки. Главным камнем преткновения стало то, что средневековые бухгалтеры, сводя баланс, не классифицировали и не сокращали данные. Поэтому подобные документы не дают тех сведений, какие ожидал бы увидеть современный бухгалтер.
Каждый баланс представляет собой объемный документ на нескольких листах, скрепленных в виде книжечки. В более раннем балансе, за 1427 г., перечислены 214 позиций на стороне активов (или на стороне дебета) и 155 позиций справа, на стороне пассивов (или на стороне кредита). Так как приводить этот материал полностью нецелесообразно, данные представлены в таблице 41 в сокращенном виде.
Таблица 41
Баланс флорентийского отделения Банка Медичи (Tavola), 12 июля 1427 г.
Следует заметить, что так называемый баланс на самом деле не сведен (не сбалансирован): превышение активов над пассивами более чем на 2500 флоринов наблюдается либо потому, что бухгалтер ошибся, либо, скорее всего, не слишком твердо придерживался принципов двойной бухгалтерии. Вполне возможно, что превышение представляет собой нераспределенную прибыль.
При поверхностном анализе цифр, представленных в таблице 41, можно сделать следующие выводы. Во-первых, первостепенное значение в флорентийском отделении придавалось не торговле, а банковским операциям: товары в наличии составляли лишь небольшую долю общей стоимости имущества. Как и следовало ожидать, Tavola ввозила во Флоренцию шерсть и шелк, а вывозила сукно и шелковые ткани, купленные у местных производителей сукна и шелка. Во-вторых, Tavola привлекала средства других компаний Медичи, главным образом римского и венецианского филиалов, которые совместно кредитовали флорентийское отделение почти на 35 тыс. флоринов (таблица 42). Если подобное положение показательно, а скорее всего, так оно и есть, следует прийти к выводу, что флорентийское банковское дело опиралось на внешний капитал, который затем реинвестировался в местную торговлю и промышленность. В-третьих, кассовая наличность составляла чуть более 4 тыс. флоринов, то есть не более 5 % от задолженностей, в основном краткосрочных, которые составляли около 80 тыс. флоринов. Хотя очень соблазнительно прийти к выводу, что такой запас наличных несоразмерен, не следует забывать, что в экстренном случае флорентийское отделение получило бы поддержку из обширных личных средств, в том числе ликвидных, семьи Медичи. И все же то, что флорентийские банки, в том числе торговые банки, оперировали сравнительно небольшой кассовой наличностью, немного озадачивает. Такая политика повышала их уязвимость; возможно, именно этим объясняется крах флорентийских банков в годы тяжелой депрессии, которая разрушила итальянскую экономику в последние два или три десятилетия XV в.
Тщательный анализ средневековых балансовых отчетов затрудняется тем, что они представляют собой ряды цифр и имен, обычно без какого-либо внятного описания позиций, перечисленных на стороне активов и пассивов. Баланс флорентийского отделения Банка Медичи не стал исключением из общего правила. Тем не менее можно сделать несколько замечаний. Во-первых, не приходится сомневаться в точности цифры 12 тыс. флоринов, которая представляет капитал флорентийского отделения. Вдобавок собственный капитал включал нераспределенную прибыль. Кроме того, баланс свидетельствует о том, что руководство позаботилось о мерах предосторожности; мы видим начисленную заработную плату и резервы для покрытия безнадежных долгов. Конечно, невозможно оценить, были ли такие резервы достаточными.
Под «товарами в наличии» подразумевались главным образом испанский и итальянский шелк-сырец, за исключением одной позиции под названием «рог единорога», оцененной в крупную сумму – 84 флорина. Скорее всего, речь идет либо о бивне нарвала, либо о роге носорога. Видимо, Медичи рассчитывали продать этот музейный экспонат какому-нибудь деспоту, который коллекционировал редкости или амулеты против отравления. Шелк был не единственным товаром, каким занимались Медичи. Судя по всему, почти вся шерсть, ввозимая флорентийским отделением, приобреталась за счет зарубежных корреспондентов. Конечно, такие позиции появлялись в балансе уже после того, как товары, полученные на условиях консигнации, были проданы, а прибыль перечислялась на счет консигнанта. Наверное, именно поэтому самую крупную позицию в разделе «Пассивы» составляет сумма в 3600 флоринов, которую необходимо было перечислить лондонской фирме «Тотто Макиавелли и Убертино де Барди и K°.», пересылавшей крупные партии шерсти для продажи во Флоренции.
Таблица 42
Состояние счетов других компаний Медичи с флорентийским отделением, 12 июля 1427 г.
Судя по названию, позиция «Текущие и личные счета партнеров» подразумевает деньги, изъятые членами семьи Медичи и другими партнерами на собственные нужды. У двух братьев, Козимо и Лоренцо, имелось несколько личных счетов. Лишь однажды обозначена цель: «На строительство Сан-Лоренцо». Очевидно, на этот счет перечислялись все расходы, связанные с перестройкой приходской церкви семьи Медичи, служившей также местом их захоронения.
Не совсем понятно, почему одни позиции фигурируют в главной книге, а другие – в так называемой кассовой книге. Очевидно, лишь временные счета находили прибежище в кассовой книге. Хорошим примером служит счет, открытый для Микелоццо и Донателло, скульпторов, которые сооружали гробницу кардинала Ринальдо Бранкаччо. Судя по всему, дебетовый баланс этого счета не означает, что два знаменитых скульптора задолжали деньги флорентийскому отделению Банка Медичи. Это аванс, выплаченный им за завершение надгробия кардинала и подлежащий оплате из имущества, поскольку Медичи были исполнителями последней воли Бранкаччо.
Второй баланс помечен 31 мая 1433 г., он был сведен за несколько месяцев до того, как правящая олигархическая клика отправила в ссылку двух братьев Медичи, Козимо и Лоренцо. То было время кризиса и беспорядков. Хотя губительная и затяжная Луккская война окончилась миром (10 мая 1433 г.), радоваться не приходилось: растущее бремя долга до предела напрягало государственные финансы, деловая жизнь пришла в упадок, а политические фракции готовились к открытой войне. В налоговой декларации для третьего катасто (май 1433 г.) Козимо рисует мрачную картину финансового положения флорентийского отделения, которое, по его словам, в 1431 и 1432 гг. потеряло 10 тыс. флоринов. Оно пришло на помощь Коммуне, оказавшейся в трудном положении; кроме того, на положение дел неблагоприятно повлияла смерть главного управляющего Иларионе де Барди, который служил Медичи почти 40 лет (1397–1433). В результате, как указывает Козимо, флорентийское отделение попало в долги и привлекло «путем обмена» до 40 тыс. флоринов. Бедняга завершает декларацию просьбой к налоговым органам учесть его трудное положение и даровать ему льготу, соизмеримую с понесенными им убытками и жертвами.
Конечно, для того, чтобы сократить размер налога, Козимо вполне способен был преувеличить тяжелое положение флорентийского отделения и размер своих убытков. Однако было бы неверно считать, что его декларации лживы. Баланс, приложенный к налоговой декларации, подтверждает его выводы и показывает, что в самом деле существовала задолженность в размере 32 720 счетоводных флоринов 17 с. 10 д. «в деньгах, привлеченных путем обмена», то есть средствах, полученных путем продажи переводных векселей, выписанных, скорее всего, на Венецию и Рим. Вдобавок флорентийское отделение было должно 1281 флорин Костантино и Антонио ди Бранка и 1616 флоринов – Андреа де Пацци за cambium ad Venetias sine literis, дорогой вид займа. Можно возразить, что цифры в балансе за 1433 г. также можно было подтасовать. Но подобному доводу недостает убедительности, поскольку записи во второй libro segreto (1420–1434), источнике, который не вызывает подозрений, доказывают, что в 1432 и 1433 гг. флорентийское отделение понесло большие убытки. Более того, в следующей libro segreto (1435–1450) вплоть до 1440 г. нет записей о каком-либо распределении прибыли между партнерами, что предполагает: на то, чтобы оправиться от удара, у флорентийского отделения ушло несколько лет.
Балансовый отчет 1433 г. подтверждает, что Tavola полагалась на римский и венецианский филиалы, которые поставляли часть капитала. Управляющий Фолько д’Адоардо Портинари умер в мае 1431 г., и его заменили Липпаччо ди Бенедетто де Барди, сыном первого партнера Джованни ди Биччи. Барди внес 2 тыс. флоринов в качестве своей доли капитала, который таким образом вырос с 12 тыс. до 12 500 флоринов. С другой стороны, наследники Фолько Портинари не получили его долю в размере 1500 флоринов. Ее удержали как резерв на покрытие возможных убытков, за которые он отвечал как партнер с неограниченной ответственностью.
В отличие от декларации 1427 г. в балансе 1433 г. активы почти равны пассивам: имеется небольшое расхождение в размере 52 флоринов 3 с. 1 д. на итог в 150 с лишним тыс. флоринов, но это наверняка следствие погрешности при сведении баланса, а не недостаток понимания элементарных принципов двойной бухгалтерии. Внимание привлекает небольшая сумма в 15 флоринов, причитавшаяся со скульптора Микелоццо Микелоцци (ок. 1396–1472). Она сопровождается припиской sono perduti. Значит, взыскать долг не удалось. Почему – не объясняется.
До настоящего времени в архивах не нашлось никаких финансовых документов флорентийского отделения Банка Медичи после 1433 г. Поэтому невозможно предоставить точные сведения о его финансовом положении в оставшиеся 60 лет его существования.
Первым управляющим флорентийским отделением стал Джулиано ди Джованни, который поступил в Банк Медичи 20 декабря 1400 г. простым клерком и получал 48 флоринов в год. Благодаря своим выдающимся способностям его стремительно повышали, его заработная плата постепенно росла и в 1406 г. достигла 100 флоринов. На следующий год, судя по записям в libro segreto, с Джулиано, хотя он был еще фактором, обращались, как если бы он стал партнером, и он получал жалованье – или лучше назвать его вознаграждением? – в 200 флоринов. В 1408 г. он стал полноправным партнером, и ему причиталась 1/7 прибыли флорентийского отделения. Что случилось с ним в 1409 г.? Его имя внезапно исчезает из записей, так что он, скорее всего, либо умер, либо ушел от Медичи.
Подходящего преемника сразу найти не удалось, но часть обязанностей управляющего, очевидно, поручили Никколо де Бальдассаре Буони, младшему брату Джентиле, который очень недолгое время был одним из старших партнеров Банка Медичи. Во всяком случае, Никколо Буони платили лучше, чем другим служащим; он получал заработную плату в 100 флоринов. То ли он оказался не слишком способным, то ли не очень хорошо умел договариваться, но лишь в 1417 г. его повысили до статуса партнера и назначили долю в 1/7 от прибыли флорентийского отделения. Через 3 года он ушел из компании Джованни ди Биччи и поступил в конкурирующую фирму Никколы и Камбио де Медичи, сыновей мессера Вьери. Скорее всего, позже он пожалел о своем шаге.
В период 1398–1420 гг., который охватывает первая из сохранившихся libri segreti, прибыль флорентийского отделения не вырастала до внушительных цифр. Доля старших партнеров составляла 1 150 флоринов (таблица 8). В 1410–1416 гг., когда управляющим отделением был Никколо Буони, прибыль в отдельные годы опускалась гораздо ниже этой цифры. Так, в 1410 г. прибыль снизилась до 671 флорина, а в 1415 г. – до 588 флоринов. Конечно, не обязательно во всем был виноват управляющий. Падение прибыли могло объясняться вялой торговлей или другими обстоятельствами, которые находились за пределами его контроля.
В 1414 г. в штате флорентийского отделения насчитывалось 8 служащих (таблица 43). В узкой комнате на виа Порта-Росса не было места для большего числа людей.
Таблица 43
Штат служащих флорентийского отделения, 1414 г.
Пост Никколо ди Бальдассаре Буони занял вышеупомянутый Фолько д’Адоардо Портинари (ок. 1386–1431), брат Джованни Портинари, управляющего венецианским филиалом. Партнерское соглашение от 16 октября 1420 г. сохранилось до наших дней. Наверное, надо подчеркнуть, что оно отличалось от соглашения, заключенного между старшими партнерами, Козимо и Лоренцо де Медичи, с одной стороны, и Иларионе де Барди – с другой. Последнее также сохранилось, но дата на нем другая: 1 сентября 1420 г. Более того, в нем утверждается, что компания создается с целью как проведения банковских операций, так и торговой деятельности как в самой Флоренции, так и за ее пределами. В то же время в соглашении с Фолько Портинари деятельность банка строго ограничена Флоренцией. Вот еще одно доказательство того, что флорентийское отделение представляло собой отдельное юридическое лицо, зависевшее от головного отделения. Фолько Портинари как младший партнер занимал подчиненное положение по отношению к maggiori и был связан обычными ограничениями. Ожидалось, что он всецело посвятит себя управлению общими делами и будет проводить в жизнь решения, принятые старшими партнерами. В награду за службу ему причиталось до 1/5 прибыли, хотя он внес всего 1/8 совокупного капитала, составлявшего 12 тыс. флоринов, то есть 1500 флоринов. Оставшиеся 10 500 флоринов, конечно, внесла головная компания, состоявшая из двух братьев Медичи и Иларионе де Барди, их партнера и главного управляющего.
Партнерское соглашение с Фолько Портинари оставалось в силе весь 1427 г. без каких-либо существенных изменений. Начиная с 1428 г. в компании появился еще один партнер, Липпаччо ди Бенедетто де Барди, предположительно ставший помощником управляющего. Ему причиталась 1/6 прибыли. В то же время доля Фолько сократилась с 1/5 до 1/6. Едва ли это было справедливо по отношению к Фолько, но Липпаччо де Барди, племянник Иларионе, главного управляющего, скорее всего, был протеже старших партнеров.
Под руководством Фолько Портинари флорентийское отделение процветало, и прибыль заметно выросла. С 21 октября 1420 г. до 24 марта 1425 г., то есть за 4 года и 5 месяцев, валовая прибыль выросла до 8590 счетоводных флоринов 4 с. 4 д., что в среднем дает прирост почти в 2 тыс. флоринов в год. После вычета начисленной заработной платы, процентов по вкладам и списания безнадежных долгов к распределению между партнерами оставалась сумма в 6800 флоринов. В соответствии с соглашением, 1/5 этой суммы, или 1360 флоринов, причиталась Фолько Портинари, а остаток, 5440 флоринов, – Медичи и Иларионе де Барди. В следующие два года валовая прибыль выросла в среднем примерно до 3200 флоринов в год, или совокупной цифры в 6393 счетоводных флорина 12 с. 5 д. После резервирования 900 флоринов на начисленную заработную плату и покрытие безнадежных долгов осталось 5493 флорина 12 с. 5 д., каковую сумму и распределили между партнерами. Фолько получил 1098 флоринов 19 с. 10 д., так что он зарабатывал 500 с лишним флоринов в год. Пик был достигнут в 1428 г., когда прибыль в 3652 флорина 7 с. 3 д. была распределена следующим образом: Фолько Портинари и Липпаччо де Барди – по 608 флоринов 20 с. 6 д. каждому, а старшим партнерам – 2434 флорина 24 с. 3 д. В следующие три года прибыль резко упала. В 1432 г. компания понесла убытки, но Фолько Портинари к тому времени уже умер, оставив Липпаччо де Барди у руля в собирающийся шторм.
Фолько Портинари, судя по налоговым декларациям катасто, принадлежал к обедневшей ветви старинной и благородной семьи, которая ведет свое происхождение от другого Фолько, отца Беатриче, увековеченной Данте. Фолько д’Адоардо пробыл управляющим флорентийским отделением так недолго, что у него не было возможности сколотить себе состояние. 28 мая 1431 г., когда он умер в возрасте 55 лет, его дети были совсем маленькими. Его сыновьям Пиджелло, Аччеррито и Томмазо было соответственно 10 лет, 4 и 3 года. Так как Медичи хорошо относились к Фолько, Козимо позаботился о сиротах и вырастил его сыновей в собственном доме. Все трое пошли по стопам отца и со временем поступили на службу в Банк Медичи. Всем троим суждено было стать управляющими филиалами: Пиджелло и Аччеррито – в Милане, а Томмазо – в Брюгге. Сотрудничество с братьями Портинари имело для Медичи катастрофические последствия, потому что из-за безрассудного управления Аччеррито и Томмазо их филиалы понесли ошеломительные убытки, которые стали главной причиной падения Банка Медичи.
В результате событий 1433 и 1434 гг. – ссылки Козимо, призыва вернуться и прихода к власти – в руководстве флорентийским отделением произошли важные изменения. Липпаччо де Барди, протеже старших партнеров, ушел со службы, возможно, потому, что старшие партнеры считали его ответственным за убытки, которые несла Tavola, но вероятнее всего, потому, что он играл двусмысленную роль во время вынужденного отсутствия Козимо и Лоренцо. Тогла наступил конец долгому и тесному сотрудничеству Медичи и Барди, которое не сводилось лишь к делам, поскольку жена Козимо, Контессина, принадлежала к одной из ветвей этой знаменитой флорентийской семьи. Правда, ее отец был лишь дальним родственником компаньонов ее мужа; к тому же он был не коммерсантом, а землевладельцем, который носил титул графа Вернио, по названию деревни на Апеннинах между Прато и Болоньей.
Довольно трудно понять, кто занял место Липпаччо и что произошло с Tavola, поскольку в сохранившихся документах много пробелов и неясностей. Во всяком случае, какое-то время нового партнерского соглашения не заключали. Возможно, Tavola находилась в таком плохом состоянии, что никто не хотел рисковать и брать на себя управление ею за эфемерную долю в прибыли. Поэтому Медичи вынуждены были, чтобы удержать флорентийское отделение на плаву, предоставить необходимый оборотный капитал. По не вполне ясным причинам средства поступили по таинственным каналам, через венецианский филиал. Поэтому еще на несколько лет флорентийское отделение стало придатком к венецианскому филиалу. Так было и в 1451 г. (таблица 14). Почему пошли на такой шаг – еще одна загадка. Может быть, это была мера предосторожности с целью избежать конфискации в том случае, если Медичи снова изгонят. Такую перспективу не считали маловероятной, что доказывают многочисленные заговоры с целью их свержения.
На время управление флорентийским отделением поручили Джованни д’Америго Бенчи, одному из двух преемников Иларионе де Барди, выбранных Козимо. Во всяком случае, в книге записей денежных переводов и тратт имеется запись, согласно которой вплоть до 1440 г. только Джованни Бенчи имел право руководить флорентийским отделением и выписывать переводные векселя. Корреспондентам велели не оплачивать векселя, не составленные его рукой. 15 октября 1440 г., и не раньше, той же властью наделили также и Джованни ди Бальдино Ингирами (ок. 1412–1454), который стал помощником Бенчи в управлении флорентийским отделением. Этот Джованни Ингирами служил фактором в римском филиале по крайней мере начиная с 1435 г. Он следовал за папским двором в Болонью и Феррару в 1437 и 1438 гг. В 1439 г., прежде чем его призвали во Флоренцию, он зарабатывал 80 дукатов в год. После перевода Джованни оставался на фиксированной ставке до 1445 г., когда ему выделили долю в 1/8 прибыли флорентийского отделения. Он оставался на службе у Медичи до своей смерти весной 1454 г.
Нет записей, подтверждающих, что флорентийское отделение получало прибыль в период 1434–1440 гг. Судя по записям в libro segreto, первым прибыльным годом стал 1440-й, когда на кредит старшим партнерам перечислили сумму в 2200 флоринов. В следующие два года отделение добилось еще больших успехов, но в 1443 г. Tavola снова понесла убыток: пришлось занимать деньги под проценты, чтобы повторно ссудить их флорентийскому правительству, предположительно по более низкой ставке. В 1444 г. положение снова исправилось, и Tavola приносила прибыль до 1448 г. Поскольку нет записей о распределении прибыли в 1449 и 1450 гг., когда заканчивается libro segreto, следует предположить, что отделение не демонстрировало чистой прибыли после вычетов необходимых сумм на покрытие безнадежных долгов и других непредвиденных обстоятельств. Данные в сокращенном виде представлены в таблице 44, которая показывает, что за 11 лет, с 1440 по 1450 г. включительно, распределенная прибыль в совокупности составила 26 277 счетоводных флоринов 19 с. 9 д., или в среднем около 2400 флоринов в год. Неплохой результат, если учесть, что в три года из одиннадцати прибыли, доступной к распределению, не было.
Таблица 44
Чистая прибыль флорентийского отделения (Tavola) в 1440–1450 гг.
* Этот итог соответствует цифре, приведенной в таблице 17.
В 1454 г., после того как умер Джованни ди Бальдино Ингирами, на посту управляющего его сменил его брат Франческо (1414–1470), о биографии которого ничего не известно, кроме того, что около 1447 г. его приняли на службу в флорентийское отделение в качестве бухгалтера. Возможно, в то же время Франческо стал партнером. Во всяком случае, в quaderno ricordanze di cambi в 1455 г. перечислены следующие лица, обладающие властью выписывать переводные векселя: Джованни д’Америго Бенчи, Франческо ди Бальдино Ингирами и Томмазо ди Джованни ди Томмазо Лапи (1412 – ок. 1486). Последний в 1460 г. еще числился фактором, но к 1462 г. называется партнером в архиве Arte del Cambio.
В налоговой декларации катасто за 1457–1458 гг. Франческо Ингирами пишет, что он партнер Медичи, но только в флорентийском отделении их банка (Tavola). Он утверждает, что его доля в капитале составляет 400 флоринов. Так как Козимо в своей декларации заявляет, что его инвестиции в основной капитал составляли 5600 флоринов, можно сделать вывод, что общий капитал флорентийского отделения в феврале 1458 г. не превышал 6 тыс. флоринов. Эта цифра кажется небольшой; вероятно, Козимо занизил сумму своих инвестиций. Следовательно, его партнерам приходилось поступать так же и заявлять цифры, которые согласовались бы с его данными, чтобы налоговые чиновники не заподозрили их в мошенничестве.
До нас дошел фрагмент из 97 листов бухгалтерской книги флорентийского отделения за 1460 г. по флорентийскому стилю. Он подтверждает то, что уже известно из других источников. Официально Козимо больше не числился партнером, а Tavola официально управлялась его сыновьями, Пьеро и Джованни, а также его племянником Пьерфранческо, при действенной помощи Франческо Ингирами. Не стоит удивляться тому, что, судя по бухгалтерской книге, сфера действий отделения значительно расширилась. Tavola уже не ограничивалась обменом и местными банковскими операциями: она занималась также переводными векселями и торговлей, которую вела либо сама, либо через банки-корреспонденты, которые платили ей комиссионные за покупку или продажу товаров. Эти корреспонденты считались такими же отдельными экономическими единицами, как и филиалы Банка Медичи в других городах. Как и следовало ожидать, шелковая и суконные мануфактуры Медичи вели текущие счета в флорентийском отделении. Оно проводило все денежные переводы, которые они получали из-за границы, и все выплаты, которые делались за импорт шерсти или шелка-сырца. Так, флорентийское отделение выставило Банку Медичи в Милане счет на 2445 флоринов, которые поступили на кредит шелковой мануфактуры «Пьеро де Медичи и K°.», несомненно как платеж за партию шелковых тканей. Помимо торговых домов, клиентами флорентийского отделения были частные лица, занимавшие разное общественное положение, от кардиналов и князей до рядовых граждан Флоренции, которые не всегда принадлежали к числу состоятельных. В Средние века распространение счетов в банке было гораздо более широким, чем признают современные специалисты по экономической истории.
Особого внимания заслуживает одна сфера деятельности: Tavola имела долю в прибылях Monte Comune (государственного долга). 25 марта 1460 г. она располагала долей номинальной стоимостью в 105 950 флоринов, хотя рыночная ее стоимость составляла всего 18 358 флоринов. Доли значительно обесценились и стоили всего 21 % от номинала, потому что проценты выплачивались нерегулярно – выплаты сильно зависели от условий войны и мира. После того как Коммуна решила выплатить проценты, срок которых подходил в мае 1460 г., доли в Monte Comune немного выросли в цене, и следующие несколько месяцев их цена росла от менее чем 21 до 24 % и даже выше. Очевидно, этот рост побудил руководство флорентийского отделения воспользоваться возможностью и продать половину своей доли с небольшой прибылью.
По срочным вкладам Tavola выплачивала по ним 6 или 7 %. Часть этих средств реинвестировалась под 12 % в миланском филиале. Еще одним источником прибыли были обменные операции на женевских ярмарках. Эти операции имели вид фиктивного обмена и в общих чертах предвещали то, что позже получило название cambio con la ricorsa. Они состояли в покупке на одной из ярмарок золотых марок, подлежащих оплате в Женеве, и конвертации этих марок во флорины в конце ярмарки. Прибыль получалась благодаря тому, что курс обратной конвертации обычно был выше курса покупки. Так, в марте 1460 г. Tavola купила векселя, подлежащие оплате на августовской ярмарке, по курсу в 69 флоринов за марку, и через полгода получила доход при курсе 73 3/4 флорина за марку в размере 4 3/4 флорина за марку. При приближении ярмарки ставка обычно росла: к июлю 1460 г. обменный курс на августовскую ярмарку вырос с 69 до 70 1/2 флорина за марку. Что еще нужно, чтобы доказать наличие процентной ставки? Ярмарка всех святых в 1460 г. также оказалась прибыльной из-за большой маржи между обменом и обратным обменом.
Судя по записям в бухгалтерской книге, у Брюгге возникли трудности с получением долгов в Италии. Переводы во Флоренцию из филиала в Брюгге редко производились напрямую. Деньги отправлялись или через Лондон, или через Женеву. Видимо, Лукка к тому времени уже перестала быть банковским центром, потому что Tavola пересылала металлические деньги со специальным курьером, когда понадобилось перевести Джироламо Гвиниджи в Лукку прибыль от денежных переводов, посланных луккской компанией «Микеле Арнольфини и K°.» в Брюгге.
Не следует думать, что коммандитные товарищества (товарищества на вере) и так называемые societas maris, или «морские товарищества», столь распространенные в XII и XIII вв., к 1460 г. вышли из употребления. Контракты такого типа, заключенные на время одного рейса, сохранились в пределах более постоянных отношений, таких, как товарищества или компании, создававшиеся на определенный срок. В бухгалтерской книге флорентийского отделения имеется пример такого товарищества для торговли с Берберией. Дело поручили Бонджанни Джанфильяцци, который доставил на галерах груз, состоявший из серебра (как в слитках, так и в виде монет), сыра и масла, а назад привез золото и испанский шелк-сырец. Часть товаров были доверены Джанфильяцци на основе коммандитного товарищества, и по договору ему причиталась лишь 1/4 прибыли. На остальное у него была доля в 1/2, типичная для «морских товариществ». Капитал, вложенный только в коммандитное товарищество, составлял около 6053 «запечатанных» флоринов. Вдобавок Джанфильяцци доставил партнерам их половину от 3 тыс. флоринов в золотых слитках и шелка-сырца еще на 1500 флоринов.
Такие предприятия ни в коем случае не были исключениями. В 1477 г., во время голода, Лоренцо и Джулиано де Медичи, желая исполнить свой гражданский долг, отправили Скьятту ди Франческо Баньези в Тунис с целью закупки зерна, если можно, в обмен на флорентийское и английское сукно. К сожалению, мы не знаем, чем окончилась экспедиция и удалось ли Баньези раздобыть экспортную лицензию у правителя Туниса.
Судя по бухгалтерской книге за 1460 г., помимо Франческо Ингирами, в штате флорентийского отделения числились еще не менее четырех клерков: Франческо ди Бартоломео Бальдовини и Томмазо ди Джованни Лапи, которые получали заработную плату в размере по 66 2/3 флорина в год, Гвидетто ди Франческо Гвидетти, который зарабатывал 55 флоринов, и Джолиано ди сер Симоне, чья зарплата неизвестна, но который, судя по всему, был кассиром.
Поскольку одной из главных функций флорентийского отделения были обменные операции, регулярно возникал излишек наличных средств, которые учитывали примерно каждые два месяца. Прибыль из этого источника за 1460 г. составляла 916 золотых флоринов 12 с. 8 д., но она считалась не такой значимой, как комиссионное вознаграждение и доход от операций с переводными векселями, который доходил до 1982 золотых флоринов 1 с. 3 д. Расходы за тот же период составили 156 флоринов 12 с. 10 д. После нескольких небольших корректировок, вызванных мелкими погрешностями и т. п., банковская деятельность в 1460 г. принесла отделению прибыль в размере 2746 золотых флоринов 9 с. 1 д. Хотя в сохранившихся фрагментах не приводится прибыль от торговли, создается впечатление, что тогда Tavola еще процветала.
Начиная с 1460 г. в документах Банка Медичи имеется большой пробел: недоступны ни счета, ни переписка, имевшая отношение к флорентийскому отделению. Поэтому следует главным образом полагаться на корпоративные документы, в которых приводятся фактические сведения, но не проливается свет на деловые проблемы. В отличие от писателя-беллетриста, историк нуждается в документальных свидетельствах, на которые можно положиться. Если они отсутствуют, ему не о чем рассказывать.
Судя по записям в журнале Корпорации менял, флорентийское отделение в 1469 г. работало под руководством Франческо Ингирами (управляющего) и Томмазо Лапи (заместителя управляющего). Неизвестно, взял ли Ингирами на себя часть обязанностей главного управляющего. Поскольку он не бывал за границей, он был плохо знаком с проблемами зарубежных филиалов. Однако он, возможно, помогал проводить ревизию и другие операции более или менее шаблонного характера. Главное изменение произошло в 1470 г., когда Томмазо Лапи вышел из компании и его заменили Франческо д’Антонио Нори и Лодовико д’Антонио ди сер Томмазо Мази. Ингирами вскоре умер; его пост, несомненно, занял опытный руководитель Франческо Нори (1430–1478). Ранее, до высылки из Франции, он возглавлял Лионский филиал. Мази перешел к Медичи после того, как несколько лет прослужил в компании Уголино и Антонио Мартелли, представителей Банка Медичи в Пизе (таблица 26).
Как хорошо известно, Франческо Нори стал жертвой заговора Пацци. Его убили 26 апреля 1478 г. в соборе Санта-Мария дель Фьоре, когда он загородил дорогу убийцам, желавшим смерти Лоренцо Великолепного. Даже цеховые записи за тот период отличаются неполнотой, однако не остается сомнений, что Мази заполнил брешь, оставшуюся после безвременной гибели Нори. В 1482 г. по сведениям, поданным Мази цеховым старшинам, партнерами флорентийского отделения Банка Медичи значились: Лоренцо Великолепный, Франческо ди Томмазо Сассетти, сам Мази и Джованни д’Орсино Ланфредини. На следующий год состав участников оставался тем же, зато в 1484 г. все круто поменялось. Судя по журналу корпорации, партнерами стали: Лоренцо Великолепный, его дядя, Джованни ди Франческо Торнабуони, управляющий римским филиалом, и Агостино ди Сандро Бильотти. Последний, ранее служивший фактором компании Медичи в Неаполе, возможно, стал управляющим партнером вместо Лодовико Мази, который либо умер, либо подал заявление об отставке. Трудно сказать, почему компанию покинул Сассетти. Конечно, не потому, что его понизили в должности: он по-прежнему оставался главным управляющим. Более того, 5 июля 1484 г. Лоренцо де Медичи писал Лионетто де Росси в Лион, что Франческо Сассетти по-прежнему сохраняет влияние и «доброе имя», несмотря на то что он больше не является партнером флорентийского отделения банка.
К 1487 г. положение изменилось к худшему: единственными партнерами флорентийского отделения остались Лоренцо Великолепный и Джовамбаттиста Браччи. Последний не инвестировал в компанию капитал, но ему причиталась 1/10 прибыли «в виде заработной платы, чтобы компенсировать его усилия». И все же конец близился. Браччи суждено было стать последним управляющим отделением. Он еще находился в должности в 1494 г., когда Медичи утратили власть и отправились в ссылку. Все их имущество, в том числе флорентийское отделение, конфисковали.
Конец Банка Медичи совпал с концом прославленной Корпорации менял. Исчезал один банк за другим. К 1495 г. количество участников корпорации настолько сократилось, что не из кого стало выбирать цеховых старшин. Перестали вести журнал. Кризис не сводился к одной Флоренции; он распространился на банки по всей Европе. В Брюгге «меняльные лавки», которые постепенно превратились в депозитные банки, удушались враждебной денежной политикой и вытеснялись из дел. То же самое происходило в Венеции, где в 1499 г. все расчетные банки (giro), кроме одного, накрыла волна банкротств. Только в Испании средневековые расчетные и депозитные банки пережили бурю. Пока остается загадкой ответ на вопрос, что вызвало общий кризис. Возможно, банковский кризис стал одним из проявлений общего краха европейской торговли в конце XV в. Флорентийское банковское дело вновь начало процветать после 1500 г., но на новой основе, в новой форме и с новыми именами.
