Глава 37
Сопричастность
Ни в какой отдел полиции они, естественно, не поехали. Когда поместье Псалтырникова осталось позади, майор Скворцов велел отдыхать, набираться сил – он внушал это преимущественно Кате: мол, я сам отрабатываю все, что вы накопали, лично допрашиваю Меланью Смирнову. Завтра утром узнаете новости и просмотрите видеозапись допроса, а на сегодня для вас – финита.
В оперативной машине он сразу снял с Меланьи наручники и спросил:
– Какой у вас срок беременности?
– А вам-то что за дело? – Меланья не глядела на майора Скворцова.
– Вас поместят под арест в камеру. На этот счет есть правила.
– Двенадцать недель.
– И вы не сказали мужу?
– Я хотела сначала пройти обследование на предмет обнаружения патологии плода, – Меланья отвечала тихонько, словно стеснялась. – Если что… и говорить бы не пришлось. Он бы и не узнал. А для первого УЗИ на патологию и для биохимии нужен более длительный срок.
В отделе полиции, оставив Меланью в кабинете под конвоем, майор Скворцов позвонил токсикологам в передвижную лабораторию.
– Первоначальный тест подтвержден, – ответили токсикологи. – Яд натурального происхождения, не синтетик. Это настоящая amanita phalloides. В термосе, что мы нашли, грибной отвар. Раствор концентрированный. И там следы земли на крышке. Она его прятала где-то вне дома, закопанным. А потом достала из земли, когда решила снова пустить яд в дело.
Этот термос они обнаружили во время обыска на кухне, он был на виду среди другой использованной посуды. Видимо, вылив яд в кофейник, Меланья решила сначала совершить то, что задумала, а затем уже либо снова спрятать свое зелье, либо смыть его в раковину, а термос поставить в посудомойку. Такая оплошность поражала – видимо, она и правда находилась в состоянии аффекта во время новой попытки отравления. И откладывала сокрытие улик на потом.
Так думал майор Скворцов, созерцая бледное лицо Меланьи с глубокими тенями, появившимися под глазами.
Что-то не складывалось. Картина этого покушения на убийство никак не вписывалась в ту схему, которую Скворцов выстроил для себя. По этой схеме выходило, что их противник – хладнокровный, расчетливый, осторожный…
Скворцов позвонил старшему оперативной группы, которая продолжала обыскивать дом.
– Нашли другой яд, арсенит натрия?
– Нет. Уже практически все обыскали.
Скворцов вернулся в кабинет и отослал оперативников.
– Гражданка Смирнова Меланья Андреевна, вас поймали с поличным, – обратился к Меланье майор, садясь напротив нее за стол. – Вы сами профессиональный юрист, не мне вам объяснять, что значит задержание с поличным в таком деле, как отравление. При подобном раскладе и в вашем положении… надо думать не только о себе. Но и о ребенке. Надо не повышать риски. А снижать их. Вы согласны?
Меланья молчала.
– Вы отравили вашего свекра Псалтырникова. Дали ему яд. Это яд гриба бледной поганки. Вы сами признались в отравлении, и у нас есть образец этого яда. Мы нашли ваш термос с отваром. Где вы взяли ядовитый гриб?
– Нашла на участке. У озера. Иду, а гриб на меня смотрит. Искушает, – Меланья подняла на майора Скворцова глаза. – Я с детства разбираюсь в грибах. Мы их на даче собирали. И эти поганки я ногой давила… Я знаю, что они смертельно ядовиты. А тут такой подарок. Я эту бледную поганку и сорвала.
– Но я так до сих пор и не понимаю, почему вы решили отравить свекра? – сказал Скворцов. – Он же вам… вашему мужу, как мы выяснили, все отдал! Всю собственность, почти все свои деньги. Неужели вы захотели и страховку? Я поверить не могу!
– Не нужна мне была страховка.
– А что? Тогда что? Зачем вы так добивались его смерти?
– Он нам мешал.
– Чем? Он жил здесь в опале. Уединенно. Он вас не трогал. Вы там, в Лондоне. Ваш муж заявил ему, отцу, что и встречаться-то с ним никогда не станет больше!
Меланья зорко глянула на майора Скворцова.
– А откуда вам это известно? Что Макар ему сказал?
И Скворцов понял, что невольно проговорился. Выдал информацию, которую не следовало выдавать.
– Макар сообщил об этом следователю.
– Лжете вы. Макар и под пыткой бы такого следователю не сказал. Он мне в этом признался. И еще… Аааа, я поняла, – Меланья кивнула. – Я знаю, кто ваш источник.
– Это уже не имеет значения. Я просто хочу понять ваш мотив.
– Я же сказала – он нам… ему, моему мужу мешал. Надо было освободиться.
– Я еще раз спрашиваю – чем Псалтырников вам мешал?
– Тем, что жил, – ответила Меланья. – Тем, что коптил небо. Никак не хотел убираться на тот свет. Я все думала – если бы не было его… и всего того, что они все… эти наши старцы уродливые, его соратники натворили за эти годы… как бы сложилась наша жизнь? Как бы мы жили? Я думаю – не так, как сейчас. Мы жили бы счастливо! А они все сломали. Все уничтожили. Повернули назад. Может, и хотели как лучше, но сотворили такую жопу! – Меланья повысила голос. – И сами же в этой жопе по уши увязли. И нас с собой потащили на дно. Мы же все платим, платим, платим по их счетам. А они словно этого не понимают или делают вид. Или боятся признаться сами себе. Но все начинается с их собственных семей. Что я, не знаю, о чем втихаря мечтают их дети? Их собственные дети, внуки? Которые теперь за бортом большой настоящей жизни, за бортом большой мировой тусовки, влиться в которую они так мечтали! Потому что там везде тыкают пальцем – это сын такого-то… С деньгами, которые у них накоплены, здесь, в здешней нищете, делать нечего. А там не принимают. Ни Париж не принимает, ни Лондон, ни Манхэттен… «А я хотела бы жить на Манхэттене и с Деми Мур меняться приветами»… Да? Так пели? Или еще – «А я уеду жить в Лондон!» Это Лепс, кажется, блеял? А они ему хлопали на корпоративах и подпевали хором. И вот теперь и в Киев-то даже не съездишь. Сидите дома. Платите, господа, по счетам до седьмого колена, пока вы живы. Ну, а когда умрете – ваши дети расправят наконец крылья и покажут себя. И они… ваши богатые золотые детки ждут вашей смерти с великим нетерпением! Ну а я лично устала ждать. Я решила помочь свекру освободить нас от себя.
– Когда вы дали ему грибной яд? На обеде в честь дня рождения мужа или раньше? – спросил майор Скворцов.
– Я сделала отвар. Залила его в термос, чтобы настоялся. Савва Стальевич на запор жаловался утром, а я смузи пила за завтраком. Сказала ему – это хорошее средство. Овощной смузи. Он попросил меня сделать и ему – смешать в миксере. Свеклы добавить. А я туда добавила не только свеклу.
– Утром в стакане со смузи? – поразился Скворцов. – Но в меню из ресторана были грибы заказаны, я думал…
– Я в грибы немножко добавила тоже. Капельку. Специально, чтобы ваши эксперты потом нашли это. Такая доза не убьет никого, даже если эта капля кому и попадется, – Меланья усмехнулась. – Был случай недавно из практики – женщина отравилась грибами, обедала в ресторане, в гарнире были сморчки. Они безвредны. А она умерла от грибного яда. Так ничего и не доказали – что это несчастный случай с мутировавшим сморчком или же намеренное отравление, сокрытое под «грибной инцидент». И вы бы ничего не доказали никогда. Я хорошо знаю законы. И судебную практику.
– Где вы прячете второй яд?
Меланья с удивлением глянула на майора.
– Я вас спрашиваю – где второй яд, который вы пустили в дело, потому что хотели со свекром быстрее покончить? Где арсенит натрия? Средство из конюшни?
– Не было никакого второго яда.
Майор Скворцов откинулся на спинку стула.
– Псалтырников умер не от ваших поганых грибов. А от арсенита натрия. Мы этот ветеринарный препарат нашли на конюшне. А вы часть его забрали себе и…
– Я ничего не забирала.
– Не надо лгать. Вы уже сознались в убийстве.
– Я не лгу. Я вам не лгу, – Меланья сжала руки. – Я сама была удивлена, сбита с толку, когда вы объявили, что нашли какой-то яд и что он из конюшни! Потом узнала, что это средство для лечения лошадей. Вы его изъяли. Но я… я не давала его свекру!
– Почему вы меня обманываете?
– Я вам клянусь здоровьем своих дочерей! Я не давала свекру такой яд! Да и зачем?
– Затем, что вы хотели все сделать как можно быстрее.
– Но для чего было спешить? – Меланья даже привстала со стула. – Я хотела, чтобы после дня рождения, дня через два мы с Макаром улетели. Вернулись обратно в Англию. Свекор бы умер дней через семь-десять. Без нас. И диагноз был бы – грибное отравление. И вы бы нашли следы поганки в соленьях из ресторана. И разбирались бы до посинения с рестораном, как в том деле со сморчками. А мы были бы уже далеко. Вам нас было бы не достать. Вот как я планировала. Но вы… вы нашли что-то совсем другое, это чертово средство из конюшни! Оно мне все карты спутало сразу. Макар уперся, уезжать отказался, сказал – надо разобраться, что с отцом случилось. Полиция в дом нагрянула. У нас паспорта отобрали. И вы обыскали дом, но на консервы и соленья вы и внимания тогда не обратили. Дура горничная все выбросила на помойку. Я подумала, что это… Савва сам… что он убил себя сам… я так сначала решила. Но не тот он был человек, чтобы руки на себя наложить, даже если впал в депрессию из-за слов Макара. И тогда я подумала… остается ведь одно-единственное решение этой загадки. Если не я дала этот арсенит Савве и не сам он наглотался его, то… вы понимаете, о чем я?
– Это вы мне как юрист юристу? Или как подозреваемая следователю?
– Как человек – человеку. Поверьте, я не лгу вам.
– Сотрудницу страхового фонда Екатерину за что вы решили убить?
Меланья не ответила. Отвернулась.
– Ваш муж испытывает к ней чувства? Поэтому?
– Не стану об этом говорить. Отказываюсь от показаний. Думайте что хотите.
– Никакой осторожности не проявили. Сделали это при трех свидетелях.
– Свидетели в таких делах полезны.
– Чем же они полезны?
Меланья усмехнулась уголком вишневых полных губ. Глянула на майора Скворцова.
А он вдруг подумал, что прекраснее и ужаснее женщины не видел никогда в своей жизни. И что запомнит ее… ох, надолго, надолго теперь он ее запомнит. Или уже помнит… странное какое чувство…
– Значит, вы отрицаете, что дали своему свекру другой яд – арсенит натрия с целью ускорить его кончину?
– Отрицаю полностью. Поверьте, я этого не делала!
– А кто же тогда это сделал, если не вы, убийца?
– Кто-то другой.
– Звучит фантастично.
– А почему фантастично? – удивилась Меланья. – Значит, не мне одной пришла в голову такая идея. Избавиться от него.
Майор Скворцов молчал. Потом сказал:
– Как юрист – юристу. Вы понимаете, что такое для суда заключение экспертов о том, что ваш свекор умер не от яда бледной поганки, а от другого яда. Это меняет в отношении вас все. Всю картину. Не убийство. А только покушение на убийство. Два покушения – на Псалтырникова и девушку. Срок максимальный лет восемь… и еще есть условно-досрочное… Думайте, Меланья, думайте сейчас. В ваших интересах говорить всю правду. То, что мы знаем, и то, что нам неизвестно, но знаете вы о своем свекре и его делах. Если есть кто-то другой, как вы выразились… то убийца – именно он по формальным процессуальным признакам. И в ваших прямых интересах помочь нам найти его. Чтобы облегчить собственный груз вины и… смягчить себе наказание. Подумайте о детях, о вашем будущем ребенке.
– Хорошо, – устало кивнула Меланья. – Я подумаю. И над вашими словами тоже. А сейчас вы можете меня отправить в камеру? Я очень устала. Еще немного, и я здесь у вас упаду со стула.
Майор Скворцов сам лично повел ее вниз в изолятор временного содержания. Разогнал там всех – приказал освободить от задержанных ханыг камеру, чтобы оставить Меланью в одиночестве. Потом сходил в комнату отдыха при дежурной части и принес ей подушку и теплое одеяло.
– Спасибо, – сказала Меланья.
– Думайте. О себе и своем будущем ребенке.
– Я же сказала вам – подумаю. И что теперь – пожелать вам спокойной ночи?
Долгий темный взгляд ее глаз…
Майор Скворцов отвернулся и приказал запереть камеру. Он поднялся в свой кабинет и углубился в изучение заключения токсикологической, биологической и химической экспертиз.
А в два часа ночи раздался звонок на мобильный.
Это была Катя.
Она заикалась от волнения и страха.
