Обёртка

Виктор работал менеджером отдела снабжения на большом заводе, производившем линолеум. Как он там очутился, Виктор уже сам не помнил. Зато помнил его дядя, который когда-то попросил старого приятеля о небольшой услуге – пристроить племянника на работу. В институте Виктор звёзд с неба не хватал, но и самым тупым не числился. Трудолюбие и усидчивость – вот что спасало его от «хвостов» и пересдач.

В юности Виктор, конечно, собирался перевернуть мир. Амбиции лезли из него, как квашня из кадки, хотелось созидать, творить, заявить о себе. Ему поручили снабжать завод импортной промышленной химией: растворителями и стабилизаторами. И даже рассказали, у кого покупать, где и почём.

Задача Виктора заключалась в том, чтобы сырьё на заводе было всегда. Если оно закончится, производство заглохнет, и тогда две тысячи человек придут бить снабженца.

Физической расправы и прочих неприятностей Виктор очень боялся, поэтому, как мог, минимизировал риски: нарисовал в «экселе» простенькую модель, которая позволяла сохранять двухмесячный запас сырья. Коллеги восхищённо цокали и называли его молотком. Виктор стал звездой отдела снабжения. Окрылённый успехом, он принялся покорять новые высоты и провёл анализ закупочных цен десяти поставщиков. Выяснилось, что завод вполне может покупать растворители и стабилизаторы на 30–40 % дешевле, если сменит партнёров. Виктор написал докладную на имя директора завода и со сладостным замиранием в груди ждал оваций.

В тот же вечер у подъезда собственного дома его долго, со вкусом и явным удовольствием лупили трое. Он так и не понял, за что – попросили прикурить, и понеслась. Виктор дополз до квартиры, обмотал кровоточащее ухо полотенцем и провалился в сон. А когда проснулся, у кровати сидел дядя.

– Как ты, Витя?

– Вроде ничего не сломано, – прошелестел Виктор, осторожно трогая коленки и локти. – Вот уроды, побили по беспределу. Испортился наш райончик, за сигареты готовы избить человека до полусмерти.

Дядя улыбался и смотрел недобро.

– За сигареты? Вряд ли, Витя. Ты писал вчера докладную на имя директора?

– Писал. Из-за этого, что ли? Я же лучше хотел. Вопрос с сырьём слабо проработан, растворители закупаем по взвинченной цене. Можно сэкономить для завода десятки, нет, даже сотни миллионов в год. А если не экономить, то зачем… Кому…

Тупым Виктор определённо не был и всё понял быстро. Теперь дядя взирал на него почти с отеческим умилением.

– Начало положено. Молодец. Завтра тебе принесут котлетки, чтобы поправлялся быстрее.

На следующий день Виктор с трудом доковылял до работы. На входе кто-то украдкой сунул в его карман пухлый белый конверт. В конверте лежали пятьдесят три зарплаты скромного сотрудника отдела снабжения. Он бы вернул деньги, но не понимал, кому и как.

Виктор набрал номер дяди.

– Мне тут конверт передали, – сказал он интимным шёпотом.

Дядя засмеялся снисходительно, а потом стал серьёзным.

– Пора взрослеть. Запомни, не стоит ссать против ветра, разговаривать с телевизором и доказывать женщине свою правоту. Деньги – приятная вещь, любой магазин тебе это объяснит. Но покупки должны быть скромными, ты же обычный менеджер. А ещё лучше не трать ничего, береги ресурсы.

Виктор усвоил правила игры, и белые конверты теперь получал каждый месяц. Его повысили, он занимался закупкой уже шести позиций химического сырья. И «прибавку к зарплате», как учили, тратил осторожно. Отдыхать ездил в Турцию, чтобы не выделяться, зато в самый фешенебельный отель. Гардероб полностью обновлял раз в сезон, но на работу ходил в том же дешёвом костюме с потёртыми рукавами, что и раньше. Подарил любимой девушке обычное золотое колечко с секретом: внутри по всей окружности были инкрустированы бриллианты. Старенькую «Короллу» прокачал так, что мама родная не узнала бы: движок, салон, диски – всё по последнему слову техники. Родным передаривал конверты, которые становились толще с каждым разом. Одним словом, Виктор проявлял чудеса изобретательности и потихоньку мечтал о новой квартире и даче. Но чего нельзя, того нельзя.

Через год умер дядя. Семьи у него не было, на похороны почти никто не пришёл, однако Виктор, движимый любовью к покойному и привычкой тратить деньги с выдумкой, заказал духовой оркестр и три венка из белых лилий.

От дяди остался только старый гараж на окраине. Виктор приехал туда на третий день, но не сразу решился заглянуть в погреб: воняло так, будто сдохли разом все мыши города. Наконец, смазав нос вьетнамской «звездочкой» и нацепив одноразовую медицинскую маску, Виктор осторожно спустился вниз. На деревянных стеллажах, в мешках, на полу, на старом рваном матрасе лежали деньги. Деньги пахли. Деньги гнили.

Десять минут

Ольга всегда знала, что она человек особенный, но её вторые половинки почему-то это мнение не разделяли. Надоевший сценарий повторялся раз за разом: ссоры, долгие нудные монологи, одиночество. Мама говорила: «Олюшка, на тебя нельзя кричать, можно только договариваться». А где возьмешь того, кто готов договариваться?

И вот очередное фиаско. Ладно, одна так одна. Поначалу всегда больно. Ольга ждала, что постепенно жизнь начнёт налаживаться, однако прошёл месяц, а тягостное чувство где-то глубоко в сердце не утихало. Немного помогала работа, но в выходные очень хотелось позвонить подлецу – до того было душно и одиноко. Звонить никак нельзя, это нехитрое правило знают и пятиклассницы. В кино! Нужно срочно идти в кино! На три сеанса подряд.

По пути Ольга заглянула в почтовый ящик. Кипа газет, буклетов и один белый конверт. Подумав немного, она повернула ключик: заберу потом, не хватало ещё перед выходом пачкать руки о свежую типографскую краску.

Годзилла на экране лениво водила туда-сюда жирным хвостом, маленькие, как муравьишки, люди бегали вокруг и кричали. Господи, нельзя быть такой дурой! Письмо прислал он, совершенно точно он. Долгожданное примирение совсем близко, а она сидит и жуёт безвкусный, похожий на пенопластовые шарики попкорн.

Домой Ольга не шла – летела: её окрыляло предчувствие чего-то очень важного и хорошего. Письмо лежало на месте. Осторожно вытащив его двумя пальчиками, девушка понюхала конверт. Незнакомый запах, но приятный: что-то свежее, нежное, хвоя, лимонад и цитрус. Пикник на лесной полянке.

Письмо было написано от руки – милая странность в эпоху господства Times New Roman, и почерк твёрдый, красивый, без дурацких завитушек. Ни одной орфографической ошибки. Стоит заметить, что Ольга втайне гордилась школьными пятёрками по русскому языку и мужчины, пишущие грамотно, имели больше шансов на её симпатию.

«Добрый день!

Не сочтите меня нахалом, но вы – самая чудесная девушка на свете.

У меня есть предложение. Пожалуйста, завтра в 17:30 выйдите на балкон на 10 минут. Делать ничего не нужно, просто выходите. Любая работа должна быть оплачена, поэтому прилагаю к письму скоромный гонорар. Если моё послание вас оскорбило, приношу извинения.

С искренним уважением, Х.»

В конверте лежали две тысячные купюры. Ну дела. Таких чудиков Ольге встречать ещё не приходилось. Письмо так увлекло, что потерянная любовь сама собой отошла на задний план. Может, рискнуть и выйти? А что надеть? Улыбаться или не надо? Её будут фотографировать?

В эту ночь Ольга впервые уснула без пустырника.

* * *

Утро наступило предательски быстро. Приоткрыв один глаз, Ольга нащупала телефон и выключила будильник. Обойдутся денёк без неё. (Как ни странно, действительно обошлись: девушка была бухгалтером, а вне периодов сдачи отчётности бухгалтер – фигура эфемерная.)

Вчерашнее письмо оказало на Ольгу странное воздействие: хотелось слушать песни на французском и делать забавные глупости. И пионов, много белых пионов. Дойдя до метро, она купила у бабушек цветов на две тысячи рублей, привела себя в порядок и в половине шестого вышла на балкон в маленьком черном платье и с букетом в руках. Ничего подозрительного Ольга не заметила, но ощущение чьего-то присутствия приятно щекотало нервы. Взяв лист бумаги, она написала: «Продлим?» – и сбросила послание в свой же почтовый ящик.

На следующий день её ждали ещё две тысячи и письмо:

«Здравствуйте!

Конечно, продлим. Пионы прекрасны, но вы их затмили. Если можно, выскажу небольшое пожелание: распущенные по плечам волосы вам идут больше».

«Извращенец», – подумала Ольга и радостно засмеялась.

В обеденный перерыв она сбегала в салон красоты, обещавший посетительницам «лук, как у Ким Кардашьян», и на деньги извращенца сделала прическу, укладку и маникюр. Перемены не остались незамеченными: системный администратор тут же предложил Ольге помощь с операционной системой, а старший менеджер поменял бутылку с водой в кулере, хотя старая была полна на две трети.

В 17:30 она вышла на балкон и сказала громко: «Ну привет, извращенец. Наслаждайся». На прощание, не удержавшись, Ольга лукаво подмигнула невидимому зрителю.

Следующее письмо гласило:

«Добрый день!

Теперь я могу сказать, что видел ангела. Распущенные волосы очень вам к лицу. Пожалуйста, наденьте сегодня красное платье.

С искренней признательностью, Х.

P. S. Я не извращенец».

Как он мог её услышать? Хотя не всё ли равно, пусть тайна остаётся тайной и придаёт жизни новые краски.

На очередные две тысячи Ольга купила постельное бельё с розочками и васильками.

* * *

Постепенно балконные променады стали частью её распорядка. Каждый день Ольгу ждали деньги и маленькие задания. Сказать на языке глухих: «Мир красивый, и я красивая», жонглировать тремя яблоками, спеть «Как упоительны в России вечера» на китайском и так далее. Становилось всё интереснее, девушка с нетерпением открывала очередной конверт и ждала посланий. Деньги брала с удовольствием, но дело было уже не в них.

Конечно, ей хотелось знать, кто этот щедрый незнакомец. Созрел план, очень простой: Ольга решила отследить процесс попадания писем в ящик. В пять утра, прихватив бутылку с водой и бутерброд, она заняла стратегически удобную позицию на лестничной площадке второго этажа.

Через час снизу послышалось неуверенное шарканье. Перегнувшись через перила, Ольга увидела бабушку – типичного божьего одуванчика в платке и вязаной кофточке. Испуганно оглядываясь, старушка потянулась к почтовому ящику.

– Я так понимаю, вы моя тайная поклонница! – громко сказала Ольга и сбежала по ступенькам вниз.

Бабушка охнула и попыталась сбежать из подъезда, но не тут-то было! Молодость оказалась проворней.

Они вышли во двор вместе.

– Рассказывайте, – попросила Ольга. – Иначе я буду думать, что беру деньги у какого-нибудь бойкого пенсионера.

– Не у пенсионера, а у инвалида, – тихо поправила бабушка. – Не нравилась мне эта затея. Но он упёрся как баран: иди да иди. Хожу вот.

– Он инвалид?

– Колясочник. Двадцать пять ему было, красовался перед девушкой и прыгнул с обрыва в озеро. А там воды по колено. Операций много делали, да без толку, не ходит с тех пор.

– А откуда у него деньги?

– Только ноги отказали, голова-то в порядке. Сидит, стучит целый день по клавишам, работает в компьютере. Когда скучно, бинокль возьмёт – и глядит, что там делается в соседних домах. Когда начал письма писать, прямо расцвёл, улыбается каждый день. Раньше-то жить не хотел. Девушка бросила, друзья забыли, да и не друзья это никакие, значит. Не хочет, чтобы его жалели, особенно родители. Только со мной и общается. Сиделка я.

– Пожалуйста, ничего ему не говорите. Кстати, а как у него получается меня расслышать? До соседнего дома далеко.

– По губам читает.

* * *

После разговора с сиделкой письма перестали приходить. «Разболтала», – злилась Ольга, но упрямо выходила каждый вечер на балкон. От ощущения нужности кому-то отказаться очень непросто. Однажды она решилась и сказала:

– Привет, извращенец. Как ты там? Моего коллегу сегодня ужалил шмель. Точно посреди лба. Ещё я видела сон про динозавров и купила новый чайник.

Девушка понимала, что невидимый зритель ждал её и ловил каждое слово. Казалось, расстояние между ними сокращается. Ольга начала читать статьи, посвящённые людям с ограниченными возможностями. Сначала было страшно, потом не очень. Выйдя на балкон в очередной раз, она сообщила:

– Извращенец, я сегодня читала про твой недуг. В смысле не про больную голову, с этим всё понятно. Про ноги. Если меня укусишь, я тоже перестану ходить? Или будем кусаться осторожно?

Он смеялся, она чувствовала это.

– Ты бы написал чего, извращенец. Можно и без денег. Я волнуюсь.

В почтовом ящике лежало новое письмо.

«Привет, мой ангел. Вчера ты была ужасно смешной. Именно в этой последовательности (первое слово – ужасно). К письму прилагаю 23 рубля, юмор нынче стоит недорого. Ты очень красива!»

Переписка возобновилась. Однажды на улице Ольга встретила бывшего, но этот эпизод почти не произвёл на неё впечатления. Девушка торопилась домой: «балконное» время принадлежало другому человеку. В 17:30 она явилась на очередное заочное свидание в купальнике, шапочке для плавания и очках. И громко произнесла:

– Извращенец, я приглашаю тебя в бассейн. Не отпирайся, сиделка сказала, что можно. Хочу тебя видеть.

Наутро письма в ящике не было. Ольга пришла в ярость и, подкараулив бабушку-посредника, передала ей конверт с купюрами и письмом.

«Привет, мой милый, немного извращённый сосед напротив. Передаю тебе 14 000 рублей (7 дней по 2000, которые ты платил 3 месяца назад) плюс 50 000 от меня в подарок. Завтра ровно в 10 встречаемся у моего подъезда».

* * *

Ольга не спала всю ночь и утром, спускаясь вниз, несколько раз глубоко вздохнула и похлопала себя по щекам, чтобы успокоиться.

Он ждал внизу. Инвалидная коляска, рубашка, джинсы, знакомый уже запах лимонов и леса. Моложе, чем воображала Ольга, и очень симпатичный.

– Я заигрался, – сказал он. Было заметно, что переживает. – Прости меня. Вот деньги. Наверное, продолжать не нужно.

– Может, хотя бы попытаемся?

– Будет непросто и, скорее всего, больно.

– Я не собираюсь делать тебе больно.

– Всё равно поранимся. Оба.

– Ты с самого начала пытаешься командовать и решать за двоих, – заметила Ольга. – Теперь моя очередь. Сегодня сходим в бассейн, а дальше – посмотрим.

Она решительно подошла к коляске и повезла его в лето.