5

Я пошел вместе со Львенком осмотреть Китайско-американский центр матери и ребенка Цзябао. Она сразу захотела работать там, но боялась, что не получит рекомендации.

Когда мы вошли, мне показалось, что это похоже не на больницу, а скорее на клуб для высокопоставленных членов. Стояла летняя жара, но в холле шелестел кондиционер и царила приятная прохлада. В ушах ненавязчиво звучала красивая нежная музыка, в воздухе стоял явственный аромат свежих цветов. На центральной стене холла бросались в глаза голубая эмблема центра и восемь больших розовых иероглифов: «Обязательства с рождения, душа полна доверия». Посетителей принимали две симпатичные женщины в белых халатах и белых шапочках. Искренние улыбки, мягкий тембр голоса.

К нам подошла женщина средних лет в белом халате и в очках с белой оправой и дружелюбно спросила:

– Господин, госпожа, чем могу помочь?

– Спасибо, мы так, посмотреть, – сказал я.

Женщина провела нас в зону отдыха в правом крыле холла, где были расставлены широкие ротанговые кресла. Простые стеллажи рядом были уставлены роскошными журналами о женщинах и материнстве, на чайном столике у стола разложены красочные брошюры с краткими сведениями о центре.

Женщина принесла два стакана холодной воды из кулера и с улыбкой удалилась.

Листая брошюру, я увидел фотографию женщины-врача средних лет – сверкающий лоб, длинные дуги бровей, приветливый взгляд, на носу очки без оправы, белоснежные ровные зубы, добрая улыбка. На груди бейджик с фотографией. У левого плеча надпись: «Китайско-американский центр матери и ребенка Цзябао – идеальный для вас натальный центр нового типа, здесь не может быть ощущения холода, здесь разливается тепло, гармония, искренность, домашняя обстановка, вы испытаете настоящее аристократическое обслуживание…» У правого плеча было напечатано: «Мы строго соблюдаем принятую Всемирной медицинской ассоциацией Женевскую декларацию 1948 года, лечим честно и с достоинством, в первую очередь думаем о здоровье больного, храним известные нам его тайны, всемерно оберегаем честь и благородные традиции врачебного дела…»

Я тайком глянул на Львенка. Она листала эти иллюстрированные материалы, нахмурив брови.

Перевернув еще страницу, я увидел женщину-врача, вызывавшую чувство солидности и надежности, которая измеряла сантиметром выпирающий живот беременной женщины с исключительно гладкой кожей. Ресницы у беременной длинные, нос с горбинкой, очаровательные полные губы, румянец на лице, ни следа усталости или изможденности. Надпись пересекала руку врача и заходила беременной на живот: «С самого ее зарождения мы относимся к человеческой жизни с наивысшим уважением».

В холл бодрым шагом вошел мужчина среднего телосложения, с редкими волосами, в одежде для отдыха известной марки. По исполненному самодовольства лицу и выпирающему брюшку я понял, что это человек с положением, если не высокий чиновник, то «денежный мешок». Конечно, он мог быть и тем и другим. Левой рукой он легко обнимал молодую девушку. Девушка высокая, и ее тонкая талия болталась в элегантном шелковом платье нежно-желтого цвета. Сердце у меня чуть заколотилось, я признал в ней Сяо Би, руководителя канцелярии в компании по разведению лягушек-быков Юань Сая и моего младшего двоюродного брата, обладательницу разнообразных способностей. Я поспешно опустил голову и прикрыл большую половину лица буклетом.

Я перевернул еще одну страницу: на свободном месте в правом нижнем углу от красиво вздымающегося живота бок о бок сидят пятеро голозадых младенцев. Все склонили головы налево, словно их кто туда притягивает. Лобики и щечки кругленькие, этакая милая глазу дуга. Выражений лиц не видно, но эта дуга смеется с невинной наивностью. У троих волосенки довольно редкие, у двоих сравнительно густые, у двоих – черные, у одного золотистые, еще у двоих желтоватые. Уши у всех очень большие. Большие уши – значит, счастливыми будут. Если их фотографии смогли попасть в такое иллюстрированное издание – значит, повезло, баловни судьбы. С виду месяцев пять, только что научились сидеть и еще немного клонятся набок, пухленькие, как поросятки, кругленькие, меж ручонок виднеется выступающий животик. Сидят, попки примятые, и щелочка между ягодичками – просто прелесть. На свободном пространстве слева от младенцев – надпись: «Услугам по родовспоможению с упором на семью придается исключительно большое значение и посредством общения беременных и рожениц с высококвалифицированным медицинским персоналом делается упор на передачу им знаний по медицине».

Мужчина и Сяо Би подошли к приемной стойке, поговорили там с дежурной, и в сопровождении элегантной девушки проследовали в левое крыло холла. Там, в зоне ожидания для высокопоставленных персон, стоял диван кирпичного цвета с высокой спинкой, перед ним чайный столик, а на нем – ваза с красными розами. Они уселись, и мужчина чихнул. От этого чиха я чуть не подскочил. Этот звук, очень необычный, очень индивидуальный, оживил мою память, как детонация минного взрывателя. Неужели он?

«Врачи могут установить тесное общение с беременными и членами их семей относительно организма матери во время беременности, о состоянии плода, о питании и физических упражнениях».

Очень хотелось поделиться своим открытием со Львенком, но она торопливо листала брошюру, бормоча:

– Какая же это больница… Кому по карману лежать в такой… – сидела она спиной к Сяо Би и ее спутнику и не подозревала об их присутствии.

Словно тяготясь тем, что это место слишком бросается в глаза, он встал и потянул Сяо Би к расположенному за легкой перегородкой в глубине холла кафе. Там в центре стояли несколько монстер с ярко-зелеными листьями, а также вымахавший чуть не до потолка фикус. В стене там был устроен камин из красного кирпича, окаймленный обоями с орнаментом. Множество квадратных полочек на стене за барной стойкой уставлены фирменными напитками. Красивый молодой человек с черным галстуком-бабочкой варил кофе. Аромат высококачественного кофе смешивался с ароматами свежести и оказывал бодрящее воздействие.

«Кроме этого центр планирует проводить репетиции родов на поздних сроках беременности. В зависимости от вашей конкретной ситуации медицинский персонал разработает вместе с вами план разрешения от бремени, курс молодой мамы и целый ряд других детальных программ для более интенсивного общения, чтобы предоставить беременным и роженицам возможность в полной мере раскрыть потребности своего тела, разрешить свои беспокойства и сомнения…»

Сидит там, держа двумя руками чашку с кофе, и дружески болтает с Сяо Би. Ну да, это действительно он, у человека может измениться тембр голоса, но чихать по-другому ему не дано, ведь это происходит подсознательно. Можно заменить свое веко без складки на двойное, но выражение глаз никакими способами не изменишь. Спокойно и уверенно болтает в двадцати метрах от меня, смеется и даже не подозревает, что за ним пристально наблюдает один из друзей детства. Вот так этот коварный Сяо Сячунь с веками без складки постепенно из образа влиятельного человека и вырисовался.

Затея провалилась, Львенок бросила брошюру на чайный столик и удрученно откинулась в кресле:

– Доктора, учившиеся в Америке, кандидаты, получившие образование во Франции, профессора из медицинских университетов… Лучшие медицинские кадры страны… Мне здесь, наверное, только туалеты мыть доверят…

Хоть мы и земляки, хоть и он, и я долгое время жили в Пекине, встречаться с ним не приходилось. Вспомнилось, как когда-то после окончания университета его отец кричал на улице: «Моего сына в Госсовет распределили!» Потом я слышал, что он проработал в Госсовете пару лет и стал секретарем какого-то министра, потом где-то временно исполнял обязанности заместителя партсекретаря, потом якобы ушел в бизнес и стал главным управляющим, занимался недвижимостью, стал богачом с состоянием в несколько миллиардов…

К ним подошла встречавшая их элегантная женщина и повела в глубь холла. Я закрыл брошюру и бросил взгляд на задник: рука врача и рука беременной трогательно покоятся вместе на выпуклом животе. Поверх картинки надпись: «Беременная женщина и ребенок для нас как родные, всесторонний и кропотливый уход мы считаем нашим высшим достижением. У нас вы попадете в самую сердечную атмосферу, испытаете самую чуткую заботу и всестороннее внимание».

Когда мы вышли из центра, настроение у Львенка было подавленное. Она без конца проклинала все это новое с точки зрения прежних политических взглядов. Мне было о чем подумать, и я не обращал на нее внимания. Но ее несло и несло, конца-края не видно, просто невыносимо. И я сказал:

– Ладно, супруга, будет уже завидовать!

Как ни странно, она не рассердилась, а лишь горько усмехнулась:

– Таким сельским врачам, как я, одна дорога – в компании Юань Сая лягушек разводить.

– Мы сюда вернулись отдохнуть на покое, а не работать.

– Вообще-то я хотела чем-то себя занять, а то, может, пойду няней по уходу после родов?

– Хорошо, – согласился я. – Угадай, кого я только что видел?

– И кого же?

– Сяо Сячуня. Да-да, Сяо Сячуня. Он хоть и пластическую операцию сделал, я все равно его узнал.

– Не может быть! – удивилась Львенок. – Ведь он такой богатей, зачем ему возвращаться? Ты не обознался?

– Глаза меня подвести могут, но вот слух не подведет. Так чихать, скажу я тебе, больше ни один человек в мире не может. Кроме того, выражение глаз, манера смеяться – этого не переменишь.

– Может, он как инвестор приехал? Я слышала, наши места скоро передадут в подчинение Циндао, а как это случится, цены на землю, на дома наверняка взлетят.

– А угадай, кто был вместе с ним?

– Ну как я могу угадать?

– С ним была Сяо Би.

– Кто-кто?

– Сяо Би из компании Юань Сая по разведению лягушек.

– Вот как, – не удивилась Львенок. – Так мне с первого взгляда показалось – потаскуха! У нее и с твоим двоюродным братцем, и с Юань Саем не все чисто.