Нулевой уровень Европейского Купола. Трущобы. 60 минут до нападения.

— Слегка на комикс похоже, — подала голос Циркуль.

Макс снял обруч и потер виски.

— Степень погруженности у тебя хромает, — сказал он киберу. — А в целом неплохо, хотя и действительно на комиксы смахивает…

— Ну, как смог, так и рассказал, — сказал кибер.

— Кто ж спорит… — отозвался Макс.

Кибер ничего не ответил, только пожал плечами. Одной рукой он обнимал Циркуль, а второй рассеянно крутил передающий обруч.

— Так ты говорил, что эта история в какой-то мере объясняет слухи о том, что Алекс до сих пор жив?

— Ну, в общем-то да, — сказал кибер. — По крайней мере, мне так кажется.

— И как ты это объяснишь?

— Ну… Нельзя, конечно, считать, что все описанное происходило именно так в действительности. Все это действительно сильно походит на рисованные истории. Но за ними что-то кроется.

— Что? — спросил Керк.

— Главный герой как бы вышел за рамки этого общества и даже, может быть, цивилизации. Мистическим образом перебрался на ступеньку выше по своей личной лестнице. Поэтому меня не удивляют слухи о том, что он по-прежнему жив… Просто он стал кем-то другим, нежели просто человеком. За этой историей скрыто нечто… Знаете, как за аллегориями.

— Бред… — сказал Логус, и кибер внезапно смешался. Замолк.

— Ты, вообще, как? — спросил Макс. — Оклемался достаточно? Кибер поднял брови:

— Достаточно для чего? Я кое-что пропустил, пока в отключке валялся.

— На самом деле ты довольно много пропустил, — тут же подал голос Логус. — Может быть, вместо рассказов сомнительной развлекательной ценности мы узнаем, за что же мы собираемся умереть?

— Ну, это смотря кто… Я, к примеру, умирать вообще не собираюсь, но, по-видимому, у тебя другое мнение. Я действительно много пропустил? — Кибер вопросительно посмотрел на Макса.

— Поверьте, это не так увлекательно… — сказал тот.

— Да, мы уже догадались, — прервал его монах.

Теперь все смотрели на Макса.

Тот покачал головой. В наступившей тишине только непрекращающийся дождь продолжал выстукивать свою бесконечную песенку.

— Ладно, — наконец принял решение Макс. — В каком-то смысле это справедливо, раз уж мы оказались в одной команде. Меня ищут. Скажем, за групповое убийство. Целого ряда крупных персон «сверху». Я сделал свое дело и «нырнул».

— Нырнул? — не поняла Циркуль.

— Ушел в нижние уровни, — пояснил кибер. — Так проще сбить след.

— Не слишком-то эффективно… — сказал Логус.

— Я не ожидал такой прыти… — ответил Макс. — Да к тому же такой стаи Гончих… В общем-то я уже давно в «нырке». Там, наверху, уже и шум улегся.

— Сколь веревочке ни виться… — пробормотал Логус.

Керк попытался припомнить, что долетало до него из скандальных «верхних» новостей за последнее время. Остальным, в сущности, было глубоко наплевать, что там натворил Макс на верхнем ярусе. Кибер и Циркуль больше были заняты собой, а монах и без того знал больше, чем пытался показать. В памяти всплыли какие-то странные известия из банковской сферы, когда за одну ночь сменилось все правление какого-то крупного финансового образования… Еще какие-то слухи о крахе Союза Трех Корпораций, но это было совсем давнее дело.

Причастность к любому из этих событий делала Макса крайне опасным человеком. Простое соседство с ним могло закончиться совсем грустно.

Керк посмотрел на часы — до срока, назначенного Максом, было еще около часа. Потом… Подумав о том, что будет происходить в этом «потом», Керк плотнее сжал рукоять пистолета. Оружие было как будто теплым. Живым. На Керка навалилось необычное оцепенение. Он привалился к спинке своего виртуального кресла и безучастно смотрел на кибера и Циркуль, которые занялись друг другом. Каким-то посторонним сознанием Керк отметил, что у девушки неплохая грудь и, кажется, натуральная…

Монах между тем продолжал доставать Макса.

— И это все, что ты нам можешь рассказать? — спросил Логус, и его скулы побелели от напряжения.

— А чего бы ты еще хотел? Каких-нибудь гнусных подробностей — так это ты не туда попал… — ответил Макс. — Тебе больше подошел бы закрытый клуб.

Циркуль фыркнула, однако Логус не обратил на это внимания, только прищур его сделался более жестким.

— Для человека, втравившего всех в весьма паршивую историю, ты слишком весел. Надеешься выпутаться?

Макс пожал плечами и улыбнулся.

— Знаешь, — сказал он, — если я здесь, значит, я там, где я должен быть. Можешь сказать, что я фаталист и, в отличие от некоторых, не верю в какой-то «вселенский порядок» и уж точно не препятствую хаосу. Я не настолько самонадеян, чтобы считать себя вправе вмешиваться, даже в мыслях, в космические законы. К тому же мне не приходится прикрывать собственную нечистоплотность великими целями и законами мироздания. Если я делаю зло, значит, такова моя судьба, и если меня занесло куда-то, значит, так тому и быть. Я буду делать то, что считаю нужным, там, где я окажусь. Я буду идти туда, куда мне нужно, и окажусь там рано или поздно. То, что нас всех свело в этом месте… Это не просто так, это наш перекресток! Уйдем мы с него или останемся тут навсегда, не важно, мы уже не будем прежними. Такая судьба. У нас всех…

— Тебе не кажется, что ты берешь на себя слишком много? На роль мессии ты не тянешь, — громко сказал Логус. Керку показалось, что он старается заглушить голос ревности: ему вовсе не было безразлично то, что происходило между Циркуль и кибером.

— И не собираюсь, — ответил Макс. — Хочешь ты того или нет, меньше чем через час тут начнется ад. Для каждого. И он будет длиться ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы перекрутить ваши души, у кого они остались, в тугой жгут. А дальше все будет зависеть только от вас… Я это знаю. Потому что не раз проходил через нечто подобное. Так что похож я на мессию или нет, ничего не значит.

— Значит, ты все-таки собираешься выпутаться? — Логус слегка пригнулся, сжал кулаки.

— Не важно, — ответил Макс, глядя в окно. — Тебе будет трудно это понять, но мне действительно не важно, сумею я выпутаться из этого или нет. Я уходил от Гончих, пока мог. Они меня догнали. Я буду продолжать эту игру, пока у меня будет получаться. И мне совершенно не важен момент финала. Когда он наступит? Сегодня, завтра, через час… Не важно. Потому что для меня имеет значение только сама игра. Внутренние изменения, идущие во мне…

— А как насчет остальных?

— Остальные тоже включаются в этот процесс. Может быть, как действующие персонажи, может быть, как факторы влияния, может быть, случайно, может быть, намеренно.

— А если они того не хотят?

— Видишь ли. — Макс улыбнулся. — Дело в том, что те, кто не желает включаться в игру, уже что-то из себя представляют… Это как бы фигуры в многомерных шахматах. Фигуры обладают свободой выбора и действий, они вольны в своих перемещениях и обладают возможностью уйти от течения… Предчувствовать. И… Ну, как бы избежать случайной встречи со мною, если я сознательно не ищу их. Понимаешь? Фигуры. Но на шахматном поле есть и пешки, — повысил голос Макс. — Слабые и никчемные солдатики. Которых засасывает водоворот событий, и они ничего не могут сделать. Потому что у них нет ни сил, ни возможностей сопротивляться обстоятельствам. Пешки живут в своих клетках и часто гибнут в незначительных драках с такими же пешками или просто умирают, так и не поняв, чего они хотели от этой жизни. Так живут и так умирают все пешки, если в их жизни не появится фигура и не перевернет их. Даст дополнительный толчок вперед. Или вниз…

Или вверх. — Во время этого монолога Макс не прекращал живо жестикулировать. — Не так уж и важно, что пешки от такой встречи могут погибнуть, для них все равно ничего не изменится…

— А если они сами захотят что-нибудь изменить? — спросил Логус.

— Тогда это не пешки, тогда это уже фигуры, — ответил Макс. — И тогда они уже вольны выбирать: встретиться им со мной или нет. Рост человека зависит от его желания расти. Если он действительно того хочет, вокруг него создадутся условия для роста.

— Например?

— Например, случайная на первый взгляд встреча с человеком, который даст толчок. Может быть, шок, если он необходим, может быть, плавное течение волны, выносящей на другой берег. Если человек хочет изменить свой статус, рано или поздно изменения произойдут. Хорошо это или плохо? Люди просто не всегда знают, чего они хотят на самом деле, а потому не каждая перемена воспринимается правильно.

— И как же это — правильно?

— С пониманием, наверное, — ответил Макс. — С пониманием того, что все происходящее вокруг к чему-то ведет.

— Странная философия… — выдавил из себя Логус. Он отошел к окну и отвернулся, делая вид, будто пытается что-то увидеть за стеной воды.

— Это не философия, — ответил Макс. — Такова жизнь в современном мире. Под общей крышей, живя на разных «уровнях», мы все превратились в шахматные фигурки, которые играют сами по себе… Почти без вмешательства игроков. И, как в любой стратегической игре, тут есть взаимосвязи, которые необходимо чувствовать, чтобы выжить.

— Довольно порочный взгляд на реальность. Неудивительно, что с такими воззрениями ты докатился до теперешнего своего состояния. — Голос Логуса звучал глухо.

— Порочный? — удивился Макс. — Почему? Я же не отрицаю права пешек на существование. Я просто называю вещи своими именами. Не притягиваю за уши какие-то неведомые законы природы и космоса, а просто нахожу подходящие аналогии.

— Эта философия порочна, потому что она отражает только один, однобокий взгляд на жизнь! — воскликнул Логус. — Ты выдумал ее, потому что не мог не выдумать. Тебе же нужен какой-то якорь, столб, канат, за который ты бы мог ухватиться, начав тонуть, когда твоя совесть потянет тебя на дно. Ты не просто губишь людей, не просто убиваешь за деньги или убеждения. Ты топишь их, потому что… Потому что всего-навсего спасаешь свою шкуру. Прячешься от ответственности за содеянное за спинами случайных свидетелей, первых встречных, подставляя их под удар. Я не знаю, насколько справедливо было посылать за тобой Гончих, я не знаю, было ли достойно то, что ты совершил, такой мести… Но это твой выбор! И ты должен был самостоятельно принять его! Не вовлекая третьих, не причастных к этому людей и не заслоняясь от ответственности выдуманными теориями и самопальными успокоителями совести.

Лицо Логуса горело, он был зол. Его эмоции были настолько читаемы, что Керк отвернулся. Ему было противно слушать монаха. Такая ярко выраженная экспрессия совершенно не сочеталась с тем состоянием духа, которое вдруг снизошло на Керка. Оружие в руках, близость женщины меняли восприятие реальности. Того самого мира, в который он часто возвращался только для того, чтобы не умереть с голоду в виртуальности. Керк встретился глазами с девушкой, та изучающе смотрела на его лицо. От этого взгляда горло Керка сделалось твердым и жестким, как наждак.

— Ты уцепился за внешние атрибуты. «Пешки» и «фигуры» — это же только слова. Придумай более спокойные аналогии… Знаешь, — сказал Макс, перебивая Логуса, — наш разговор чем-то напоминает один старый, невозможно, невероятно старый фильм. Из исторической эпохи, когда надежные носители информации только-только входили в обиход. Откуда-то из Восточного Анклава к нам залетела копия… Нелегально, в обход седьмого уложения о культурной контрабанде, конечно. В фильме несколько человек, загнанных в здание разрушенного храма дождем, обсуждают один случай, свидетелями которого они стали. Убийство… И у каждого находится своя версия происшедшего.

— Они тоже жили на нижнем «уровне»? — спросил кибер, потягиваясь и выуживая откуда-то бездымную сигарету.

— Тогда еще не было уровней и города… То есть города были, но не под куполами. Они жили на открытом воздухе.

— Странно, что к вам попала эта копия, — сказал Логус.

— Странно, — согласился Макс. — Но все-таки попала. Так вот, у каждого из них нашлась своя версия происшедшего. Своя, отличная от других. Они рассказывают эти истории просто потому, что их свел вместе дождь…

— Аналогии не совсем уместны. Я не думаю, что мы хоть в чем-то похожи на тех людей, — возразил монах.

Макс задумчиво кивнул:

— Не похожи. Это верно. Но аналогия существует.

— Ну конечно, нас свел в это чертово место дождь.

— Нет, дело даже не в дожде, хотя если бы не он, я не вспомнил бы о той картине. Дело в разных точках отсчета. — Макс замолчал, глядя на Логуса.

— Я не понимаю, — раздраженно сказал тот. — Поясни.

— Разные точки отсчета при вынесении суждений. О жизни, о случае… Из тех людей ни один не смог понять, кто же все-таки прав и что же они видели на самом деле. Кто же рассказал правдивую историю? Все что-то видели, все сделали какие-то выводы. Ты прав только в той плоскости, в которой ты волен жить и перемещаться, Логус. Смещаясь в мою плоскость, ты теряешь всю свою правоту, основу, веру… И дело уже не в том, кто прав, а кто нет. Дело в том, что сейчас наши плоскости пересеклись и ты чувствуешь себя неудобно.

Всего этого Керк не слышал. Он видел и слышал только девушку.

Она приближалась к нему, глядя прямо в глаза. Керк видел вздрагивающие при каждом движении ее полные груди и мерное перекатывание мышц под кожей… Возбуждение поднималось в нем тугой, злой волной.

— Иди ко мне, мальчик, — пробормотала Циркуль. Он удивился, какой у нее глубокий голос. И глаза… — Иди…