Федор не обманул. Их действительно ждали на углу Полковой и улицы Двинцев. Ждали сразу двое, ошиваясь на разных сторонах перекрестка и, видимо, давно уже подозрительно поглядывая друг на друга. Первым оказался Николай, успевший на место раньше ведущего «Вольво» Филиппыча. Вторым – отчаянно толстый субъект с рюкзаком в руках и в оранжевом жилете дорожного рабочего прямо поверх черной футболки.

К подъехавшей машине, узнав пассажиров, они шагнули одновременно. И одновременно остановились, преисполнившись еще большей подозрительности.

Федор торопливо распахнул дверь, махнул рукой.

– Свои, Сидор, давай сюда!

Шеф тоже выбрался на тротуар.

– Это что еще за тип? – враждебно осведомился Николай, подходя.

– Знакомьтесь, – предложил Федор. – Это Сидор. Диггер, черный археолог, торговец восстановленным оружием. Однажды не побрезговал героином, но тут по-быстрому погорел.

– Я ж раскаялся, начальник, – просипел диггер. – И цыган тех сдал, для которых дозы в коллекторе хранил.

– Правильно, – согласился Федор. – И еще сдашь, не сомневайся. Потому и на свободе до сих пор, – он обернулся персонально к Филиппычу и произнес: – Москву, паразит, знает как свои пять. Ту, которая под ногами.

– Допустим, – Николай степенно поправил очки. – А я тут зачем?

Вчерашнюю канонаду он слышал, находясь минимум за три квартала от эпицентра. Но впечатления, похоже, впитал вполне соответствующие и теперь явно не рвался на подвиги.

– Ты, Коля, очень нужен, – произнес Шеф. – Без тебя сейчас никак. Роману я даже звонить не стал – не потянет пока… – он быстро скользнул глазами по Сидору. – Отойдем-ка на минутку, введу тебя в курс…

Диггер хмуро проводил взглядом парочку до угла и уставился на Федора.

– Слушай, капитан, ты во что вляпался, я не понял?

– Разговорчики в строю, – обрезал тот. – Твое дело сейчас маленькое, Сидор. Проведи этих двоих до фабрики и будь свободен. Пока снова дозняк в коллекторе не спрячешь.

Диггер шмыгнул носом. Посмотрел в сторону скрытой за домами фабрики, прекрасно, видимо, представляя, о чем речь.

– Я это… там прошелся малость. Оцепление, спецура… А оперов ваших никого, между прочим. Так что если меня там где-нибудь за жабры… Извини, капитан, но я тебя с чистой душой. С потрохами.

Взгляд у диггера был возбужденно-веселый, предвкушающий приключение. Дерзкий был взгляд. Сдаваться с потрохами он явно никому не собирался – в себе был уверен. Но этот момент возврата должка капитану Сергееву по какому-то старому счету пропустить он не мог. Не ты, мол, один здесь командуешь.

– Идет, – произнес Федор, как бы колеблясь, но все же принимая риск. Чтоб Сидор увидел: им не помыкают – с ним договариваются.

– Ага, – оживился тот. – Тогда еще, капитан. У меня там один эпизодик наметился… Ну, толкнул я тому хачу пушку! Продешевил, между прочим, чуть не даром отдал… Потому что у нее боек сломан. Подумал: ничего, хачу и так сойдет, не то еще завалит кого… Так теперь этот ваш новенький кочевряжется начал, свидетелем меня вести не хочет, а хочет фигурантом. Ты бы, что ль, поспособствовал? По старой памяти?

Федор пожал плечами.

– Прости, я теперь не по тому ведомству. Сам видишь. Хотя… – он вопросительно оглянулся на Филиппыча. – Если ради хорошего человека…

– Как фамилия? – хмуро бросил Пронин. От такого тона, да при соответствующей корочке, бывало, перед ним вытягивались генералы.

– Так эта… Сидаренко, – промямлил диггер. При его комплекции встать по стойке «смирно» было затруднительно – как только в канализацию-то пролазил. Но он честно попытался.

– Да не твоя, дурень, – Федор еле сдержался, чтоб не прыснуть. – Следака твоего.

– Да он пока не следак, пока тока опер. Анатолий Трофимыч из центрального. Вредный, блин, мужик!

Филиппыч приподнял брови, переглянулся с Павлом. Едва ли в центральном УВД было двое Анатолиев Трофимычей.

– Ладно, – бросил Филиппыч. – Поговорю.

– Вот это базар, – осклабился диггер, нимало не усомнившись в честности обещания. – Кто, значит, со мной полезет?

– Он. И еще он, – Федор указал сначала на Павла, потом на возвращавшегося под конвоем Шефа Николая.

– Двое, – заключил диггер. – Ну, значит, как раз.

Он нагнулся к рюкзаку, извлек мятый комок грязно-желтой ткани и протянул Павлу.

– Надевай. Чтоб какая сволочь ноль-два не набрала.

Павел брезгливо развернул. Комок оказался таким же жилетом, как и у самого диггера, только видавшим времена и получше. И даже двумя жилетами.

– Постирать не мог? – осведомился он.

– Под землей любая стирка на две минуты. Надевай, говорю. Второй ему дай. Где, говоришь, выйти надо?

– Нигде. Мимо крайнего к забору корпуса подземный ход идет. Нам нужно оказаться как можно ближе. И кое с кем там встретиться.

– С крысой-мутантом, что ли? – Диггер сипло хохотнул, но, увидев, что шутку никто не оценил, умолк.

– Почти, – Павел не стал вдаваться в подробности. – Встретимся – ты свободен. Нет – будем искать, пока не встретимся.

– У меня рабочий день укороченный, – заявил диггер и снова полез в рюкзак. – Больше двух часов – утомляюсь. Здесь ходу минут на двадцать, не больше. Так что выведу куда скажете, а дальше хоть до второго пришествия ждите… Вот это тоже надень. И монтировку возьми, я, что ли, сам крышку тягать буду?

Он протянул Павлу строительную каску и железный крюк. Тот собрался было нахамить, потом махнул рукой и взял.

– Какой? Этот? – Он шагнул к ближайшему на тротуаре чугунному блину.

– Ну щас! – возмутился диггер. – Этот тебя прямиком на Савеловский выведет. Там только в метро разворот… Вон этот поднимай.

Следом из рюкзака появился моток полосатой красно-белой ленты. Один конец ее оказался привязан к водосточной трубе, второй – к поставленному на попа ящику. Третий угол ограждения «дорожных работ» диггер просто прижал камнем к подоконнику первого этажа и зубами оторвал ленту.

Не дожидаясь команды, Павел поднырнул под ограждение и сунул крюк в ушко люка. Приподнял, потянул… Чугунный блин нехотя перевернулся и грянул в асфальт – Павел едва успел отдернуть ногу. Внимательно наблюдавший за процессом Сидор крякнул, будто надеялся, что стопу все-таки отдавит и тогда никуда не надо будет лезть.

– Ладно. Может, и дойдем, коли так, – диггер шмыгнул носом и первым шагнул к дыре в тротуаре. – Голову бережем, фонари включаем… И не отставайте там шибко!

Павел дождался, когда голова в каске опустится ниже уровня асфальта, и тоже шагнул вниз.

Скобы в стене исправно держали и были даже в меру ржавыми и почти не скользкими. Однако спуск затянулся. Диггер деловито сопел внизу, аналитик, отправленный в люк едва ли не пинком, торопился и норовил наступить на голову. А лаз и не собирался кончаться. Никогда Павел не думал, что канализация – это так глубоко. Он успел отсчитать мысленно метров десять, когда мимо глаз прошел вверх обрез потолка подземного коридора. Скобы были вбиты грамотно – по боковой стене довели до самого пола. Прыгать, слава богу, не пришлось. Свету сверху вполне хватало, чтобы осмотреться, но было очевидно, что пара шагов в сторону, и без фонаря действительно не обойтись…

Павел посторонился, и рядом тут же оказался Николай. То ли он все-таки спрыгнул с пятой ступени, то ли просто сорвался…

– А вот этого здесь не нужно, – немедленно просипел диггер, каким-то особенно придавленным голосом. – Под ноги смотрим. На потолок тоже. На стены обязательно…

– Это как же? – попытался съязвить аналитик. – Сразу во все стороны?

– А вот так же! Как летчик в бою! Книжки читаем, умник? Вот стена, вот кабель. Варежку раззявишь, рукой и влезешь. А там один бог знает сколько вольт!

Павел поморгал и присмотрелся. По стене, где он только что спускался, действительно шли пучки кабелей с его предплечье толщиной. Вмурованные в стену почти заподлицо, они и так-то не выделялись, а будучи припорошенными пылью… Изоляция в отдельных местах вспучилась, приобрела пористую структуру. И вполне возможно, что крошилась от прикосновения.

– Бардак какой-то… – прошептал Николай.

– Уж какой есть, – отозвался диггер. – Еще бывают трубы, паропроводы, краны и вентили. Чтоб даже не касаться ничего из этого – шибанет кипятком, как Леву на той неделе… В аду потом прохладно покажется.

– Эй, чего там? – донесся сверху голос Сергеева. – Есть проход?

– К черту пошел! – тут же вякнул в ответ диггер. Оказавшись на своей территории, он чувствовал себя еще наглее. – Проход всегда есть. Хотя бы и задний… Фонари я сказал включить или нет? Сюда пошли.

Двинулись они, как показалось Павлу, в противоположную от фабрики сторону. Проход был приличный – легко разминуться даже втроем. Труб никаких. Кабели окончательно ушли в стену. Потолок некогда был бетонирован и даже электрифицирован: временами встречались обрывки провода в ржавом металлическом гофре и ржавые же плафоны.

Пахло застарелой сыростью и плесенью. Мокрым грунтом. Иногда почему-то асбестом. Но вовсе не калом, как Павел втайне опасался.

– Послушайте, – произнес наконец Николай. – Это же не канализация. Здесь что раньше было?

– Подземный бункер Сталина, – грубо бросил Сидор.

От услышанного Николай на миг сбился с шага, и Павел невольно толкнул его в спину.

– Правда?

– Вранье! – опроверг сам себя диггер. – Я тебе откуда знаю, что тут было? Сказали ж тебе, я археолог, но черный. Если б тут оружейный склад НКВД был, я бы про него все знал. А так… Кому оно надо? Стоять! Здесь башку ниже…

Вслед за Николаем Павел низко нагнулся, почти проползая под огромной трубой, пересекающей коридор поперек.

– Газовая, – прокомментировал Сидор. – Промышленный район-то. Полгода назад, слыхали, на Складочной грузовики рванули? Чуть не весь переулок к фигам… Говорят, баллоны там на халяву заправляли, да не углядели…

– Слыхали… – Павел сделал глотательное движение пересохшим вдруг горлом. – Краем уха…

– Все, лафа кончилась, – объявил диггер, снова останавливаясь.

– Почему? – за двоих удивился Николай.

Павел поправил фонарь на каске. Луч уходил вдаль все по тому же относительно ровному коридору без видимых препятствий.

– Потому что нам сюда, – Сидор посторонился и указал на поперечный проход. Узкий и темный – скорее даже, нору без плоского пола, без бетонного свода… Откуда ни возьмись выныривали все те же кабели и уходили в темноту. Прямо у входа торчал огромный вентиль, неизвестно что перекрывающий.

– Про краны помним? – осведомился диггер. И, не дожидаясь согласия, кивнул в сторону дыры: – Пошли.

Он занял проход буквально целиком – от стены до стены. Но двигался вперед так же легко. Сноровка…

Павел немедленно стукнулся каской обо что-то твердое. Пригнулся, прошел несколько шагов, распрямился и снова стукнулся.

– Эй, снаряжение побереги! – крикнул, не оборачиваясь, Сидор.

Павел присел и посмотрел наверх. Высоты вполне хватало для ходьбы в полный рост, если бы… Н-да…Он невольно ощупал каску на темени и обнаружил там вполне ощутимые царапины. С потолка через равные промежутки свисали… нет, скорее, целенаправленно торчали колья из старательно заточенных арматурин. Уже на первом он должен был оставить половину скальпа.

– Вот это тоже не знаешь откуда? – крикнул Павел, стараясь на полусогнутых догнать диггера.

– Не знаю. Отсюда под ноги… И про кабели не забываем!

Вовремя. Павел тут же отдернул руку от стены, у которой искал опоры, когда нога вдруг подвернулась и провалилась в щель между… Между… Вывих не получился только чудом. Павел предпочел сначала рухнуть ничком и только после этого вызволять ногу… Фонарь моргнул, но не погас. Перед глазами оказались большие, с баскетбольный мяч валуны, кое-как наваленные на дно прохода… На дно. Ну правильно, так могла бы выглядеть какая-нибудь пересохшая горная речка! Эти камни наверняка точились некогда водой.

– А это что? Осколки ледникового периода?

Николай, оказывается, присел и тоже разглядывал булыжники.

– Это чтобы враг не прошел, – серьезно произнес Сидор. – Еще раз кто-нибудь что-нибудь спросит, и я точно знаю, кто станет этим врагом.

Стараясь не касаться злополучной стены, Павел поднялся, подмигнул оскорбленному в лучших чувствах Николаю. И молча двинулся вслед за диггером, тщательно глядя под ноги. Каменистое дно длилось недолго. Минуты через две не слишком торопливого продвижения валуны вдруг кончились совершенно диким образом. Проход влился в развилку сразу из четырех нор. Дно площадки когда-то было аккуратно заасфальтировано и по обрезу полотна даже выложено бордюрным камнем. Сейчас асфальт был запорошен пылью и покрыт сеткой трещин, хотя совершенно непонятно, отчего он мог растрескаться здесь, вдалеке от колес грузовиков и московского климата. Да и трещины какие-то… Павел не удержался, наклонился пониже. Так и есть: не трещины – борозды. Словно выцарапанные граблями с острыми крепкими зубьями. Ну, или… Впрочем, это уже вряд ли. Когти подходящего размера Павел пока видел только у одного вида, но смарры при этом не любят глубоких подземелий, где их магия часто действует с непредсказуемым результатом.

– На Полковую, на Стрелецкую и на Савеловскую станцию, – диггер тыкнул пальцем в каждый проход по очереди. И с некоторой надеждой добавил: – На Савеловскую – удобнее всего. Близко и широко.

– На Полковую, – отрезал Павел. – И поближе к фабрике.

– Это сюда. Будет тесно и жарко, как в чистилище. Но при этом еще и грязно.

– Откуда вы знаете, что в чистилище чисто? – ядовито осведомился Николай.

– Догадываюсь, – сообщил диггер. – Эмпирически. А ты раз такой умный, давай вперед. С пути не собьешься – вариантов нет. А вот про вентили помним!..

Вентили Павел нашел сразу. Три шага, поворот, и луч фонарика уперся в целую гребенку вентилей. Настоящих, действующих, без дураков. В пучке труб сразу за гребенкой что-то тихо и тоскливо завывало, из-под пары гаек неспешно капала дымящаяся влага, а из одного крана даже, кажется, сочилась струйка пара.

Жарко действительно стало сразу. Одетые в изоляцию трубы при прикосновении не обжигали, но были отчетливо теплее 36,6 градуса. И еще они занимали большую половину прохода. Двигаться вперед пришлось на полусогнутых, в странной скособоченной позе, которую можно увидеть у раскручивающего свой снаряд дискобола. Полуползком, опираясь спиной на свободную стену (не попалось бы какого кабеля!), а рукой об пол. Ни затхлостью, ни пылью здесь уже не пахло – тянуло, как из парной, горячей сыростью. Раза два накатывал какой-то далекий подземный гул, передаваясь в мозг больше через подошвы, чем через уши.

– А вот захотели б на Савеловскую, – сипел позади диггер. – Я б вас таким коридорчиком… Как у себя дома… И места замечательные – нетронутой природой так и тянет…

Ему удавалось двигаться только на четвереньках, но особой утомленности в голосе не чувствовалось. Видать, дело привычки. Павел успел подивиться, как это в центре промышленных городских катакомб может тянуть нетронутой природой – пусть даже подземной. Затем последовала команда:

– Эй, умник! У решетки тормозни, налево там.

– Если у Потапова когда-нибудь снова появятся деньги, – проныл ползущий впереди Николай, – я с него такие сверхурочные сдеру! За этот, блин, поход… Решетка квадратная, что ль?!

– Овальная, – рявкнул сзади диггер. – Стой, тебе говорят! Дальше изоляция скрошилась – там вообще духовка.

На духовку вполне было похоже и здесь, но впереди действительно тепло словно бы уплотнялось. Уже без всякой влаги – тяжелые горячие волны воздуха…

– Налево – это сюда, что ли? – выдавил Павел. В лучах фонаря виднелся один из узких проходов, в которые то и дело ныряли ответвления из пучка труб, после каждого из которых он становился немножко тоньше. Этот, впрочем, был пошире остальных и правда прикрыт решеткой.

– У кого где, а у меня лево там, – подтвердил диггер. – И шагов через десять не орите сильно – будет пара колодцев наверх. Как раз ментам из оцепления под ноги. И мелко уже – метра два, не больше…

С этими словами Сидор изловчился и пнул решетку. От грохота, по мнению Павла, должны были насторожиться не то что менты у колодца через десять метров, а и в главном здании ФСБ. Но диггер уверенно протолкнул свою тушу между трубами и с видимым облегчением распрямился в боковом проходе во весь свой небогатырский рост. Махнул рукой:

– Айда. Уже близко…

Колодцы действительно оказались близко. Одна широкая вертикальная труба со скобами. Вторая через два шага – без скоб. Щели люков были основательно забиты дорожной пылью – дневного света не просматривалось. А перетоптывания тяжелых ботинков по чугуну не прослушивалось, что, впрочем, конечно, ничего не значило.

Здесь снова появились кабели, но по стенам они тянулись цивилизованно, уложенные на специальные, хоть и тронутые ржавчиной полки. Относительно целая изоляция внушала надежды остаться в живых при случайном прикосновении, а толщина – невольное уважение. В этих медных рукавах вольт, скорее всего, действительно было не счесть.

Проход резко повернул под прямым углом. Потом снова – в другую сторону. Здесь Павел едва не налетел на толстую сваю, пробившую коридор от пола до потолка – вполне вероятно, часть фундамента нужного корпуса фабрики. А потом из темноты впереди донеслось твердое:

– Стойте. Выключите фонари. На счет два открываю огонь.

– Менты! – заполошно выдохнул диггер. – И здесь, суки…

Он судорожно оглянулся – луч света метнулся влево-вправо. Тени словно ожили и зашевелились на кабелях и стенах…

– Гаси лампы, и назад! – скомандовал Сидор и вдруг рухнул на четвереньки. – Здесь им не там… Здесь я в такие места… Маму звать будут, но она не услышит…

Бормоча эту чушь, он так и скрылся за углом на четвереньках. А Павел, даже не думая выключать свет и удерживая рвущегося сразу во все стороны Николая, успевшего выбросить куда-то свою каску с лампой, повернулся на голос и крикнул:

– Градобор, это мы! Я и Леваков! Не надо стрелять.

Из-за очередного поворота в луч света шагнул гиперборей. Закрываясь ладонью и щуря свои привыкшие видеть в полярной тьме глаза с огромными зрачками, он произнес:

– После вашего последнего звонка я, признаться, подумал, что у Потапова разжижение мозга от перенесенных потрясений. Но все же решил принять меры и теперь рад, что ошибся.

Левое плечо его оттягивал пехотный излучатель инков, так что угроза открыть огонь не была блефом.

– Заходите, – Градобор посторонился, и стало ясно, что вышел он не из-за поворота, а из бокового прохода. Очень правильного прохода, почти идеально круглой формы. – Только осторожней, я задел электрические кабели. Деструктор инков хорош, но влияет в первую очередь на упорядоченную кристаллическую решетку. Металл распадается раньше, чем бетон.

Задел – это было мягко сказано. Луч, видимо, прошел наискось, располосовав на длинные ленты не только медные жилы, но и изоляцию. Полосы оголенного металла, оплавленные и обгоревшие в местах соприкосновений, оплетали почти всю стену.

– Стало быть, света на фабрике больше нет, – прокомментировал Павел. И первым шагнул в проем.

– Не думаю, что это проблема, – отозвался Градобор. – Община использовала альтернативные источники… И потом, глаза быстро привыкают.

– Ну, это у кого как, – буркнул Павел, мысленно прикидывая, насколько хватит батарейки.

Прямо у порога прохода – той черты, где еще недавно была лишь глухая бетонная стена с дыркой для проводов, – лежал труп в камуфляже шестидесятых годов со страшной рубленой раной через лицо и грудную клетку до самого пояса. Натовская винтовка со смятой ударом острого предмета ствольной коробкой валялась тут же.

Павел поморщился и перешагнул. Николай позади сдавленно матюгнулся и издал звук сдерживаемых желудочных позывов.

– Почти застал меня врасплох, – произнес Градобор немного извиняющимся тоном. – У инков – очень шумное оружие… Извините, не успел убрать.

Павел пожал плечами. На территорию Общины ворвалось с десяток морпехов. Из них уцелело человека три-четыре, которые затерялись в безумном пространственном лабиринте. Значит, столкнуться нос к носу с одним из них можно в любой момент. Павел машинально ощупал левый бок, там, где еще вчера висела кобура…

– Остальных я тоже… нейтрализовал, – произнес гиперборей, заметив и правильно истолковав этот жест. – В Общине слишком много мест, куда не следует заходить чужакам.

– Ясно, – кивнул головой Павел. И невольно потянул носом. Ничем особенным пока не пахло, но… – Еще часов двадцать, и трупы станут проблемой.

– Я разберусь с ней позже, – Градобор похлопал по прикладу излучателя. – Давайте поднимемся куда-нибудь. Полагаю, что пришло время поговорить. Только, с вашего позволения, я пойду первым.

Павел с недоверием оглянулся на разверстый в подземелье проход. От улицы его отделяла, по сути, пара канализационных люков, по которым сейчас топчется ОМОН. Но гиперборей уже шагал вверх по лестнице, и землянам оставалось только постараться не отстать.

Не слишком мудрствуя, Градобор свернул раз, потом другой и вдруг остановился у двери в помещение, которое прежде использовалось как переговорная комната. Пресловутая вторая дверь от входа… Павел готов был поклясться, что в обычном пространстве они не прошагали бы еще и половину пути от лестницы в щитовую.

Трупы пехотинцев никуда за прошедшее время не делись, и гиперборей отодвинул один из них, с натугой потянув створку. Тому, что в переговорной горел свет, Павел не слишком удивился. Тот самый, щекочущий с некоторых пор нервы кровавый сполох арктической зари, при котором без всяких опасений можно было проявлять фотоснимки.

Тот же стол, тот же набор стульев… А вот скорчившийся в углу негр был чем-то новым.

Задать вопрос Павел не успел. Градобор прикрыл за Николаем дверь и вдруг сделал неуловимое движение зудящей, словно муха, ладонью около шеи аналитика… И тут же подхватил обмякшее тело, подтащил к стулу.

– Помоги, – попросил он Павла как ни в чем не бывало. – Второй подставь под ноги, чтоб не затекли…

– Какого черта? – прошипел Павел, машинально выполняя просьбу. – С ума, что ль, сошел?

– Спокойно. Это чисто акупунктурное воздействие, – Градобор продемонстрировал зачем-то указательный палец. – Он выглядит утомленным, через час встанет как перчик.

– Как огурчик, – поправил Павел.

– Да я знаю. Но так звучит острее.

Павел хмыкнул. Не согласиться было трудно.

– И все-таки зачем?

– А зачем, по-твоему, я вас сюда пустил? – Градобор отодвинул еще один стул, уселся и жестом пригласил землянина последовать примеру. – Действительно, чтобы включить процессор? Нет, я вполне допускаю, что Николай это сможет, хотя и продолжаю сомневаться… Но дело в том, что сейчас это не имеет никакого значения.

Павел помедлил мгновение и все-таки опустился на стул. О чем пойдет речь, было совершенно ясно. Разговор, похоже, надолго.

– Вчера я уже сказал тебе на этот счет все, что думал, – произнес он. – И с тех пор не поменял мнения.

Градобор удовлетворенно кивнул.

– Разумеется. Иначе я разочаровался бы в своем выборе. Однако Земля, подвергаясь остаточному воздействию впущенного смаррами Хаоса, действительно меняется. И я попробую тебя в этом убедить.

– Не трать слова, – попросил Павел. – Лучше разбуди парня, у нас тут работа…

– Хорошо, – согласился Градобор. – Я не буду тратить слова. Лучше покажу.

Помещение переговорной было оборудовано прекрасной презентационной аппаратурой – огромные стены-экраны, голосовое управление, интерактивная интеллектуальная система показа материалов. Однажды наблюдавший все это в действии Павел даже разочаровался, когда панорамные панели не включились. Резервных источников питания для них, похоже, не хватало.

Градобор с натугой вытащил из-под стола картонную коробку, раскрыл и извлек на свет древний телевизор. Его полустертое название русскими буквами Павел в полутьме прочитать не сумел. Но выпуклый экран, деревянный корпус и рычаг переключения каналов вызывали до боли ностальгические воспоминания глубокого детства…

– Господи, – выговорил он. – И что, работает?

– Вполне, – гиперборей аккуратно установил агрегат на стол. – Ты не представляешь, какие в хранилищах Общины порой попадаются вещи. Кажется, я видел там фонограф… Впрочем, могу путать с искровым телеграфом.

Он размотал удлинитель, включил его в розетку у двери – оказывается, такая здесь была. Затем вытянул из-под столешницы какую-то проволоку, сунул в антенное гнездо и наконец звучно щелкнул внушительной клавишей.

Сигнал, наверное, был все-таки не эфирный – не могло быть в гиперборейском бункере такого хорошего приема. Картинка, качество которой ограничивалось лишь возможностями древнего кинескопа, демонстрировала улицу. С секундным опозданием Павел узнал перекресток Полковой и Стрелецкого переулка на углу фабрики. Центр кадра занимал репортер с микрофоном в руках, за его спиной просматривался перегороженный переулок, дежурно-хмурые лица милиционеров в оцеплении, пара припаркованных у обочины автобусов ОМОНа… Ворота на фабрику были плотно закрыты, но в уличной стене корпуса Ассамблеи вместо одного из окон зиял приличный проем с закопченными краями. Среди деревьев на противоположной стороне дороги Павел различил наспех укрытый брезентом предмет внушительных размеров. Из общего силуэта боевой машины снабжения резко выделялась стойка с горизонтально расположенной трубой… Павел нахмурился. Сергеев говорил что-то о калибре 100 мм (с перепугу-то чего не покажется), а прототип HMMWV XR311 – в простонародье «Хаммер» – имел, кажется, и такую модификацию: с безоткатным орудием. Но ведь именно прототип!..

Занятый этой посторонней, но отчего-то очень навязчивой мыслью, Павел не сразу сосредоточился на словах репортера.

– …А между тем жители окрестных домов утверждают, что слышали звуки настоящего боя… Автоматную и пулеметную стрельбу и даже выстрелы из чего-то более мощного. Впрочем, может быть, это были взрывы гранат или каких-то других снарядов. Милицейское оцепление не подпускает никого к месту событий… Вот здесь справа вы можете видеть наших коллег с других телеканалов – они тоже скучают и довольствуются скупой официальной информацией… – Камера на секунду метнулась в сторону, выхватив фургончики телевизионщиков. Операторы и спецкоры сонно курили. – …Власти по-прежнему не сообщают ничего нового. По их версии, на старой мебельной фабрике были проведены антитеррористические учения с применением холостых патронов и взрывпакетов. Несколько десятков человек – по-видимому, работников офисов, которые сдаются в аренду в бывших корпусах, – без сомнения, стали свидетелями произошедшего, но никого из них ни нам, ни нашим коллегам расспросить не удалось. Еще вчера буквально на глазах подоспевших журналистов этих растерянных людей организованно погрузили в автобус спецназа и увезли в неизвестном направлении. Между тем со стороны улицы хорошо просматривается частично разрушенная стена фабричного здания и какая-то, несомненно, военная машина… – Камера попыталась сфокусироваться на «Хаммере», но деревья сильно мешали. – …В вечернем и ночном выпуске мы показывали эту картину подробно, однако сегодня нас ближе уже не подпустили… Создается впечатление, что необъяснимая завеса секретности опускается все плотнее. Совсем недавно даже представитель каких-то непонятных силовых структур, которые он отказался называть и который до этого хоть как-то общался с прессой, отказался это делать под тем предлогом, что в настоящий момент формируется официальная версия… Это пока все, что я могу рассказать, но надеюсь еще вернуться в эфир с более объективной информацией… Анна?

Картинка моментально переключилась в студию не опознанного Павлом новостного канала – логотип в углу обрезался слишком толстой рамой кинескопа. Словесную эстафету моментально перехватила ведущая:

– Спасибо, Леонид… Это был наш специальный корреспондент с места событий. Несмотря на пристальное внимание москвичей к этому странному происшествию, ни власти города, ни пресс-служба МВД до сих пор не предоставили никаких объяснений происходящему. Непосредственных свидетелей также пока не обнаружилось, несмотря на то что наши коллеги даже побывали у некоторых из них дома. В целом остается совершенно непонятным, кому именно понадобилось проводить антитеррористические учения с применением автоматной стрельбы и гранат и кто за все это будет отвечать. Если же никаких учений не проводилось, а репортажи наводят именно на такую мысль, то москвичам остается только следовать призыву мэра, который он дал в первые минуты после тревожного сообщения. А именно: не выходить из домов без особой необходимости и воздержаться от отправки детей в школы и детские сады. В связи с этим остается открытым вопрос о том, чего можно ожидать в ближайшем будущем, если на улицах Москвы уже сейчас идут настоящие бои, а власти даже не могут объяснить, кто и с кем сражается… А сейчас к спортивным новостям. В чемпионате по футболу на кубок…

Градобор щелкнул пальцами, и картинка померкла, превратившись в ровное голубое поле. Должно быть, какая-то часть управления презентационной аппаратурой все же работала.

– Ну и что? – осведомился Павел. – Нормальная реакция журналюг – найти жареное и обсосать до костей.

– Реакция нормальная. Но вот события, которые ее вызвали… Ты действительно считаешь, что при нормальном положении вещей действия Акарханакана были бы возможны? Та ветка, из которой он притащил роту пехотинцев, – полгода назад она ведь даже не существовала. Какой из факторов влияния ты затронул тогда в кратере, сейчас уже не вычислить, но само появление такого вот отростка от ствола – очень серьезный сигнал нарушения целостности его вероятностной структуры.

– Чегось? – переспросил Павел, склонив голову набок и прищурившись одним глазом.

– Хаос внес изменения, – вздохнув, повторил гиперборей свой давешний постулат. – Невозможные до этого события стали возможны. В частности, появление таких вот ветвей…

Он порывисто метнулся в угол, где в позе пьяного бомжа пребывал негр, и несильно щелкнул ему пальцем в темя.

Тело дернулось. Павел остолбенел, он был уверен, что это всего лишь еще один труп. Однако натовец судорожно распрямился у стены, с трудом – словно через перехваченное петлей горло – втянул воздух. Гиперборей нагнулся, за воротник поднял афроамериканца в сидячее положение. И тогда тот наконец открыл глаза. Реакция оказалась правильная, солдат вздрогнул и попытался в первый момент отстраниться, но тут же взял себя в руки и, сверкая белками, уставился на сатрапа снизу вверх.

– У вас биг пвроблем, паврни… – хрипло сообщил негр. – Ми пвравительство не потерпит… Бунт обвречен… Мы не слушать тврбование тевррориста…

Павел встал. Неторопливо, сунув руки в карманы, подошел.

– Ты вообще откуда взялся здесь такой красивый? – почти ласково осведомился он. – Твое правительство хотя бы в курсе, где ты и что творишь?

– Вразумеется, – произнести это у негра получалось даже с достоинством. – Мивротворческая опеврация ин Москау одобврена Советом ООН… Ты не мочь сопвротивляться мивровой общестенност!.. Но если… как это? Капитулейшн… Ай селф ю лайф.

Градобор повернулся к Павлу.

– Ужасный акцент – я не понимаю и половины. Но ты понимаешь, и тебе это не нравится.

Павел почти со злобой зыркнул на главного дознавателя и резко наклонился к негру:

– Когда вы оккупировали Москву? Говори, гад!

Негр и не собирался скрывать. И даже больше – он сумел удивиться вопросу.

– Ван таузенд… Как это?.. Девяносто пятый… Но ми не есть оккупант… Мивротворцы!..

– Но война-то хоть была?

– Донт вар!.. Война нет!.. Твой пврезидент колл май пврезидент фром селф демокврати ин Раша!..

– Я его сейчас убью, гада, – сказал Павел Градобору и вновь повернулся к натовцу: – Армия где была? Они что, не дрались?

– Нет!.. Расформиврована!.. – Недоумение все сильнее проявлялось на черном лице. – Ю не знайт?.. Тен ярс ин Раша нет аврмия!… Онли контингент ООН!..

Павел выпрямился и отошел на пару шагов. Во избежание искушения.

– Выключи это, – попросил он Градобора. – Не доводи до греха – безоружный ведь он.

Гиперборей пожал плечами и быстро коснулся шеи солдата. Никем не подхваченное тело сползло по стенке и стукнулось затылком об пол.

Павел перевел дух. Неторопливо занял свое место у стола. И упрямо тряхнул головой:

– Ничего не доказывает. Ты же сам мне плешь проел, что в Древе возможно все. Значит, есть у нас и такой сателлит, что с того?

– Это другое. Сателлиты появляются и исчезают каждую секунду, но почти никогда не образуются в прошлом. Его ветвь, – Градобор кивнул в сторону негра, – образовалась полгода назад в результате известных тебе событий, однако она имеет собственную более раннюю историю, отличную от истории Ствола до точки отделения. Это признак нарушения работы вероятностного механизма в Древе. Теория подобного не предусматривает.

Павел даже не пытался слушать внимательно. Когда речь заходила о фундаментальной теории вероятностей, он терял под ногами почву, однако сейчас это не имело никакого значения. Абстрактные научные теории вообще слабый аргумент в вопросах практического доверия…

– Неубедительно, – отрезал он.

И Градобор послушно замолчал. Прошелся вдоль стола, подумал.

– Хорошо. Вот тебе пример из твоей земной реальности, – он снова приблизился к телевизору и вдавил кнопку.

На экране появилось несколько графиков. Ломаные кривые, черные и белые столбцы, несколько указателей с цифрами, непрерывно дергающимися вверх и вниз…

Павел понаблюдал секунду, затем уставился на Градобора:

– Это что за муть?

– Биржевые индексы, – пояснил тот. – Один из основных показателей состояния вашей экономики, а также, как ни странно, психического состояния общества. Человеческая психика весьма чуткий индикатор, Павел. Если что-то в мире идет не так – она реагирует первой, пусть даже незаметно для самих людей. А биржи, в свою очередь, отличный показатель адекватности и уравновешенности психического состояния общества в целом.

– Допустим. – Павел поморщился и повторил свое коронное: – Что с того?

– Посмотри на графики. Вот это состояние индексов на начало года. Это – сейчас. Более чем двукратное падение – очень много для шести месяцев. Биржевая толпа чувствует неуверенность в себе. Сомневается в успехе своих вложений. И при этом не отдает себе отчета, почему именно, поскольку фундаментальный анализ экономики не предвещал кризиса. Скорее уж он случится как следствие… Психика толпы начала на что-то реагировать, Павел. Мы в Общине никогда не отмахивались от таких сигналов.

Павел вздохнул. Поднялся, щелкнул по кнопке…

– Ты сам-то веришь, что меня можно убедить этими черточками?

Гиперборей качнул головой.

– Теперь – нет. Но я должен найти способ, иначе все станет еще хуже. Для всех. Что может заставить тебя поверить в реальности угрозы?

– Чудо, – ответил тот, не задумываясь. – Доброе сказочное чудо. Меня трудно удивить плохими новостями, зато если что-то вдруг само собой повернется к лучшему… Пожалуй, тогда я соглашусь поверить в неправильность происходящего.

Градобор снова задумался на полном серьезе. Павел ждал. Демонстративно посмотрел на часы, побарабанил пальцами по столу… Время уходило неизвестно на что, и пора было что-то с этим делать. Чертов упрямый гиперборей!

– Я не могу привести тебе таких примеров, Павел, – признал наконец тот. – Однако теория Хаоса не исключает ярких положительных проявлений во время нарушения вероятностной стабильности. Строго говоря – Хаосу все равно, в какую сторону происходят отклонения, для ветвей Древа они одинаково вредны. Как только я обнаружу подходящий пример, немедленно укажу на него.

– Договорились, – быстро произнес Павел, надеясь зафиксировать свою локальную победу. – А пока разбуди моего пацана. У нас работа.

– Логично, – кивнул Градобор. – Сложа руки не стоит сидеть даже в ожидании чуда.

Он приблизился к Николаю, пребывающему на стуле в позе уснувшего пассажира электрички. Через секунду тот всхрапнул и, распахнув рот в отчаянном зевке, размашисто потянулся.

– Елки… – выговорил аналитик, продирая наконец глаза. – Вот я дал… Надолго срубило?

– Полчасика, – ободрил Павел. – Нормально, время было. Но теперь собирайся с мыслями, они нам понадобятся. Как будешь запускать процессор?

– Я? – удивился тот. И тут же спохватился: – Ну да, правильно. Шеф тоже крендель – выдернул меня с бухты-барахты… Думает, вот так запросто и запущу? Мне хотя бы наши файлы нужны, которые мы с Ромой… Если с начала – то еще на месяц работы.

– На память кнопки не выучил? – удивился Павел. – Ну, хотя бы те, которые перевели уже?

– При чем тут кнопки! – От возмущения Николай даже вскочил. – Ты у компьютера вот все кнопки знаешь, а много на нем сумеешь? В Интернет сходить да «Сапера» запустить! А программу пробовал на память ассемблить?.. Этот язык древних богов по структурным возможностям очень напоминает программный код. Инки когда свои «молитвы Древу» в терминал набивали – по сути, программную процедуру вводили. Это не просто цифры координат и кнопка «запуск», это готовый набор команд на машинном языке. Причем ладно бы машина человеческая была, а то ведь их терминал даже не в двоичной системе работает!..

Павел вскинул руки:

– Ша, пацан. Я понял – дурак. Значит, файлы…

– Переписанные на Си-плюс скрипты, – выпалил Николай. – Парочку мы даже успели проверить – работают.

– Значит – файлы, – повторил Павел, не вдаваясь в детали. – Что еще? Компьютер? Доступ в процессорную?

Николай кивнул.

– И пару лет свободного времени, – он хихикнул было, но, увидев, что шутка не прошла, быстро поправился: – Ну, хотя бы пару дней… И только голосовая связь. Материальные объекты я еще долго не рискну отправлять. Тем более живые материальные объекты…

Павел вопросительно посмотрел на Градобора.

– Пару дней – возможно, – отозвался тот. – Здесь все дело в том, как быстро ваши люди обнаружат вход в процессорную комнату.

– Нам тоже до нее еще нужно дойти, – напомнил Павел. – Из Общины случайно нет тайного хода?

– Совбез Ассамблеи это не одобрил бы, – гиперборей усмехнулся, как будто бы с долей ностальгии, – но все же я могу помочь. Жаль, правда, что не смогу сопровождать… Идемте.