Анчар

В Поти было много моряков. Во время войны на здешнюю военно-морскую базу даже перебросили корабли из захваченного фашистами Севастополя. У военных моряков жены были в основном учительницы, которые преподавали в наших школах. Педагоги они были отличные, и потому ребята из Поти обычно успешно поступали в высшие учебные заведения по всей стране и даже в Москве.

Большинство ребят с нашей улицы посещали русскую школу № 3, туда ходили и многие грузинские дети. Я учился с большой охотой, был настоящим отличником, что среди мальчишек большая редкость. За все время в этой школе у меня была только одна двойка. История редкая и необычная, причем с продолжением, и потому ее стоит рассказать.

В седьмом классе к нам пришла новая учительница литературы. Она тоже была женой морского офицера из Ленинграда. А ленинградцы, как известно, всегда отличаются интеллигентностью и тонко чувствуют искусство. На этот урок нам было задано знаменитое стихотворение А. С. Пушкина «Анчар». Я стихотворение выучил и был совершенно спокоен. Сидел я, как и положено отличнику, за первой партой. Школьный журнал начинался прямо с моей фамилии (на «А» у нас никого не было). Так что новая учительница меня первым и вызвала.

Я подошел к учительскому столу, повернулся к классу лицом и начал с воодушевлением (совершенно искренним, стихотворение мне самому очень нравилось) декламировать. Все шло прекрасно примерно до середины, и тут… Трудно даже сказать, что меня сбило, кажется, учительница сделала кому-то замечание, я запнулся, подумав, что она обращалась ко мне. Учительница махнула мне рукой, мол, продолжай… Но я вдруг онемел. Все, что было написано в этом стихотворении дальше, безнадежно вылетело у меня из головы.

Ребята со всех сторон, некоторые даже довольно громко, подсказывали мне продолжение, учительница смотрела с удивлением, но у меня произошел странный сбой, который я никак не мог преодолеть. В конце концов учительница сурово сказала мне, что учить стихотворения нужно до конца, а не до половины, и поставила мне жирную двойку. Прямо в журнал.

Признаюсь, двойка была для меня тяжелым ударом еще и потому, что об этом каким-то образом узнала мама и в слезах прибежала в школу. Я очень переживал, хотя виду, конечно, не показывал. Впрочем, все довольно быстро поправилось. В учительской новой литераторше, видимо, объяснили, что этот мальчик круглый отличник и не стоило его сразу так сурово наказывать.

Буквально на следующем уроке учительница вызвала меня снова. Я без запинки с выражением прочитал стихотворение и получил сразу после двойки такую же большую жирную пятерку. Больше у меня никаких проблем с новой учительницей не было. Она стала очень хорошо ко мне относиться, и напротив моей фамилии, как и раньше, красовались только пятерки.

9-ый класс средней школы № 3 города Поти: пометка «Это я» сделана рукой Лео Бокерии

Вы думаете, на этом история закончилась? Ничего подобного. Недаром же анчар – дерево ядовитое и опасное. Стихотворение неожиданно напомнило о себе через много лет, когда к юбилею Александра Сергеевича на центральном телевидении была организована передача «Мой Пушкин». В этой программе люди разных профессий читали любимые произведения великого поэта.

Наш известный режиссер Юрий Грымов, готовивший эту передачу, в числе других пригласил и меня. Я рассказал ему историю про стихотворение «Анчар», мы посмеялись, и было решено, что я именно это памятное стихотворение буду читать.

Съемки программы велись на «Мосфильме». Я, конечно, освежил в памяти текст и встал перед камерами в полной уверенности, что все будет хорошо. С некоторой даже усмешкой подумал, что теперь я уже не ребенок и никакие посторонние мелочи меня не собьют, но… Когда я дошел до того самого места, где застрял много лет назад в седьмом классе школы № 3, словно вдруг электричество выключили. Я безнадежно и наглухо забыл последующий текст.

Мне дали книгу, я прочитал стихотворение и даже быстренько повторил его, все было нормально, однако и во второй раз повторилось тот же самое. В конце концов с большим трудом и помощью суфлера стихотворение удалось прочитать до конца. Все очень смеялись, и я вместе со всеми, но мне почему-то было грустно…

Потом старшая дочь Екатерина, смотревшая передачу, никак не могла понять, почему я, выразительно и с энтузиазмом начав читать стихотворение, как-то вяло и невыразительно заканчивал его, глядя в пол (на суфлера). Когда я рассказал ей эту грустную историю, она развеселилась, а я понял, что теперь уже никогда не буду декламировать «Анчар».

На всю жизнь: футбол и шахматы

Я очень люблю футбол: увлекался и увлекаюсь им всю жизнь. Не меньше футбола я люблю шахматы: в них я играю и по сей день, а вот футбол смотрю уже только по телевизору.

Убежден, что на футбольном поле каждый из нас играет ту же роль, что и в жизни. Конечно, не всегда это получается одинаково хорошо, но если хочешь узнать человека, постарайся увидеть его в игре. В азарте игры человек обязательно раскроется и предстанет не таким, каким сам хочет казаться, а таким, каков он есть на самом деле. И если в обычной жизни люди способны контролировать себя настолько жестко, что порой трудно бывает разглядеть их истинное лицо, то в игре спрятаться невозможно. Игра раскрывает человека сразу и полностью.

Я и в шахматах всегда старался играть острые, рискованные партии. Ничья, как результат игры, меня совершенно не устраивала и не интересовала. Стремиться следует только к победе. Это мое стремление и характер, я не пытаюсь этого скрывать. Могу сказать, что люди, игравшие со мной в футбол или шахматы, знают меня гораздо полнее и глубже, чем многие коллеги на работе.

Поти, между прочим, одно из немногих мест, где на территории Российской империи, а после Советского Союза появился футбол. Это история еще XIX века. Уже в те времена Поти был крупным портом европейского масштаба, и туда нередко заходили пароходы из Англии. А где англичане, там и футбол.

Когда англичане прибывали в порт Поти, они немедленно формировали там команды и принимались гонять мяч. Тем более что в течение всего года в Поти плюсовая температура. Со временем английские моряки стали принимать в свои команды и местных ребят. Постепенно дошло до того, что наши составили свою сборную и начали играть против англичан. Это, наверное, были первые во всей России международные футбольные матчи.

Англичане – известные костоломы и, кроме того, хорошо обученные опытные игроки: они почти всегда выигрывали. А когда английские суда уходили, образовывалась некая пустота. Нашим футболистам, которые уже неплохо освоили игру, хотелось постоянно гонять мяч! И вот они стали создавать в различных районах, пригородных поселках и даже на отдельных улицах собственные команды и играть между собой.

Первое время, как это описывает замечательный писатель Константин Паустовский, хорошо знавший наши края, футболисты разделялись по принципу холостых и семейных и сражались очень серьезно. А уж в наше послевоенное время все вокруг играли. Наша улица была довольно широкая, возле домов стояли лавочки, на которых обычно сидели бабушки и старички, тут пели песни, молодые ребята и девушки устраивали игры… Но во время футбольных матчей все лавочки занимали наши зрители и болельщики. Так вот взрослые, которые с удовольствием смотрели футбол, в конце улицы поставили ворота. Когда случалось, нужно было проехать машине, то она по канавам впритирку с заборами объезжала эти ворота. Шоферы были люди понимающие и футбол уважали.

Ворота были в ширину не больше пяти метров и по высоте тоже ниже нормальных. Без сеток. Откуда было их взять. В длину наше поле было метров 40–50. И вот каждый день с часов четырех и даже трех, когда мы приходили из школы, начинались игры.

Ближе к вечеру появлялись ребята постарше. Они нас выгоняли и начинали играть сами. Мы не обижались и легко превращались в болельщиков. Постепенно вокруг поля собирались взрослые и вместе с нами наблюдали за играми.

Понятно, что у болельщиков появились свои кумиры: некоторые из них были настолько хороши, что вскоре становились настоящими футболистами и играли в известных командах того времени.

Дворовый футбол был развит необыкновенно и в иных случаях не уступал профессиональному. Команда города Поти участвовала в чемпионате Грузии. Замечу, что почти всегда наши были в числе первых пяти-шести лучших. Побеждали, правда, всегда команды из Тбилиси, потом шли в разном порядке Рустави, Кутаиси, Батуми, Сухуми и Поти. Играли очень прилично. Вспоминаю финты, которые тогдашние мастера показывали, – нечасто и сейчас увидишь такое даже в исполнении прославленных виртуозов.

В школе, наверное, в классе седьмом, с нами учился парень по имени Юра Гвазава, который уже тогда играл и тренировался профессионально. И вот он нас втянул в чемпионат города среди школ. Это был настоящий, серьезный чемпионат, и за ним все в городе с большим интересом следили. Наша школа там выиграла все матчи и заняла первое место.

Я играл в футбол лет до пятидесяти пяти. Помогло то, что на Ленинском проспекте, в 30 метрах от моей работы, к Олимпийским играм построили большой спортивный зал. Там, под крышей, можно было с комфортом гонять мяч круглый год. Но при всем удобстве, если играешь в зале, нагрузка получается большая: бегать приходиться практически беспрерывно, как в баскетболе.

Так я и играл, пока меня не травмировал один из аспирантов. Я всегда играл правого крайнего нападающего, или полузащитника, или правого атакующего полузащитника (в прежние времена говорили правого инсайда). Это мое любимое место. В ворота меня даже ради шутки нельзя было поставить. Да и защитником я играть не хотел. Какой интерес бегать за нападающим и не давать ему играть? Мне надо было, чтобы за мной гонялись, чтобы я обыгрывал, уходил, отрывался, отдавал острые пасы или сам бил по воротам. В этом для меня состояла красота и радость игры.

* * *

Был у меня одноклассник, который играл за кутаисское «Торпедо», команду группы «А». Имя его было Арвелод, однако все звали его Туя. Это прозвище он получил еще в школе. Придумал его наш легендарный двоечник Гарри, обладавший удивительным даром давать клички, которые на многие годы, а то и на всю жизнь прилипали к человеку.

Гарри узнал, что туя – это такое дерево, которое растет медленно и до самой старости остается маленьким. Мы все тогда быстро тянулись вверх, а Арвелод сильно отставал и по-прежнему оставался малорослым. Прозвище прилипло к нему намертво. Даже болельщики на стадионе орали: «Туя, давай! Туя, бей! Туя, молодец!» Потом Туя закончил институт и работал технологом. Специалист он был замечательный. А в начале девяностых у него приключился инфаркт. Ребята едва живым привезли его в Москву. Я его прооперировал. По статусу он был беженец. Но удалось оставить его при клинике, и он долгие годы очень хорошо и полезно у нас работал. Потом все-таки вернулся в Грузию и там умер несколько лет назад.

В его футбольной молодости была такая забавная история, он мне ее сам рассказывал. «Торпедо» Кутаиси играли тогда с московским «Динамо». Игра эта уже ничего не решала и была, по сути, товарищеской. Они и договорились, сгонять «ничейку». Это, конечно, нехорошо, но в футболе договорные матчи случаются и на любительском, и на профессиональном уровне.

Стадион в Кутаиси был набит под завязку. Туя играл в полузащите, как теперь говорят, опорником. Был он хотя и маленький, но очень быстрый и цепкий в отборе мяча, хорошо видел поле и толково распасовывал мячи. Какого-то особенно сильного удара у него не было, все же он был маленьким и легким.

Все шло к нулевой ничьей. Стадион недовольно гудел, так как надежды на интересную игру не оправдались. Остается минут двадцать до конца. Мяч попадает к Туе. Он переходит в центр поля и бьет. В воротах стоял не кто-нибудь, сам Лев Яшин. Не ожидая неприятностей, он вышел далеко из ворот. Когда понял вдруг, что мяч, пущенный маленьким полузащитником с центра поля, летит в его ворота, то со всех ног рванул назад, прыгнул, но все равно не успел. Мяч нырнул под перекладину! Стадион взвыл от восторга: «Туя, Туя!».

Это когда такое можно увидеть, что самому Льву Яшину гол залетает «за шиворот» с центра поля! Тут к Туе подбегает капитан команды и злым шепотом говорит: «Туя! Ты чего творишь, мы же договорились!» «Так я и не собирался забивать», – честно признается Туя. В результате стадион увидел совершенно замечательную концовку игры. Динамовцы атаковали беспрерывно и так яростно, словно от этого матча зависело их первое место. В конце концов знаменитый Валерий Маслов этот нежданный-негаданный гол Туи отквитал. Подбежал к нему и говорит, «Слушай, Туя, мне понравилось, давай еще по одному сообразим!»

Кстати, и у меня была похожая игра, которую я потом видел во сне и каждый раз все, что случилось, как бы снова переживал. Это было в Москве в 1963 году. У нас тогда проходило первенство института между потоками. Так разделили специально, чтобы побольше было команд. Вот на лечфаке у нас, например, было три потока (то есть получалась не одна факультетская, а три полноценных команды).

Играли в Лужниках на тренировочном гаревом поле. Для того, чтобы выиграть первенство института нашей команде достаточно было сыграть вничью. Это, по своему опыту знаю, всегда плохо. И вот, как это часто бывает, играя на ничью, мы пропускаем гол. В этом случае неимоверно трудно бывает переломить ситуацию, собраться, настроиться и заиграть по-настоящему. А мы не можем собраться, хоть умри! До финального свистка остаются какие-то минуты, и всех начинает охватывать отчаяние. Ничего не получается, хоть плачь. И уже всем понятно, что так вот нелепо мы лишаемся чемпионского звания, которое, казалось, было уже в кармане.

И вот я оказываюсь примерно в той же ситуации, в которой когда-то был Туя. Вижу, что вратарь вышел из ворот и стоит у самой линии штрафной площадки. Хорошо помню этого вратаря и даже фамилию его – Радионов. Он вообще-то волейболист и в футбол играл редко, но в воротах стоял неплохо, потому что, как любой волейболист, был очень прыгучий и ловкий. Никаких падений он не боялся даже на жестком и колючем гаревом поле. Да в этот раз еще кураж какой-то на него нашел. Все, что летело в ворота, он брал или отбивал. Никак мы не могли этого волейболиста пробить.

И вот я перешел среднюю линию поля, увидел, что Радионов далеко вышел из ворот и, не раздумывая, шлепнул. Когда вратарь сообразил, что мяч летит в ворота, было уже поздно. Все равно он помчался обратно со всех ног, прыгнул и… только чуть-чуть не достал. Так мы вымучили желанную ничью и стали чемпионами института, и я сразу вспомнил своего товарища Тую и гол, который он забил самому Льву Ивановичу Яшину.

* * *

Когда дело касается увлечений, в особенности шахмат, многое зависит от одного человека. Так вот, этого человека звали Авнер Иосифович Фейдер. Жену его звали тетя Тося. Детей у них не было. Авнер Иосифович попал в Поти во время войны. Эвакуировался с моряками из Севастополя, прижился и остался здесь навсегда. Был он кандидатом в мастера спорта по шашкам и в шахматы играл примерно на таком же, очень высоком для наших мест уровне.

Авнер Иосифович организовал в Поти шахматно-шашечный клуб, в котором с утра до позднего вечера кипела жизнь (по-моему, там и в полночь светились окна и люди сидели неподвижно, склонившись над досками). В клубе постоянно пропадали взрослые и дети самых разных возрастов. Причем играли не обязательно взрослые со взрослыми и дети с детьми. Нередко седые ветераны азартно сражались даже со школьниками из младших классов – и страшно переживали, если не удавалось выиграть.

В Поти было несколько постоянных и сильных сборных различных возрастов, которые бились между собой на первенстве города, а также участвовали в чемпионатах Грузии. Занимались мы очень серьезно, и большая шахматная библиотека Авнера Иосифовича была постоянно разобрана по рукам. Не знаю уж как, но ему постоянно удавалось пополнять ее книгами великих чемпионов – Стейница, Ласкера, Алехина.

Шахматные книги, которые невозможно было купить, он старательно переписывал от руки, а мы переписывали следом уже с его рукописи. Безумно трудная работа, зато какое удовольствие иметь такую книгуи анализировать бесконечно интересные и поучительные партии величайших мастеров древней игры.

Вспоминаю, как я сам попал в шахматную школу Авнера Иосифовича. Это произошло, можно сказать, совершенно случайно.

Приятель-одноклассник пригласил меня домой, завел в свою комнату, где уже стояла шахматная доска. Наскоро объяснив мне правила, предложил сыграть. Первую партию он выиграл легко. Вторую и третью тоже. И только посмеивался, указывая на мои элементарные ошибки. Четвертую я свел вничью, чем очень сильно удивил приятеля (впоследствии больше он у меня ни одной партии не выиграл).

На следующий день он отвел меня к Авнеру Иосифовичу, и с тех пор я делил свое свободное время между родным и привычным футбольным полем и таким же любимым шахматным клубом чудесного Авнера Иосифовича. Дома я только ночевал, наскоро перекусывал и делал уроки.

Не знаю уж как, все тогда происходило на совершенно бескорыстной безденежной основе, но Авнеру Иосифовичу удавалось приглашать в клуб по-настоящему сильных шахматистов. Я лично участвовал в игре с известным гроссмейстером Бухути Гургенидзе, когда тот давал в нашем клубе сеанс одновременной игры. По просьбе того же Авнера с нами занимался Ираклий Лолуа – он тренировал чемпиона мира по шахматам Тиграна Петросяна, когда тот жил в Тбилиси. Ираклий много рассказывал нам об этом выдающемся шахматисте и даже возил нас на республиканские соревнования. Любопытно, что потом мне довелось познакомиться с сыном Тиграна Петросяна Вартаном – мир тесен.