Стиляги

Когда я заканчивал школу, пришло время стиляг. Это было очень интересное и яркое время. Мы у себя в Очамчире или Поти могли сотворить, как я теперь понимаю, лишь бледное подобие той моды. Моя тетя, у которой я тогда жил, умела шить. Тогда почти все женщины шили сами, и у многих были швейные машинки знаменитой фирмы «Зингер» (доставшиеся от бабушек).

Уступая моим настойчивым просьбам, тетя с тяжелой душой зауживала до предела мои брюки – а у меня их было всего двое. Долго она сопротивлялась и хотела не «губить» хотя бы одни. Тете трудно было понять, что жизнь стала другой и молодой человек теперь должен выглядеть совершенно не так, как ей нравилось и казалось приличным.

Он должен был расслабленно «прошвыриваться» по людному бульвару в узких, почти в обтяжку брюках и в пиджаке с широченными плечами (приходилось подшивать большие ватные прокладки). Ботинки у настоящих модников были на толстой белой подошве, которая называлась «манной кашей». Волосы у стиляги должны были блестеть от бриолина (возможно, это называется как-то иначе, все равно никто из нас его в глаза не видывал, а волосы мы ничем не мазали).

1960-е гг

Лео Бокерия – врач студенческого строительного отряда на целине. Целиноградская область. 1965 г

Это было трудное время, прежде всего из-за бедности. Ни у кого из нас не водилось денег. А выглядеть хотелось красиво. Поэтому наши мамы и тети со слезами на глазах «портили» приличные вещи, превращая их для нас в стильную одежду.

Надо сказать, что тогдашние власти с этой «модной болезнью» активно боролись. Стиляг ругали учителя и стыдили на школьных комсомольских собраниях. Эти эпизоды оставили в душе тяжелое воспоминание. К счастью, у нас до крайностей не доходило, а ведь в некоторых местах стиляг насильно стригли – отрезали ножницами сложно закрученный кок на голове.

Зато сейчас я непритязателен с точки зрения одежды. У меня сохранились все мои костюмы с аспирантских времен, поэтому их много. С тех же аспирантских времен я ношу почти исключительно белые рубашки и выбрасываю их, только когда они рвутся…

Глава вторая. Ранние годы

Первый мед: как я стал студентом

В выборе специальности большое влияние на меня оказала старшая сестра Марина, которая училась в Одесском медицинском институте. Она, конечно, хотела, чтобы я стал врачом.

Должен также заметить, что в разговорах со сверстниками, когда речь заходила о выборе специальности, одной из первых мы называли профессию врача. Это во многом объяснялось тем, что после войны вокруг было много больных, раненых, инвалидов, потерявших руки и ноги. Очень хотелось этим людям, которые пожертвовали для нас своим здоровьем, как-то помочь.

Да и вообще в то время профессия врача считалась очень уважаемой. Тогда не выбирали выгодных профессий. Никто, например, не говорил, что если выучиться, скажем, на юриста или финансиста, то будешь потом много зарабатывать. Такие расчеты считались неприличными, просто шкурными. Да и уровень жизни у всех был примерно одинаковый.

Моя старшая сестра Марина была для меня авторитетом, и я решил поступать туда, где она училась. Это был Одесский медицинский институт. В Поти тогда поступать было некуда. Ехать учиться можно было на поезде в Тбилиси либо на теплоходе в Одессу. В Тбилиси мало кто ездил, потому что там своих абитуриентов хватало.

Я поехал в Одессу, но поступить не удалось. Об этом не жалею. Да и кто знает, как пошла бы моя жизнь, учись я в Одессе, а не Москве. Однако надо признаться, что из Одессы я возвращался не в лучшем настроении и даже приехал не в Поти (мне было стыдно), а в Очамчиру. Сразу поступил на работу, потому что в семье у нас зарабатывала одна только мама и жить было трудно. К тому же производственный стаж давал преимущества при поступлении в институт. По возрасту это был у меня последний шанс поступить перед армией. И дело не в том, что я избегал военной службы, просто не хотелось откладывать учебу в институте на целых два года.

В Очамчире я стал работать на строительстве чаеразвесочной фабрики. Со мной на фабрике работал приятель, который собирался поступать в МГУ на юридический факультет. Вот он и уговорил меня ехать в Москву.

Моя тетя, добрейшей души человек, у которой я тогда жил, купила мне билет до Москвы и дала с собой сто рублей – большую по тем временам сумму. Так что мне хватило на жизнь, пока я сдавал экзамены. Помню, что мы с товарищем заплатили 30 рублей за проживание в квартире его знакомых на улице Чайковского (сейчас Новинский бульвар), ну а еда тогда стоила совсем недорого. Экзамены я сдал хорошо. Не понадобилась даже льгота за рабочий стаж – и без того набрал проходные баллы с запасом.

Студенческая жизнь принесла мне много сюрпризов. Расскажу одну историю, забавную и характерную.

На втором курсе я впервые попробовал пиво. Причем не просто пиво, а «Ерша». Получилось это так. Я опоздал на первую лекцию по физиологии и в коридоре столкнулся со своим однокурсником, который тоже опоздал. И вот он мне говорит: «Слушай, пойдем выпьем пива. Все равно опоздали». Пиво у нас продавали в главном корпусе на Моховой. Мы пришли, заказали. А я пива в жизни не пил, хотя в Поти был завод. Вино пил, а пиво – не пил. И ладно бы пиво, но тут он достает чекушку водки, 250 мл, и доливает нам в стаканы. А это же страшный «Ерш»! Само собой, я серьезно опьянел, а он как ни в чем не бывало: «Пойдем, – говорит, – на вторую половину лекции». И мы пошли.

Лекцию читал Петр Кузьмич Анохин, выдающийся физиолог, академик, ученик Павлова. Сам я плохо помню эту историю, но мне потом ребята рассказывали, что я зашел в аудиторию. А она большая, амфитеатром. Впереди длинный стол, и вдоль него ходит Петр Кузьмич Анохин. Подхожу я, значит, к столу, стучу по нему палочкой (я с каникул привез палочку, на которой было написано разными цветами «Сухуми») и спрашиваю его: «Что вы тут делаете?»

Как повел себя этот великий человек? Он посмотрел на меня и сказал: «У нас сегодня вводная лекция, молодой человек. Проходите, присоединяйтесь». Как будто мы опоздали совсем чуть-чуть и это не второй час лекции идет. Тут подскочили ребята, оттащили меня куда-то наверх амфитеатра, где я и проспал остаток лекции. Помню, когда меня разбудили, чувствовал себя отвратительно. Потом, уже на улице, окончательно пришел в себя. Но я очень благодарен Петру Кузьмичу Анохину, царство ему небесное. Большой человек! Таких много было в Первом меде.

1960-е гг