Сеанс

Как всегда осенью, как только покраснели клены, орбитальная атака усилилась многократно, особенно ночами. Кевину было невыносимо трудно: в ответ на лавину радиации, которую обрушивали на него геостационарные спутники, невыносимо обострялись его, и без того острые, острее, чем у любого из Мучителей, – чувства. Сгибаясь под давлением, он забирался в самое надежное место – довольно вонючий промежуток между серой ванной и унитазом. Это было безопаснее всего: в самой середине квартиры, чтобы бетонные перекрытия хоть чуть-чуть гасили радиацию. Кроме того, в ванной можно было бы продержаться, если что, довольно долго, как нигде больше в квартире. Кевин понимал, что в комнате или на кухне – с любым запасом еды он продержится только до момента, когда надо будет идти в туалет. И все – придется сдаваться Мучителям, сдаваться, унизительно пританцовывая от нестерпимого желания помочиться, или хуже того: сдаваться в мокрых штанах. А такой неприятности, как мокрые штаны, не случалось с ним довольно давно.

Когда спутники особенно поддавали (он прямо слышал гудение радиоактивных лучей), Кевин прижимался к ванне лбом и пережидал. Ванна была приятно холодная, и это ощущение давало немедленное облегчение, но стоило просидеть так чуть дольше, и начинался побочный эффект: ванна усиливала мысли – он не мог перестать их слышать. Особенно тяжело было слушать мысли брата Анны. Брат Анны проводил, видимо, очень много времени в туалете, прямо этажом ниже. Мысли у него были тяжелые и пустые. Они дурно пахли. Брат Анны страдал прогрессирующим синдромом Альцгеймера. Это – как с работой, думал Кевин, упираясь лбом в ванну и гоня прочь мысли брата Анны внизу. Это как с работой – нужно делать все, что они заставляют. Чем больше Испытаний он выдержит, тем быстрее его отпустят.

Кевин слышал стрелку часов на кухне (у часовой стрелки такой звук, как будто тихонько отлепляют бесконечную желтую бумажку для заметок) – она ползла медленнее, чем обычно. Это тоже нормально для осени – радиации больше, а часы Мучители замедляют. Все равно скоро вставать и идти к Передатчику. Передатчик Кевин нашел совсем недавно, а без него было плохо – хоть вой. Каждый раз, когда у Кевина был Сеанс, засчитывались все Испытания с момента предыдущего Сеанса. Если же Передатчик терялся – Испытания копились, и непрерывно росла угроза, что он не выдержит очередного, сорвется, и тогда все накопленные Испытания не будут считаться, пропадут.

Гул в ушах стал нестерпимым, и Кевин запел. Сначала, правда, пришлось отпить из крана – горло совсем пересохло, а Гимн работает, только если петь изо всех сил. Гимн Кевин тоже нашел совсем недавно. Древняя боевая песня была замаскирована тошнотворным текстом и отвратительной танцевальной музыкой. Гимн Кевин услышал на улице, он играл в открытой красной машине; Кевин сразу узнал Гимн и подошел ближе, чтобы запомнить хотя бы начало, а водитель – черная девушка с яркой помадой – все поняла и зло смотрела на него. Он услышал ее мысли краем сознания – боялась, что ей попадет за то, что у Кевина есть теперь Гимн.

Гимн действовал безупречно – ему сразу стало легче, но через минуту в дверь громко застучали: соседи не дают ему петь Гимн сколько-нибудь долго. Он слышал их мысли прямо отсюда – Гимн не дает им мучать Кевина, и они боятся, что их за это накажут. Кевин перестал петь и пошел к двери – ругаться. Петь Гимн он в полном праве, пока он поет, Испытания отступают, это честно и не противоречит Правилам. Сосед не унимался, и Кевину пришлось пригрозить, что он позвонит в DSO. Под DSO (для прикрытия – что-то про помощь психам) была замаскирована организация вроде судейской коллегии – они следили, чтобы все: и Кевин, и его Мучители (что значит – абсолютно все люди на свете) – играли по Правилам. Кевин терпит Испытания, а Мучители не жульничают, и – очень важно – не мучают его просто для удовольствия. Этого Кевин терпеть не мог – такие мучения не считались Испытаниями, были бессмысленными, а значит – совершенно непереносимыми. На одной из работ уборщик так и думал: пусть, мол, Кевин сломается, тем дольше он пробудет на этой планете, тем больше можно будет над ним издеваться. Кевин иногда задумывался: на самом ли деле его дар чтения мыслей – это благо, а не просто способ сделать Испытания еще менее переносимыми.

При упоминании DSO сосед затих, постоял еще немного за дверью (Кевин смотрел в глазок), и ушел: соцработники из DSO уже приходили несколько раз, заставили соседа извиняться перед Кевином, а супервайзора – вообще ходить на принудительные курсы про терпимость.

Нужно было бежать к Передатчику. Теперь у Кевина был хороший Передатчик: без микрофона. Обычно Передатчики попадались именно микрофонные – это значит, нужно говорить, и иногда – очень громко. Передатчики без микрофона воспринимали и передавали в Центр мысли напрямую, это куда лучше. Предыдущий Передатчик был совсем неудобный: принимал только написанный текст и был замаскирован под прозрачный ящик для пожеланий в огромном спортивном магазине, да еще и на другом конце города. Это было сущее мучение. Вообще – любой предмет мог стать Передатчиком, и так же легко – рано или поздно – переставал им быть. Сейчас Передатчиком была розетка для телевизионного кабеля на кухне. Надо было прижаться к ней затылком и громко думать. Очень удобно, хоть и пришлось искать его так долго, после того, как отказалась работать та коробка в магазине.

На кухне Кевин пристроился к Передатчику, дождался сигнала из Центра и после традиционной Формулы начал перечислять Испытания. Их было много, причем с самого утра: с лифта, где ему попалась Проклятая Бабка, потом этот дурацкий перекресток. Кевин не имел права нажимать кнопку светофора. Это Правило бесило его много лет, но поделать ничего нельзя. Если просто ждать, Испытание кончалось (все Испытания кончаются, если ждать достаточно долго): появлялся кто-то из Мучителей и нажимал для него кнопку, делая вид, что как бы для себя. Сегодня Кевин ждал очень долго и терпеливо, а потом услышал чьи-то мысли: Мучитель только что получил приказ нажать для Кевина кнопку. Он появился в начале квартала, спортивный такой парень; делал вид, что бежит кросс: фляжка и питательный гель на поясе, все дела. Мучитель добежал до Кевина, прикидываясь, что уже совсем выбился из сил, а потом – Кевин даже не поверил сначала – взял и перебежал улицу на красный свет, не нажимая на кнопку. Кевин прямо вышел из себя. Кричал в след Мучителю, а потом стоял и плакал, и пришлось идти в обход через парк, а потом уже шеф кричал на Кевина, что уже назаказывали салатов, а его нет, и шеф сам должен резать овощи и так далее: весь день, Испытание за Испытанием. Но Кевин был сегодня молодец – выдержал все.

Часть Сеанса, за которую отвечал Кевин, кончилась – он перечислил все Испытания. Теперь, если Испытания засчитываются, должна начаться передача из Центра. Задержав дыхание (ни в коем случае нельзя дышать, когда передает Центр), Кевин ждал. Медленно тянулись секунды, и потом он услышал, ощутил сразу всем разумом, всем существом – Хронику Звездной Войны. Взрывались солнца, необозримые армии обрушивались друг на друга, целые планеты испепелялись за мгновения. Передача из Центра всегда очень сжатая – несколько секунд, хотя вмещает иногда события целой эпохи в огромной далекой галактике.

* * *

Передатчик молчит. Кевин, с трудом различая потолок (от Хроники у него всегда слезы), слушает, как у Мучителей сверху методично лает собака. Она лает каждую ночь – Мучители специально запирают ее, бедную, на кухне.

Эта унизительная жизнь, думает Кевин, будет продолжаться еще много-много лет, пока не кончатся Испытания, и он не получит новое тело и новый разум: тело и разум Героя Звездной Войны. Ради этого стоит терпеть и стоить жить, уговаривает себя Кевин, глотая слезы. Пройдя Испытания, он станет великим воином, и в его силах будет изменить Баланс в Звездной Войне. Спасти от испепеления множество миров. Хотя бы вот этот мир, пусть он даже и создан только чтобы быть полигоном для его Испытаний. Приятно, думает, Кевин, будет (среди тысяч других!) спасти именно этот: пусть Мучители увидят, что он совсем не злится на них, по крайней мере на тех, кто мучает его во имя долга, а не ради удовольствия. Может быть, Мучители даже почувствуют себя причастными к его Подвигу. Ведь они помогли ему стать Героем Звездной Войны.

Кевину удается успокоить дыхание, слезы почти высохли. Он потихоньку возвращается от Хроник Звездной Войны на свою крошечную кухню, в свое тело. Неуклюжее и не новое тело – по документам ему уже почти 50 лет, много – по меркам этой планеты. На кухне – новый неприятный запах, и холодно.

Кевин с сожалением понимает, что во время Сеанса он намочил штаны.